***
— Внимательно. В кабинет начальничка я поспешила, как только он ступил за порог офиса, и вошла, как полагается, после стука и его высокомерного "у тебя пять минут". Уложимся и в три, если он соизволит внятно и по-человечески ответить на все мои вопросы. — Почему я? С ходу вопросом в лобешник. Не тупой, поймёт, о чём речь. — Потому что. А может, и тупой. Как всегда, краток на слова, скуп на эмоции и такими темпами скоро реально будет послан на хуй. — Почему идёт снег? — возник опять его мажорный голос в моих ушах после минутой тишины. — Почему солнце встаёт утром и заходит вечером? Почему существуют Ад и Рай? Почему ты уповаешь на Господа и сетуешь на Сатану? — Я не понимаю ваших вопросов. — А я не понимаю твоих, — он наконец выглянул из-за монитора и брезгливо поморщился. — Что значит "почему я", Уокер? Больной придурок. — Почему именно я лечу в Турцию? Для чего? — За тем, что туда лечу я, — голова опять вернулась в прежнее положение и скрылась. — А моё присутствие там... — Жизненно необходимо. Я сделала глубокий вдох и медленно и шумно выдохнула, потихоньку закипая. — Мне просто нужна будет помощница. — А в чём будет заключаться моя помощь? — вскинула я брови, заведя руки за спину и перекатившись с пятки на носок и обратно. — Я пока ещё не придумал. У меня складывалось стойкое, неоспоримое ощущение, что я веду беседу с капризным ребёнком, умственно отсталым человеком или съехавшим со всех катушек стариком. Если вникнуть в суть складывающейся самым преинтереснейшим образом ситуации, можно было смело умозаключить, что главной и единственной установкой Моргенштерна по жизни было выводить меня из себя, играть на моих нервишках и заставлять открыто злиться. Однако я успела обдумать всевозможные исходы и последствия достижения этих сумасбродных целей и не стала вестись на его дешманские провокации. Прочистив горло, натянула наиглупейшую улыбку и приняла решение подыграть его самоуправству, никаких видимых и невидимых границ которое не имело. Я норовила отыскать любые поводы отвязаться от маниакальной привычки моего безумного начальника пихать меня с собой в любую жопную дырку, в которую ему хотелось пролезть. — Я не знаю турецкого. — Тебе он не понадобится, — моментально парировал мужчина. Этот подлюган что-то задумал в своей идиотской, полной всякой бесовщиной голове, и я пока не могла понять, что именно. Может, захотел вывезти меня из страны и продать туркам? А что, за мою мордашку дадут неплохие баблишки, глядишь, так весь штраф выплачу, ещё и на чай ему оставлю. Или, может, ему и там нужна домработница? Но зачем? В Турции полно молоденьких безработных девушек-беженок, которые готовы исполнять любые прихоти богатеньких мужичков за их деньги. А вообще, слово "помощница" навеяло на меня воспоминания о случае с мистером Норманом. Как-то хотела я устроиться на работу по знакомству через свою одну старую приятельницу. Мистер Норман был владельцем сети дорогущих ресторанов, и он, по словам Джины, искал себе администратора в одно из помещений в центре города. Только вот на деле всё оказалось не совсем так, как она мне преподнесла. Мистер Норман (поняла я это не сразу, а лишь на пятнадцатой минуте нашего с ним разговора и благо не слишком поздно, пока дело не дошло до личной встречи) искал себе помощницу, молодую девушку, которая бы не боялась работы почти двадцать четыре на семь и всегда была рядом, выполняя мелкие и не очень поручения. Это должна была быть девушка, которой он смог бы полностью доверять, имея при этом жену и двух детей. Ему просто нужна была любовница, девочка для плотских и эмоциональных утех, новая петелька на собственных американских горках личной жизни, которые он уже объездил вдоль, поперёк и по кругу. Как я это поняла? По некоторым фразам типа "Вики, Вы уверены, что подойдёте под эту должность? Мне нужна девушка, которая будет постоянно в поле моего зрения. Ваши родители не будут против? Работа может затягиваться далеко за полночь, а то и до самого утра". Тогда шестерёнки в моём мозгу наконец зашевелились и привели в действие весь механизм по обработке и фильтрации поступающей информации. Я извинилась перед ним за беспокойство и поспешила закончить разговор. Но Норман ещё названивал и написывал мне на протяжении пары недель. Позже Джина будет извиняться и клясться, что она не знала о его настоящих намерениях, поскольку с просьбой найти ему содержанку к ней лично он не обращался. — Мистер Моргенштерн. — Если допрос на сегодня закончен, ты можешь быть свободна, — наплевательски вскинул он правой рукой, давая понять, что ничего больше слышать и слушать не желает. Близилось время обеда. Половина офиса разбежалась по столовкам, кафешкам и по домам. В моей воспалённой всякими дебильными затеями голове со свистом вертелась одна: выкинуть какую-нибудь грандиозную хуйню, чтобы привлечь внимание Моргенштерна. Да просто так, от нехер делать. Мне нравилось мозолить ему глаза и знать, что они направлены в мою сторону. Закинув руки за голову и выпятив задницу, я лениво прогнулась в спине и опустила пальцы себе на плечи. После такого обычно прилетало сообщение от Джейка, мол, снова я, негодница, разбиваю ему сердце, потому что в моём исполнении это движение телом слишком соблазнительно и опасно для нас обоих. Ловелас хренов. Я и без его остроумных замечаний знала, что мужчинам нравилось наблюдать за подобными изворотами женских тел, поэтому вариант был стопроцентно беспроигрышный, особенно если разыгрывался он на глазах у Главтраха всея СмартСолюжн, и речь совсем не о Беннете. Поёрзав ещё немного на месте, я неторопливо встала из-за стола и чуть развернулась, незаметно ощупывая стеклянные стены кабинета Люцифера периферическим зрением. Он стоял, облокотившись задницей о свой стол, ноги перекрещены в щиколотках, левая рука подпирала локоть правой, что держала телефон возле уха. Начальник был с кем-то на линии. Он поднял на меня глаза и уставился, когда я сделала то же секундой ранее. Прервав наш недолгий молчаливый зрительный контакт, я вздёрнула подбородок и проплыла аки Царевна-Лебедь прямо перед клювом этого стервятника. Серьёзно настроенная и решительная во всём своём амплуа офисной львицы, шла прямиком к столу Беннета, быстренько прикидывая в извилинах мозга более менее веские причины, по которым я затеяла сие бесполезное дело. Взгляд стоявшего за стеклом был колючим и цепким, прожигающим кожу до самых костей, он щипался и, хватаясь за мои конечности, пытался вернуть на место; кричал на меня, лихорадочно тряс и требовал немедленных объяснений моей самовольности. — Джейк, — вырвалось из меня, когда Беннет вскинул на меня свои удивлённые глаза. Мой рассудок помешался, я сходила с ума и не узнавала себя. Любое моё действие было окрашено в оттенки манерности, фальшивости и поддельности. Я играла и делала это со всеми: с Моргенштерном, с Беннетом, но в главную очередь с самой собой. Да, было стыдно и неудобно, но я ничего не могла поделать с тем небольшим эгоцентризмом, которым обладала, потому что мне нравилось быть предметом внимания тех людей, до которых мне, чёрт подери, есть дело, и одним из таких экземпляров стал Люцифер, мать его, Моргенштерн! И я готова была поклясться, он знал, что всё происходящее по моей инициативе дальше, я делала назло ему, и этот ушастый краснокожий гоблин слышал всё, что мы с Джейком вещали друг дугу, потому что ему это было подвластно — прослушка или телепатия — не важно, я знала точно, он слышал. — Да, Вики. — Твоё предложение сходить на обед ещё в силе? — заигрывающе закусила я нижнюю губу. Без понятия, что за чертовщина на меня нашла, но на лицо сидящего нашла какая-то до странности благовейная улыбка; он как тот самый милый пёс, который буквально писался от счастья при виде своего хозяина. Слишком неожиданным и приятным, по всей видимости, было моё появление возле его стола, как и в жизни в целом, а предложение сходить на обед вообще ослепило, а иначе отчего он стал дёргать головой из стороны в сторону, словно оправляясь от какого-то эмоционального потрясения. Да, явление Виктории Уокер собственной персоной Джейкобу Беннету было каким-то восьмым чудом света. — К-конечно! — громче, чем нужно, отозвался парень, но исправился, вмиг приведя в порядок голосовые связки. — Можем... прямо сейчас? А? — Отлично. Мне нужно доделать кое-какие дела. Ты можешь пока спускаться, я выйду минут через пять. — Без проблем. Куда пойдём? — он уже схватил джинсовку со спинки стула и встал с места. — Решим внизу. — Договорились! Словно окрылённый моим снисхождением, Джейк начал поспешно собираться. Развернувшись в обратную сторону, я направилась к себе, но мой Цербер уже стоял, опустив обе руки себе на бёдра и зажав меж ладонями телефон, и не спускал с меня своих испепеляющих угольков. Удочка заброшена. Я делаю, что хочу, когда хочу и с кем хочу. И прямо сейчас иду обедать с Джейкобом Беннетом, твоим прямым подчинённым, и нихера ты с этим не поделаешь, Люцифер Моргенштерн. Вынув из сумочки румяна, я приложила к ним складную кисточку пару раз и невесомыми движениями похлопала ею щёки, демонстративно оттягивая шею в разные стороны. Ещё один излюбленный кинк всех сперматозавров: то, как девушка подкрашивает губы или румянит щёчки. — Куда собралась? — бархатистый шёпот просочился сквозь волосы и настиг моего уха. По шее пробежал дичайший табун из мурашек, бисером рассыпаясь по всей коже головы и воспаляя луковицу каждого волоска. От Моргенштерна исходил какой-то шлейф накалённого до невозможных температур воздуха, обволакивающий меня с ног до головы в кипучий кокон. Эта оболочка сначала облепила моё тело, затем, как по щелчку, развернула лицом к её хозяину. Тот стоял прямо передо мной во всей своей греховодной красе: жилистые руки в карманах, крепкая высоко вздымающаяся грудь выпячена вперёд, мятное дыхание неровное и кипячёное, ещё немного — и пар из ушей пойдёт. Пару прядок, небрежно выпавших из его залаченных волос (и когда только успевал?), зачёсанных назад, свисали над невысоким лбом и едва заметно покачивались каждый раз, когда остро проступали желваки на над его верхней челюстью, до скрежета сцепляющейся с нижней. Смотрела прямо ему в глаза снизу вверх, не двигаясь, изучала его настроение. Он даже не касался меня, но я ощущала себя так, будто, что-то, напором вышедшее откуда-то из его спины, укрыло под собой нас обоих, ревностно заслоняя от любопытных взглядов всех, кто в этот момент находился в радиусе пятидесяти ярдов. — На обед, — едва открывала я рот. — Ты не можешь сейчас уйти. Голос Люцифера продолжал быть тихим, звучащим на придыхании, но строгим и твёрдым. Он оказался ещё ближе, и тёмный взгляд, скользнув на кончик моего носа, мазнулся по моим губам, прокладывая себе путь к ямочке, смыкающей ключицы. — Почему? Меня едва было слышно. Я боялась. Боялась спугнуть момент, испортить его, нарушить эту созданную кропотливым трудом атмосферу интима, обнажения наших душ и слияния энергий. Мой кареглазый демон еле сдерживал своих адских псов вожделения и властвования на коротких поводках, чтобы не сорваться. Нервно облизывая нижнюю губу и хмуря густые брови, он вертел на кончике своего языка сто тысяч причин, по которым мой выход из зоны его приватности был бы недопустим, и плевать, насколько незаконно это было. А я только этого и хотела. Ждала, когда он наконец прикажет мне усадить свою неугомонную задницу на место и не двигаться до тех пор, пока он не снизойдёт до меня и не позволит сделать это. Да я грёбаная мазохистка, раз хотела, чтобы он приструнил мой нрав и надрал мне мой наглый, упрямый зад, чтобы в следующий раз раз триста подумала, прежде чем даже просто взглянуть в его сторону. Мужчина медленно осмотрел весь офис одними глазами, почти не двигая головой, и вновь вернулся к моему расположенному к диалогу лицу. — У меня для тебя задание, — отстранённо заявил он, приподняв острый щетинистый подбородок. Вот так, значит? Прикрываетесь должностными обязанностями, мистер Моргенштерн? Будь по-Вашему. — Сделаю его после обеда, время которого регламентировано должностной инструкцией нашей компании. Рабочие моменты отныне мы будем обсуждать только в рабочее время. Кончики моих волос едва проехались по его груди, когда я резким движением развернулась к нему боком, чтобы собрать свои вещи, и тут же, как пружинки застыв в воздухе, упали на мою, потому что мужчина резко схватил меня за руку. — Пообедаешь после моего задания. Ничего нового. Три длинных пальца обвились вокруг моего запястья и приподняли его. Люцифер прижал тыльную сторону моей левой руки к своей груди и не позволил мне больше двигаться. — Мистер Морг... — Уокер... — сквозь зубы процедил брюнет, крепче вдавливая руку в себя и пробираясь собственными пальцами к моим. — Я голодна и хочу есть, — еле выдавила из себя, с паникой в глазах наблюдая за тем, как наши пальцы насильно начинали переплетаться. — Пожалуйста, соблюдайте субординацию. До ушей будто донеслось змеиное шипение или жужжание пчелиного роя — так начинали шептаться все, кто был в офисе и кто наблюдал за этим разворачивающимся посреди опен спейса экшеном. Заметив любопытные взгляды, Моргенштерн мгновенно ретировался: выпустил мою руку и, зацепив кончик языка на клыке, оглядел меня неторопливо-ползуще с ног до головы. — Если допрос окончен, я могу быть свобода? — Приятного аппетита, мисс Уокер, — усмехнулся он и, развернувшись на пятках, кинул перед собой следующее так, чтобы я чётко услышала: — Допрос не окончен. Субординация. М-м-м-м... какое вкусное слово. Кажется, тиски для его стальных яиц найдены, наш эксцентрик боялся этого слова как огня, а точнее последствий — очернения репутации и ненужных слухов. Бес уступил, а я ликовала, потому что задела его раздутое до неебических размеров самолюбие, противостояла самому Сатане и установила свои порядки в Преисподней. Доказала, что я не его собственность и не боюсь ни его, ни его идиотских штрафов, ни увольнений, ни грязных шантажей, ни первого, ни третьего и даже ни девятого круга Ада. Беннет привёз нас в кафе неподалёку от бизнес-центра. Войдя, он попросил меня занять столик, а сам пошёл шептаться с баристой за стойкой — пышногрудой короткостриженой девицей, очевидно, с которой уже был знаком, возможно, очень близко. Мы расположились друг напротив друга на диванчиках возле широкого окна, вид из которого вёл на перекрёсток. В такое время обычно трафик машин увеличивался и был почти на пике своей шкалы: кто-то работал в четырёхчасовую смену, офисный планктон же вываливался на улицу, чтобы найти местечко для перекуса. — Для меня, если честно, было неожиданностью, что ты приняла моё предложение пообедать вместе, — раскинулся на сидении Беннет, закинув одну руку ему на спинку и широко расставив ноги под столом. Начал неплохо. Этот манерный жест самоуверенного потаскушного юбочника действует как афродизиак для некоторых самок, в число которых я, к своему счастью, не вхожу. Думалось Джейку, что я попалась в его ловушку — признанное обаяние и безусловная мужественность — и клюнула на его удочку, но на деле он и был моей удочкой, заброшенной в Тихий океан под скромным названием Люцифер Моргенштерн, или лучше сказать Моргеншторм? Ведь не такой он уж и "тихий", как известно, этот океан. — С чего бы? — уткнулась я в меню, делая вид, что сгораю от смущения. Мой рассредоточенный взгляд поймал какое-то неторопливое движение справа, и передо мной поставили белую чашечку с латте. Та самая девушка, которой что-то щебетал на ушко мой сегодняшний сопровождающий, подмигнула мне и кивнула головой. — За счёт заведения, — широко улыбнулась она. — Ты лучшая, Мисси, — крикнул ей вслед Беннет, когда она уже залавировала между круглыми столиками, стараясь не задеть гостей своими форменными габаритами. С неким удивлением я вскинула на него брови и молча вернулась к меню, делая демонстративные попытки скрыть свою польщённую улыбку. Джейк старался произвести на меня неизгладимое впечатление, и его заходы напролом были отнюдь не плохи. — Спасибо, Джейк. Но ты не ответил на мой вопрос. — Не знаю. Я уже перестал надеяться, что мне удастся когда-нибудь с тобой вот так посидеть друг напротив друга вне офиса, — он придвинулся и, уперевшись локтями в поверхность стола, облокотился на него. — Что ты там такое интересное нашла, оторваться не можешь? — Еду, например? — Позволь мне угостить тебя? — вскинул он руку, чтобы подозвать официанта. — Я знаю, что тебе понравится. Джейк выглядел одновременно нелепо и интересно. Возможно, будь это нашим первым свиданием, я бы обязательно оставила ему свой номер и ждала его звонок, чтобы уже самой назначить второе. Я уже говорила, что Беннет обладал достаточной харизмой и смазливостью, чтобы на него не западала каждая вторая девушка, встречающая его на улице, в баре или в очереди в мужской туалет? Я посмотрела прямо ему в глаза. Джейк глядел на меня в ответ с неким вызовом, будто оценивал мои способности и умения противостоять ему. — Позволяю, — приподняла я чашечку с кофе над столом и уже поднесла её к своим губам. Уступила. Не потому, что не смогла устоять перед его волшебными чарами, а потому, что мне было плевать. И вообще, это было отличным поводом подвести разговор к той злосчастной субботе в Румморс, вечер которой начался Беннетом, а закончился с какой-то стати Моргенштерном. — Беннет. Помяни чёрта, как говорится. Люцифер врос как железобетонный столб возле нашего столика так быстро, что мой коллега не сразу сообразил, кто перед ним стоит. Он внезапно, будто испугавшись, отскочил и вдолбил себя в спинку дивана. Пару мгновений мы играли в тройные переглядки, сидевшие не вкуривали, что происходит, поскольку вся информация была у одного Моргенштерна, которой он, как правило, не привык делиться сразу. Ему нужно было сначала насладиться тупорылым выражением лица собеседника, затем пропустить через сканер своего сарказма все его глупые вопросы и только после этого слегка подтолкнуть собственными ответными и заумными в нужное русло. Беннет уже был на втором шаге. — Что случилось? — На кой чёрт тебе твой телефон, Беннет, если с тобой не может сконнектиться ни один убогий айтишник этой грёбаной компании? — швырнул он на стол свой мобильник, держа одну руку в кармане брюк. — В чём проблема? — схватился за свой Джейк. — В том, что бажина, которую вы тестировали три недели и пофиксили, опять вылезла и сломала виджет записи. Пальцы Беннета нервно клацали по экрану телефона, переключаясь между окнами чатов в рабочем мессенджере, стеклянные глаза бегали из стороны в сторону, пытаясь быстро проштудировать все пришедшие сообщения, а лицо побагровело. Когда одна его рука скользнула по волосам и мёртвой хваткой зажала их спереди между пальцами, оттянув чуть вперёд, я поняла, что дело — дрянь. В эту секунду разрываться от уведомлений в рабочем чате стал мой телефон. Пуши быстро-быстро сменяли друг друга, и в каждом сообщении фигурировало имя тимлида тестировки. По ходу было что-то со связью, потому что поиски Беннета настигли нас только после появления Моргенштерна. — За каких-то десять минут мы потеряли хренову тучу денег, Беннет, по твоей безответственности и немобильности. — Я не видел сообщений! — рванул с места Джейк. — До этого мне не пришло ни одно уведомление. — Меня не волнует неисправность твоего телефона, — цедил сквозь зубы Люцифер, хоть я и не видела его лица, поскольку он уже стоял ко мне вполоборота. — Даю тебе пять минут на то, чтобы собрать команду, передать баг разрабам и пофиксить его. Он был вынесен как критический на собрании три недели назад. Такой себе ланч, конечно. Казалось, во всём кафе не осталось людей, настолько стало тихо. Я оглядела всё помещение: любопытные глаза были устремлены в нашу сторону, а их владельцы словно боялись вдохнуть. Озлобленные зелёные глаза опустились вниз и метнулись на моё лицо, непонимающее и вопросительное. Их обладателю было стыдно и неловко, потому что не кто-то, а Люцифер Моргенштерн попустил его, плевать на всех вокруг, на моих глазах. Это было жестоко, но справедливо. Теперь Джейк не казался мне таким самонадеянным и знающим цену себе и своим качествам альфа самцом. Стало его по-человечески жаль, и он ясно прочёл это в моих глазах, после чего я поспешила их отвести в окно. Беннет прочистил горло, взял джинсовку и, не сказав ни слова, поспешно покинул кафе. Стоило ему скрыться за дверью, как зал вновь наполнился разговорами, хохотом и дребезжанием посуды. Гости снова уткнулись каждый в свою тарелку, смеялись, общались и вели себя так, будто минутой ранее здесь не развернулся разбор полётов от одного ебанутого начальника, возомнившего себя наказателем. Это было как минимум странно, но заострять внимание на этом временем и желанием я не располагала. Вместо этого тоже решила не оставаться в стороне, всё равно Джейк ничего больше не успел заказать, а поесть я могла и у нас на кухне. Напротив бизнес-центра можно было купить кофе и сытный сэндвич. Взяла телефон со стола и вложила его в сумочку, когда Моргенштерн бесцеремонно плюхнулся напротив, готовый продолжить сорванный ланч. Нередко он переходил все границы адекватного и дозволенного поведения, и этот раз не был исключением. Я предпочла проигнорировать его вульгарность и встала с места, готовая уже оставить этого шизанутого довольствоваться компанией в лице самого себя и его распущенного самомнения, но рука Моргенштерна ловко очутилась на своём неформально-законном месте — зажала моё запястье и чуть потянула назад. — Хоть один шаг, Уокер, — шевельнул одними губами мужчина и насильно усадил меня на место. — Не порть мне обед. — Я не собираюсь с Вами обедать, — вырвала я руку и развернула от него корпус. Возмутительно! Его поведение и обращение с людьми было отвратительным и крайне непристойным! — Я с удовольствием сделаю это за нас обоих. А это что? — как-то брезгливо взял он мою чашку двумя пальцами и поднёс её к лицу, принюхиваясь. — Ты пила? В ответ я закатила глаза и раздражённо цокнула. — Оглохла?! — с требовательным звоном поставил он её обратно, вынудив меня обернуться. — Пила или нет? — Не понимаю, зачем Вам это знать?! Да я просто не успела, потому что этот ненормальный ворвался сюда как тайфун и поднял шум из-за какой-то хуйни. Я знала, что Моргенштерну просто хотелось отыграться на самолюбии Джейкоба за задетое своё. И сейчас он пришёл сюда не за тем, чтобы пообедать, его целью была я — испортить мне настроение. Склонившись над столом с опущенной головой, Люцифер медленно выдохнул и сплел пальцы в замок, и после парасекундной паузы поднял свой томный взгляд на меня. — Пила или нет? В тёмных радужках выразительных глаз вспыхнули бледно-алые искры и вновь погрузились в кромешную тьму. Мужчина напротив смотрел на меня с вопрошающим, усталым и надеющимся на благосклонность выражением лица. Он больше не строил из себя заместителя Господа Бога, блюстителя правопорядка или заносчивого босса и не пытался сдавить меня угрозами или внушением страха, он просто спрашивал то, что его интересовало или, точнее сказать, не давало ему покоя, и искренне хотел узнать правду. Я нахмурила брови и отвернула голову. — Не пила. — Умница, — вновь выдохнул он, но уже с каким-то облегчением. Уши пронзил резкий звук бьющейся вдребезги посуды. От неожиданности я дёрнулась и по инерции спрятала под себя ноги, а глянув на пол, обнаружила ползущее в разные стороны кофейное пятно и мелкие белые осколки, окрасившиеся в бледно-коричневый цвет. Вновь посмотрела на Моргенштерна, злобно и недовольно, но тот уже сидел, безучастно уставившись в меню. В чём была виновата бедная чашка с кофе, безмозглый ты идиот? В том, что его заказал для меня Беннет? Или ты просто злился и не знал, как выплеснуться? — Ваша очередь, — развернулась я вдруг к столу, скрестив руки на груди. — М-м? — Ответьте, зачем Вам нужно было знать, пила я или нет? — Хотел примерно прикинуть, успею ли поесть до того, как ты снова отключишься, — перевернул он страницу, — и мне придётся тащить тебя домой. — Что?! — Что? — Что Вы вообще говорите? — зашипела я, едва не лопаясь изнутри от стыда за его хамство. — Уже забыла? — усмехнулся мужчина, покачав головой. — Забыла что? Люцифер захлопнул меню и неряшливо швырнул его на стол, после чего положил на него ладони и вновь деловито сплёл длинные пальцы. Он смотрел в мои глаза так, будто пытался вывести меня на чистую воду, прочитать мысли или запугать и вынудить говорить, но я искренне не понимала, к чему вёл этот паршивец. — После того вечера в Румморс ты ещё льстишься с никчёмных попыток Беннета побегать за тобой? Ты уверена, что в этот раз он ничего не подмешал в твоё пойло?! Наши взгляды лишь на мгновение солидарно упали туда, где жижей застыла молочная пенка, и вновь скрестились как острые сабли. Казалось, Люцифер закипал от того, что не мог сразу прямо сказать, о чём мне нужно было докуриться самой. — Да как Вы... — Замолчи, Уокер, — выставил он указательный палец правой руки в угрожающем жесте, — закрой рот и дай мне договорить. Этот недоумок с вечно расширенными зрачками от дури закинул тебе винтов в шот, а ты даже не заметила, потому что не додумалась предпринять самые элементарные меры предосторожности. И если вдруг ты забыла или по какой-то, очень надеюсь, уважительной, причине тебе отшибло мозги, а иначе нельзя объяснить твою невозможную интеллектуальную ограниченность, этот джанк тащил тебя, еле державшуюся на ногах, через весь бар к сортирам, где стоит одна из колонок, транслирующих музыку из общего зала. Услышал ли кто-нибудь тебя, если... — Стойте!.. — прервала я его. — Не надо. Моё лицо горело огнём стыда и страха. Воспоминания того вечера понемногу возвращались ко мне, становясь всё отчётливее, живее и даже ощутимее на вкус. Задранная юбка, прилипшая к телу влажная блузка, расстёгнутая едва ли не до самого пупка. Боль в запястье и в ступнях, разодранное в кашу горло и сорванный голос — я пыталась достучаться до Беннета, но старания были тщетны. Полумрак, запах пота, травы, перегара и чего-то сладкого, громкая музыка, разговоры, смех и извивающиеся в каких-то дико-причудливых движениях сальные полуголые тела. Я наконец вспомнила алые искры, стреляющие в темени зала сигнальными фейерверками. — Беннет не был пьян, Уокер, — взгляд Люцифера сосредоточился на моём задумчивом лице, чуть опущенном вниз. — Он чётко следовал своему плану. — Откуда Вы всё это знаете? — Я директор отдела разработки. Как ты думаешь, сколько мне потребуется времени пошуршать в коде, чтобы заиметь доступ ко всем чатам в рабочем мессенджере любого из пространств? — Вы читали его личные переписки? — с ужасом в глазах посмотрела я на него. — Из всего, что я, чёрт возьми, сейчас сказал, тебя первостепенно интересует это? Браво, Уокер! Твоя доходчивость и смышлёность не перестают удивлять, — слегка шлёпнул он обеими ладонями по дереву. — Коммуникация в рабочем чате, да будет тебе известно, не является личной перепиской, — спокойно возразил он мне. — Проблему с доступом могла решить просто покупка платной версии мессенджера, но подобное выходит за рамки моего понимания и принципов. Тейлор начал подозревать, что идёт слив коммерческой тайны конкурентам, и на это указывали десятки факторов. Взять хотя бы их последние обновления: всё один в один, только интерфейс не смогли воспроизвести. Тут наши дизайнеры и фронты постарались — у нас интерфейс проще и интуитивно понятнее. Собственно, — прищурился Люцифер, — так оно и вышло. Беннет действительно сливал информацию, играя на двух частях общего поля, попутно имея с этого неплохие деньги и просто имея СмартСолюжн. И занимается этим до сих пор. Немыслимо! Джейк Беннет, тимлид отдела тестировки, занимающий такую хорошую позицию и зарекомендовавший себя в глазах Тейлора и всего коллектива как надёжный, честный и добросовестный сотрудник (опустим его халатное отношение к рабочему графику), мог оказаться гнусным, двуличным мерзавцем? — Первым делом я решил проверить его чат с наиболее приближенным к нему человеком, с тем, с кем он больше всего общался и с кем чаще всего был замечен. Меня почему-то пробрала неприятная дрожь. Я была уверена, что не являюсь тем самым человеком, о котором так отзывался Моргенштерн, но могла ожидать от него уже всего, даже обвинений в свою сторону, не имея за спиной ни греха. Хотя чего мне было бояться? Я впервые слышала о том, что у Беннета в шкафу имеется целое костяное кладбище. — Есть предположения? — гладкие губы расплылись в самодовольной улыбке. — Нет! — неожиданно для себя рявкнула я. — Не сомневался. Вторым таким социальным отбросом оказался его дружок Дюк из отдела Фостера. — Его уволили по этой причине? — Нет, не по этой. — А по какой? — вырвалось из меня быстрее, чем я подумала о том, что позволила себе устроить расспрос начальству; только лампы с наручниками не хватало. — Это не так важно, — умилялся Моргенштерн моей чрезмерной пытливости. — Скажу одно: по воле случая он подвернулся мне, как и Беннет, в Румморс. Моргенштерну было весело, только вот мне вновь стало не по себе. Пазлы в моей голове потихоньку складывались. Дюка вышвырнули из компании одним днём, не объясняя причин и не дав отработать положенный по закону срок, после скандала с Мими. Он ведь приставал к ней. Скорее всего, Люцифер мог поставить его перед выбором, либо тот уходит одним днём по собственному, либо всё равно уходит, но по статье за слив коммерческой тайны, за приход в действие которой последует административный штраф, а возможно, и небольшой срок. И имея хоть малейшее представление о возможностях, связях и власти Люцифера, я готова поклясться, его длинные лапища могут далеко зайти, лишь бы перешедший ему дорогу никогда и ни при каких обстоятельствах не смог выкарабкаться из ямы под названием социальное днище. Ситуация с Мими сыграла лично Моргенштерну на руку, но в целом, увольнение Дюка было справедливым по всем вышеизложенным причинам. — Хорошо. Но как всё это связано со мной и почему в компании до сих пор работает Джейк? — На Беннета мне по большому счёту плевать, — карие глаза стали ещё темнее, выражая полное равнодушие. — Тейлор хочет лично поймать его с поличным, и я обещал ему пока не трогать его. — А первая часть вопроса? Мужчина вдруг пристально посмотрел на меня и накрепко сомкнул челюсти, будто не решался отвечать. Я развернулась к нему ещё глубже и посмотрела в его сконцентрированное лицо. — Есть не хочешь? — стащил он меню. — Мистер Моргенштерн, — потянулась я к нему через весь стол и чуть коснулась его пальцев, останавливая. — Пожалуйста, ответьте на мой вопрос. Люцифер мельком глянул на наши руки и устремил внимательный взгляд на меня. Мне отчего-то не хотелось убирать свою руку, напротив, сжала бы его запястье в своих ладонях и долго не отпускала, но я отдёрнула её, потому что боялась, что он первый прервёт наш тактильный контакт. Для меня это было бы унизительно. — Беннет поставил, что поимеет тебя. Земля будто ушла у меня из-под ног, а по позвонкам полоснула неприятная леденящая дрожь. Меня аж передёрнуло. Поставил? Я не ослышалась? Это значит, что он поспорил на меня? Да легче было бы словить свинцовую пулю в висок, чем осознать и принять этот вброс за правду. — Сколько? — Что сколько? — непонимающе вскинул брови мужчина. — Сколько поставил? — едва не вырвался из меня истерический смешок. — Двести. Я отвернулась. Две сотки. Я стою две ебучие сотки. — Ты будешь есть? — Вы узнали об этом до Румморса или после? — дрогнул мой голос, а вместе с тем кончики пальцев пронзила колющая боль. — На креветки у тебя, значит, аллергия, верно? — До или после? — ответно игнорировала я его вопросы, застыв на месте. — До. — Почему Вы не предупредили меня? Я штамповала вопросы куда-то в воздух, отказываясь вновь обращать своё лицо к нему. Мне было мерзко, стыдно и неприятно. Этот ублюдок поспорил с другим таким же ублюдком на двести баксов, что трахнет меня. Накачает какой-то синтетической хуетой, доведёт до полуотключки, а потом присунет на обоссанном полу в прокуренной кабинке сортира какого-то замызганного клубешника. Конченая мразь! — Потому что это не моё дело, Уокер. — Тогда зачем Вы явились сюда? — подала я голос ввысь, встав с места. — Зачем рассказали мне всё это, в чём была вина этой бедной чашечки кофе, если Вам плевать на меня? — Сядь, — велел Моргенштерн, строго взглянув на меня исподлобья. Меня затрясло. Я схватилась за сумочку и сделала шаг из-за стола, но была остановлена резким толчком назад: Люцифер вцепился в моё запястье и потянул на диван. — Я такого не говорил, — усадил он меня обратно. — Сядь, я сказал. Уперев пальцы в лоб, я прикрыла пол-лица ладонью. В горле появился ком желчи, а на глазах выступили слёзы. Мои руки тряслись сами по себе, и дышать мне удавалось с трудом, шумно и неровно. Я была на грани истерики. Стены зала давили на меня, прижимая к самому полу, а воздух затянулся колючей проволокой вокруг горла, стягивая в невидимый жгут шею и раня изнутри. Что это был за спектакль, главной актрисой которого меня сделали против моей воли? Я думала, что это я обвожу всех вокруг пальца, но, как оказалось, это меня в буквальном смысле чуть не поимели. — Не нужно срываться на мне за то, что ты по своей недальновидности и наивности окружила себя безнравственными и аморальными людьми, — безучастно закинул он ногу на ногу, перелистывая страницы уже барного меню. Да, он был прав, я злилась на него, а должна была агриться на саму себя. Но всё-таки я ему благодарна, потому что благородства в нём оказалось больше, чем дерьма. Ещё я никак не могла отделаться от мысли, что он читал все эти грязные, постыдные переписки, в которых Беннет наверняка красочно расписывал Дюку, как и в каких именно позах вставит мне. Было тошно и противно. Какое моральное право он имел так поступать со мной?! Я размазжу его череп по стенке или вышибу мозги вешалом, которое стоит возле стола Моники. — Про Беннета забудь. — Ч-что? — чуть приподняла я голову, потому что от волнения не расслышала сказанного. — Я сам с ним разберусь. Не лезь в это. Темноволосая женщина среднего возраста с ухоженным лицом, синим фартуком на груди и голубыми перчатками, держа возле себя швабру, подошла к нашему столику и, извинившись за беспокойство, принялась убирать то, что оставил после себя Люцифер. Я тихо извинилась перед ней в ответ и чуть поджала под себя ноги ради приличия. Пока она вытирала пол, я силилась понять, что конкретно он хотел донести этим своим "фи". Это был такой знак протеста? Жест ревности по отношению к тому, кому предназначался этот кофе, или предвзятости к тому, кто его заказал. Когда уборщица закончила с уборкой и вернулась обратно на кухню, я приготовилась к новой порции откровений. Раз уж мы сидели, абстрагировавшись от рабочих дел и офисной суеты, почему бы не провести это время с пользой? В срочном порядке, пока подвернулся такой шанс, нужно было решить все волнующие меня проблемы и получить ответы на все повиснувшие в воздухе вопросы. — У меня вопрос. — Я не на допросе, Уокер, — и бровью не повёл он. — Что это за представление было тогда в магазине нижнего белья? — Я уже объяснял, что позаботился о твоём ночном убранстве. — Речь о другом, — сделала я глубокий шумный выдох, чтобы успокоиться. — Я про кольцо, которое Вы заставили меня надеть. Так и не поняла, для чего была поставлена вся эта пьеса в одно действие. Чего ради? Люцифер вдруг рассмеялся. Так искренне и неожиданно, что мне стало неловко за него. Но в следующую секунду я уже отвлекала себя разными, не имеющими никакого отношения к разговору бытовыми мыслями, чтобы не заплакать. Он смеялся так красиво, так тепло и мелодично, осмотрительно прикрывая рот кулаком одной руки и поправляя копну густых волос другой, что вся эта визуально-звуковая миниатюра растрогала меня. Я скучала по этому мужчине, который мог смеяться надо мной, но не высмеивая, который делал мне замечания, не позволяя на него обижаться. Скучала по Люциферу Моргенштерну, своему руководителю, упрёки и колкости которого несли исключительно поучительный и наставительный характер. Да просто скучала по человеку, с которым меня уже связывало общее необычное личное, которое ни с кем его больше так не связывало. Не знаю, почему я чуть не разревелась: потому, что было себя жаль, или потому, что было приятно осознавать, что причиной его этого бархатистого, редчайшего по своей природе смеха была я. Казалось, будто взоры всех, кто находился в кафе, гостей и персонала, снова были обращены только на нас. — Ты всё ещё думаешь об этом? — качал он головой, не переставая улыбаться куда-то вниз и массируя двумя пальцами переносицу. — Я не думаю об этом. Сейчас я хочу знать правду и имею на это полное право. — Правду? — усмехнулся брюнет и лукаво посмотрел мне в глаза. — Что ж, будь по-твоему. Он скинул ногу на пол и резко придвинулся ко мне, не разрывая нашего зрительного контакта. По ощущениям, Люцифер подготавливал себя для того, чтобы внести в моё существование некий смысл, которого до встречи с ним не было. Расправил крепкие плечи, уложил узорчатые предплечья, принял атакующую позицию и заговорил тише прежнего: — Я читаю женщин как раскрытые книги. И те, что обслуживали тебя в тот день, — жизнью обиженные. Социальное недоразумение, биомусор на дне общественности из одиночек. Между ног одной из них побывало полгорода, вторая же в третий раз разведена и осталась с двумя детьми. Ненависть и презрение к таким женщинам, как ты, ухоженным, самодостаточным, своевольным, свободным, харизматичным и уверенным в себе, — смаковал он каждое слово, вприщурку сосредоточенно разглядывая и оценивая каждую часть моего лица, от еле заметного шрамика под правой бровью, до мелкой родинки возле нижней губы, — у таких особей женского пола рождаются с первого разрыва на школьной дискотеке в актовом зале три на три с дешёвой светомузыкой и неработающими кондёрами. Как ты думаешь, какого они мнения о таких женщинах, как ты, которые приходят в подобные магазины в компании таких мужчин, как я, если визуально их ничего не связывает?Одноразовая. Содержанка. Провинциальная замухрышка. Шалашовка. Только сиськи да жопа. Глупая мордашка. Проститутка.
Кулаки сжались сами по себе, а глаза от досады и злобы вновь застелила влажная пелена. Второй раз за полчаса я еле сдерживала себя, чтобы не рухнуть на пол и не биться в истерике от невыносимой самочинствующего бесчестья. Губы дрогнули в немой враждебности. Было обидно, унизительно и чертовски оскорбительно! Они не имели никакого права так судить обо мне! Они не знают меня! — Ты действительно ещё не понимаешь жизни, Уокер, — расслабленно рухнул он на спинку дивана. — Да, я выбросил твою старую одежду, и плевать хотел, имел на это право или нет, но я не знал тво... — Достаточно! — остановила я его, вновь встав с места и на этот раз уже окончательно и бесповоротно. — Я не полечу с Вами в Турцию! — Полетишь. Билет уже заказан. — Я не давала Монике свой загран. — Он и не понадобился, — ухмылялся Люцифер самым безобразным образом. Грёбаный психопат! Да как он смеет?! — Вы не можете заставить меня это сделать. Я подключу к этому вопросу Тейлора. — Валяй, — поднялся Моргенштерн и, выйдя из-за стола, встал прямо напротив меня. — Бедняжка Мими, — уничтожающе близко склонился он к моему лицу, едва не соприкасая кончики наших носов. — Она-то точно не заслужила всего того, что с ней произойдёт. Он улыбался. Улыбался своей самой неотразимой и благосклонной улыбкой, но я знала, что стоит за всем этим. Дело было совсем не моём увольнении или в том, что на Мими взвалится остаток штрафа. Нет. Вся информация, которую я переварила в течение суток, начала вдруг складываться в одну очень яркую картину: я отказываю Моргенштерну в поездке, тот в свою очередь имеет огромнейшее влияние на Рэнна, который лишь по щелчку пальцев первого может оборвать с Мими все связи. Моргенштерн шантажировал меня, снова брынча на моих дружеских чувствах и человечности. Он прекрасно знал, что ради Мими я была готова на многое, и не мог упустить такой шанс насладиться своим величием и гениальностью. Грязный, подлый, безбожный человек! Бесчувственное животное! Во истину отродье самого греховного и порочного в мире! Стоило только подумать о том, что он может так поступить и выставить меня виноватой во всех пороках человечества, как у меня заболела голова. Моё эмоционально-ментальное состояние и так было расшатано в разные стороны, так он решил окончательно добить меня этим заявлением. До боли сжав кулаки и еле сдерживая себя, чтобы не закричать ему в лицо, я сиганула на выход. Не помню, как открыла дверь, кажется, вышибла эту тяжеленную бандуру ладонями, схватив нормальный такой разряд тока в пальцах. И едва я ступила за пределы тротуара, как чья-то рука грубо схватила меня за локоть и вытащила с проезжей части. — Отпустите меня! — С ума сошла?! — вскрикнул Моргенштерн, сжав оба моих плеча в своих лапах. Что я собиралась сделать? Кажется, рвануть на дорогу. — Убери руки! — попыталась я вырваться, расплёскиваясь в разные стороны как желе и наступая ему на ботинки. — Не трогай! В своих действиях я не была точно уверена и не отдавала им отчёт. Мне просто хотелось убежать, исчезнуть и никогда больше не появляться на этой планете. Дыхательные пути словно закупорились чем-то липким и жёстким, мне не хватало воздуха. Сердце выколачивалось из груди, отбиваясь выстрелами во все нервные окончания. Я готовилась громко кричать, визжать, биться головой об асфальт, кусаться и драться, лишь бы он отпустил меня. Моргенштерн насильно удерживал меня в своих руках, борясь с моими ничтожными попытками одолеть его и высвободиться, что-то злобно бормоча и требуя от меня спокойствия и послушания. В очередной раз после отказа взглянуть на него картинка перед глазами провернулась несколько раз, и вокруг все стало вверх тормашками. Разлепив их, поняла, что самым идиотским и беспомощным образом я висла на плече Моргенштерна, пока он быстрым шагом уносил меня по тротуару прочь от кафе. Звук сигнализации прозвучал громче и раздражительнее, чем обычно, прямо у самого уха. Затем что-то щёлкнуло и открылось, и мужчина просто скинул меня с себя на что-то мягкое и скрипучее. Я оказалась сброшенной на заднее сидение его машины, а когда увидела, как он ныряет за мной и закрывает дверь, закричала во всю глотку. — Не визжи, — тут же заткнул мне рукой рот Люцифер, захлопнув за собой дверь и набросившись на меня. Всё это походило на сцену из какого-то американского экшн-сериала. Вторая его рука сомкнула об моих запястья и больно сдавила их вместе где-то у живота. Я сделала над собой громаднейшее усилие оттолкнуть его и резцами прикусила ладонь, но он тут же навалился на меня и заблокировал все возможности даже шевельнуться. Тяжёлый. — Не рыпайся, и я ничего не сделаю с тобой, — строго сказал Люцифер, глядя в мои едва не выкаченные от ужаса глаза. Зажатая между дверью и его грузным телом, я полулежала или полусидела (разбираться не было времени) на кожаном сидении, слушая собственное свистящее сквозь его пальцы дыхание и улавливая его, тёплое и не менее сбитое, на своей коже в области шеи. Люцифер пытался одними глазами достучаться до меня, расположить к себе и вернуть в ресурс повиноваться, но приступы паники и лихорадки уже настигли меня. Я ничего не понимала. Мой нервный и взволнованный взгляд бегал по всему салону в поисках чего-нибудь, что можно было бы хватануть и треснуть со всей дури ему по башке. Мне стало страшно. Чувство тошноты накатило к самой глотке, и я прикрыла глаза от безысходности, принимая своё болезненное положение. — Не кричи, — разлился по салону его благоволительный шепот, — поняла? Зажмуренная, я нервно покачала головой и попыталась расслабиться, согласно промычав в ответ. Кожа под нами неприятно заскрипела, и, по ощущениям, его колено коснулось внешней стороны моего бедра. Люцифер осторожно придвинулся ко мне ближе, проверяя на податливость и послушание. Затем сделал это ещё раз, смелее. Догнав, что опасности я больше ни для кого не представляю, он попытался медленно и менее болезненно для самого себя отодрать ладонь от моего запотевшего лица: выходило неплохо, сначала один палец за другим, затем и вся рука. Я терпеливо ожидала момента освобождения, прокручивая в голове план побега. Когда между моими губами и его рукой пробежал холодок, я открыла рот, чтобы наконец сделать вдох, но мужчина переместил ладонь мне на щёку и повернул голову в свою сторону. Он снова сделал это в самый неподходящий и эмоционально наэлектризованный момент: насильственным и хамским образом — а по-другому он не умел — вторгся в моё личное пространство. Кожа заскрипела с новым усилием, и с ещё бóльшим напором мой похититель протиснулся ко мне. До последнего момента я не ожидала, что Моргенштерн решится на это, но он решился: его пальцы сжали мою челюсть, вынудив меня открыть рот, а губы накрыли мои. Омерзительно! После всего, что произошло в его доме, в офисе и десять минут назад в кафе, он всё равно посмел прикоснуться ко мне. Поцелуй выходил равный, болезненный и неприятный. Мне было тошно целоваться с ним. Я не хотела его и вообще не желала больше видеть. Подавшись навстречу, я со всей ненавистью и чувством отвращения закусила его губу, и когда он, поморщившись, отстранился, вырвала руку и занесла её над нашими головами. Звонкий, оглушающий шлепок разнёсся по всему салону, отскочив несколько раз от дребезжащих стёкол и рикошетя по обивке салона. Моя ладонь, мгновенно покрасневшая, горела огнём негодования, разочарования и возмущения, а его лицо — непонимания и вместе с этим полного смирения. Мужчина замер на месте. Голова чуть опущена, губы дрожат в немой ярости. Удар был таким сильным и жёстким, что моя рука онемела до самого локтя, а Люцифер несколько раз дёрнул головой, чтобы прийти в себя. — Никогда, — разминая онемевшие запястья, еле выдавила я из себя, проглотив от злости пару букв, — никогда больше не смейте трогать меня! Нахмуренный взгляд Люцифера, направленный куда-то в коврик под ногами, был тупым и рассеянным. Оставаясь в таком положении и не глядя, он потянулся ко мне левой рукой и завел её за бок. — Больше никогда, — зацепился он там за что-то и плавно дёрнул это на себя, — я не прикоснусь к тебе. Как только дверь щёлкнула и открылась, я как угорелая выскочила из машины и рванула подальше, не оборачиваясь. Ничего не различая перед собой, неслась напролом, пересекая весь перекрёсток. В ушах гудели лязг тормозов, маты, оры и крики, автомобильные гудки, сигнализация. Впереди всё плыло от слёз, краски смешались в один непонятный пёстрый оттенок, проносящийся в разные стороны как карусель. Всё казалось игрушечным, ненастоящим, я не способна была отличить реальность от плодов своего больного воображения, даже когда в паре сантиметров от меня резко затормозила машина. Водители выскакивали из своих автомобилей и, плескаясь руками и изрыгиваясь самыми аморальными и гнусными выражениями, угрожали мне расправой и оскорбляли. Расставив руки по сторонам, словно незрячая, я бежала не помня себя, Бог весть куда, вперёд, только вперёд, пока весь шум и гам в один миг не стихли. Мир будто остановился, а я вместе с ним, прижатая к чему-то тёплому и укутанная во что-то пушистое. — Дино?! Мой ангел, казалось, не слышал меня. Его взгляд, пристальный и неукротимый, был направлен вперёд, мне за голову. Я обернулась и с ужасом для себя обнаружила, что чёрный Лексус всё ещё стоял на своём месте. — Ты в порядке? — как неживой, двинул он одними губами, сжимая меня в своих руках и продолжая смотреть лишь в это смолянистое продолговатое пятно.