Школа Колдовства и Чародейства Дурслькабан - часть вторая дилогии "Сквибы наносят ответный удар"

Автор змеей не любит. Автор два раза в жизни встречалась с этими пресмыкающимися. Первый раз бабушкины индюшки сами змею убили, заклевав, а потом растерзали и съели. Всё это сопровождалось такими резкими, невообразимо победными выкриками кровожадных индюшек, что я остолбенела. По этому поводу мой брат заявил, что «вот тебе, сестрёнка, и динозавры». Второй раз змея проползла в дом. Пока мама кричала не хуже тех индюшек и совершала броуновские движения в поисках орудия убийства, мы с бабушкой словили змею с двух сторон и хлопнули её головой об стенку. А потом закололи и бросили героическим индюшкам. Вот. Кстати, последние гипотезы «учёных» говорят, что динозавры были все покрыты перьями. Автор — отъявленный конспиролог.

***

      На трибунах сидела жадная до зрелищ публика. Чтобы получить право сидеть на этих местах, эта публика заплатила кому-то золотом. Ибо зрелище предстояло по подобию гладиаторских побоищ, которые устраивали себе на потеху патриции древнего Рима.       Не все зрители в первых рядах были в составе жюри, состоящем из четверых директоров школ-участниц Турнира и представителей министерств трёх стран — Британии, Франции и Болгарии. Дядя Аргус смотрелся среди них вполне органично.       В первых рядах располагались и члены семей четверых чемпионов.       Гарри не знал в лицо родственников своих соперников, но свою семью он увидел издалека и чуть не подпрыгнул, стартовав на первой космической к ним. Потому что среди прибывших членов семьи Фоули он заметил золотистую головку своей невесты Зорницы. Увидел её, такую раскрасневшуюся, улыбающуюся ему и приветственно машущую ручкой, и из его головы вылетел, как несущественный, весь остальной мир, галдящая публика, сотни пар глаз, проследивших за его безумным забегом. А бежал он, чтобы как можно скорей обнять свою красотку, прижать к себе её тоненькую девичью фигурку и вдохнуть аромат её волос. И услышать её шепотом сказанное: «Я так по тебе скучала, мой Гарольд!»       Воплотив в жизнь свой светлый порыв, он, всхлипнув, не мог отпустить девушку долгое, долгое время. Пока кто-то из окруживших молодую парочку родственников не кашлянул тактично, чтобы привлечь внимание отрешённых от всего остального, кроме друг от друга, помолвленных.       — Гарри, братан, — сказал кто-то голосом Дадли. — Мы всё-всё понимаем, но нам тоже хочется поздороваться с тобой.       Гарри резко отлепил лицо от пахнущей цветами мягкой щёчки Зорницы и его удивлённый взгляд встретился с глазами своего единственного родного кузена. Дадли, он же Дэ. Но уже не так уж и Большой.       Из-за похудевшего, выросшего и раздавшегося в плечах Дадли выглядывала очень смущённая и с красными пятнами на щеках миссис Дурсль. То есть, его тётя Петуния как-то прибыла тоже поддержать его во время первого испытания Турнира!       — Тётя Петуния, что вы здесь делаете? — неверяще выдал Гарри, ослабив объятия, но не выпуская девушку из кольца своих рук. — Как вы с Дадли сюда попали?       — Ну-у-у, мисс Фоули, Арабелла Фоули — ты помнишь её? Она была известна нам…       — … как миссис Фигг, — продолжил вместо своей тёти её племянник.       — Да, она. Вся семья Фоули нас пригласила, передав послание через мисс Арабеллу. Ну, она так и сказала, что мы оба с Дадли будем тебе самой значимой поддержкой. Мы, конечно, с радостью… Я … то есть … — она замялась, ещё гуще покраснев. Потом внезапно подняла лицо и посмотрела в ярко-зелёные глаза своего племянника. — Сможешь ли простить нас, Гарри?       И повернувшись спиной, вся затряслась в рыданиях. Леди Милица Фоули приобняла её и начала тихим шёпотом успокаивать.       — Гарри, — взял на себя просьбу о прощении кузен Дадли, — мама хотела сказать, что мы осознали свои грехи и виним себя во всех наших неприятностях. Прости нас, Гарри! Ты — мой брат по крови и за тебя мы будем с мамой болеть в этом испытании. Она мне утром сказала, что ей снилась твоя победа. Ты стоял с Кубком в руках, а в твоих ногах валялся твой злейший враг, поверженный и бессильный. Я ей верю, поверь в себя и ты. Покажи им всем, брат, кто ты на самом деле!       И впервые два кузена неловко обнялись, неумело похлопав друг друга по спинам, и отдалились, стараясь не смотреть в глаза, чтобы не показать свою слабость.       Неловкую ситуацию разрядил Сириус Блэк, который растолкал толпу прибывших Фоули, — даже братишки-двойняшки Зорницы были здесь и смотрели на Гарри огромными, полными восхищением глазами ярко-синего цвета — задорно захохотал и хлопнул обоих парней по плечам.       — Крестник, я тоже верю в твою победу. Я знаю, что ты будешь лучше всех и справишься, даже если против тебя выставят хвосторогу.       — В том, что они захотят против меня выставить хвосторогу, я не сомневаюсь, Сириус. Тем более — они сидят и ждут моей смерти с нетерпением.       — Гарри, мне кажется, что тебе пора идти в палатку для чемпионов, — напомнил лорд Фоули, благосклонно стоя чуть в сторону родственников парня.       Зорница, резко притянув голову жениха к себе, чмокнула его в губы и, упёршись носиком в его нос, прошептала:       — Вечером с тобой поженимся, согласен?       Волна восторга хлынула в сердце парня и он воскликнул:       — Наконец-то! — и резко подскочил, захохотав как помешанный, побежал к палатке чемпионов по дорожке вдоль первых рядов трибун.       Могучие вопли миссис Уизли, нового завхоза Хогвартса, догнали пробежавшего рядом четвёртого чемпиона. Эта неуёмная женщина, схватив за руку свою рыжую лохушку, почему-то рвалась к нему, подвывая на ходу:       — Гарричка, мы — твоя семья, мы тебя поддерживаем и гордимся тобой!       Кто-то из Фоули бросил на это недоразумение природы, одетое в женскую мантию Силенцио и на стадионе наступила благостная тишина.       Гарри отодвинул входное полотнище палатки и, войдя внутрь, осмотрелся. Остальные три чемпиона, его соперники, занимали каждый свой отдельный угол помещения и молчали, уйдя в свои переживания и страхи.       — Вы знали, что нас бросят на съедение драконицам-наседкам? — высоким упрекающим голосом спросил Поттер у своих соперников. Те заёрзали на своих местах, ничего ему не ответив. Все они знали. — Если так, но не предупредили, то не ожидайте от меня сотрудничества.       Полувейла, отвернув носик, повернулась к Гарри профилем и стала пристально всматриваться в жука странноватой окраски, медленно ползающего по ткани стены палатки.       Крам выглядел как обычно — хмурым, закрытым и нелюдимым. После вопроса Гарри, он тоже повернулся боком к нему и стал что-то бормотать себе под нос. Официально, для всех местных — аборигенов, хе-хе — он не говорил на английском языке и общался только со своими соучениками, прибывшими вместе с ним. Среди них не было даже двоих одной национальности и он разговаривал с каждым из них на его родном языке — на русском, польском, сербском, чешском и немецком, при этом, совершенно свободно. У Гарри давно созрело подозрение, что этот уникум говорит так же свободно и на французском, и на английском. А быть может и на каком-то ещё языке. Эти болгары — Гарри помнил слабо некоторые исторические факты из начальной школы — вроде несколько веков были под чьим-то игом. То ли греческим, то ли египетским… Так что — вы поняли.       В один момент Флёр резко, с нечеловеческой скоростью, взмахнула ручкой, привлекая этим внимание остальных чемпионов, и двумя пальцами схватила надоевшего ей жука. Стиснула его между теми же пальцами и её лицо странным образом изменилось, приняв облик, более похожий на клюв хищной птицы. Её белокурая головка непостижимым образом клюнула и жук оказался между оказавшимися внутри клюва острыми зубами. Прикрыв глаза и приняв отрешённый вид, она похрустела два-три раза и сглотнула насекомое.       За спиной Гарри судорожно вздохнул Седрик Диггори.       Крам принял вид статуи с острова Пасхи — не отрывая взгляд от француженки, он стал смотреть как бы вдаль, за горизонт.       Гарри нервно хихикнул, догадываясь что за жука слопала Флёр Делакур. Мистер Фоули, Арчибальд Фоули, ещё летом упомянул о незарегистрированной анимагической форме — жука — у одной скандальной журналистки. Ну, в судьбе невнимательных ведьм-анимагов никого не упрекнёшь.       В этот трагический для жука момент в палатку вошёл Людо Бэгмен, радостно потряхивая каким-то кошельком из красного шёлка. В своей полосатой, чёрно-жёлтой мантии, он выглядел как оса-переросток.       — Привет всем чемпионам! — выпалил он и чуть сдвинулся, чтобы пропустить идущего за ним незнакомого мужчину с нелепого вида колдокамерой на плече.       Гарри распирали приступы нервного хохота при взгляде на озадаченно оглядывающегося в поисках Риты Скиттер журналиста.       — Прежде чем сообщить вам, что делать дальше, мистер Оливандер должен осмотреть палочку нашего четвёртого чемпиона! Мы не смогли с ним связаться вовремя, чтобы провести надлежащую проверку. — Сказав это, Бэгмен продолжил натянуто улыбаться. Отбросив полотнище входа, он крикнул: — Мистер Оливандер, подойдите, пожалуйста!       В палатку тихой сапой просочился единственный лицензированный Министерством производитель волшебных палочек Гаррик Оливандер. Кивнув коротко головой остальным чемпионам, не отрывая взгляд серебристых глаз от Гарри, он прошелестел навстречу к нему, словно сам воздух с нежеланием пропускал старого волшебника сквозь себя.       Оказавшись в долю секунды нос к носу с самым молодым чемпионом Турнира, он заговорил:       — Гарольд Поттер-Блэк, вижу много воды утекло с того первого раза, когда вы вошли в мой магазин за своей первой палочкой. Могу я её увидеть?       Гарри кивнул и вынул из наручного чехла свою палочку из остролиста с пером феникса и положил её на протянутую ладонь Оливандера.       Тот, так и не отведя взгляда от лица парня, провёл пальцами по гладкой поверхности древесины, хмыкнув удовлетворённо. Взмахнув ею, он наколдовал небольшую молнию в направлении единственного свободного угла. Полотно палатки загорелось и он вслед за молнией направил туда струю воды. Огонь зашипел и угас.       Вернув Поттеру его собственность, Оливандер остался на месте. Его губы дрогнули в намёке на улыбку и застыли, опять сжавшись.       — Вашу вторую палочку покажете мне, молодой лорд? — спросил он настолько тихо, что остальные навострили слух и поддались вперед, чтобы хоть что-то из разговора услышать.       — Разве вы её не видите, мистер Оливандер? Не чувствуете её?       — Вижу, что она находится в этой забавной трости, прикреплённой на цепочке у вашего пояса, лорд. Так понимаю, что вы не позволите даже до её ножен прикоснуться?       — Если жизнь вам надоела, попробуйте, мистер Оливандер. Она в руках законного, кровного наследника и недосягаема ни для кого, кроме меня.       — Понимаю. Ну, тогда ладно. Прощаюсь с вами, молодой лорд Поттер-Блэк, Людо, господа, мадемуазель! Всем желаю выйти живыми из Турнира.       И Оливандер растворился среди внезапно налетевших теней, исчезнув из палатки.       Бэгмену пришлось кашлянуть, чтобы прочистить горло и привлечь к себе внимание окаменевших, неслабо озадаченных чемпионов:       — В этом кошельке находятся копии тех, с кем вам предстоит побороться за приз — золотое яйцо. Леди, — обратился он к мисс Делакур, — прошу вас.       — Ну, не знаю, не знаю, — растянул слова Гарри. — На войне, как на войне, мадемуазель. Я самый младший из чемпионов, а, как вы знаете, первыми с тонущего корабля спасают детей…       — Поттер, ты чего? — не понял Седрик Диггори. — Она же дама!       — Если бы мадемуазель Делакур была бы дамой, она не влезла бы в мужские игры. Вы все совершеннолетние, в Турнире вы по своему желанию участвуете. Между собой вы все равны и можете играться в джентльменов. Но я в совершенно другом положении. Я — отдельная статья Турнира. Так как своё имя в Кубок я не опускал, желания участвовать в нём у меня отродясь не было, на угрожающие жизни состязания — тем более, не подписывался. На моём месте должен был быть тот мой кровный враг, который замыслил убить последнего Поттера, но не своими руками. Руками обстоятельств. Я бы отказался от подобной авантюры, но меня толкнули и я сделал только один шаг. Этого оказалось достаточно, чтобы, как обычно, меня втянули в чужой проект. Так что — имею право настаивать быть первым в жеребьёвке сегодня.       Опешившие участники Турнира сохранили молчание. Молчал и Людо Бэгмен, продолжая держать в протянутой руке красную сумку. Переступив два-три раза с пяток на пальцы, Гарри собрался и опустил руку внутрь сумки, вынув оттуда крошечную модель валлийского зелёного дракона с биркой номер один на шее.       Хвосторогу же вытянул Виктор Крам и стал похож на грозовую тучу. Китайский огненный шар выпал Седрику, а шведского тупорылого вытащила сразу после Гарри белокурая француженка Флёр.       — С этими драконами вам предстоит встретиться, — бодрым голосом вещал Людо Бэгмен. — Всё понятно? Ричи, ты не знаешь где запропастилась Рита? Она так настаивала на интервью с чемпионами перед самим началом Турнира, а в нужный момент её нет. — Людо выглянул из палатки, но известной журналистки там тоже не было и он цокнул языком. — Нет, значит нет. Сделай нам общую с чемпионами фотографию, Ричи, после чего мы позволим мистеру Поттеру выйти…       — Поттеру-Блэку, мистер Бэгмен, — поправил того Гарри. — Будьте добры, объявляйте имена людей правильно.       Людо замялся на секунду, но, быстро придя в себя, снова заулыбался и пристроился между Седриком и Крамом. Защёлкала колдокамера, вспышка сверкала и ослепляла. Снаружи доносились крики и шум взбудораженной публики. Слышались голоса букмекеров.       — Эти люди на наши жизни ставки делают, что ли? — удивился Гарри и посмотрел на остальных чемпионов.       Этому факту удивлялся, по видимому, только он один.       Прозвучал свисток.       — Успеха, Гарри! — хлопнул его по плечу Седрик и сочувственно улыбнулся.       — Спасибо, тебе того же, — одними губами ответил Гарри и вышел из палатки.       За ним потянулся Людо Бэгмен, пытаясь что-то выдавить, но парень в напутствиях не нуждался. У него был план. И, хотя сердце у него бешено колотилось, он направился к загону дракониц. Его встретил кто-то из драконологов, который шёл перед парнем и оставался неизвестным из-за низко опущенного капюшона мантии. Он открыл одни из четырёх укреплённых ворот и слегка отступил, давая дорогу чемпиону.       В гнезде из каменных валунов сидела и смотрела хвосторога. И это был не его жребий.       Гарри дёрнул за рукав драконолога и показал ему модель валлийского зелёного, которую с негодованием вытащил из кармана своей сделанной из выползка Васи мантии.       — Откройте мне правильное поле! — рявкнул он сторожу, посмотрев на его, как раз повернувшееся к нему лицо. Окаменевшую, чем-то знакомую физиономию обрамлял венец рыжих кудряшек. Уизли. Это был брат Рональда из Гриффиндора, Чарли Уизли, работающий в заповеднике драконов в Румынии.       И он его, Гарри, почему-то ненавидел. Это с первого взгляда было видно.       Скрипнув зубами, Уизли повернулся и толкнул другую дверь, за которой находилась валлийская зелёная драконица. Пропустив Гарри, он постарался оставить ему очень узкий проём между собой и рамой ворот в загон.       — Умри, Поттер! — со злостью прошипел Чарли ему вслед, дёрнув за рукав и подставив ногу, чтобы тот споткнулся.       Гарри чудом не упал и сильно взбесился.       — Ах, ты, ничтожество! — шепотом процедил он сквозь зубы и взмахнул тростью, в которой была спрятана Старшая палочка. Уизли номер два отлетел к частоколу, что-то в нём хрустнуло, он охнул от боли и, скорчившись, замер.       Оставив злоумышленника лично или при помощи коллег справляться со своими проблемами со здоровьем, Гарри переступил через порог и сделал нескольких шагов внутрь. Публика притихла в ожидании зрелища. И дождалась.       Сбросив с себя дорогую мантию из шкуры василиска, он остался в скудном одеянии из безрукавки особого покроя и штанов-шароваров до лодыжек. Сшитые из той же шкуры василиска, эти два предмета одежды были густо усеяны россыпью драгоценных камушков, образующих определённый узор. На босых ногах и на кистях у Гарри наблюдались браслеты из золотых, индийского фасона колокольчиков. Пояс с тростью он завязал поверх шаровар в области талии, а чехол с волшебной палочки остался у него на предплечье левой руки.       Зелёная драконица сразу повернула к вторгшемуся свою острую мордашку и угрожающе зашипела. Гарри ответил ей громким шипением и она, не вставая с гнезда, протянула к нему шею.       И Гарри неожиданно для всех начал танцевать под размеренный трезвон множества колокольчиков на ногах и кистях рук. Двигался он, извиваясь своим телом так, как научил его василиск. В змеином танце почтения людей-нагов перед наседкой чужого, но родственного вида. Руки парня медленными, волнообразными движениями завораживали онемевших волшебников, но были среди них такие, которые начали повторять за ним этот невиданный танец змее-людей. Это была пара индийских девушек-близняшек, которые следовали за непонятным для остальных ритмом музыки сказочного сладкого звона золотых колокольчиков, не чувствуя льющихся из их тёмных, подведённых тушью глаз слёз сопереживания.       Драконица тоже не осталась безучастной. Её клыкастая морда смотрела на странного, так уважительно отнёсшегося к ней человеческого самца; к её нечувствительным к обычным звукам, глубоко расположенным в черепе слуховым перепонкам дошла музыка, исполняемая колокольчиками с браслетов посетителя, и она обрадовалась. Со стороны множества отвратительнейших двуногих поработителей она уловила звуки дополняющих мелодию инструментов и сама не поняла, когда начала увлечённо изгибать шею, приплясывать крыльями и подпевать, шипя, в такт с плавными движениями посетителя.       Она думала, что с ней произошло волшебное чудо.       Пока человеческий самец не начал петь на змеином. По-змеиному.       Пел он о древнейших временах, когда планетой владели наги, змеи, драконы, виверны, василиски. Когда на тверди, в воде и в воздухе существовали одни только ящеры. Блаженные минувшие времена. Пел человеческий самец сагу-предание о величии легендарных змеиных империй, о драконах — владыках заснеженных горных вершин с изрыгающими горячую лаву вулканами, в пещерах которых гордые крылатые ящеры строили свои города.       Драконица совсем разомлела, слушая песню-сказание и срыгивала коротенькими струйками пламени из ноздрей.       Индийские девушки, обняв друг друга, плакали от неожиданного взрыва эмоций. Их отец с пониманием гладил их одинаковые головки и разочарованно вздыхал. Такой подходящий для его дочерей парень, но уже обручён. Он, как состоявшийся взрослый маг, хорошо видел яркий жгут помолвки, который связывал парня с золотоволосой девушкой из первого ряда трибун, сидящей среди целой кучи родственников. Фоули. Его дочерям ничего не светит. Жаль. Дождаться следующее поколение, что ли? И он, оставив расчувствовавшихся дочек на попечении жены, отправился к первому ряду, чтобы прощупать почву.       Тем временем песнь резко оборвалась и человек-самец поклонился драконице, которая продолжала завороженно на него смотреть.       — Сссссспасибо, чшеловек! Ссспасибо! Ты досставил Шшизели радость. Сскажи мне ссвоё имя, ребёнок василиска? — прошипела она и лизнула лицо Гарри горячим раздвоенным языком.       — Меня ссссовут Гарри, прекрасссная леди Шшизель. Я пришшшёл ссссказззать тебе, что тебя обманули…       — Как? — гаркнула драконица.       — Подменили одно из твоих яиц на фальшшшшивку.       — Кто это ссссделал? — приподнялась драконица.       — Твои тюремщики.       — Бери фальшивку, убери эту мерсссзосссть от моего гнезда, Гарри!       — Хорошо, миледи. Ссскажи мне, ты хочешь ТУДА?       — Туда, о чём ты спел? Очшень! А сможешь?       — Научусссь. Но, сначала, мы с тобой должны породнитьссся…       — Что надо сссделать?       — Василиск мне сказал, что ты должна лизнуть мою кровь и будешь моей сестрой…       — О! Подойди ближе…       Там, за заграждениями и щитами, стояла звенящая тишина, в которой были хорошо слышны всхлипы сестёр Патил. Никто, кроме них, не понимал, что именно происходит между самым младшим из чемпионов Турнира и его драконицей. Но даже первокурсники почувствовали, что происходило что-то из ряда вон выходящее.       Чемпион завораживающе танцевал, изгибаясь всем телом, словно у него кости исчезли. А зелёная валлийская тащилась и даже сама, насколько ей позволяла поза наседки, пританцовывала. А, когда Поттер-Блэк зашипел, даже сквозь защитные преграды проникла и надавила древняя доисторическая красота змеиной магии.       Выходя из загона с золотым яйцом под мышкой, опять надев свою змеиную мантию на плечи, Гарри несколько раз махнул рукой наседке, а та ответила ему крылом, громко шипя вслед.       Выйдя, он остановился напротив судейской комиссии, громко заявив:       — С этого момента никто до Шизель не дотрагивается. Она моя. Я, Гарольд Поттер-Блэк, привязал её к себе кровью. Она, как и все её дети, находится под моей опекой. Пусть вернут Шизели её украденное из гнезда яйцо. И заберите от входа к манежу ту падаль из драконологов, которая напала на меня, после того как не успела впихнуть меня не к избранной мною драконице.       — Но, но… — промямлил Корнелиус Фадж, но невысокая курчавая дамочка жабьей наружности что-то прошептала ему на ухо, сверкая болотно-зелёными глазками навыкате и он махнул рукой. — Раз так, мистер Поттер… — дамочка толкнула министра локтем и Фадж продолжил — …да-да-да, Поттер-Блэк, можете забрать валлийскую зелёную в своё поместье.       — Спасибо, министр Фадж, — сказал Гарри и отправился за ограду стадиона, где на него набросился золотоволосый вихрь по имени Зорница Фоули и увлёк его в сторону замка.       Выступлений остальных чемпионов они не дождались.