«Allie» — Patrick Stump
Расстроенный Драко Малфой уставился на лежащий перед ним на столе чистый лист бумаги. Он расстегнул верхнюю пуговицу мантии и ослабил галстук, предвкушая долгую и неприятную ночь, во время которой придется заново разрабатывать учебную программу, чтобы выиграть пари с Грейнджер. Я такой болван, — раздраженно подумал он. Малфой не до конца спланировал свои действия, когда подошел к Грейнджер по поводу ее скандального учебника. На самом деле ему хотелось просто немного подразнить ее. Сам факт, что один из соперников детства теперь станет обычным, каждодневным явлением, будет раздражать любого. И, кроме того, ее учебник был менее чем приемлемым по его стандартам. С какой стати дети должны говорить о своих сексуальных желаниях в классе? Разве для этого не предназначен полумрак Закрытой секции? С тяжелым вздохом Драко начал выписывать все зелья, которые только мог вспомнить и которые могли оказаться полезными. Там были зелья для контрацепции, гормональных изменений, менструальных циклов (он слегка вздрогнул), беременности, прыщей… список продолжался и продолжался. И главное — их можно легко сварить в уединении собственного дома. Все эти маггловские штучки, которые Грейнджер хотела преподнести ученикам… ну… для этого и нужны родители. Профессору крайне неуместно выстраивать такие отношения со своими учениками. Как будто секс — тема, которую следует поддерживать в вежливом разговоре… хм… — Отвисшее мерлиново яйцо, я говорю как ханжа, — вздохнул Малфой. — По крайней мере в этом я с тобой солидарна, — со стороны дверей донесся уверенный, смелый голос. Драко оторвал взгляд от записей и посмотрел на профессора Грейнджер, все еще одетую в рабочую мантию и держащую в руках большой блокнот. — Чего ты хочешь? — с усмешкой спросил он. Грейнджер улыбнулась и медленно вошла в класс. Она остановилась у первой парты и села на ее край, перекинув одну ногу на другую. Не для того, чтобы ее стройная фигура опасно устроилась на столешнице, а длинные ноги выглядывали из-под этой ужасной мантии, которая была в три раза больше нее. Драко не собирался анализировать внешность Грейнджер, но ему так отчаянно хотелось подразнить ее, что он поймал себя на том, как пробегает глазами по каштановым завиткам ее волос и безупречному — не считая нескольких веснушек на переносице — лицу. Когда они были детьми, она росла такой страшной маленькой дикаркой с вечно вьющимися волосами и кривыми зубами. Теперь ее волосы подчеркивали гладкую кожу, обрамляя тонкую шею и привлекая внимание к изящным ключицам. Драко быстро перевел взгляд на ее карие глаза. Мерлин, ему срочно нужно с кем-то переспать. Потому что в этот момент даже Гермиона Грейнджер выглядела заманчивым вариантом… и это было неприемлемо. Драко выпрямился в кресле, поправляя галстук. — Чего тебе нужно? — снова спросил он, когда Грейнджер не ответила, и при этом надменно щелкнул пальцами в воздухе. — Ах да. — Она резко повернулась к нему, словно глубоко погрузилась в свои мысли. Девушка протянула ему блокнот, и Драко довольно неохотно взял его. — У меня сегодня было свободное время, и я написала предложение… — О, Грейнджер, я польщен, — сухо сказал он. Гермиона закатила глаза. — Предложение об изменении еженедельного графика занятий, чтобы объединить наши усилия в сексуальном просвещении студентов. — Объединение усилий? — Драко приподнял бровь и усмехнулся. — Вот как ты называешь наш маленький спор? — Если наш маленький спор закончится улучшением обучения детей по программе, которую я уже запланировала, почему бы твоей квалификацией не послужить на благо? — Если бы я не знал тебя лучше, то решил бы, что это комплимент. — Как хорошо, что ты так во мне разбираешься. — Гермиона поднялась со своего места и прошла к столу, после чего оперлась рукой о свой блокнот, скромно опускаясь так, чтобы ее груди оказались напротив его глаз, и неважно, что они были скрыты толстым слоем черной мантии. Драко пытался сосредоточиться на ее пальцах, которые лежали на блокноте. Грудь всегда грудь, а он был всего лишь мужчиной. Малфой проглотил ком в горле и сосредоточил внимание на подчеркнутых и пронумерованных столбиках уроков, которые она набросала. — Я попросила у МакГонагалл копию твоего расписания, чтобы сверить его со своим, и заметила, что у нас одинаково стоят уроки старших курсов: пятый — по вторникам, шестой — по средам, четвертый — по четвергам и пятницам. Поэтому я подумала, что было бы неплохо, если бы раз в неделю мы проводили бы совместное занятие. — Ты хочешь объединить наши занятия? — Да, чтобы каждый курс раз в месяц проходил одно образовательное комбинированное занятие. Это предоставляло бы нам обоим возможность наблюдать за тем, как преподает другой, чтобы мы могли сравнить, а затем мы сможем подвести итоги по результатам контрольных в конце каждого месяца, — Грейнджер торжествующе улыбнулась ему, глядя сверху вниз, всего в нескольких дюймах от его лица. Когда она поправила свои волосы в ожидании его ответа, Драко почувствовал аромат лаванды с розой. Ох. Действительно. Ему ведь нужно что-то сказать, не так ли? — Дай угадаю. Ты уже уладила все эти вопросы с МакГонагалл. — Ага. — Гермиона сверкнула своими совершенно ровными теперь зубами и самодовольно махнула рукой. Его даже затошнило от того, как она была довольна собой. Никто не имел права быть так счастлив. Он молча молился, чтобы ему удалось найти способ сбить с нее спесь. — Что скажешь, Малфой? Раздумываешь, сможешь ли справиться со мной на занятиях? — Я делал это на протяжении шести учебных лет. Что в сравнении с этим значат каких-то полгода? — Драко закатил глаза и откинулся на спинку стула, чтобы больше не вдыхать ее аромат; девушка проделывала с его телом вещи, на которые он не особенно был согласен. — Скажите, профессор Грейнджер, как называются ваши духи? «Ода невыносимому перфекционисту»? — «Малфой-ханжа номер 7». — Это предполагалось как оскорбление? — Драко фыркнул от смеха и снова наклонился вперед, на этот раз еще ближе, просто чтобы досадить ей. И у него это получилось — или, по крайней мере, ему так показалось, потому что ее щеки приобрели изумительно пурпурный оттенок. — Знаешь что, почему бы тебе как-нибудь не заглянуть ко мне в гости, и я покажу тебе, насколько на самом деле я далек от ханжи. — Малфой высокомерно и многозначительно поднял бровь, наслаждаясь появившемся на ее лице выражением ужаса и отвращения. Грейнджер пыталась найти какой-то достойный ответ и уцепилась за один из них как за спасательный плот. — Неужели ты так нуждаешься в интимной близости, что опустился до приглашения меня в свою спальню? Ты забыл, что я магглорожденная? Я и подумать не могла, что имя Малфоев может быть запятнано моими криками под тобой. Драко почувствовал, как его щеки вспыхнули. Во-первых, из-за того, что она говорила о сексе, а во-вторых, из-за того, что одна только мысль о любой женщине, выкрикивающей его имя под ним, заставляла нижнюю часть его тела наполнятся электрической волной тепла. — Так… ты кричишь, значит? — несмотря на смущение, Малфой сумел уверенно возразить. Ее выражение лица было бесценным. Челюсть Грейнджер отвисла, когда ее рот в изумлении открылся, раздвигая эти мягкие соблазнительные губы… черт возьми. Нет. Не соблазнительные. Глупые. Глупые губы глупой женщины с глупым именем. Да, кстати, что это за имя такое — Гермиона? Грейнджер закрыла рот, прижимая к себе ежедневник, вытащила верхний лист пергамента и сунула ему в лицо. Драко отклонился назад, схватил бумагу и одернул ее от себя. Когда он снова встретился с ее взглядом, тот был полон гнева, несмотря на ее спокойный, тихий голос. — Это твой экземпляр. И мне искренне все равно, одобряешь ты изменения или нет. Они уже утверждены директором школы, — Гермиона поднялась, отодвигая эти дерзкие, скромно прикрытые холмики, которые так заинтересовали Драко. — Изменения в расписании вступят в силу со следующей недели. Я пометила каждую тему в соответствии с цветом недели. — Вечная маленькая мисс дотошность. — Спокойной ночи, Малфой. Она повернулась на каблуках и не спеша вышла из кабинета. Но быстрее, чем Драко успел возразить: «Для тебя — профессор Малфой!». Однако Грейнджер уже ушла, а он остался сидеть в кресле с раздражающей эрекцией в штанах. Ему определенно нужен секс. И как можно скорее, прежде чем он действительно позволит себе думать о Грейнджер как о возможной сексуальной перспективе. Нет. Холодный душ. Рука. Вот чем он пользовался последние полгода. Ему удастся продержаться этот семестр. Он не позволит себе думать о том, что скрыто под мантией Гермионы Грейнджер, о том, как она царапает его спину и выкрикивает его имя под ним, забываясь.- о - О - о -
Гермиона упала на жесткий, пахнущий плесенью матрас кровати и попыталась вытолкнуть из памяти серебристо-серые глаза некоего Драко Люциуса Малфоя. Возможно, вся эта ситуация уже вышла из-под контроля, когда он предложил (разумеется, в порыве злости, конечно, он никогда не имел этого в виду), чтобы она пришла в его спальню, и какая-то подавленная часть ее существа втайне захотела принять это предложение. И не потому, что он ей нравился, — это было далеко не так. На самом деле Грейнджер презирала этого человека всем своим существом. Но прошло уже почти два года с тех пор, как она была… близка… с кем-нибудь. И этого «кого-нибудь» звали Рональд Уизли. Гермиона все еще помнила, как его губы касались ее, как его большие руки скользили по ее телу. Они расстались по довольно смешной причине, но это все равно оставило глубокий эмоциональный шрам в ее душе, и до такой степени, что с тех пор она не позволяла себе близости ни с кем другим. Все было так глупо, ведь ей хотелось попробовать что-то новое, захватывающее в постели. Например, хотя бы однажды найти другое место для любовных утех. Гермиона крепче зажмурилась, пытаясь отогнать дьявольские воспоминания, но они были сильнее. Она все еще слышала, как слова Рона звенят ее в ушах, словно колокольчики. — Что ты хочешь? — Сегодня вечером. На званом ужине. Я подумала, может быть, мы могли бы… улизнуть, — Грейнджер прикусила нижнюю губу, пытаясь уговорить своего парня, Рональда Уизли, отправиться в неизведанные воды вместе с ней на ужине по случаю помолвки Гарри и Джинни. Рон недоверчиво посмотрел на нее и потрепал густые рыжие волосы. — Не знаю, Миона. То есть я имею в виду… нас ведь могут поймать. — Да, но в этом-то и вся прелесть, не так ли? — Ты получишь удовольствие оттого, что тебя поймают? — Нет, — она нахмурилась. — Только от мысли, что нас могут поймать. Разве это не похоже на опыт, который стоит пережить? — Вообще-то нет. — Брови Рона сошлись на переносице. — Ну, не пойми меня неправильно. Мне нравится то, что происходит между нами, когда мы остаемся одни. Но это все. Мы вдвоем. Не думаю, что смогу это сделать, если буду думать о том, что Джинни или мама поймают нас двоих в туалете. Сердце Гермионы, казалось, пропустило несколько ударов. — Ох, но ты без проблем занимался этим с Лавандой Браун в коридорах Хогвартса? — Что? — Рон нахмурился. — Это нечестно, Гермиона. Я был молод. Впечатлителен. — Это было четыре года назад. Ты едва ли намного старше, чем тогда. — Только не надо на мне срываться, — вздохнул он. — Я просто не думаю, что меня интересуют такие… практики. — Практики? Это так ты называешь наши отношения? «Практики»? — Да ладно тебе. Ты же знаешь, что я не это имел в виду. Я говорил о… — он понизил голос, — грязных практиках. — О Господи, Рональд! — Гермиона потеряла оставшееся терпение. — Это же секс! Просто называй вещи своими именами! Секс! — Хорошо, Гермиона! Секс! — закричал он в ответ. — Я не хочу менять секс, который у нас уже есть! Секс, которым мы занимаемся, — прекрасный! — Да? — Грейнджер поймала себя на том, что так же кричит ему в ответ. — Что ж, я рада, что ты доволен! Потому что я не считаю, что десять минут в миссионерской позе — это прекрасно! — Мы делаем это и когда ты сверху! — пафосно сказал Рон, и его уши приобрели ярко-алый оттенок. — О да. А когда ты в последний раз задумывался о смысле прелюдий? — Я прикасаюсь к тебе, — понизив голос, возразил Уизли. — Не понимаю, чего ты от меня хочешь. — Целуй меня. Насилуй меня. Возьми меня так, словно я последняя женщина на Земле, Рон. Вот чего я хочу, — она уперла руки в бока и вздохнула. — Я хочу быть более рисковой. Уизли сглотнул, закрыв рот в попытке подавить нервный смех, и переступил с ноги на ногу. — Если я не способен удовлетворить тебя как любовник, то почему бы тебе не найти кого-нибудь, кто сможет разжечь твой огонь? — его слова ударили ее по лицу, словно метлой. Грудь Гермионы сдавило, а дыхание перехватило. — Ты… ты это не всерьез. — Может быть, не знаю, — прошептал он, засовывая руки в карманы. Его голос был печален, но полон решимости: — Я не понимаю, что происходит, Гермиона. Мы отлично проводим время вместе за пределами спальни, но… Ты права. Между нами что-то не клеится. — Я никогда не говорила, что наши… отношения… не работают. Я только говорила, что… — Я помню, что ты говорила, — перебил он ее. — Но еще я знаю, что я имею в виду. И я не думаю, что наши отношения «работают». — Рон... Он смахнул слезу, скатившуюся по щеке, и направился к камину. — Слушай… я пришлю тебе сову, хорошо? Мне просто… нужно время подумать. Это случилось два года назад. Два долгих года неловких семейных обедов, неловких вопросов от друзей, неловких взглядов в коридорах Министерства, неловкое увольнение Гермионы из Министерства для продолжения неловкой карьеры целителя, потому что, черт возьми, неловкостей стало слишком много, чтобы с ними справиться. Грейнджер смахнула слезы и перевернулась на другой бок, уткнувшись лицом в подушку. Так что, возможно, идея трахать Малфоя до тех пор, пока ему будет не вздохнуть, являлась просто требованием ее неудовлетворенных гормонов. Именно это она повторяла про себя, тяжело дыша в подушку и стараясь унять сердцебиение. Гермиона задалась вопросом, знал ли Малфой о необычных сексуальных практиках или он был таким же скромником, как и Рон. Если учитывать его взгляды на половое воспитание, то можно было сделать вывод, что, скорее всего, верным являлось последнее. Но что, если это не так? Что, если на самом деле он был богом секса, который просто подавлял свою сущность? Что, если он любит брать женщин в Запретной секции библиотеки при свете приглушенной лампы? Что, если он точно знал, как доставить удовольствие женщине, дразня ее соски, играя между ее ног и проходясь грязным языком по ее уху, в то время как прижимался к ней самым нескромным образом? А что, если он получает удовольствие от порки, связывания и оральных ласк? Ох. Да, конечно. А что, если свиньи тоже умеют летать? Но мысль о том, что Малфой играет с ней, всколыхнула в глубине души Гермионы тлеющие угольки. Ему на руку играл и тот факт, что он выглядел хорошо, оставаясь при этом мерзавцем с довольно большим наследством. Заостренные черты лица, благодаря которым он в детстве походил на хорька, теперь делали его ухмылку еще более привлекательной, а глаза — завораживающими. И еще был этот срочный вопрос: отметина Пожирателя Смерти на левой руке, которая буквально мигала красным светом: Опасно! Опасно! Не приближайся! Даже не думай о нем в этом смысле! Бывший Пожиратель Смерти! Эй? Ты там? Земля вызывает Гермиону Джин Грейнджер! Что ж, это сработало. Эта мысль полностью отогнала от нее сексуальные фантазии. Ровно до момента, пока Гермиона не подумала о том, как он стягивает тонкую шелковистую рубашку, обнажая упомянутую отметину. Интересно, как он сложен? Был ли он отвратительно тощим под этой мантией? Или у него имелись жилистые мышцы, который переходили в тонкий таз? Интересно, волосы на его лобке такого же цвета, как и на голове? О, ради всего святого! Такие мысли ни к чему хорошему ее не приведут. Гермиона горячо вздохнула, когда ее рука направилась вниз между ног, чтобы потереться о фланелевую ткань пижамных штанов. Девушка скользнула пальцами под тонкую резинку и двинулась дальше, прямо по ткани шелкового нижнего белья. Скользя нежными кругами по возбужденной и чувствительной области, Грейнджер снова закрыла глаза и попыталась представить себе безликого мужчину — у которого не было белокурых волос — делающего с ней нечестивые вещи в этой постели прямо сейчас. Этот безликий мужчина — а не Малфой — знал бы, как целовать ее шею сверху вниз, дразня длинными пальцами пианиста. Он укусит ее за плечо, не настолько, чтобы оставить синяк, но достаточно, чтобы вызвать у нее робкий вздох, когда он притянет ее тело к себе так, что она почувствует, как его твердая эрекция прижимается к ее заду. Ее пальцы скользнули под трусики и нашли влажную, жаждущую точку ее возбуждения и неудовлетворенности, поглаживая вверх и вниз умоляющие половые губы в попытке облегчить это сексуальное вожделение. Мужчина — не Малфой — знал бы, что нужно прижать пальцы к ее ноющему центру, не совсем погружаясь в него, но рисуя осторожные круги вокруг и шепча ей на ухо грязные вещи вроде: «Хочу, чтобы ты выкрикивала мое имя» или «Используй свои хорошенькие маленькие губки с пользой»... Тук. Тук. Тук. Гермиона раздражено зарычала и выпрямилась, вытаскивая руку. Даже в уединении собственной комнаты она не могла расслабиться. Грейнджер поспешно выскользнула из постели, закуталась в любимый красный плед, который привезла из дома, подошла к двери и распахнула ее. — Что? — она разозлилась, еще даже не зная (или это ее не очень-то и заботило), кто ждал по другую сторону. К ее большому огорчению, это был никто иной, как не объект ее сексуальных фантазий последних несколько минут, Драко Малфой. Он был одет в повседневную мантию, галстук снят, а на лице красовалась фирменная ухмылка. Малфой тихо засмеялся, прежде чем опереться рукой о дверь. — И тебе привет. — П-профессор Малфой... — Глаза Гермионы расширились, и она плотнее закуталась в одеяло. — Что ты… — она прочистила горло, внезапно ощутив, как ее трусики стали теплыми и влажными при виде него, — что ты здесь делаешь? — Я просто делал ночной обход и решил прийти сюда, чтобы отдать тебе это, — Малфой достал из нагрудного кармана маленький конверт. Гермиона приподняла бровь, когда он протянул ей конверт, а после убрал руки за спину. — Ты поднялся по всем этим ступеням только для того, чтобы отдать мне это? — Думаю, ты скоро обнаружишь, что, будучи профессором в Хогвартсе, ты обладаешь значительным количеством свободного времени, — его тон был беззаботным, даже немного игривым. Но Гермиона никогда не видела Драко Малфоя игривым, так что, возможно, она неправильно его поняла. Да, скорее всего, так и было. — Открой. — Прямо здесь? — Да. Конечно. Я хочу видеть твое лицо, — он сверкнул своими белоснежными зубами и пристально посмотрел ей в глаза. Гермиона, сбитая с толку, открыла конверт и вытащила толстую квадратную карточку, на которой изящным почерком было написано: «А когда проигрываешь, ты тоже кричишь?» Она почувствовала, как напряглись мышцы на лице, и поняла, что вся кровь прилила к щекам. Гермиона, вероятно, могла бы сойти за одного из Уизли: ее лицо полностью соответствовало бы их волосам. Она подняла глаза к лицу Малфоя, который, казалось, был вполне удовлетворен ее реакцией. Его ухмылка стала шире, и он тихо рассмеялся: — Бесценно. Драко помахал рукой в воздухе, отступая от порога ее двери в сторону лестницы. —Приятного вечера, профессор Грейнджер! — его смех был слышен все время, пока он спускался по лестнице, и даже немного дольше, когда он вразвалку двинулся по коридору, чтобы еще раз проверить ночные коридоры школы.