Любовь не с первого взгляда

Когда, казалось бы, грядущую свадьбу уже успели спланировать от и до, решив все спорные вопросы, совет неожиданно нашёл новый камень преткновения: именование будущего короля-консорта. Если с титулованием определились более или менее споро – выбрали классическое «ваше величество», которое с видом, будто жалует шубу с барского плеча, утвердил и сам канцлер, заявив, что если уж они заняты созданием сильной политической фигуры, нужно создавать и соответствующую атрибутику… То с именем пошли споры. Откуда, казалось бы, могли возникнуть разночтения? Чаще всего супруги принцесс из правящего рода принимали родовое имя жены и меняли фамилию на династическую – Се-Рол. Так было, например, с уже известным нам по истории с серенадами и волками князем, так бывало и со всеми предыдущими консортами в истории Райанци, так предполагалось поступить и с Канларом. Возражения возникли у самого Канлара, который как-то не был склонен менять фамилию, и упирал на продолжение проанжельской партии – с этой точки зрения анжельская фамилия была более чем кстати. Патриотично настроенный канцлер был категорически против такой идеи, и докатился до идеи двойной фамилии: Рол-Канлар. Дядя королевы, слушая их споры, предложил более радикальный в плане патриотизма жест: переделать исконную фамилию на местный манер. Для этого от неё нужно было отсечь традиционный суффикс «ар» (который в анжельском языке нёс смысловое значение и обозначал слово «род») и, напротив, спереди присоединить традиционную приставку «Се» (которой в Райанци обозначали принадлежность к дворянскому роду). Получалось, соответственно, вполне пристойное Се-Канл. Против этого варианта выступил ещё один участник совета, Се-Приент. Он возмущался, что Се-Канл звучит крайне неблагозвучно, и если уже корнать фамилию будущего консорта, то до уровня Се-Кан. На это вице-канцлер оптимистично заявил, что при таком раскладе нет никаких проблем со скрещиванием фамилий, и нужно создать гибрид вроде Се-Канрол или Се-Ролкан. На протяжении всего этого лингвистического безумия сам Канлар сидел с каменным лицом, которое выражало явное неодобрение всем озвучиваемым вариантам. Несколько обескураженная фантазией своих советников королева тоже предпочитала отмалчиваться. Так и не решив вопрос с фамилией, совет перешёл собственно к имени. Казалось бы, собственное имя человека не должно было никак меняться от смены его социального статуса. Но нет. Ведь речь шла об анжельских традициях. А там был один необычный для других стран нюанс. Собственным именем Канлара было Дитрэн. Как и у всех анжельцев, оно заканчивалось суффиксом «эн», который имел смысловое значение и являлся обязательным для любого мужского имени (для женского анжельцы использовали более мягкий вариант «энь»). По анжельским традициям, если человек становился правителем, суффикс следовало сменить на «эс». Правило безукоризненно поддерживалось на протяжении веков. Особенно забавным, с точки зрения иностранцев, оно выглядело в применении к верховным правителям, которые благополучно меняли имена и когда бывали выбраны на правление, и когда покидали его. Соответственно, Канлар, становясь королём-консортом, должен был сменить имя на Дитрэс. Точнее, должен был бы, если бы дело происходило в Анджелии, – но ситуация-то складывалась в Райанци! Должен ли анжелец менять имя, если становится правителем вне своей страны, было вопросом спорным. Возможно, имеет смысл отметить, что если «Дитрэн» переводилось с анжельского как «идущий своим путём», то «Дитрэс» превращалось в бодрое «ведущий за собой». Вероятно, именно такие изменения в значениях и были той причиной, по которой анжельцы так держались за эту традицию. В конце концов, их вера в тесную связь между значением имени и судьбой его носителя была довольна сильна, в отличие от Райанци, где имя выбирали по благозвучности. Неизвестно, что бы высказал по поводу всех этих дебатов Канлар – а по выражению его лица было понятно, что ему есть, что высказать, – но как раз в этот момент его вызвали из кабинета, поскольку в дворец со срочным донесением прибыл Се-Ньяр. Королева минуту сомневалась, вслушиваясь, как одна часть совета, во главе с канцлером, полагала, что имя менять не следует, потому что анжельские законы недействительны на райанской земле, а другая часть, во главе с генералом, требовала поступить в соответствии с традицией. Напрашивался вывод, что этот абсурдный спор не может быть важнее донесения от внешней разведки, и Кая тоже тихонько покинула своё место и вышла. Канлар тихо переговаривался с Се-Ньяром в гостиной, вертя в руках тонкий лист с донесением. Завидев королеву, он тут же объявил суть дела: – Король Ниии получил ваш отказ. Гонец от послов прибыл прошлым утром, никакой гласной реакции не последовало, но было отправлено двое гонцов из столицы – один по нашему направлению, один на юг. Последнее сообщение выглядело особенно тревожно – на юг король мог писать разве что в свою армию, либо в соседние государства. – Благодарю, – отпустил Канлар своего человека и снова перечитал донесение, словно сверяясь с тем, правильно ли понял написанное там. – Надо возвращаться, – отвлекла его от этого занятия Кая, кивая в сторону Малого кабинета. По лицу Канлара прошла ощутимая досадливая гримаса. – Вам неприятен этот разговор, – проницательно отметила королева, имея что-то сказать, но не успев разъяснить свою мысль, потому что советник неожиданно резко переспросил: – Неприятен? Право слово, это то ещё преуменьшение! – рубанул он рукой с донесением воздух, отворачиваясь к окну, что было прямым нарушением этикета: от королевы не положено отворачиваться. Брови Каи приподнялись в удивлении. Нет, ей тоже было бы неприятно, если бы совет вздумал обсуждать возможность смены её имени – в конце концов, каждый человек до некоторой степени дорожит своим именем, – но она точно не стала бы из-за этого пренебрегать этикетом. Посмотрев несколько секунд на спину Канлара в недоумении и не дождавшись перемены в его положении, она вдруг поняла: «А-а, это же доверие!» Не то чтобы ей часто приходилось сталкиваться с этим понятием, но в юности учителя ей говорили, что при построении межличностных отношений люди часто пренебрегают этикетными нормами в знак доверия друг перед другом. Пока королева пыталась свыкнуться с мыслью, что в её окружении появился человек, который в знак доверия к ней демонстрирует подобные вольности, Канлар глухим мёртвым голосом признался: – Только два предмета были истинно моими в моей жизни – моё министерство и моё имя. И вот, у меня отбирают и то, и другое. – Постойте! – возразила в недоумении Кая. – Но кто это у вас отбирает ваше министерство? Сложив руки на груди, он обернулся и, выгнув бровь, посмотрел на неё мрачно и глубоко: – А что, королю-консорту пристало мотаться в министерство внешней разведки, как к себе домой? Нахмурившись, Кая мысленно признала разумность этого довода, но ей хватило всего трёх секунд, чтобы принять решение. Резко развернувшись, она ворвалась в Малый кабинет, где совет колдовал над анжельским сводом законов, пытаясь выявить там указания на смену или не смену имени в их случае. – Обсуждение закрыто, мессиры, – объявила им королева. – Король-консорт сохранит имя Дитрэн Канлар, с добавлением титула князя Серольского. Господин Се-Форли, приготовьте соответствующий ордонанс, – велела она вице-канцлеру и повернулась к дяде: – Карту дворца с окрестными зданиями, будьте добры. – Получив желаемое, она добавила, уже выходя: – Король Ниии получил наш отказ, будьте так любезны переключиться на обсуждение этого вопроса. На всё это ей потребовалась всего лишь минута; к Канлару она вернулась уже с картой. Придавив её к стене у окна, попыталась расправить, чтобы окрестности были хорошо видны. С минуту они смотрели на карту – королева что-то вычисляла в уме, Канлар же пытался понять, зачем ей это понадобилось. – Смотрите, – наконец сказала Кая, отрывая одну руку от карты и пытаясь что-то показать; карта, лишившись поддержки, к досаде королевы ожидаемо свернулась. Со вздохом Канлар придержал отпущенный угол и послушно принялся смотреть, пока не понимая, на что. – Смотрите, – повторила Кая, теперь уже водя по карте пальцем уверенно, – вот здесь здание Сената подходит к дворцу почти вплотную. Ещё мой дед хотел устроить там крытую галерею, но в ней не было особой надобности, поэтому проект был заброшен – но инженерные расчёты я видела. Здание Сената, в свою очередь, дальним концом выходит как раз на ту улицу, где стоит ваше разлюбезное министерство. – Но у Сената нет выхода в этом направлении, – логично возразил Канлар, хмурясь. Королева закатила глаза и язвительно спросила: – А вы окна там видели? Брови Канлара поползли вверх: – При всём уважении, ваше величество, но лазающий через окна король-консорт – это та ещё скандальная картина. Кая посмотрела на него в упор серьёзным и холодным взглядом: – Вы издеваетесь? Конечно, мы расширим одно из окон и сделаем дверь. Канлар перевёл на карту взгляд, в котором читалась гораздо больше заинтересованности, чем до этого. – Вот здесь придётся поменять местами гостиную и лакейскую, – показала Кая на ещё одно спорное место. – И пожалуйста, через месяц у вас будет вполне приличный почти тайный ход. – Выглядит заманчиво, – признал Канлар. Бросив на него быстрый взгляд, Кая заметила, что он улыбается. – Только у меня есть условие, – с озорной хитринкой вдруг сказала она, забирая карту. Канлар изобразил лицом любопытство, прорывающееся за сдержанную вежливость. – Я хочу тоже иногда ходить туда с вами, – очаровательно улыбнулась королева. – Как вам будет угодно, – любезно поклонился он, улыбаясь в ответ не менее очаровательно. – Вот и прекрасно! – резюмировала Кая, возвращаясь в Малый кабинет, где уже вовсю шли дебаты. В двух словах объяснив канцлеру, что за переустройства она хочет организовать, королева попросила пересказать ей, до чего додумались советники за время её отсутствия. Оказалось, что, собственно, ни до чего конструктивного. Все надеялись на то, что король получит ответ немного позже, и, таким образом, не успеет ничего предпринять. Сейчас же сроки выглядели так, что он вполне мог успеть отправить какой-нибудь неприятный ультиматум. Подумав с минуту, королева начала издалека: – Господа, ведь брак – это очень серьёзный шаг даже для обычных людей, что уж говорить, когда речь идёт о королевской фамилии, – собравшиеся согласно закивали. – Поэтому я, как благочестивая правительница, которая не считает возможным вступать в столь серьёзные перемены без Божьего благословения, пять последних дней перед свадьбой желаю провести вдали от государственных дел, в посте и молитве, в одном из наших монастырей. Все послания, направленные на моё имя, в эти дни будут оставаться во дворце, поскольку я не хочу отвлекаться от моего богоугодного дела на мирскую суету. – Прекрасно, ваше величество, – в избытке восхищения похлопал ей дядя. – Если только там не объявление войны, – нахмурился генерал. – Маловероятно, – выдал экспертную оценку Канлар. – У его величества нет формального повода для военных действий. Скорее всего, там будет завуалированное беспокойство о моём здоровье. Вариант с дуэлью кружок иммигрантов рассматривал, конечно, в шутку, а вот варианты с покушениями и отравлениями – казались им более чем реальными. – Сообщите брату, – повернулась Кая к канцлеру. – Пусть выберет монастырь, благоволение к которому нам нужно выразить. И перестройте, будьте добры, мой график, – перевела она взгляд на вице-канцлера, – чтобы эти пять дней не стали катастрофой. После обеда, – обвела она глазами остальных, – прошу вас собраться здесь снова, мы обсудили не все текущие вопросы.