Треугольник

Яхико сидел в кресле своего кабинета. За окном непроглядной стеной лил дождь. Мужчина сосредоточенно всматривался в карту, лежащую на столе – Асами знала, что он уже сообщил Акацки о своем плане. Границы Конохи были помечены красным. К пунктирным линиям с разных сторон шли черные стрелочки. «Окружить цель…» Асами ходила по комнате, касаясь рукой предметов, выставленных на полках высоких стеллажей. Книги и свитки, увеличительные лампы, хитайате разных деревень. - Яхико, ты снимаешь протекторы с тех, кого убил? Мужчина не сразу оторвался от изучения карты. - Я делал так раньше. Потом понял, что для этого придется отводить слишком много места. И действительно – на полке было не меньше пяти плотно сложенных стопок. Ткань каждого носила собственный цвет. На некоторых его невозможно было рассмотреть из-за въевшейся крови и грязи. Асами вздохнула. «Почему он такой? Почему в нем так сильна жажда смерти?» - Я только недавно пополнил список в последний раз. Дайме Звука не носил протектора. Поэтому пришлось снять его с шиноби, который стоял к нему ближе всех. Асами вспомнила едкий дым, наполнивший лес. Ради нее брат уничтожил целое селение. Ее снова переполнила смесь восторга и страха. Поступки брата заставляли ее поверить в собственную значимость. Как и в то, что уже ничто не способно принести ей избавление. Теперь она знала каково тем, кто убегает и прячется. Знает, как страшно чувствовать себя мышью, загнанной в ловушку. Брат сжег ее леса, в которых они скрывались. Все эти ветки и тропы, которые дышали и жили так же, как и она… Кимура бросила на брата взгляд. Она ощутила отчетливый страх, которого не знала раньше. «Все это случилось только из-за меня». Асами опустилась в тяжелое кожаное кресло и перевалилась через подлокотник, чтобы дотянуться до сигарет, лежащих на тумбочке. Ее взгляд привлек еще один хитай на нижней прозрачной полке. Она потянула к нему руку и в тот же момент брат резко ее окликнул: - Имото! Асами вздрогнула. - В чем дело? – она замерла с вытянутой рукой. Брат продолжал напряженно смотреть на Асами. Чутье подсказывало ей, что она непременно должна дотянуться до протектора, который лежал отдельно от всех - как бы брат не хотел этого избежать. Асами быстро схватила ткань завязки, тянущуюся до пола. Яхико мгновенно оказался рядом и перехватил ее руки. Скрипнула кожа кресла и Асами сдавленно вскрикнула. Лишь краем глаза она успела заметить иероглифы протектора с рожками, который упал на пол. Асами нахмурилась, глядя брату в глаза. Он смотрел на сестру укоризненно – девушке показалось, что он вот-вот ее ударит. Кимура пыталась нащупать ниточку воспоминаний. Она видела этот хитай, она помнит эти рожки – такой был только у одного шиноби. Асами отвела взгляд в сторону. «Где же я могла его видеть?» - Асами, я… Внезапное озарение рухнуло на нее неподъемной тяжестью. - Он… встал у меня на пути. У Асами сперло дыхание. Седые длинные волосы, привычка садить ее к себе на колени, заливистый смех и доброта. Такая редкая для нее, искренняя доброта… - Яхико, - со слезами в голосе прошептала Асами. На нее смотрело лицо брата - такое родное, знакомое до каждой морщинки, лицо, которое всегда сулило ей защиту и вседозволенность. Лицо чудовища. Яхико отпустил ее руки, и девушка резко вырвалась, свалившись на пол. Асами не верила случившемуся. - Он был мне как папа… - Он хотел убить меня! - А в итоге… ты его убил, - она испугалась произнесенных ею же слов. Убил. Навсегда. Асами бросилась к двери. Хотелось сбежать отсюда прямо сейчас, не собирая вещей, не думая о том, что она за собой оставит. Просто исчезнуть из страны Дождя, из плена собственного бесчеловечного брата. Когда Асами с силой стукнула дверной ручкой, она осознала, что ей некуда идти. Злые бессильные слезы застелили ей глаза. Она замерла на месте. Зачем Яхико нашел ее? Зачем он спас ее от тех преступников? Руки брата легли на вздрагивающие плечи. Асами яростно дернулась. Она бросилась в коридор и побежала без оглядки, ничего не разбирая на своем пути. Куда мне идти, куда мне идти, куда мне идти… Когда Яхико догнал ее и стиснул в объятиях, она пронзительно закричала. - Ты убил Джирайю! Ты убил его! Ты убил Джирайю!!! Слезы хлынули градом. Весь груз пережитого, вся тяжесть собственных потерь рвалась из нее пронзительным, непрерывным криком. - Пусти меня, пусти! Ты мне не брат! Яхико пытался накрыть ее рот рукой, но из-за страха причинить сестре боль, то и дело отдергивал руку. - Асами, остановись! - Уйди! Уйди! Исчезни! Яхико пытался удержать ее и еще больше – не сорваться. Он не терпел, когда ему перечили, и особенно, когда под сомненья ставили его решения. Но он ощущал боль сестры как свою – она казалась ему чужеродной и странной, но он чувствовал ее в своей груди. - Я так решил, - тихо сказал он, чеканя каждое слово. – Тебе нужно просто смириться. Ничего уже не поделать. Асами выбилась из сил. Измученное тело ныло. Она сорвала голос. - Просто пусти меня, - пустоты стало так много, что весь остальной мир стал неразличим. – Я хочу остаться одна. Яхико держал ее еще какое-то время, пока не убедился в том, что она больше не пытается вырываться. Он разжал руки и Асами коснулась пола коленями. Так вот значит, каково это… Быть той, у кого что-то отняли. Пульсировали стены, гулко билось в груди перетруженное сердце. Джирайя, а за ним и все остальные… Цунаде, Шикамару, Какаши. Все они останутся там, после беспощадной мести брата. Останется только безысходность и память, которой она будет упиваться в этих стенах, из которых нет выхода. Асами побежала в свою комнату. Ее переполняла упрямая злость. Она бросилась к стеллажу и рукой пробила его стеклянную дверцу. Все содержимое, включая вазы, шкатулки, подсвечники и памятные сервизы, полетели в противоположную стену. Она не могла унять себя в приступе боли и ярости, круша все, что попадалось ей под руку. Асами разбила собственные духи и любимое зеркало – не осталось ничего, что имело бы для нее значение. Единственный человек, на которого ей было не за что злиться… погиб. Она игнорировала кровь, стекающую по руке. Она била все, что видела, рвала собственные наряды, топтала платья, приготовленные на выход. Пусть все горит огнем. Пусть исчезнет весь этот проклятый мир, который лишает ее людей, которых она любит. Асами захотелось увидеть одного человека – только он сейчас был так нужен. Ей было необходимо его спокойствие и хладнокровная рассудительность, только он мог сказать ей то, что она так хочет услышать. В этот раз, даже если он решит уйти от ответа, она ему не позволит этого сделать. Асами заперла дверь своей комнаты и опустилась на пуфик перед разбитым зеркалом. Ее силуэт почти растворился в темноте, но она продолжала искать в осколках свои черты. Это больше ее не пугало. Асами поднялась, когда часы в гостиной глухо пробили полночь. Она вытерла слезы. Брат доверил ей слишком много тайн. Наверняка он рассердится, когда все узнает, но отчаяние Кимура было больше страха получить наказание. Она приоткрыла дверь и боком протиснулась в коридор. Все кольца Акацки – их неразрывная связь. Яхико всегда снимал на ночь свой перстень. Асами не была уверена в том, что у нее все получится, но интуиция диктовала ей необходимость осуществить задуманное. Чего бы ей это ни стоило. Асами тихо выдохнула, когда обнаружила дверь в кабинет незапертой. Она быстро вошла внутрь и повернула за собой ключ. Тяжелая дубовая мебель и кожа – этот запах носил в себе память о детстве. Поместье Яхико было бессменным и почти все в нем осталось таким же, как раньше. Асами помнила, каким величественным и большим ей казался брат в своем кресле. У него была привычка скрещивать руки, когда он думал и уже к двадцати годам на его переносице пролегла глубокая морщина. Он любил настукивать ручкой темп по столу пил виски из низкого стакана. Бар Яхико был похож на сокровищницу – множество бутылок, отливающих цветом меда и янтаря. На солнце они переливались, как драгоценности. Ребенком Асами воображала себя принцессой, которая живет в собственном замке – она ходила по длинным коридорам, увешанным мрачными картинами. Она представляла себя на ковровой дорожке, окруженную свитой и воздыхателями и приподнимала юбки своего платья, расставив в сторону локотки. Девочкой она задирала подбородок и опускала глаза, - это казалось ей изящным. Асами мечтала вырасти красавицей и являться на вечера, на которых будет блистать в окружении света и золота. От этих воспоминаний ее сердце сжалось. Выходы в свет, жадные взгляды, чувство, что ты выставляешь себя на продажу, мужское желание щеголять тобой, как вещью, но в самом начале – присвоить, подчинить, вышколить, насладиться… Кокаин с мраморных раковин, глазные капли, лицемерные вдохи, «о, вы так прекрасны сегодня», волнующие чувство при виде мужчин с рассеченными шрамами лицами, мысли о том, скольких они убили, душное возбуждение, игра глазами, гонка за властью, подозрительность, надменность, память о своей жестокости как способ продержаться, стремление обыграть. Упоение от собственной красоты, никто не знает меня, я ни для кого не существую, я просто вещь, никто не хочет знать, как я себя чувствую, грустно ли мне, все словно хотят откусить от меня кусок, вырвать копну моих волос в качестве трофея, я хочу к папе на руки, я хочу не маскировать веснушки и не утягивать талию, я хочу хоть раз засмеяться искренне… Асами будто снова увидела маленькую девочку, которая смирно ждет у кресла брата, когда тот освободится. «Мне так жаль, что твои мечты осуществились». Она пальцами коснулась бумажного кораблика. Сколько ей было, когда она сделала его для брата? Яхико все еще его хранит… Она вспомнила растерзанные тела, оскаленные пасти собак, черную землю, впитавшую кровь… И снова – запах дыма, черные клубни, окутавшие лес. Горит деревня, горят люди в ней. Неужели Джирайю он терзал так же? Добрый и талантливый Джирайя, его вечные поиски, подарки, которые он ей привозил, истории, которые он рассказывал ей у костра, его большая фигура, к которой так уютно прижиматься, сидя на коленях. Единственный человек, не похожий на шиноби. Он не принимал жестокость, не мирился с ней, лишь противостоял. Джирайя бросал вызов ненависти, он был по-настоящему добр и считал, что Асами похожа на него духом. Он просто не знал, во что она превращалась, когда надевала торжественный редингот. Брат был так же жесток к нему? Сколько боли кроется за каждой смертью, сколько страданий они причинили всем тем, кто не дождался своих после того, как их нашел Яхико. Внутри все ныло и ворочалось. Асами больше не пыталась быть тихой. Она выдвинула первый ящик тумбочки под столом – Кимура столько раз видела, как это делает брат. Достать потертую бумагу, развернуть ее на столе – разноцветные круги с иероглифами внутри и среди них красный. «Птица цвета киновари». Ее сердце подпрыгнуло. Она сняла перстень брата с подставки, приложила его к красному кругу и задержала дыхание. Только когда она совершила призыв, в ней впервые зародились сомнения. Первое время ничего не происходило. Асами втайне обрадовалась - она нервничала перед встречей. Ее посетила мысль вернуться к себе, после которой к ней вернулся отступивший ужас. Она ляжет в свою кровать и проснется в том дне, когда Коноху и всех тех, кто ее знал, сотрут с лица земли. Ей нужна была решимость. Асами надела перстень на большой палец и снова приложила его к кругу, надавив изо всей силы. «Ну-же, приди. Ты мне очень нужен… Итачи.» Прошло несколько невероятно долгих секунд, прежде чем Асами вздрогнула, увидев в конце кабинета два пылающих алых глаза. Сердце снова набрало неистовый темп, и девушка прижала ладонь к груди, наклонившись вперед. - Лидер? Что случилось? - Здравствуй, - шепотом сказала она. Она снова почувствовала эту сладкую тоску, это неизбывное вожделение и больно закусила губу. Мужчина сделал пару шагов вперед и Асами не выдержала – поднялась с кресла и бросилась к нему на руки, обвив шею Итачи руками. Прижавшись к нему всем телом, она поняла, насколько фальшивы эти объятья. Только один человек обнимал ее по-настоящему. Только в его руках она чувствовала себя в защищенности. Асами сделала шаг назад и всмотрелась в лицо, едва различимое в темноте. - Я рад, что с тобой все в порядке. Девушка молчала, упрямо глядя на абрис его лица. На его темные брови, длинные волосы, спадающие на глаза, высоко поднятый ворот плаща… Ее Итачи. Ее… возлюбленный? - Твое приглашение очень неожиданно, - наконец произнес мужчина. – Кто разбил твое лицо? Он коснулся щеки Асами. Она подалась навстречу этой ласке и ее снова обожгло чувство несоответствия. Кимура вспомнила, как смотрел на нее телохранитель, пока она лежала на его руках. И отстранилась. «Мое лицо разбили те, от кого ты не смог меня защитить». Итачи сжал подбородок девушки и поцеловал ее. Асами попыталась отвернуться, но в следующее мгновение сама подалась навстречу его губам, находя в этом поцелуе свое оставленное прошлое. Она сминала его губы, касалась волос, сжимала ткань плаща и задыхалась. Повсюду был его запах, такой родной и далекий, его жесткие, требовательные прикосновения – как и всегда, как и раньше, будто ничего не случилось, будто она еще способна верить в то, что он ее любит… Асами целовала его, понимая, что Итачи никогда ее не спасет. Что Учиха не заберет ее и не поддержит, не расскажет, как жить дальше. Она знала, что они прощаются. Асами будто чувствовала под губами холод камня, со всей его шероховатостью – как раньше она не понимала, как могла игнорировать это… Ее переполняло чувство острой потери. Она как никогда осознала собственное одиночество. Итачи вжал ее в стол брата и легко сомкнул пальцы на шее – они целуются, пока мир умирает, они дышат друг к другу в губы, потому что завтра, вероятно, совсем перестанут дышать, они жадно ловят взгляды, потому что знают, что все уже кончено и никто больше не имеет значения, даже они сами. - Ты никогда не любил меня, - отстранившись, шептала Асами, пока Итачи покрывал лихорадочными поцелуями ее шею. – Ты мной пользовался, я была не лучше собаки. Ты никогда ничем не пожертвуешь ради меня, никогда не поможешь мне… Я никогда не была одинока так, как с тобой. Хоть я и любила тебя. - А сейчас? Сейчас не любишь? Асами сжала в ладонях его лицо. Она дрожала. Девушка приблизилась к нему, и они соприкоснулись лбами. Ее слезы падали Итачи на щеки. - Ты думала, что любишь. Ты пыталась найти во мне то, что я не способен дать. Твоя цель была недосягаема и поэтому ты никогда не теряла стремления ее добиться. Итачи гладил ее по спутанным волосам. - Вряд ли я способен любить. Но ты дорога мне, Асами. Он заглянул в ее заплаканные глаза. Девушка смотрела на него с надеждой и нежностью, но в следующий момент, будто опомнившись, отвела взгляд и усмехнулась сквозь слезы: - На это я больше не соглашусь. Пусть тебе будет дорог кто-то другой. Из-под ворота ее платья выглянула метка и Итачи отодвинул ткань, задумчиво изучая узоры печати. Асами переполняла обида. Ей впервые захотелось причинить Итачи боль. Если это, конечно, еще возможно – рубануть по его нервам словом, чтобы он вздрогнул и не поверил случившемуся. - Ты отважная, - тихо произнес он, касаясь края незажившего клейма. - Яхико хочет уничтожить Коноху. Ты, конечно же, знаешь, - произнесла Асами и снова потянулась к его руке. Итачи прижал к своим губам пальцы девушки и надолго заглянул в ее глаза. - Скажи мне, Асами… Ты все еще та, кто может смотреть на это без ужаса? Кимура вздрогнула и замерла. - Ты же позвала меня только из-за того разговора? Хотела спросить, вижу ли я в тебе человека, способного противостоять брату? Итачи обхватил лицо Асами ладонями. - Загляни в себя, и ты все поймешь. Поймешь, что была им всегда. Уже тогда, у моря, когда ты искала ответы – они уже жили в тебе. Только ты боялась себе в этом признаться. Но сейчас мир ждет твоего решения. - Я останусь совсем одна… - Мы всегда остаемся одни, когда выходим на верный путь, когда делаем выбор. Тебе предстоит столкнуться с настоящей болью. Ты познаешь ад… и освободишься. Итачи вновь прикоснулся к метке, скрытой за легкой тканью. - Сейчас я верю, что тебе это по плечу. Ты совсем не та девочка, которую я знал, - свет луны на секунду упал на грустное лицо мужчины, на котором сверкнули слезы Асами. - Ты… останешься со мной до утра? Итачи кивнул. - Я должна все сделать сама. Он прижался к ее лбу губами. - Мне так страшно… - Я рядом. - Да… Впервые ты рядом со мной… - она не могла дышать из-за слез. – Куда мне потом идти? - Возвращайся домой. - Но… - Я тебе помогу. Реальность казалась шагом к бездне. Она прижималась к Итачи, как к последнему островку перед обрывом. - Во сколько все начнется? - На рассвете. Асами бросила взгляд на густую темноту за окном и крепко обняла Итачи. Путались мысли, путались волосы в руках мужчины, утром от нее ничего не останется, утром будет только пустота – та, которую она еще никогда не знала. Все звуки за окном, шорохи их одежды были обостренными и пронзительными, губы жгли кожу, сердце стучало оглушительно. Последний ее день, день перед искуплением. Джирайя, красивые мамины руки с ногтями формы миндаля, качели перед жилым домом, сигаретный смок, шум ресторана, звон бокалов, брат, который всегда защитит, кожаные кресла, скрип сбруи, шум волн, лаванда, жженный кофе, бумажные порезы на пальцах. Добрый Яхико, сильный Яхико, любимый Яхико, чудовищный Яхико… «Твой брат не должен был появляться на свет». «Я сожалею о том, что вы - мои дети». Руки Итачи гладили ее и сжимали. Боль – это тоже приятно. Боль означает быть живым. Он сидел на полу, а Асами на его коленях, обнимая его из последних сил. - Ты тоже моя потеря. - Я рад, что ты была моей. - Ты будешь обо мне вспоминать? - Чаще, чем ты думаешь. Часы летели, как минуты. В прихожей из-за старого закаленного стекла раздался звон. - Прощай. Асами впилась в его губы. - Будь сильной. - Я никогда тебя не забуду. - Я горжусь тобой. Итачи исчез вместе с первыми лучами солнца, зарождающимися вдали. Асами осталась одна, сжимая в руке его подвеску.