Треугольник

В резиденции было тихо. Стрелки часов неумолимо ползли к полуночи. За окном переливались огни ночной Конохи – в прохладном ночном воздухе чувствовалось приближение осени и Цунаде поднялась с кресла, чтобы закрыть форточку, из которой сквозило. В кабинете клубился сигаретный дым – давала о себе знать недавняя привычка Пятой. Во рту оставался мерзкий привкус и после крепких затяжек кружилась голова, но, если сигарета вовремя не оказывалась под рукой, казалось, что нервозность захлестнет с головой и уже не выберешься - пойдешь на дно, вместе со своими провалившимися мыслями о счастливом браке. Винить было некого. Когда знаешь наперед, но рискуешь, последствия приходится принимать как должное, терпеть разочарование, которым не с кем поделиться. Теперь Цунаде знала, что это хуже, чем проиграть во всех ставках разом. Здесь уже не отыграешься. Цунаде знала, насколько Джирайя падок на женщин и в глубине души всегда догадывалась, что он не сможет жить без романов на стороне. Но гнала эти мысли прочь. Когда они внезапно стали сближаться после многолетней разлуки, проводя все больше и больше времени вместе. Когда среди однообразных будней появилась ребяческая радость от того, что он рядом. И даже когда они шли под венец, держась за руки в совершенно пустом зале бракосочетания, где у них сухо спросили о том, согласны ли они быть друг с другом в горе и радости. Пятая надеялась, что спустя столько лет он осознал их значимость друг для друга. Что это станет важнее бесконечных путешествий и интрижек на стороне. Но менять привычный уклад в их возрасте было значительно тяжелее, чем она думала. Она сама не решалась ни на что променять свои самые долгосрочные и крепкие отношения с … саке. Цунаде уговаривала себя, что знает на что идет, что закроет на все глаза, махнет рукой на вольности новоиспеченного мужа, ведь их объединяет нечто большее, чем верность, ведь они спустя столько лет друг для друга, они… родные. Но не смогла. Сначала домой было сложно возвращаться из-за нового человека, который появился в обычно пустой и темной квартире. Она наполнилась новыми запахами и предметами, будто бы поменяла свой цвет. Джирайя имел привычку писать, сидя на полу, оставляя за собой кучу исписанных свитков и открытую чернильницу, чем провоцировал гнев своей супруги – особенно, когда стеклянный сосуд проливался. От перестановок и бардака у нее появлялось чувство потери контроля, будто Джирайя обворовывает ее давно устоявшийся быт, отбирает привычки закоренелой холостячки, и она много скандалила, не в силах унять свой страх. Их брак был сложным. Двум одиночкам было катастрофически трудно ужиться. Сейчас пустую комнату с чернильным пятном на татами Цунаде обходила стороной. Она была материальным воплощением той пустоты, которая дробила ее изнутри. У Пятой испортился сон и засыпая в рабочем кресле, она умудрялась проспать дольше, чем в собственной постели. Ее умиротворял шум работников, доносящихся из других кабинетов – это давало ей чувство того, что она не одна. Джирайя покинул деревню на следующий день после последнего их скандала. Он взял с собой несколько самых важных вещей, а ключи от дома оставил в почтовом ящике. Вернувшись домой, Пятая долго сидела на полу у входной двери, перебирая в руках холодную связку. С тех пор уже три месяца от Джирайи не было никаких вестей. Никто не знал где он. Ситуацию не прояснили даже шпионы Корня – они не нашли никаких следов саннина. «Как в воду канул» - неопределенно произнесла советница Кохару, когда они подняли этот вопрос на собрании. Цунаде подперла подбородок рукой, глядя как оседают чаинки в давно остывшей кружке. Когда стрелки перевалили за полночь, женщина тяжело вздохнула и зарылась пальцами в волосы. Но зато шпионы проявили чудеса профессионализма там, где меньше всего ждали. Пятая снова и снова рассматривала снимки, разложенные на столе. Благодаря разведчикам Цунаде прожигала взглядом свою дочь, заключенную в объятья преступника на сверхчетких снимках высокого разрешения. - Вот сучка, - зло прошептала Цунаде. Данзо, который принес ей фотографии днем, пребывал в прекрасном расположении духа и лучился энергией. Постукивая конвертом по раскрытой ладони, он принялся описывать круги по кабинету: - Ох, Цунаде, даже и не знаю, с чего начать. Мои пташки донесли до меня кое-какие вести, - он растягивал слова и пристально следил за реакцией женщины. - Если вести есть, то лучше бы тебе как можно быстрее о них сообщить, - Пятая и не думала оказывать ему радушный прием. Появление советника заставило ее занервничать, и она держалась сурово, чтобы тот не смог этого уловить. - Хм. А ты, как всегда, не блещешь чудесами дипломатии. Думал, что мы решим этот вопрос полюбовно. Предполагаю, ты знаешь о том, что я всегда склонен проверять свои догадки – даже если существует мало оснований в них верить. Благо, у меня достаточно шпионов, чтобы собственноручно проводить расследования. И многолетняя чуйка тоже не подводит… Помогает почувствовать подвох там, где его не видит никто. Цунаде молчала, чувствуя, как у нее потеют ладони. Старейшина сально ухмыльнулся, прожигая Цунаде хищным взглядом. Плохое предчувствие женщины орало во все горло, и та не знала, что лучше – скорее узнать о случившемся или выкинуть мерзкого старика за дверь, чтобы никогда об этом не слышать. - Данзо! Долго ты будешь красоваться? Говори уже, в конце концов! В ответ на звонкий выкрик женщины, советник снова ухмыльнулся. - Не всегда мы знаем все о собственных детях. Да, Цунаде? – он впился в нее ледяным взглядом. Он положил конверт на краешек стола и взглянув на Пятую с усмешкой, вышел из кабинета. Когда Цунаде увидела фотографии, на нее лавиной обрушилась смесь злости и страха. Не зная за что первым делом схватиться, она заперлась на замок изнутри кабинета, снова и снова пролистывая снимки. Женщина снова поднесла сигарету ко рту и огонек зажигалки на мгновенье осветил ее уставшее лицо. Данзо принес конверт еще днем, а окончательный план действий все еще не успел созреть в ее голове. Цунаде была растеряна. Будто все вокруг делали все, чтобы создать ей как можно больше проблем. - Вот же ж… Ей показалось, что если она продолжит смотреть на фотографии, то точно прожжет в них дырку. У нее, как и у Данзо, тоже возникали подобные догадки. Но она, в отличие от советника, предпочитала гнать их прочь. И в итоге проиграла. Снова чиркнул кремний зажигалки. Ей хотелось с кем-то поговорить. Она не чувствовала в себе сил, чтобы принять решение. Только с одним человеком она могла поделиться своими семейными проблемами… Цунаде, сняла телефонную трубку и набрала цифры наизусть. - Какаши… Прости что разбудила…