Треугольник

Полузаброшенный пляж неровно обрамляли щепки и пена. Перед лицом свирепого шторма, мысли Асами навязчиво сосредоточились на плохих предзнаменованиях, осени и грядущей разлуке. До номера оставалось несколько минут – немыслимо длинных и скомканных, пронизанных неловкостью и ломанными жестами, неуместными словами и тяжелыми чемоданами, за которыми ее ждала прежняя жизнь, которая поставит все эти воспоминания и вид под сомнения, и они покажутся миражом – далеким и призрачным. Асами старалась игнорировать легкие судороги в ногах и покрывшуюся мурашками кожу. Стихия гневалась и ревела, разбразывая брызги по пустынному берегу - они впивались в кожу, подобно маленьким иглам. Чернота неба смешивалась с ясно-голубыми островками, заполоняла их, сгущала темноту над изможденной землей. Асами не могла оторвать взгляда от шторма. Ей казалось, что она прощается со старым другом. «Смотри, просто смотри. Это море, и эта страна, и эти чувства - больше не твои». Она бросила последний взгляд на неспокойное море, прежде чем направиться к старому отелю. Пасмурная погода еще больше уродовала его облик, подчеркивая трещины, словно морщины. В нем Асами привыкла к запаху сырости. Первая береговая линия едва позволяла пожилой владелице свести концы с концами – место давно потеряло спрос и даже три гостя за сезон казались ей чудом. Каменистый пляж неизбежно пустовал – протяженный и некрасивый, он имел строгий и траурный вид. Глядя на него из окна можно было потерять чувство времени – каждый прибой будоражил смутно знакомые чувства прошлого. Было что-то в здешнем воздухе, в преломленном полуденном свете, в этих звуках старого жилища, что говорило тихо, но навязчиво: «Это с тобой уже случалось». Пронзительно скрипнула входная дверь, ведущая в холл – внутри отеля было темно и тихо. Асами поморщилась и на цыпочках пошла к лестнице. Она знала, что Итачи не спит. Он просыпался намного раньше и заканчивал тренировку к завтраку, но Асами все равно боялась его потревожить. С ним она узнала о почтении, научилась изобретать ритуалы – весь его образ диктовал этому необходимость. Минуя холл, она заглянула в столовую, залитую тусклым светом – в отличие от вечно-темной гостиной, освещенной лишь свечами, в обеденной зоне было много окон, которые хозяйка заклеивала газетами, когда наступал зной. Там, спиной к ней, в широком кресле сидел Итачи. Асами завернулась в полотенце и резким жестом поправила рыжую прядь, спавшую на лицо. На секунду она заколебалась и нерешительно замерла в дверном проеме, - ей не хотелось попадаться любовнику на глаза в одном полотенце. Неловко будет объяснять, что она вышла на берег в купальнике только потому, что не заметила черноты неба из окна своей комнаты. Она стояла, не дыша, пока ее наивные рассуждения не рассекло осознание, что мужчина давно уже знает о том, что она стоит за его спиной. Стоило ей об этом подумать, как Итачи негромко произнес: - Доброе утро, Асами. - Здравствуй, - ее голос прозвучал хрипло. - Погода сегодня явно не годится для плавания, ты не находишь? - Да. Я… не увидела сразу, - Асами почувствовала, как краска заливает ее щеки. Она нервно сжала в руках махровую ткань. - Переоденешься перед завтраком? - Да. Итачи ни разу и не обернулся и Асами видела только его черноволосую макушку, выглядывающую из-за кресла. Рука мужчины свободно лежала на подлокотнике и красный перстень на его безымянном пальце резко контрастировал с бледной кожей. Асами взлетела вверх по лестнице и громко щелкнула тугим замком. Она бросила полотенце в раскрытый на полу чемодан и смерила комнату порывистыми шагами. Вдох носом, выдох ртом… Вдох носом, выдох ртом. Руки сами потянулись к лицу. Указательные пальцы на уголки глаз, слегка надавить... В присутствии Итачи не приходилось и надеяться на спасительные сигареты или глоток вина, чье отсутствие превращало борьбу с тревогой в кровопролитную битву. Соперник был не из простых и скалился злобно - держать удар не удавалось. Он скрывался в самом неожиданном для врага месте. В ней самой. Сердце было готово вырваться из груди, когда Асами опустилась на краешек кровати, замеряя пульс на запястье. «Ничего же не произошло… Пожалуйста. Все в порядке.» Кажется, теперь девушка не понаслышке знала, что значит «гореть изнутри». Предстоящая поездка всегда усиливала тревогу, множила ее, ожесточала. Наряду с грузом ответственности, который рос в геометрической прогрессии с каждым месяцем, Асами чувствовала, что справляться с накатывающими приступами паники с каждым разом становится все сложнее. Часто она оставалась совершенно бессильной – эта вечно поджидающая неизвестность таилась у входа на станции, подстерегала за спиной извозчиков и в мутных стеклах придорожных забегаловок, ходила за руку с молчанием Итачи, говорила вместо его взглядов. Асами вспомнила о феназепаме, который забыла на прикроватной тумбочке в собственной квартире в Конохагакуре и сокрушенно поморщилась. Если бы она знала точное количество километров, разделявших ее с собственным спокойствием, запечатанным в три стандарта блистеров, она бы провозгласила эту цифру личным пиком недосягаемости. Сердечный ритм, нехотя, замедлялся. От глубоких выдохов начала кружиться голова. Асами бросила взгляд на чемодан, в который второпях закинула вещи. Живот снова обдало жаром. Осталось лишь пара часов до отъезда. Всего пара часов до одиночества, от которого она взяла недолгий отпуск. Оно радостно бросится к ней на шею, как только Асами повернет замок своей квартиры и ей вряд ли удастся избежать этой встречи. Сделав последний медленный выдох, она поднялась, скинула влажный купальник поверх остальных вещей и натянула на обнаженное тело черное шелковое платье с тонкими бретельками. Оно единственное осталось висеть на спинке стула в опустевшей после сборов комнате. Итачи не нравилась откровенная одежда, но она понадеялась на поблажку. В конце концов, застать ее в «неблагопристойном виде» мог только он сам и пожилая хозяйка – они были единственными постояльцами отеля. Только это платье она не успела надеть за время поездки и в глубине души ей очень хотелось, чтобы Итачи ее в нем увидел. Ей нравилась ткань, подчеркивающая все сгибы, ничего не скрывающая, очерчивающая соски и округлые бедра. «Пусть видит». Неожиданно для себя самой ей захотелось быть вызывающей. Асами пересекла комнату и внимательно изучила свое отражение в настенном зеркале. Она потеряла в весе, отчего скулы стали выразительнее, а янтарные глаза, контрастируя с бледным лицом, казались темнее, чем обычно. Кимура поправила въющиеся от влаги волосы и провела руками по бедрам, изящный силуэт которых подчеркивали шелковые складки. Хрупкие ключицы и плечи выгодно смотрелись на фоне объемной груди. Осознание собственной сексуальности в смеси с волнением пробудили в ней бунтарский дух. Да, она спустится на завтрак именно так. Она со злорадством окинула свою комнату взглядом. Ненавистная, бедно обставленная комната точно не претендовала на предмет ее тоски. Сколько темных ночей Асами провела здесь одна, чувствуя себя маленькой девочкой в фильме про чудовищ. Итачи никогда не позволял ей спать в своем номере. Он снимал две раздельные спальни и засыпал сразу после заката, в то время как Асами приходилось еще несколько часов искать себе занятие до возвращения в свою пустую страшную комнату. Этого времени вполне хватало, чтобы без остатка предаться собственным беспокойствам. Итачи сам выбирал места для поездок и это всегда было русской рулеткой – Асами до последнего момента не знала, куда они отправятся. «Игра в доверие», название которой девушка порой переформулировала в «игру в подчинение» - в те моменты, когда эта мысль ее заводила. В остальных случаях, раздумья о собственной бесправности она гнала прочь. Любовник всегда неожиданно вырывал ее из обихода привычных событий своим письмом, в котором указывал только место, дату и время встречи. Всегда не подписанный конверт, идеальный почерк и мягкий наклон вправо, чуть закругленные хвостики иероглифов и английская манера обозначать время - ante meridiem, post meridiem… Асами тут же отменяла дела и встречи, чтобы быть там, где он указал – таковы были правила его игры, которые она никогда не решалась нарушить. В их паре был только один человек, которому было виднее. Однако из этой поездки она рисковала вернуться с легкой депрессией и парой новых фобий. Асами подошла к окну, запотевшему от дождя. На нее снова смотрел пустынный берег. Небо рассекла яркая вспышка молнии и по телу девушки пробежала волна легкой дрожи. Она коснулась пальцами влажного стекла. До страны Волн они ехали поездом, а потом наняли рикшу, который долго вез их по ухабистой дороге до деревеньки, где их встретили как богатых гостей – дети осыпали повозку цветочными лепестками и долго бежали следом, поразительно худые и чумазые. Они пытались перекричать друг друга, отпуская комплименты и выбивались из сил, поспевая за приезжими. Было видно, что каждый из них делал на редких гостей большие ставки. Асами беспокойно оглядывалась на них и даже потянулась к сумочке за парочкой смятых купюр, но Итачи остановил ее руку. Смотреть ему в глаза всегда было несколько больно – будто пытаешься задержать взгляд на полуденном солнце. В поездку он надел темно-синее повседневное кимоно, к поясу которого была прикреплена катана с тонко выполненной, черно-красной ручкой – их кисточки опасно развевались при порывах ветра. Он сидел в пол-оборота и задумчиво всматривался в пейзаж, простирающийся за бортом повозки. - Ты выглядишь как настоящий самурай, - сказала Асами. Итачи не ответил и весь остаток пути Кимура не решалась затеять разговор. Она мимолетно касалась пальцами его жилистых рук и черных жестких прядей, выбившихся из низкого хвоста. Асами ощущала привычную гордость – та завладевала ей каждый раз, когда она сопровождала Итачи. Его мысли всегда оставались для Асами загадкой. Сколько бы они не были вместе, она всегда нервничала, находясь рядом с ним. Это был неподвластный контролю трепет, который она признавала и ненавидела, но никогда не могла преодолеть. Прощаясь с ним, она никогда не знала, предстоит ли им еще увидеться. В эти тонкости он ее не посвящал. Когда Асами спустилась в столовую, где ее ждал Итачи, хозяйка уже успела подать им нехитрый завтрак, состоящий из листового чая и омлета. Уже с меньшим волнением Асами села за стол и встретилась взглядом с Итачи. - Привет, - зачем-то еще раз поздоровалась она. - Ты уже собрала вещи? - Да, - ей снова пришлось подавить подступающую тревогу. Асами заметила, как пристально Итачи смотрит на тонкие лямки ее платья и тут же, будто извиняясь, произнесла: - Я переоденусь перед отъездом… - от былой уверенности не осталось и следа. Итачи был неизменно расслаблен. Только его задумчивый взгляд не терял своей остроты. Он рассматривал старые картины, развешанные по стенам столовой, сжимая в руках курящуюся чашку с чаем. Глядя на его безупречный профиль, Асами с тоской подумала о том, что уже сегодня они попрощаются. Она положила на стол раскрытую ладонь. Отследив это движение, Итачи положил свою руку сверху и слегка нахмурившись, сжал ее пальцы. - Тебе больше не снились кошмары? - Нет, последние две ночи я сплю без снов, - Асами мысленно содрогнулась, вспомнив свои ужасные видения. - Осталось совсем немного. Не думал, что тебя будет так угнетать эта обстановка. - Я тоже, - Асами тихо усмехнулась. Перед глазами против воли вырос темный лес из повторяющегося сна, который она снова видела накануне. Девушка еще сильнее сжала пальцы Итачи. В ответ он слегка встряхнул ее руку, прежде чем отпустить: - Все будет в порядке. Пожилая хозяйка вошла в столовую, шаркая ногами. Она несла поднос с хлебной корзинкой и джемом, который заметно дрожал в тонких морщинистых руках. Она с поклоном опустила его на стол и протянула Итачи его утреннюю газету, однако Асами заметила презрение в ее взгляде, брошенном исподлобья. - Благодарю вас, - Итачи отпустил руку Асами и сразу раскрыл прессу на третьей странице, отыскивая нужную новость. Снова он был недосягаем и отчужден от нее, как и большую часть их совместного времени. Порой Асами думала, что он зовет ее в путешествия только для того, чтобы молчать не одному. В сущности, она ничего о нем не знала. Не знала где он живет и чем занимается, когда они разъезжаются; не знала номера его телефона, названия любимой книги и место, в которое он ходит пить кофе, когда дома становится слишком скучно, - хотя она даже не была уверена, любит ли он кофе, или изредка пьет его только для того, чтобы составить ей компанию. Асами знала только то, что он много тренируется и работает на брата. А еще, что он чрезвычайно опасен. И эта мысль тешила ее самолюбие. Сероватый свет комнаты делал кожу Итачи еще более бледной. Его губы были плотно сжаты, а глаза быстро скользили по газетным строчкам. Он так и не сделал ни одного глотка чая, который остывал в его руках. Асами вздохнула и принялась резать омлет на мелкие кусочки, не испытывая аппетита. Они с Итачи провели вместе две недели, но ее ощущения говорили об обратном. Ей не хватало его. Даже сейчас, когда они сидели рядом и ее рука еще помнила прикосновение пальцев Итачи, ей его не хватало и между ними тоже было непреодолимое расстояние - чуть ли не бо̀льшее, чем между ней и феназепамом, оставленным в Конохе. Когда в столовую снова вошла пожилая хозяйка, Асами попросила сварить ей двойной эспрессо. Та буркнула что-то под нос и на секунду в ее взгляде снова мелькнула враждебность. Грудь Асами молниеносно прошиб жар – он брал начало от лба и скользил ниже, заставляя сердце ускориться. Хорошо знакомая злость, такая привычная, но совершенно неуместная при Итачи, заполонила разум Кимура. Она нахмурилась и тяжело выдохнула, крепко сжимая нож. В ее разуме пульсировало чувство подавленной власти. - Подойдите сюда! – громко сказала она. Ее голос звенящим эхом пронесся по столовой. Старушка на мгновение замерла, после чего медленно направилась к их столу. Итачи оторвался от газеты и остановил на Асами вопросительный взгляд. - Почему вы так смотрите? – спросила Кимура, твердо глядя хозяйке в глаза. Лицо Асами обезобразилось от гнева. - Как я смотрю, госпожа? – старушка постаралась изобразить доброжелательность, елейно растягивая слова. - Вы прекрасно знаете, как. Мы вам неприятны? Я даю вам шанс высказать все, что у вас накопилось. Ну же, я слушаю, - нож в руках Асами задрожал. - Но я не понимаю, о чем вы… - Вы смотрите так, будто мы вам отвратительны, - Асами приосанилась и жестко чеканила слова. Жила на ее шее пульсировала в такт сказанному. – Так у вас принято обслуживать гостей? - Достопочтенная госпожа, позвольте, я и в мыслях ничего подобного не имела… - Сварите мне эспрессо, - приказала Асами, сверля хозяйку тяжелым взглядом, который та не могла выдержать. - Если вы еще раз посмеете поднять на меня глаза, я не оставлю от вас и этого дома даже воспоминания. Старушка низко опустила голову. - Слушаюсь, госпожа, - отпустив ряд поклонов, она начала пятиться к выходу. Когда хозяйка скрылась из виду, Асами потерла пальцами разболевшиеся виски и отвернулась от Итачи. - Эта чертова старуха смотрит на нас так, будто мы плебеи. - Вероятно, она и считает нас плебеями. Но это не повод устраивать скандал на пустом месте. Это только привлекает лишнее внимание, Асами. Тебе нужно научиться контролировать свои эмоции. - Я не позволю всякому сброду смотреть на меня с презрением, - девушка не решилась посмотреть Итачи в глаза, но ее голос был тверд. Когда они встали из-за стола, на нем осталась газета, открытая на пятой странице и низкая белая чашка с нетронутым эспрессо. Когда новые гости появились на пороге отеля, хозяйка захотела соврать о том, что все комнаты заняты. Она сразу распознала в этой паре представителей высшего сословия. Чего только стоило черное кимоно невысокой девушки, расписанное драконами – старушка была готова дать руку на отсечение, что чешуя и языки пламени, которые они извергали, были расшиты настоящим золотом. Обычно у нее останавливались только преступники и ниндзя, изнуренные долгими миссиями. Комнаты ее отеля стоили дешево и были доступны только для бедняков. Но эти люди явно не страдали от недостатка денег, чем сразу же навели на хозяйку массу подозрений. Благородный самурай был статен и вежлив, но стоило ему заглянуть хозяйке отеля в глаза, как ее сердце пропустило пару ударов. В этот момент она поняла, что врать будет опаснее всего. Переминаясь с ноги на ногу, она с приторной учтивостью предложила им лучшие комнаты. Хозяйка хотела разместить их в «покоях» с большой и удобной кроватью, но к ее удивлению, мужчина предпочел два одноместных номера. Спутница мужчины с высоко собранными рыжими волосами не произнесла ни слова – она отстранено изучала темный, бедно обставленный холл. У гостьи были выразительные раскосые глаза - непривычно светлые, с темными звездочками в янтарной радужке. Она подвела верхнее веко черным и вывела длинные стрелки, отчего взгляд казался еще более стервозным и тяжелым. Это было специфичное в своей красоте лицо – одно из тех, которые не забываются. Широкоскулая, с маленьким чувственным ртом и чуть вздернутым носом – девушка была очень хара́ктерной и в ее внешности чувствовалась особая порода. Она сразу не понравилась пожилой смотрительнице. В отличие от мужчины, который вселил ей трепет, красота и холеность Асами пробудила в старушке отвращение. Она завербовала гостью дешевой потаскушкой и старалась даже не смотреть в ее сторону, пока они с Итачи договаривались о съеме комнат. Но когда молодая женщина разгневалась в день отъезда, хозяйка поняла, что зря ставила ее ниже самурая. Девушка не излучала той же опасности, что и ее спутник, но в ней чувствовалась требовательная и избалованная сила юной правительницы, которая с пеленок знает вкус подчинения. Самурай превосходил ее, и старушка видела сквозящий в глазах девушки страх, когда она была рядом с ним. Но то, что она не так проста, как казалось на первый взгляд, стало очевидным. Хозяйка усмехнулась, пока варила кофе на потрескавшейся конфорке. Порой людям нужно показать свои худшие стороны, чтобы пробудить уважение тех, кто их окружает.