Это моя любовь

Мотоцикл. Ветер. Я была уверена в парне, который вёл транспортное средство, и, отпустив руки, я подняла их вверх. Моя белая футболка развивалась на ветру, точно также, как и мои белые волосы. Было так хорошо, как никогда раньше. Ночь. Улицу освещают фонари, которые мы быстро проезжаем. Гул мотоцикла стоит на всю улицу. Чувство внутри, которое означает, что никакие проблемы на данный момент не интересны, ведь ты думаешь о том, как тебе сейчас хорошо.  — Меня папа убьёт, — немного крича, сказала я, вновь прижавшись к спине парня. У меня был строгий отец, так что, мне не следовало бы гулять до поздна, как делаю это сейчас я.  — Был бы я твоим отцом, то сделал мы точно также. Его хриплый голос, который сводил с ума всех девочек. Его вкусно пахнущие чёрные волосы.  — Все вы, одинаковые, — сказала я. Он посмеялся. Максим Сорокин был чудесным парнем, отличным другом и прекрасным сыном. Мой друг детства, который всегда поддержит. Мой настоящий друг. В школе он был популярен в кругу девчонок, да и в институте тоже. Кстати говоря, мы поступили в один институт. Макс отмахивался от приставучих девушек и, когда видел меня в коридоре универа, всегда шёл навстречу.  — Привет, малышка, — Сорокин закинул руку на плечо.  — Не стоит смеяться над моим ростом! Я часто слышала от него шутки в сторону моего роста, ведь я была крохой по сравнению с ним. Разница в росте всего 17 сантиметров, подумаешь.  — Ну ты же смеялась, когда была выше меня, — он улыбнулся. Мы направлялись в столовую. Каждый день, когда я и Макс шли вместе, я часто замечала острые и испепеляющие взгляды его подружек. Ну, что поделать, раз он со мной, то ему вы не интересны, жаль конечно, что они этого и вовсе не понимают. Помню, Ася, девочка, которая готова всех растерзать, чтоб быть с Максиком, прижала меня к стене в женском туалете.  — Если ты, ещё раз, подойдёшь к Сорокину, я тебя прибью, — грозно сказала она. Я ударила её по руке, тем самым выбравшись из её хватки.  — Эй! Я не поняла, ты че такая храбрая что-ли? После этого вопроса мне хорошо досталось. Меня схватили за волосы и ударили об стенку. Из-за этого у меня пошла кровь из носа и пришлось идти к врачу, ведь кровь не переставала идти ещё пару часов, а нос болел ужасно. Конечно, пройти незамеченной мимо Макса не удалось и он стал вести допрос, кто это сделал и почему я не дала сдачи. Было слишком много вопросов на которые было мало ответов. С того случая прошло примерно три недели и Сорокин все же узнал, чьих рук это было дело и разобрался с той ревнивой и сумасшедшей особой. И с того момента меня стали ненавидеть почти все девочки, которых я знала, кроме моей лучшей подруги Люси.  — Люся, Люся! Какое смешное имя! — я все время подкалывала насчёт её имени, ведь оно действительно смешное.  — Не смешно же.  — Смешно! Мне было весело, потому что я представляла, как кто-то называет так пацана, чисто по-приколу и с смешным произношением. Я помню мы шутили так над мальчиками, звали их Люсями, а если они отзывались, то убегали и смеялись во весь голос. Но, это история не Люси и не каких-то парней, а… История друга, которого зовут Макс Сорокин.  — Ты не боишься так быстро ехать? — это был самый первый вопрос, когда я села на мотоцикл парня, когда он впервые разогнался.  — Нет, я люблю скорость. Я чувствовала, что он улыбается. В первые дни, когда Макс звал кататься, я надевала шлем, а вскоре, когда чувство уверенности было рядом, я каталась без него.  — Воу, неужели наша осторожная решила снять шлем? — Сорокин с улыбкой посмотрел на меня. Я промолчала, но показала средний палец и села позади. Как только он набрал небольшую скорость, я вцепилась в его спину и бока, тем самым обняв его. Сердце бешено колотилось, но со временем я привыкла. Я смотрела в потолок. На часах уже полвторого, а я никак не могу заснуть. Бабочки порхают в животе. Я влюбилась в лучшего друга.  — Черт! — произнесла я, — как начинаю думать, так думаю о нем. Я билась об стенку, била голову легонько учебниками, чтобы хоть как-то развеять мысли, но даже это не помогало. Даже когда я слушала музыку, я представляла его. Даже когда купалась, даже когда смотрела парные фотографии думала о Сорокине. В институте ходила рассеянная. Ревновала, когда видела его с другими, как он, пользуясь своей красотой, прижимает их к стенке, лапает, а потом рассказывает парням, какие они доступные. Ревновала, когда он здоровался с другой, улыбаясь во весь рот. Я пыталась избегать его, но никак у меня это не выходило. Каждый раз, когда я с ним сталкивалась, было ощущение, что он специально выжидал меня в этом месте.  — Ты чего меня избегаешь? — спросил Макс, схватив мою кисть руки.  — Избегаю? Да нет вроде.  — Ты что, влюбилась? — он улыбнулся.  — Нет! — даже мне было видно, какие красные щеки были у меня в тот момент. Я умылась холодной водой и, посмотрев в зеркало, убедилась в том, что мои щеки все же обрели красный румянец. Мы все время шутили, что мы пара, что мы любим друг друга. Иногда мы говорили это серьёзно, но сразу же, когда у кого-то был вопросительный взгляд, отвечали:  — Это шутка! Я часто вспоминала, когда мы поехали в лагерь в 8 классе. Я поцарапалась и Макс был единственный, кто проявил заботу и наклеил лейкопластырь. Наши родители, кстати, были лучшими друзьями и мы часто собирались у друг друга в гостях. Я любила играть с его младшей сестрой, а она называла меня невестой брата. Даже родители иногда так шутили, когда мы были маленькие, да и не только.  — Невеста и жених, ей богу! — говорила мама Макса, смотря на меня и на своего сына, когда нам было 8.  — Как вы подходите друг другу, — говорила уже моя мама, смотря на нашу совместную фотографию, когда нам было 15. Мы часто смеялись над этим, но сейчас, когда я поняла, что влюблена в него, было уже не смешно. Я хотела выйти за него замуж и почти не померла, когда он подарил мне кольцо на день рождение.  — Носи его и ты будешь помнить обо мне, о рыцаре! Я засмеялась. Ещё когда мы были маленькими, мы придумали себе разные прозвища. Только я придумала Максу два прозвища, а он мне целых 10. — Дракоша. — Собака!!! — Дашуцелия. — О, Босс Пончик. Таких было полно, я толком их не запомнила, но… Сейчас он придумал действительно хорошее прозвище, которое мне так нравилось, это малышка. Макса я называла либо Рыцарем, либо Сорокой.  — Ты чего плачешь? — подбежал ко мне переруганный девяти летний мальчик.  — Я коленку разбила! — плакала я. Он дул мне в ранку и это успокаивало. На душе становилось так хорошо и спокойно, а боль и прошла мгновенно, будто её и не было.  — Давай, будь аккуратен, — сказала я, слезая с мотоцикла.  — Ага, — парень хотел поехать, но остановился.  — Я люблю тебя, — я улыбнулась. «Теперь это нельзя назвать шуткой. Для меня. Это не шутка.» Макс хихикнул. Гул и отдаляющийся мотоцикл. Поднялось немного пыли, я кашлянула и зашла в дом. Я проснулась ночью, а в душе какая-то тревога. Руки стали холодными и вспотевшими. Я стала кусать губу. «Да что со мной такое?» — думала я. С тревогой в душе, я кое как заснула, хоть и лежала на кровати около часу.  — Мам? — я прошла в гостиную.  — Даш. — мама взглянула на меня, — Максим разбился на мотоцикле. «Что?»  — Это шутка какая-то несмешная? — спросила я, нервно хихикнув. Губы начали дрожать, глаза разбегаться. — Мам, скажи что это шутка.  — Доченька. — из маминых глаз потекли слезы. Она встала и крепко меня обняла. Руки дрожали. Сердцу хочется кричать.  — Это сон, да? Мама! Ущипни меня!  — Нет, Даша, нет.  — УЩИПНИ МЕНЯ! — кричала я. Я не знаю, что было дальше, но я проснулась у себя в комнате. Я присела и спокойно выдохнула, ведь это был сон, так? Взяв телефон, я набрала Макса.  — Ало? — чей-то детский голос, наверно, Машка.  — Маш, дай трубку Максу.  — А Макса дома нет. Мама говорит, что он уехал в другой город и не вернётся, — сказала его сестра. Телефон выпал из рук. Значит, не сон. Когда были похороны, я стояла неподвижно. Все плакали. Мои глаза выплакали, кажется, все слезы. Я глотнула тот ком, образовавщийся в горле. Когда все начали уходить, я закрыла глаза. Я чувствовала, как позади проходит мама, знакомые. Но я не хотела уходить. Я все также думала, что это сон.  — Дашенька. — до моего плеча дотронулись. Открыв глаза, я увидела перед собой маму Макса.  — Соболезную… — сказала я.  — У Макса в кармане нашли листок, который адресован тебе. Взяв комок бумаги, я стала раскрывать. Всё ушли. Я знаю, что родители стоят у машины и ждут меня. «Привет, малышка. Я помню все наши моменты и кое что понял. Я понял, что люблю тебя и я знаю, что это взаимно. Хах, видела бы ты свое лицо, когда ревнуешь. Ну, если честно, я это делал специально, ну. Прости…» Слёзы капают на листок. «… Ты наверно меня проклинаешь меня сейчас, да? Ну не злись на меня, пожалуйста. Я не виноват, что так получилось.» Я не знала о чем он. О смерти или о своих чувствах… Я не могла читать, все было размыто. Вытерев рукой глаза, я продолжила: «… Блин, я знаю, что ты сейчас плачешь, не надо. Я ж люблю тебя. Слышишь? Я всегда рядом! Малышка.» Мне так хочется, чтобы вновь он подул на ранку, и чтобы боль прошла.. Боль в груди.. От лица Макса Сорокина. Я остановился на светофоре и решил достать телефон из кармана. Выронив листок, я понял, что забыл отдать записку Даше. «Блин…» Я уже проехал достаточно много расстояния, но я очень хочу, чтоб она знала о моих чувствах. Я развернулся на другую сторону дороги и, набрав больше скорости чем обычно, поспешил к девушке. Какая же дорога прекрасная. Ветерок. Так хорошо. Машин не много, но и не мало, достаточное количество. Я ехал и мне нравилась скорость. «Вау! Если б здесь была Дашка, она б наверно просила сбавить скорость.» Я не заметил красный. Машина, ехавшая с правой стороны, не заметила меня. Перед моими глазами жёлтые фары, которые приближаются и приближаются. Машина сигналит, а я падаю на землю, как и мой кроссовок, который улетел с ноги. Прошло несколько лет. Я наблюдал за Дашей. За тем, как она плачет в подушку. Я знал, что у неё на душе и черт, как я винил себя. Я так хотел обнять маму, папу и младшую сестру. Сказать, как сильно я их люблю и как я ими дорожу. Как сильно я хочу показать пример хорошего старшего брата младшей сестре, отличного парня, превосходного сына и лучшего друга. Даше уже двадцать шесть и она родила маленькое чудо на свет. Я рад за неё. Спустившись на землю, я был в облике призрака, поэтому меня было не видно. Ей дали подержать ребёнка на руках, ох, какая милота. Я заметил то самое кольцо на левой руке, она помнит.  — Назову тебя именем, которое носил самый лучший человек на земле, — сказала Даша, а из глаз потекли слезы, — тебя будут звать Максим. Спасибо.