Счастье - это Дымящееся Блюдо Гюнабе (с гарниром из риса)

— А ты знаешь, какое самое великое изобретение в Японии, Асоги? — спросил однажды Наруходо спустя несколько дней с их экстравагантного совместного обеда в тайном саду.       Они болтались после уроков сидя на скамейке перед библиотекой, их школьные куртки были сброшены в кучу между ними. Наруходо закатал рукава рубашки до локтя и усиленно обмахивался тетрадью. — Нет, не знаю. И что же это? — Сказал Асоги с видом терпеливого родителя, потакающего своему ребенку. — Какигори и машина по производству какигори, — мечтательно ответил Наруходо, глядя на безоблачное небо.       Асоги искоса посмотрел на него. — Что, прости? А разве это технически не два- — Какигори! — внезапно крикнул Наруходо, вторгаясь в личное пространство Асоги наклоном, со сжатыми кулаками и огнём в глазах, который Асоги, ранее, никогда не видел. Он инстинктивно откинулся на спинку скамейки, чтобы Наруходо случайно не задел лицо — Ну разве не удивительно, что можно сделать машину, способную производить снег?! Не говоря уже о том, чтобы наполнить его большим количеством молока и блестящими красными бобами, которые ты можешь попросить продавца добавить на снег всего за пару небольших… какое поистине чудесное изобретение — какигори! Наши предки — гении, потому что-       Страстные разглагольствования Наруходо о проклятом десерте так и подмывали отключиться, но Асоги счел за лучшее прервать его, пока в ушах не зазвенело. — Наруходо, насколько я понимаю, — сказал он очень громко, заставив собеседника прерваться с ошеломленным выражением лица — Тебе бы хотелось какигори прямо сейчас. Так?       Реакция Наруходо на этот вопрос напомнила ему ребенка, которого только что спросили, не желает ли он игрушку. Асоги хотел было посмеяться, но чувствовал, что голодный Наруходо может стать довольно грозным противником, поэтому он стойко держался, чтобы не сделать этого. — Асоги, ты должен пойти со мной, — заявил Наруходо очень решительно и как-то непохоже на самого себя, — Я знаю одно место, где дёшево продают большие порции какигори. Кроме того, старик в магазине очень любезно кладет дополнительную порцию красных бобов, стоит мне только его об этом попросить. Я уверен, что он и тебе положит несколько штук, поскольку ты мой друг. — Исходя из этой маленькой детали, я представляю, как часто ты там бываешь, — сухо сказал Асоги, но Наруходо, схватив свою куртку, потащил за собой Асоги, крепко сжав его запястье. — Нельзя терять времени, Асоги, — говорил он, едва ли не подпрыгивая на бегу, и Асоги со вздохом позволил Наруходо вытащить себя за стены университета Юумэй, чтобы попробовать это «величайшее изобретение Японии». (Он даже чуть не забыл забрать свою собственную куртку, пока вставал.)       Асоги подумал, что это маленькое путешествие стоило того, когда услышал, как Наруходо издал, возможно, самый удовлетворенный звук, который он когда-либо слышал от кого-либо, когда тот впервые попробовал полную ложку снега с молоком. Они заняли один из немногих столиков в довольно тесной лавке, и хотя Асоги не особенно любил сладости, он доблестно проглотил свой какигори (старик действительно положил больше красных бобов, стоило Наруходо попросить) и обнаружил, что, хотя он не был уверен, заслуживает ли это лакомство звания лучшего изобретения, наслаждался им гораздо больше, чем ожидал.       Он задавался вопросом, возможно ли, что невинный энтузиазм Наруходо, раскрывающегося перед ним, может быть вызван чем-то ещё, кроме тающей холодной сладости на языке.