— Как смеет это ничтожество зваться рыцарем, если осмеливается говорить вульгарности, оскорбляющие леди?!
Я не могла понять, почему он так неожиданно рассердился. Мои глаза удивленно распахнулись.
— Он ведь рыцарь, служащий верой и правдой отцу, его настоящей семье, а не мне.
Я боялась, что все будет кончено, когда я собственноручно привела Иклиса.
Да плевала я на преданность рыцарей, которые даже не признавали свою принцессу.
И это касалось не только рыцарей, но и всех служащих.
На самом деле, по сравнению с тем голодом, когда я питалась одним рисом в темном уголке, такое проклятие — ничто.
Если бы не Иклис, я бы просто прошла мимо.
— Пенелопа. Что за…
Но герцог, похоже, не разделял моего мнения.
Он посмотрел на меня рассеянным взглядом, словно не зная, что сказать.
— Все, что принадлежит нам — принадлежит и тебе. Это будет оставаться неизменным до тех пор, пока ты являешься членом семейства Эккарт.
— Мне достаточно Иклиса.
— Я говорю не только об эскорте!
— А я говорю, отец, что мне хватит и его.
Я не хотела проигрывать герцогу в нарастающей моральной войне упорства, поэтому не ослабляла защиту.
— Я уже говорила Вам на днях, что не буду держать рядом с собой людей, которые не хотят меня защищать.
Ничего не изменилось. За исключением того, что Иклис был назначен учеником рыцарей, а не слугой, выполняющего работу по дому.
— Вчера и в первый день фестиваля меня выручил именно он.
Это правда, я не защищала его.
Те, кто не отвечал за свои поступки или пытался выйти сухим из воды, оскорбив человека, никогда бы не стали моими телохранителями.
— Ха…
Герцог глубоко вздохнул. Лицо его помрачнело и приобрело безнадежную гримасу, словно он сдался. Похоже, уговаривать меня он больше не собирается.
— Итак, ты купила 600 деревянных мечей из-за вчерашнего инцидента? — тихо спросил он, устало протирая глаза. Разговор выдался весьма утомительным.
«Там действительно 600?»
Признаться честно, я не знала их количество. Не буду же я считать их всех до единого.
Это поистине забавно. Теперь я понимала, почему дворецкий ворвался ко мне в комнату утром, подобно урагану.
— Мне стало жаль его, поэтому я купила ему волшебный меч.
Я решила тонко намекнуть, что Иклис теперь будет работать у меня в качестве рыцаря.
— Пенелопа Эккарт, ты использовала отданный мною незаполненный чек в подобном мес…
— Не будьте так строги со мной, отец.
Я с готовностью выпятила нижнюю губу, изображая грусть.
— Вы дали его мне, чтобы я успокоилась, не так ли?
Нужно выглядеть в его глазах прелестной младшей дочерью. Это была имитация нытья, которую я усердно пыталась изобразить, потому что не хотела больше слышать чужих причитаний.
После того, как я застенчиво прекратила этот спектакль, я залпом выпила холодный чай. В горле ужасно пересохло.
«Ты же не собираешься поднимать шум из-за пустяка, верно?»
Раньше я просто обожала прикидываться милой.
Раз герцог так разозлился из-за вчерашнего, я попытаюсь его задобрить, ведя себя, как настоящая милая дочь.
Я должна перетянуть преимущество на свою сторону.
— Почему Вы всегда так…
Посмотрела на герцога поверх чашки, крепко стиснутой у меня в руках, практически глотая фальшивые слезы.
— Ты можешь заболеть, если будешь пить холодный чай. Подожди, я позову горничную, чтобы она его разогрела.
К счастью или несчастью, герцог, посмотревший неодобрительно в тот момент, когда я глотнула чай, больше не сердился на меня. Да, я велела ему перестать ворчать, но он, похоже, отнесся к этому легкомысленно.
Вскоре он с невозмутимым видом позвал горничную и велел ей нагреть чайник.
«Так держать».
На душе у меня стало легче.
Теперь я радовалась, что придумала план на случай непредвиденных обстоятельств, если герцог как-то узнает о нашей ссоре с Рейнольдом.
Я все размышляла о нормальном режиме игры. Если раньше извинение являлось моим спасением в любой ситуации, то сейчас оно скорее стало толчком в неизвестность.
Сложность жесткого режима становится все сложнее.
«С этого момента я должна четко анализировать собственные действия в зависимости от ситуации».
Я глубоко погрузилась в подобные размышления.
— Пенелопа.
Внезапный зов заставил меня сморгнуть наваждение.
— Да, отец.
— Я так не думаю, но…
Герцог прикоснулся рукой к виску.
— Это не может быть раб.
— …А?
— Даже если он получит подтверждение нового статуса, разве он не из побежденной страны?
— Что…
Я заикнулась от смущения, услышав столь неожиданное замечание.
Однако, герцог весьма серьезно относился к сказанным словам.
— Ты не знаешь, какую жадность он прячет за своим симпатичным личиком. Достаточно много людей охотятся за единственной принцессой Эккарт.
— Отец, отец.
Я в легком смущении старалась достучаться до него, обратившись несколько раз.
«Ты думаешь, я оставлю Иклиса?»
Тогда это станет серьезным ударом для него. Возможно, он даже захочет убить меня.
— «Ах, его прекрасное лицо! Каждое мгновение, когда я не вижу его, мое сердце словно останавливается».
Нарастающее смущение ускорило мою речь.
— Я не настолько легкомысленна, отец.
— Я говорю это на всякий случай. Его лицо слишком смазливое, как у девушки.
— Это не роман. Думаете, эскорт мне нужен для этого? И я не из тех, кого привлекают люди моложе меня.
В конце концов, владелец Иклиса — это Ивонн.
Я собираюсь увидеть конец еще до того, как достигну совершеннолетия, и уехать отсюда, не оглядываясь.
Герцог смутился и тщетно прокашлялся.
— Э-э, да. Я верю тебе.
— Не беспокойтесь, отец. Этого никогда не случится. Никогда.
Безнадежные ожидания и бесполезные чувства будут только мешать побегу.
Я же хочу идти только вперед.
— Если Вы действительно волнуетесь насчет этого, я не буду выходить из дома и продолжу сидеть в собственной комнате на испытательном сроке.
— Поскольку ты уже достаточно опытна, удостоверься, что будешь участвовать в охотничьем соревновании.
— Что? Но…
— Не оставайся в своей комнате, воспользуйся этой возможностью, чтобы поладить со своими сверстниками. Когда же ты перестанешь показывать этот мерзкий нрав?
Герцог прищелкнул языком.
На меня нахлынула волна негодования. Он думает, что я застреваю дома по собственному желанию?
Я не могла избавиться от охватившего меня затянувшегося сожаления.
— Но отец… Вчерашний инцидент, созданный мной, непростителен! Я прибавила Вам проблем!
— Какие проблемы? Сделанного не воротишь. Давай уже закроем эту тему.
Герцог стиснул зубы, замолчав.
Я, казалось, смутилась, так как думала, что он снова разругается.
— Я попросила задушить драгоценного рыцаря. Этот поступок нельзя назвать хорошим, уж тем более — нельзя назвать процессом к изменению. Это уже перебор.
Я надула губы. Тем не менее, хотелось поблагодарить герцога за то, что он смог остановить свой гнев после услышанного.
Мне было назначено страшное наказание — участие в охотничьем соревновании.
— Возьми это.
Герцог вдруг наклонился, поднимая что-то с пола.
Передо мной предстала объемная, роскошная деревянная коробка. Я не догадывалась, что в ней находилось, так как обзор закрывала ее поверхность.
Плюх. Тяжелый звук разнесся по помещению, стоило неопознанному ящику опуститься на стол.
Если присмотреться, то это была необычная коробка, а ящик для хранения чего-то.
Потому что сверху показывались ручка и кнопка блокировки.
Затем герцог, отперев все замки, открыл шкатулку и повернул ее ко мне.
— Это…
Я поразилась увиденному.
Великолепный серебряный арбалет, который можно было увидеть лишь в средневековых фильмах, был аккуратно положен на пушистую подушку.
Он имел достаточно блестящий цвет, словно его недавно отполировали.
Искусно вырезанные узоры и сверкающие драгоценности местами казались на первый взгляд весьма дорогими.
— Это твой арбалет, который ты оставила на моем попечении.
Мои глаза лихорадочно заблестели.
<СИСТЕМА>
Вознаграждение [1 волшебный арбалет] выдана!
«Вознаграждение? Что…»
Когда я посмотрела на квадратное окно, внезапно открывшееся, я сразу вспомнила…
В качестве награды [Благоприятность Рейнольда] +3% и [Арбалет] выдана.
Это был тот самый арбалет, который я получила после выполнения задания с этим проклятым Рейнольдом.
— Ах…
Я была настолько ошарашена, что не могла свободно вздохнуть. Герцог торжествующе продолжил:
— Теперь он безопасен для дальнейшего применения.
Услышав его слова, я снова посмотрела на деревянный ящик.
Арбалет был больше похож на великолепное украшение, которое так и искушало повесить на стену, чем на оружие.
«Вы сказали, что он безопасен для применения, но как тогда с него возможно стрелять?»
К тому времени, как я задумалась, герцог протянул руку и взял что-то еще.
Это был черный мешочек.
— Посмотри на это, Пенелопа.
Герцог развязал ремешок и раскрыл мешок.
Внутри он был полон железных бусин размером с ноготь большого пальца.
— Что это, отец? — спросила я с непонимающим выражением лица.
— Я заменил стрелы волшебными бусинками.
— Магия? Неужели…
— При попадании бусинки лопаются, и в мозгу мишени появляются метастазы, отчего они на некоторое время теряют сознание. Он недостаточно силен, чтобы убить, поэтому, даже если человек будет ранен, никаких серьезных травм не возникнет.
— Поняла, — ответила я безразлично. Мне стало немного жаль герцога, который разрывался передо мной в объяснениях.
Но я ничего не могла с собой поделать. Я потеряла всякий интерес к происходящему, так как не смогла избежать участия в соревнованиях.
«Что это за охота?.. Будет отлично, если мне удастся спрятаться от взгляда наследного принца, и он меня не заметит».
Заметив мое равнодушное поведение, лицо герцога немного посуровело.
— И есть еще кое-что, — добавил он еще более мрачным голосом.
— В них присутствует магия потери памяти.
— Что? Магия потери памяти?
Какое отношение арбалет имеет к магии потери памяти?
Я снова ошеломленно посмотрела на герцога.
Затем он неохотно добавил:
— Если ты захочешь кого-нибудь пристрелить, лучше замани его в безлюдное место.
— …А?!
