Смерть - единственный конец для злодейки

Рейнольд вдруг провел пальцами по уху, словно заскучал от моей речи. — Тебя привезли сюда вместо Ивонн. Я надеялся, что ты умеешь хотя бы хорошо подражать. Я молилась от всего сердца. — Ты пустила слух о шимпанзе-арбалетчике, привела мальчика-раба по никому неизвестной причине и вконец потеряла свою репутацию… Открылась обратная сторона благоразумия — пренебрежение. — Я уже не хочу раздумывать, как долго ты собираешься устраивать безумства в этом особняке. Мое лицо пересеклось с лицом Рейнольда, над которым он на данный момент насмехался, глумливо кривя уголки рта. — А почему я должен терпеть, как эта нищенка мелькает перед моими глазами? В ушах зазвенел чей-то голос. В то время как я не хотела видеть ничего подобного. Сковавшаяся в страхе, что меня выгонят. — Замена?.. Но почему он заставил меня думать о том, что случалось раньше? — Ты хоть раз обращался со мной, как с заменой? Мой рот самолично говорил без моего ведома, как будто «стреляющий из арбалета шимпанзе» стал моим переключателем. Рейнольд, услышав меня, зарычал: — Так ты даже не знаешь, в чем дело. Мы подобрали тебя и сделали принцессой. Думаешь, я должен был хорошо относиться к тебе? Или мне следовало обращаться с тобой, как с королевой? — Да. Будь добр ко мне хотя бы раз. — Что? — Что? Если мне понравится, я даже дам тебе копию твоей пропавшей сестры. Я саркастически стиснула зубы и задиристо усмехнулась. От моих действий оскал Рейнольда моментально исчез. Я чувствовала, что температура в комнате становится все холоднее с каждой минутой. Если совсем недавно это была маленькая обыкновенная ссора, сейчас все изменилось. Нынешний Рейнольд выглядел достаточно свирепым, чтобы разорвать меня на части или сразу убить. — Эй… Позвал он меня приглушенным голосом. И… Интерес -2% Случилось то, о чем я так долго беспокоилась. — Следи за своим языком. Да как ты смеешь говорить мне такое?! — Почему? Раз мы обсуждаем эту тему, не лучше ли будет высказаться? — Ты… — Ты думаешь, что единственный, кто испытывает ненависть? Перед моими глазами стояла двенадцатилетняя Пенелопа. Я знала, что не должна перебарщивать, но не могла остановиться. — Если бы я знала, что позорно могу умереть с голоду, я бы никогда не пришла в это место, как бы великий герцог ни просил меня поехать вместе с ним. — Пенелопа Эккарт. — И как же я его соблазнила? Ничего страшного, как ты сам сказал, это просто кучка дерьма. — Остановись немедленно. Мрачно предупредил меня Рейнольд. Интерес -1% Благосклонность снова упала. Он выглядел столько сердитым, сколько и смущенным. Удивительно, ведь то всегда было его привилегией — смотреть презрительно и саркастически, свысока. Пенелопа была бы шокирована, увидев его таким. В других обычных случаях он бы не сдерживал свой гнев, навлекая на нее всю ярость. Возможно, это внезапная перемена произошла из-за моих недавних извинений. В любом случае, это меня не успокаивало. Я чувствовала себя отвратительно, болезненно. — Я много дней голодала после похорон моей матери, потому что у меня не было и монеты в кармане. Но однажды твой отец назвал меня дочерью и сказал, чтобы я пошла вместе с ним. — … — Ты когда-нибудь пробовал дождевую воду, падающую рядом с разлагающимся трупом? 12-летняя Пенелопа, появившаяся в моих глазах, постепенно превратилась в 14-летнюю девушку, непризнанную никем. — А как насчет чьих-то объедков? Ты когда-нибудь смешивал отклянченные монеты, чтобы купить еду, которая на вкус, как мусор? У тебя ведь никогда не было такого, правда? — Ты… — Почему же я хотела, чтобы твоя сестра никогда не возвращалась? Интерес -1% [Интерес: 4%] Благосклонность Рейнольда мгновенно упала. Если я не хочу умирать, то должна немедленно заткнуться и опуститься на колени в прощении. «Боюсь, я вернусь туда же, откуда начала». Но вместо того, чтобы жалко молиться о совершенной ошибке, я решила высказаться. Показать весь страх и отчаяние, которые так долго скрывала. Потому что Пенелопа сделала бы точно также, умоляя Бога, чтобы настоящая принцесса никогда не возвращалась. — Я боялась, что вернусь к своей прежней жизни, буду целыми днями бродить по улицам и умолять кого-нибудь принести мне поесть. — Пенелопа. Позвал меня Рейнольд сдавленным голосом. — Говори, я тебя слушаю. Мой бесшумный крик души закончился. Я медленно повернулась к нему, тяжело дыша. Страх, что благосклонность падет окончательно, исчез. Даже если я умру прямо сейчас, я ни капельки не пожалею об этом. Для Пенелопы, которая росла в постоянном гневе и всеобщем отвращении. И… — Я… Это был неясный момент тишины и спокойного ожидания конца. Табличка над его головой сверкнула, подобно вспышке. [Интерес: 7%] — Я… не думал, что ты… Рейнольд замолк с застывшим, онемевшим выражением. Что ж, он это заслужил. Это история о той низменной ужасной жизни, о которой он и в помине не слышал. После долгой паузы ему удалось выдавить из себя слово: — Я не предполагал, что тебе было настолько тяжело. В одно мгновение все изменилось. Я почувствовала себя неописуемо-странно, увидев озадаченность на лице Рейнольда. Судя по его поведению, он понятия не имел, что делать, точно так же, как и я, которая до этого буквально потела и взволнованно выбирала подходящие слова. — Ты, должно быть, просто не знал. — Пенелопа. — Ты думаешь, что я… ты всегда считал меня настолько умной, чтобы я обманывала герцога Эккарта, дабы занять место твоей сестры? — Это… — Если так, то я рада, что теперь ты все знаешь. Я уставилась на него холодными глазами, почувствовав легкий укол в глубине подсознания. — Когда ты обвинил меня в краже ожерелья, я была двенадцатилетней простолюдинкой, которая не умела даже нормально писать. Рот Рейнольда, открывшийся, чтобы что-то ответить, не издал и звука. Я видела, как синеватый зрачок медленно окрасился от шока. Это было тогда. Пью! Фуюнг! За спиной Рейнольда, через раскрытое окно, раздался громкий рев. Во время нашей молчаливой бессмысленной войны взглядами темная пустота, граничащая с закатом, окрасилась всплесками цветов. Пью! Фуюнг! Начался фейерверк. Оставив позади прекрасное зрелище разноцветных фейерверков, словно вышитых в черном небе, мы оба молча смотрели друг на друга. Каждый раз, когда взрывалась петарда, яркая тень света падала на лицо Рейнольда и тут же исчезала, заменяясь новой. Может быть, поэтому мне показалось, что он немного нервничает, глядя на меня. В этот момент верхушка розовых волос снова заблестела. [Интерес: 14%] Благосклонность неожиданно и резко возросла. Почти в то же самое время перед моими глазами появилось белое окно.

<СИСТЕМА> [Фестиваль!] с [Рейнольдом] — Успех Квеста! Хотели бы Вы получить вознаграждение? [Да. / Нет.]

«Ха…» Я обескураженно улыбнулась окну поиска, которое внезапно появилось в настолько абсурдной ситуации. «Независимо от того, будет ли нарушена благоприятность или нет, я все равно добьюсь успеха, если выполню требования задания?» [Да]. Момент, когда я должна была нажать «Да», заставил меня мысленно содрогнуться.

<СИСТЕМА> Вы получили [Благоприятность +3%] и [Арбалет] от [Рейнольда]!

Глядя на поднявшийся интерес, я заметила, что моя злость окончательно утихла, как гаснущие угольки. Пью! Фуюнг! За окном все еще бушевал яркий фейерверк. — Не имело значения, выгнали бы меня или нет. Я все равно осталась бы бедной простолюдинкой. — … — И ты… всегда делаешь все, лишь бы сделать меня несчастной, словно я — грязь под ногами, хуже нищего или… даже раба. Пробормотала я себе под нос сквозь грохот петард. Дрожащее лицо Рейнольда полностью исказилось от моего голоса. Возможно, именно с этого момента. Я посмотрела на него горящими, как пепел, глазами и обернулась. — Пенелопа! Рейнольд позвал меня, попытавшись поймать настойчивым жестом. Но я стойко покинула чердак, даже не оглядываясь. Спускаясь по темным каменным ступеням в одиночестве, я вспоминала наш молчаливый и в то же время импульсивный разговор и внезапную благосклонность Рейнольда. [Интерес: 17%] Это был действительно достаточно щедрый результат для человека, решившего там умереть. Конечно, прошлое Пенелопы, о котором я рассказывала, было большой ложью. «Я не знаю ее прошлого, которое даже не показали в игре». Тем не менее, я уверенно твердила, что пила дождевую воду рядом с мертвым телом, питалась бесконечными объедками. Все это — мерзкие выдумки, но, должно быть, ее прошлое было именно таким. Это мое предположение, которое не кажется мне ложью. «И это не моя история».