В трясине полуночи

      Но кто же без греха? И на великих стратегов находит затмение. Подобно тому, как множество свитых вместе бечевок образуют канат, нередко огромная глупость является всего лишь суммой мелких глупостей. Разберите канат, бечеву за бечевой, возьмите в отдельности каждую из мельчайших решающих причин, приведших к большой глупости, и вы без труда справитесь со всеми. «И только-то!» — скажете вы. Но скрутите, свейте их вместе — и тогда это страшная вещь.       Виктор Гюго, «Отверженные».       Следующий день       Тренировочный лагерь ограбления       Толедо       Ракель отлично владела раздельным мышлением — так ей удалось пережить два года работы под серьезным прикрытием. Но во время операции «Полночь», запертая в испанской глубинке с шайкой воров, она превзошла даже собственные ожидания. Никогда еще она не погружалась в легенду так глубоко, чтобы даже мысленно не возвращаться к настоящей, скрытой личности. Но за два дня, прошедших после свидания с Серхио, с ней случилось именно это.       Возможно, Ракель стоило забеспокоиться, обнаружив в себе способность вести абсолютно разобщенную двойную жизнь, но она не позволяла себе думать и об этом. Со дня свидания она уже не вспоминала о Ракель Мурильо, офицере полиции под прикрытием. Она погрузилась в личность медвежатника Ракель Мерседес, известной теперь под именем Лиссабон, которая участвовала в ограблении, чтобы заработать достаточно денег на новую жизнь для своей семьи. Жизнь, где им не будет угрожать опасность со стороны жестокого бывшего мужа Ракель. И при этом она неожиданно установила связь с блестящим лидером банды — Серхио, которого все называли Профессором. Другая личность словно перестала существовать. В голове Ракель больше не возникало мыслей о предательстве или о сексе с врагом.       На следующий день она отправилась заключать мир с Токио. Обнаружив их с Найроби на кухне, Ракель осторожно вошла. Она не знала, чего ожидать от непредсказуемой девушки. Обернувшись, молодая женщина посмотрела на Ракель с нейтральным выражением, и та подошла ближе.       — Как твой нос? — спросила Найроби. Ракель пожала плечами.       — В порядке.       Услышав ответ, Токио, кажется, вздохнула с облегчением. Ракель продолжила, обращаясь непосредственно к сопернице:       — Полагаю, ты тоже получила нагоняй от Профессора?       — Да, — Токио поморщилась. — Он был очень зол. — Женщины улыбнулись друг другу, вспомнив, при каких обстоятельствах навлекли на себя это. — Что он тебе сказал? — поинтересовалась Токио. Ракель вздохнула.       — Сказал, если мы не поладим, одной из нас придется уйти. — Она приложила все усилия, стараясь выглядеть подавленной — словно поверила в угрозу, а не занялась с лидером умопомрачительным сексом. — И, честно говоря, у меня сложилось впечатление, что он имел в виду меня, — спокойно солгала она. Токио подняла бровь, а Ракель продолжила: — А мне очень нужно остаться, — сказала она, опустив взгляд. Затем подняла глаза и вызывающе посмотрела на девушек. — Потому что у меня есть дочь. Мне нужны деньги, чтобы увезти ее из страны — подальше от жестокого бывшего мужа.       Женщины уставились на нее, обдумывая неожиданное личное откровение. Токио закатила глаза и улыбнулась.       — О боже, и эта здесь из-за ребенка, — добродушно сказала она, обращаясь к Найроби. — Забыли? — спросила она, протянув руку Ракель. Та с благодарностью пожала ее.       — Забыли, — согласилась она. К ее облегчению, Токио, по-видимому, прощала так же быстро, как и злилась. А может, наконец поверила, что Ракель не интересуется Рио. Какова бы ни была причина, Ракель не возражала.       — Отлично! — воскликнула Найроби. — Нам троим нельзя ссориться — мы должны единым фронтом противостоять невыносимому патриархату товарищей по оружию, — провозгласила она. Женщины рассмеялись.       Один день спустя       С того дня, который свел их вместе, Серхио и Ракель вели себя очень осмотрительно: в Толедо каждый занимался своим делом, словно ничего между ними не произошло. Ни случайных прикосновений, ни страстных взглядов, ни шуток, ни попыток проверить самоконтроль на глазах у товарищей. Остальные ничего не подозревали, даже Берлин, который знал обоих лучше, чем большинство.       Но стоило им сесть в машину и выехать за ворота поместья, как сдержанность покидала их вместе с кодовыми именами. Они не смогли бы перестать касаться друг друга и обмениваться пристальными взглядами, даже если бы попытались. Как только дом исчезал в пыли позади них, рука Ракель тянулась к бедру Серхио. А если он улыбался или делал особенно остроумное замечание, ее пальцы зарывались в волосы, вьющиеся вокруг его воротника.       Ракель трепетала от предвкушения. Она прилагала огромные усилия, стараясь не заходить слишком далеко, пока Серхио ведет автомобиль. Вскоре она снова ощутит прикосновение его кожи к своей, снова сможет погрузить в себя его твердый член. Мысли об этом сводили Ракель с ума: нижнее белье уже пропиталось влагой. И Серхио явно тоже одолевало это нетерпеливое ожидание близости — оно проявлялось и в стиснутых челюстях, и в растущей в штанах выпуклости.       Едва переступив порог второго убежища, они набросились друг на друга. Дверь только успела захлопнуться, а руки Ракель уже расстегнули его ремень. Серхио поднял подол платья, которое она столь мудро выбрала для поездки, и погрузил пальцы между ее ног. Когда он ощутил, как сильно она промокла, его глаза потемнели. Тем временем Ракель высвободила его член, и при виде того, насколько он тверд, у нее потекли слюнки.       Вскоре она непременно попробует его на вкус, но не сегодня. Сегодня она жаждала почувствовать, как он входит в нее. Им удалось добраться до гостиной. Пока Ракель лихорадочно целовала Серхио, запустив пальцы в его волосы, он сумел усадить ее на стоявший в углу стол. Затем она почувствовала, как головка члена ткнулась в ее киску через барьер трусиков.       — Блядь. Да просто… — простонала Ракель. Рука Серхио присоединилась к ее руке. Они вместе отодвинули ткань нижнего белья в сторону, и он толкнулся внутрь.       У нее вырвался тихий вздох. Их глаза встретились, и Ракель нетерпеливо прижалась к нему.       — Ракель, — выдохнул он. Она улыбнулась: ей нравилось, как из-за нее Серхио терял контроль над собой.       — Сильнее, — наполовину попросила, наполовину приказала она. Серхио не нуждался в повторении. Схватив Ракель за бедра, он врезался в нее, а она обняла его за шею, чтобы не упасть, и подалась навстречу. Охваченная восхитительным экстазом, она кончила всего через пару минут. Рот открылся в безмолвном крике в нескольких дюймах от губ Серхио. Ракель прильнула к нему, и сила ее кульминации подтолкнула его к оргазму. Не в силах расцепиться, они пережидали взаимную дрожь. Лицо Серхио зарылось в волосы Ракель.       Придя в себя, он отстранился, ошеломленно уставился на нее и недоверчиво рассмеялся, поддавшись чистой радости. Такого он еще никогда не испытывал. Ракель присоединилась к его смеху, рассеянно поглаживая пальцами бороду Серхио, а затем наклонилась и поцеловала его.       — Это было… — невнятно произнес он, прижавшись к ее лбу, и она снова засмеялась.       — Да уж, было. — «Перепихон века», — прокомментировал ее насыщенный эндорфинами мозг. Ракель снова поцеловала Серхио, чтобы не произнести это вслух.       Постепенно они осознали, в каком состоянии находятся — оба были практически полностью одеты, только его брюки болтались у лодыжек, а ее платье сбилось на талии. Серхио удивленно покачал головой. Он и не думал, что способен на такую импульсивность, такую необузданную страсть, на которую Ракель без колебаний ответила взаимностью… Пока они приводили себя в порядок, он смотрел на нее. С лица Ракель не сходила счастливая улыбка, а щеки по-прежнему окрашивал румянец возбуждения — и Серхио был тому причиной. При этой мысли его сердце наполнилось радостью. Он и не подозревал, какое это наслаждение — доставлять кому-то удовольствие. Ракель провела пальцами по волосам, а страстный взгляд Серхио прослеживал каждое движение. Боже, как она прекрасна. Вскоре он обязательно скажет ей об этом.       Он вышел на кухню, чтобы Ракель поговорила с семьей, и занялся приготовлением бутербродов — после такого энергичного начала дня он умирал с голоду. Поев, они снова занялись любовью, на этот раз на двуспальной кровати в главной спальне дома. Как только они разделись, Ракель потянула Серхио на себя. Он устроился между ее ног, и их тела начали медленно двигаться. Ей нравилось чувствовать на себе его вес — он удерживал Ракель, словно якорь. Она поймала себя на том, что говорит Серхио об этом. Его лицо озарила широкая непринужденная улыбка, которая делала его похожим на маленького мальчика и которую Ракель так любила…       Вот черт. На мгновение ее охватила паника, но Ракель быстро подавила это чувство. Никаких сомнений, никакой вины, никакого страха. В жизни медвежатника таких вещей не существует.       Он оперся на локти и обхватил ладонями ее лицо. Ракель посмотрела ему в глаза.       — Серхио, — ошеломленно пробормотала она, решительно отгоняя прочие мысли. Приподняла бедра, стараясь погрузить его глубже. Он провел большим пальцем по морщинкам от смеха в уголке ее глаза.       — Ты идеальна, — выпалил Серхио. Глаза Ракель расширились от удивления, а губы дрогнули.       — Думаю, тебе снова нужно надеть очки, — поддразнила она. — Мне сорок — в этом возрасте никто не идеален. — Ее рука погладила его бок, спустилась к бедру и остановилась на ягодице, сжимаясь в такт толчкам.       Он покачал головой.       — Значит, ты исключение, — упрямо настаивал Серхио, склоняя голову, чтобы дотянуться до веснушек на ее груди. Ракель взъерошила свободной рукой его волосы. — Эта веснушка прекрасна, — восторженно сказал он, целуя ее, — и эта, и эта… — продолжал он. Ракель рассмеялась от удовольствия, а Серхио поднял голову и улыбнулся ей. Ему нравилось ее смешить. Рядом с ней легко было вести себя так открыто, так свободно. Он решил не анализировать это, а просто наслаждаться.       — И эти восхитительные морщинки от смеха, — не унимался Серхио, целуя ее в уголок рта. Ракель наморщила нос, когда его защекотала борода. — И эти, — поцелуй в висок. — Не говоря уже об этом идеальном гвоздике, — за сим последовал поцелуй в кончик носа. Ракель обхватила руками голову Серхио, чтобы посмотреть ему в глаза.       — Не стоит преувеличивать — ты меня уже покорил, — упрекнула она, но Серхио видел, что ей приятно.       — Нет, это правда, — возразил он. А затем ускорил темп, и разговор прекратился.       В последующие недели и месяцы установился определенный порядок: жизнь в Толедо шла своим чередом, несколько раз в неделю перемежаясь счастливыми послеполуденными встречами во втором убежище. Лиссабон и Профессору не позволяли вмешиваться в эти интермедии. И — без ведома Серхио — инспектору Мурильо тоже. Оба наслаждались жизнью в маленьком искусственном мирке, сознательно отрицая все, что может испортить блаженство, которое они находили в объятиях друг друга. Серхио не позволял себе задумываться о последствиях столь серьезного нарушения собственных правил, а Ракель отказывалась признавать, что уже посеяла семена, которые вскоре разрушат их счастье. Оно было нереалистичным и недолговечным, но оба упрямо прятали головы в песок: жили настоящим и наслаждались друг другом.       Три месяца спустя       Дни превращались в недели, недели — в месяцы, и не успел Серхио опомниться, как прошло три месяца. Три самых счастливых месяца в его жизни. Его детище — дело всей его жизни — близилось к завершению, а сам он наконец испытал, каково это — влюбиться в другого человека.       Кто бы мог подумать, что в разгар ограбления он потеряет свое сердце, да еще и отдаст его женщине, которую вообще не хотел брать в команду? Серхио часто думал об этом, удивляясь стечению обстоятельств, которые свели его с Ракель, и поздравлял себя с удачей. Брат однажды сказал Серхио, что тот лишает себя радости, и теперь он понимал значение этих слов. Откуда ему было знать, сколько радости принесет любовь?       Но когда он приготовился вкратце посвятить банду в детали плана побега, то вспомнил, что уединение скоро закончится, и невольно заволновался. Выживут ли после этого их с Ракель отношения? Они никогда не говорили о будущем, и теперь это казалось упущением. Серхио хотел провести с ней всю оставшуюся жизнь, но что, если Ракель не испытывала того же? Что, если для нее это было лишь развлечением — способом скоротать время, пока она не сможет воссоединиться с семьей?       От такой перспективы у него комок подступил к горлу. Серхио сел, ощутив внезапное головокружение. Нет. Конечно, нет. То обожание, которое вияло в ее глазах, когда она смотрела на него во время занятий любовью — разве кто-то может так притворяться? Он глубоко вздохнул, успокаиваясь, но сомнения никуда не исчезли. Неопределенность точно сведет его с ума. А сейчас, когда переломный момент был совсем близок, Серхио не мог позволить себе отвлекаться. У него не оставалось иного выбора, кроме как спросить Ракель напрямую, и он решил сделать это сегодня же, во время поездки в убежище.       Ее смех эхом разнесся по классу, и Серхио поднял глаза, невольно улыбнувшись. Она вошла, обмениваясь шутками с Хельсинки. Ракель обладала удивительно заразительным смехом, и ничто не могло осчастливить Серхио сильнее, чем возможность слушать его всю оставшуюся жизнь. Поймав его взгляд, Ракель улыбнулась чуть шире, едва заметно дав понять, как она рада его видеть. Серхио в очередной раз поразился тому, насколько хорошо она справляется с тайными отношениями. Они спали вместе уже три месяца, а она ни разу не прокололась. В хитрости Ракель ничуть не уступала ему самому, и Серхио это нравилось. Из них получилась отличная команда.       На ломаном испанском Хельсинки шутка звучала еще смешнее, и Ракель все еще хихикала, когда поймала взгляд Серхио. Она улыбнулась немного шире. Еще несколько часов — и она снова сможет поцеловать его, раздеть, погрузить в себя. Но сейчас она оставалась Лиссабон, а он — Профессором, поэтому похотливые мысли следовало отогнать. Люди проходили в класс, а она купалась в счастливых мечтах, пока взгляд не зацепился за написанное на доске слово «побег», — и блаженство испарилось, как туман перед восходом солнца. Скоро все закончится.       Мысль ударила ее, словно кувалда, и сердце ушло в пятки. Все это — единение с шайкой воров, счастливые украденные часы с Серхио — вскоре прекратится. Через несколько недель они войдут в Королевский монетный двор, и весь план провалится. Благодаря ей. Потому что она выполнила свой долг полицейского. Она больше не могла притворяться, будто это и есть реальный мир, а она — медвежатник по имени Ракель Мерседес, имеющая хоть какой-то шанс на долгую и счастливую жизнь с Серхио, преступным лидером, с которым так сблизилась за последние несколько месяцев.       Она была Ракель Мурильо, офицером под прикрытием. И она оказалась здесь, чтобы защитить дочь и выполнить работу. А он был Профессором — человеком, который ненавидел полицию и планировал взять группу людей в заложники. Ракель не могла больше откладывать неизбежное. Настало время внести в план последние штрихи, а для этого — убедить Профессора позволить ей еще раз увидеть дочь перед ограблением. Поэтому, прежде чем сесть к нему в машину, она зашла в свою комнату и сунула в сумку маленький пистолет, спрятанный за прикроватной тумбочкой. На всякий случай.       Пока они ехали ко второму убежищу, Серхио несколько раз косился на нее. Ему показалось, или она была несколько подавлена? Или замкнута? Как только они покинули Толедо, рука Ракель сразу легла на его бедро. Один раз, повернувшись, чтобы улыбнуться ей, Серхио поймал ее обеспокоенный взгляд. Может, он просто нервничал, поэтому ему мерещилось? Разумеется, он нервничал — очень нервничал.       Серхио планировал попросить Ракель присоединиться к нему на Палаване после ограбления, и его очень пугало, что она, возможно, разобьет ему сердце, сказав «нет». В последний раз он испытывал эти эмоции после смерти отца. И не имел ни малейшего желания повторять опыт.       Наконец Ракель встрепенулась и заговорила:       — Эм, Серхио? Не хочу ставить тебя в затруднительное положение, но у меня есть просьба.       — Да?       — Можно мне еще раз навестить семью перед ограблением? — спросила она. И Серхио, кажется, понял причину ее отстраненности. Она собиралась рискнуть жизнью, приняв участие в ограблении, поэтому, очевидно, хотела перед этим увидеть дочь. На случай, если что-то пойдет не так, и она… Серхио поспешно подавил эту мысль. Ничего не случится, никто не умрет. Ему стало стыдно. Почему он сам об этом не подумал? Надо было предложить еще до того, как она спросит. Боже, он совершенно ничего не знал об отношениях.       — Да, конечно, — поспешно ответил он. — Давай устроим встречу на следующей неделе.       Она благодарно улыбнулась, и улыбка показалась ему натянутой. Но прежде чем он успел задуматься, Ракель наклонилась и поцеловала его в щеку, и он забыл об этих сомнениях.       Как только они вошли в дом, она потянулась к Серхио, настойчиво целуя, подталкивая его к дивану и заставляя сесть. Ракель стояла, глядя на него сверху вниз. Волосы рассыпались по плечам. Через секунду она опустилась на колени между ног Серхио и потянулась к поясу. А еще через секунду до него дошло, что происходит, и он попытался остановить ее пальцы.       — Ты не должна… — начал он, но Ракель оттолкнула руки и освободила его от брюк.       — Но я хочу, — сказала она, обхватывая пенис рукой и умело поглаживая. Тело Серхио мгновенно откликнулось на ее ласки. Он напрягся под ее прикосновением. Ракель улыбнулась, и Серхио наклонился, чтобы поцеловать ее, ошеломленный перспективой того, что она с ним сделает. Как только член стал твердым, Ракель прервала поцелуй и опустилась вниз, погрузив его в теплый влажный рот. Серхио застонал.       — О, черт… — и это была его последняя связная мысль. Серхио откинул ее волосы в сторону и положил руку на затылок, зачарованно глядя, как его член исчезает между губами Ракель. Она подняла глаза и усмехнулась, обводя головку языком. Серхио пришлось приложить все усилия, чтобы не поднимать бедра, подаваясь навстречу. Через несколько минут его настигла сладкая агония: кульминация нарастала, как неконтролируемая волна, и Серхио отчаянно пытался предупредить:       — Ракель, подожди, я сейчас… — выдохнул он. Ракель лишь ускорилась, продолжая двигаться, пока он не кончил.       Когда Серхио пришел в себя, Ракель сидела рядом и вытирала его салфеткой. Заметив, что его глаза открыты, она улыбнулась.       — Тебе понравилось?       Серхио усмехнулся и погладил ее по щеке.       — Тебе правда нужно спрашивать? — хрипло произнес он. Ракель подняла бровь, наслаждаясь произведенным эффектом. Это побудило Серхио к действию. Он схватил ее и перевернул на спину, а Ракель вскрикнула от неожиданности.       — Думаю, мне пора ответить взаимностью, не так ли? — заявил он, быстро освобождая Ракель от джинсов и нижнего белья. Затем опустился на колени и закинул ее ноги себе на плечи. Румянец возбуждения уже залил ее грудь, и Серхио принялся за работу, страстно желая доставить Ракель столь же сильное удовольствие. Она отдалась ощущениям, но на сей раз не смогла заглушить обвиняющий голос в глубине сознания, твердивший снова и снова: «Этого человека ты должна арестовать». Голова Серхио скрывалась между ее бедер, поэтому он не увидел слез, которые текли из зажмуренных глаз Ракель.       И тогда она поняла, что решила сделать ему минет, потому что уже не могла смотреть Серхио в глаза. Не могла больше лгать себе. Ее тайная личность вышла на первый план. Боже, что ей теперь делать?       Двадцать минут спустя       Сидя перед ноутбуком и общаясь с семьей, Ракель слышала, как Серхио на кухне радостно насвистывает себе под нос. Это удесятеряло тяжесть на ее плечах. Во время разговора она вела себя очень отстраненно, и мать явно это заметила. Через некоторое время пожилая женщина сказала:       — Паула, дорогая, может, подготовишься к ужину? Нам с твоей мамой еще нужно кое-что обсудить.       Ракель улыбнулась и послала дочери воздушный поцелуй, больше всего на свете желая оказаться сейчас дома и обнять свою девочку.       — Итак, что случилось? — спросила Мариви, как только они остались одни. — Ты впервые за три месяца выглядишь несчастной.       Ракель покосилась на дверь, но Серхио по-прежнему находился на кухне и не мог ее услышать.       — Я должна сделать нечто ужасное, мама, — призналась она, сглатывая подступающие слезы.       Мариви склонила голову набок.       — Это как-то связано с тем, из-за кого ты так лучезарно улыбалась?       Ракель потрясенно уставилась на мать.       — О чем… о чем ты говоришь?       — Дитя мое, — вздохнула Мариви. — Со времен развода… ну, ты видела все в мрачном свете. Но когда уехала, ты стала совсем другой. Счастливой. Словно мир снова заиграл яркими красками. — По щекам Ракель потекли слезы. Мариви улыбнулась и наклонилась к экрану. — Так кто же он?       Мурильо-младшая шмыгнула носом и рассмеялась. Отрицать было бесполезно — мать слишком хорошо ее знала.        — Серхио. Его зовут Серхио, мама, — сказала она, и мать радостно захлопала в ладоши.       — Что ж, дорогая, если он делает тебя такой счастливой, все остальное не имеет значения, не так ли?       Ракель посерьезнела.       — Я должна кое-что сделать ради работы, и, думаю, это все испортит, — тихо призналась она. Мариви нетерпеливо покачала головой.       — Тогда не делай этого.       Ракель закатила глаза и вздохнула.       — Мама…       Но мать перебила ее:       — К черту твою работу, Ракель, — горячо заявила она. — Работа обнимет тебя ночью? Нет. Она сделает тебя такой счастливой, как делает этот Серхио? Нет. Так не позволяй работе разрушать твою жизнь, ладно?       Ракель уловила в коридоре звук шагов и поспешно сказала:       — Мама, мне нужно идти. Люблю тебя.       Она быстро прервала звонок, и лицо Мариви исчезло с экрана. В дверях появился Серхио.       — Я приготовил бутерброды, — объявил он. Ракель незаметно вытерла слезы и повернулась к нему с самой счастливой улыбкой, на какую только была способна.       Тем не менее, следуя за Серхио на кухню, она не забыла прихватить сумку.       Садясь, она заметила бутылку вина и удивленно подняла глаза.       — Вино? По какому случаю?       Серхио наполнил для нее бокал и сел напротив. Потом достал что-то из кармана и положил перед ней. Ракель только сейчас заметила, как он нервничает. Перед ней оказалась открытка, и Ракель взяла ее в руки, чтобы изучить. На ней была напечатана идиллическая фотография пляжа, а в нижнем углу красовалась надпись «Палаван». Обратная сторона открытки оказалась пуста, и Ракель снова подняла глаза, недоуменно нахмурившись.       — Серхио?       Он прочистил горло, сделал глубокий вдох и бросился в пропасть.       — Это на Филиппинах. Ты бы хотела поехать туда после ограбления? С… эм-м… со мной?       Ракель уставилась на Серхио, потом снова на картинку, пытаясь понять, что происходит.       — С тобой? — тихо повторила она, и Серхио охватил страх.       «Она не хочет», — подсказал разум. Но сердце попыталось проигнорировать это.       — Ты хочешь жить со мной? После ограбления? — повторила она. Серхио заметил в ее глазах надежду и — как ни странно — отчаяние. Он потерял всякое представление о том, что происходит. Не доверяя собственному голосу, Серхио просто кивнул, и Ракель снова ошеломленно посмотрела на открытку. Затем на секунду закрыла глаза, и он понял, что его мир вот-вот развалится. Она откажется.       Но Ракель лишь недоверчиво произнесла:       — У меня дочь и больная мать. Ты бы пересек океан с ребенком, матерью и бабушкой на буксире?       Серхио удалось немного восстановить равновесие. Она сомневалась, что он понимает, во что ввязывается, и потому колебалась.       — Хоть сейчас, — рассмеялся он. Но Ракель не засмеялась в ответ. Серхио взял ее за руку.       — Ракель, — взмолился он, серьезный, как никогда в жизни, — я не хочу игнорировать это желание жить. Никогда еще я не чувствовал себя таким живым, как рядом с тобой. Давай уедем, когда покончим с ограблением. Захватим твою маму и дочь и уедем. На Палаван.       Она смотрела ему в глаза и понимала, насколько искренне он говорил. Серхио хотел быть с ней. Вернее, не совсем так. Он хотел быть с Ракель Мерседес, медвежатником и вором. Но не с Ракель Мурильо — офицером под прикрытием.       Она обманула его, и выхода не осталось. Не существовало ни единого шанса на счастливый финал. Ракель поняла, что больше не выдержит. Вскочив, она начала нервно мерять комнату шагами, прижав руку ко рту. Заметив панику в глазах Серхио — он явно неправильно ее понял, — Ракель произнесла:       — Это настолько безумно, что я хочу этого больше всего на свете.       Остановившись, она повернулась к нему лицом, готовая расплатиться за свои поступки. Следующие слова были одними из самых трудных, которые ей когда-либо приходилось произносить.       — Но я не могу.       Серхио нахмурился, пытаясь ее понять.       — Почему?       — Потому что… — она замолчала, представив, как его арестовывают или, того хуже, застреливают, и, не раздумывая, отчаянно взмолилась: — Не начинай ограбление. Уходи прямо сейчас. Пожалуйста, Серхио.       Он нахмурился еще сильнее и слегка покачал головой.       — Не понимаю. Зачем мне так поступать?       Ракель замерла перед ним. На ее лице было написано чувство вины, а в глазах стояли слезы.       — Потому что полиция знает о плане, — тихо сказала она. Выражение ужаса на лице Серхио едва не убило ее. Она видела, как он складывает кусочки пазла, вспоминает все проигнорированные сомнения, которые возникали по отношению к ней. Когда он снова заговорил, голос звучал пугающе резко.       — Как? Откуда они узнали?       Вот и пришел конец всему. Как только Ракель произнесет эти слова, не останется ни радости, ни надежды на совместное будущее. Серхио возненавидит ее за то, что она сделала. В течение одного безумного мгновения она хотела вообще ничего не говорить, но тут же отбросила эту мысль. Никакой больше лжи. Она многим ему обязана. И потому должна сказать правду.       — От меня.