В трясине полуночи

      Она работала, чтобы жить; потом — тоже для того, чтобы жить, — она полюбила, ибо существует и сердечный голод.       Виктор Гюго, «Отверженные».       Следующий день       Мадрид       Рано утром Серхио забрал Ракель Мерседес в назначенном месте встречи. Она была первой на его пути. Следуя указаниям, она ждала на углу, стоя рядом с вещевой сумкой. Когда Серхио остановил фургон, она забросила вещи в кузов, села на пассажирское сиденье и кивнула ему.       — Профессор, — поприветствовала она. Серхио одобрил ее профессионализм — Ракель уже старалась не обращаться к нему по имени. Странно было осознавать, что кто-то из членов банды знает его имя, а Андрес к тому же приходится ему братом. Потеря анонимности выбивала Серхио из колеи. Это казалось рискованным, незапланированным, и вызывало чувство неловкости.       За последние два дня он проверил взломщика сейфов, но не нашел ничего подозрительного. Когда Серхио позвонил Мики Фуэнтесу, тот пел ей дифирамбы. Биография не вызывала никаких вопросов. Насколько он мог судить, Ракель была именно той, за кого себя выдавала. Он покосился на нее, но она, отвернувшись, смотрела в окно. Женщина выглядела чем-то озабоченной, и еще… замкнутой. Словно тщательно себя охраняла. Серхио невольно задумался. Что она охраняла? Может, скрывала что-то?       Вероятно, он поддался паранойе из-за того, что не сам привел Ракель — так сказал бы Андрес. Но то же самое относилось и к Даниэлю Рамосу; он оказался в команде только потому, что Серхио нуждался в помощи его отца при рытье туннеля, а тот привел сына. И это Серхио почему-то ничуть не беспокоило.       «Может, потому, что Ракель красива, и при виде нее ты чувствуешь то, чего не испытывал уже очень давно?» — подсказал непрошеный внутренний голос. Руки Серхио сжались на руле. Стоило признать, что такой вариант возможен. Ему было неуютно рядом с Ракель, потому что она интересовала его.       Он прочистил горло. Пожалуй, за двадцать минут совместной поездки можно попробовать что-нибудь узнать о Ракель. Ради целей операции, конечно.       — Расскажи о своей дочери, — попросил он. Она с удивлением повернулась к нему.       — О дочери? — повторила Ракель с намеком на подозрение. — Зачем?       — Ну, — Серхио неловко заерзал, — эм… — слова закончились, и он смущенно улыбнулся. — Извини. Просто пытаюсь завести разговор, — добавил он, запинаясь, и лицо Ракель неожиданно смягчилось.       Она подняла руки в знак примирения.       — Нет, это ты извини. — Она перевела взгляд на колени. — Мне было нелегко с ней попрощаться, зная, что мы не увидимся пять месяцев, понимаешь? — Объяснила Ракель. Серхио уставился на дорогу. На самом деле, он не понимал. Он никогда не любил кого-то настолько, чтобы бояться перспективы расставания с этим человеком на несколько месяцев. А затем он задался вопросом, не злится ли Ракель на него из-за разлуки с дочерью. Это могло стать проблемой; негодование часто приводило к предательству или чему похуже.       — Слушай, если ты передумала… — начал он, но Ракель перебила.       — Нет, — сказала она, слабо улыбаясь. — И я понимаю твое беспокойство. — Она будто его мысли прочитала. — Я решила участвовать, и я осознаю все издержки, — продолжила Ракель, и Серхио обдумал это.       Интересуясь ее мотивацией, он спросил:       — Почему?       Ракель надолго замолчала — Серхио даже начал гадать, заговорит ли она, — но в конце концов ответила:       — Если добыча этого ограбления будет такой большой, как расписывал Фонойоса, этого может хватить, чтобы убраться отсюда. Из Испании, — уточнила она, и Серхио посмотрел на нее. Лицо Ракель выглядело уязвимым и бесконечно грустным. Он едва не взял ее за руку, но вовремя остановился.       — Так вот чего ты хочешь? Уехать? — уточнил он. Сердце внезапно забилось чаще. Она глубоко вздохнула.       — В основном хочу увезти дочь, чтобы она была в безопасности. — Ракель взглянула на него и продолжила более тихим голосом, словно стыдилась собственных слов. — Мой бывший, ее отец, он… он меня бил, — призналась она, и на глаза навернулись слезы. — Но у меня нет доказательств, а с профессией вора в полицию все равно дороги нет. Я не хочу, чтобы Паулу постигла та же участь, понимаешь?       Выходит, Андрес был прав: отец ребенка поднимал руку на Ракель. При этой мысли кровь Серхио вскипела, и он опомниться не успел, как предложил:       — Я могу организовать для тебя переезд после ограбления, если захочешь. Куда-нибудь в безопасное место. Вместе с дочерью. И с мамой тоже, если хочешь.       Ракель удивленно посмотрела на него.       — Ты правда это сделаешь?       Он кивнул.       — Это часть плана — распределить всех по безопасным местам, — сообщил он. Ракель благодарно улыбнулась, и у него на сердце потеплело.       — О. Что ж, спасибо. Я буду признательна, если ты включишь моих мать и дочь в свой план.       — Конечно, — согласился он, чувствуя ее пристальный взгляд — будто она увидела Серхио в новом свете. Но он не знал, что Ракель размышляла над иронией ситуации: этот человек — преступник, вор — предлагал ей помощь, а коллеги из полиции, чья работа заключалась в том, чтобы помогать таким людям, как она, подставили ее. Просто нереально.       Они подъехали к точке второй встречи, где ждали Августин Рамос и его сын. Серхио почему-то испытывал странное разочарование из-за того, что их с Ракель уютная беседа прервалась.       Четыре часа спустя       Толедо       Ракель осталась одна в отведенной ей комнате пыльного ветхого дома, в который их всех привел Профессор. Здание походило на свалку, но было достаточно большим, чтобы каждый мог поселиться отдельно. Ракель это обрадовало. Имея личное пространство, она сможет иногда расслабиться и побыть собой, не притворяясь матерым медвежатником — Ракель Мерседес. Это поможет не утратить здравомыслие. Ракель не знала, как Серхио удалось приобрести поместье, но признавала, что оно превосходно подходит для их целей. Уединенное, на достаточном удалении от всех. Тренировки команды останутся незамеченными.       Распаковывая вещи, Ракель мысленно перебрала всю банду. Все проявляли осторожность и обходились без имен — Профессор заранее четко проинформировал всех о необходимости анонимности, — но Ракель знала имена довольно многих людей, чьи файлы попадались ей в полиции. Августин Рамос отсидел срок за грабеж. Вместе с ним пришел незнакомый молодой человек, но позже Ракель узнала, что это его сын. Агата Хименес была фальшивомонетчиком, и это казалось интересным. Выходит, работа будет как-то связана с поддельными деньгами? И последнее, но не менее важное — Силена Оливейра, не так давно вовлеченная в перестрелку с полицией. В процессе погиб ее парень, а она застрелила охранника.       Остальных она не знала — двух иностранцев, вероятно, боснийцев или сербов, судя по языку, на котором они общались друг с другом, и молодого парня с легкой улыбкой и вьющимися волосами. Профессор собрал довольно пеструю компанию. Ракель с искренним любопытством желала узнать, чего он планирует добиться с этой группой неудачников. Взглянув на часы, она поняла, что скоро узнает: Профессор велел всем через час собраться в помещении, которое называл «классом».       Час спустя       Серхио смотрел, как люди гуськом заходят в класс и выбирают места. Некоторые закатили глаза при виде маленьких школьных парт, но все расселись и выжидательно уставились на него. Видимо, перспектива невероятных богатств заставляла сосредоточиться даже группу жуликов и грабителей.       Ракель села позади Андреса. Брезгливо стерла со стола пыль и аккуратно положила на чистую поверхность два карандаша. Интересно, зачем два? Наверное, на случай, если один сломается, предположил Серхио. Что ж, пришла пора начинать. Он поправил на носу очки, развернулся к доске и написал: «Добро пожаловать».       — Я хотел бы поблагодарить вас всех за то, что приняли, эм, это предложение о работе, — начал он. Затем объяснил, что им предстоит тренироваться в течение пяти месяцев. Кроме того, на это время мобильные телефоны и контакты с внешним миром оказываются под запретом.       Прозвучал негромкий ропот несогласия, но затем Серхио пояснил:       — Что такое пять месяцев изоляции, если потом вам больше никогда не придется работать, как и вашим детям? — сказав это, он невольно покосился на Ракель. Она наклонилась вперед и внимательно слушала.       Затем он перешел к самой важной части — изложил правила. Никаких имен, никаких личных вопросов и, самое главное, никаких личных отношений. Некоторые ответили недоверчивыми взглядами, но никто ничего не сказал. Озвучивая последнее правило, Серхио старательно не смотрел в глаза взломщику сейфов. Он поручил всем выбрать кодовые имена. Когда группа решила использовать города, Серхио обошел комнату, и каждый представился выбранным названием.       Когда настала очередь Ракель, она немного поразмыслила и решительно заявила:       — Лиссабон.       С этого момента Серхио изо всех сил старался думать о ней как о Лиссабон, талантливом медвежатнике, а не как о Ракель — красивой женщине с проблемным прошлым, при виде которой он испытывал то, чего не хотел.       Наконец пришло время переходить к делу, ради которого все собрались. Для начала Профессор заинтриговал всех утверждением, что это ограбление захватит воображение нации. Затем несколько раз повторил, что им крайне важна поддержка общественности. И поскольку технически они не собирались красть чьи-то деньги, все воспримут их как героев. И пожалеют, что не додумались до этого первыми.       Он старательно подчеркнул, насколько важно не проливать в процессе кровь. Иначе банда быстро превратится из Робинов Гудов в подонков. На протяжении всей этой речи он осознавал, что Раке… то есть Лиссабон пристально смотрит на него, поглощая и анализируя каждое произнесенное слово. Кажется, она обрадовалась, что никто не пострадает. Затем Токио спросила, что они будут грабить, и Профессор указал на белую модель здания, стоявшую в задней части комнаты.       — Королевский монетный двор Испании.       Позже этой ночью       Ракель ушла рано — сразу после ужина. Предстояло многое обдумать. В окно проникал лунный свет, и ее тянуло к нему. Она устроилась на широком подоконнике обхватив колени руками, и уставилась на серебристый пейзаж. В мыслях Ракель снова и снова изучала план Профессора, на этот раз — глазами полицейского.       Первое впечатление, которое у нее возникло, — это было великолепно. Возможно, даже безупречно. С каждой деталью, которую раскрывал Профессор, Ракель все сильнее восхищалась его интеллектом. Наверное, ему потребовались годы, чтобы разработать план, исследовать каждый аспект и изучить полицейские процедуры при самых разных случаях. Профессор так говорил о своем плане, словно это было чем-то очень личным.       Прежде в ее присутствии он вел себя сдержанно и настороженно, но перед «классом» стал оживленным и выразительным. Пару раз широко улыбнулся. Ракель это показалось прекрасным: Профессор выглядел как маленький мальчик, так и не переставший поражаться чудесам. Он с легкостью удерживал внимание группы преступников, и это само по себе было подвигом, достойным восхищения. Видимо, все они покупались на то, что он впаривал, а в течение нескольких неосторожных мгновений покупалась даже она. Ракель невольно ловила себя на мысли: «Это может чертовски хорошо сработать».       С ее точки зрения план выглядел очень обоснованным. Например, тот факт, что они не украдут чужое имущество — лишь напечатают свои деньги. Двойное упоминание о том, что никто не должен пострадать. И то, как они будут морочить головы полиции, постоянно выводя их из равновесия.       Впрочем, ей не стоило так сильно радоваться последнему пункту — ведь Ракель сама состояла в рядах полицейских, которых будет водить за нос, — но сейчас она слишком прохладно относилась к коллегам. И если Ракель наслаждалась перспективой разок или два выбить почву у них из-под ног… Что ж, засудите ее.       Итак, она восхищалась многоступенчатым великолепием плана Профессора и почти сожалела, что придется его разрушить. Но именно ради этого она сюда пришла, и лучше не забывать об этом. Не сближаться с этим миром и людьми (ну, в частности, с одним конкретным человеком). Его взгляд часто устремлялся к ней. Она заметила это, потому что сама очень внимательно наблюдала за Профессором, но проигнорировала этот факт. Такова работа, сказала себе Ракель.       Ей показалось, что всякий раз, когда он на нее смотрел, выражение его лица смягчалось. Возможно, его тоже влекло к ней? Ракель удивило тепло, которое разлилось по телу от этого предположения. «Осторожнее. Этого человека ты должна посадить в тюрьму».       Наверняка единственная причина неловкости крылась в том, что Профессор предложил Ракель способ защитить дочь. Но она даже не знала, сможет ли он это сделать. Обещания давать легко, но стояли ли за ними истинные намерения? Это могло оказаться лишь приманкой, чтобы держать всех под контролем. Едва Ракель успела додумать эту мысль, как в дверь постучали. За ней стоял Профессор — словно услышал ее сомнения и пришел.       — Прошу прощения за беспокойство, — сказал он, переминаясь с ноги на ногу, — но могу я зайти на несколько минут? Нужно поговорить о твоих матери и дочери.       Ракель отошла в сторону. Профессор прошел мимо нее, затем подождал, пока она закроет дверь, и сел в изножье кровати.       — В чем дело? — спросила Ракель, беспокоясь, что с семьей что-то случилось. «Если Альберто причинил им боль…»       Должно быть, он заметил панику в ее выражении, потому что поспешно добавил:       — Все в порядке!       Ракель вздохнула с облегчением.       — Я хотел попросить разрешения отправить кое-кого к тебе домой, чтобы сфотографировать их. На поддельные паспорта для плана побега.       Она уставилась на него.       — Ох. Значит, ты правда это сделаешь? Поможешь мне вывезти их из страны?       Вид у него был оскорбленный.       — Конечно, сделаю. — Он наклонился вперед, серьезно глядя на нее. — Я всегда держу слово. И ни за что не подведу тебя, Ракель. Никого из вас не подведу.       Ракель. Она опустила глаза, почему-то чувствуя себя виноватой, но затем снова подняла, встречая его взгляд. Такой милый и теплый.       — Лиссабон, — напомнила она ему с легкой улыбкой, нерешительно пытаясь сохранить профессионализм. Серхио смущенно рассмеялся.       — Верно. Лиссабон, — согласился он. Несколько секунд они смотрели друг на друга, затем Ракель взяла себя в руки и очнулась.       «Ты здесь ради работы. Сосредоточься, бога ради. Возможно, так у тебя появится шанс отчитаться».       — Спасибо. Но, эм… — Ракель отвела взгляд, когда мысли перешли к любимой маме. — Моя мама, эм… иногда ее разум страдает, — тихо призналась она. У Серхио защемило сердце от очевидной боли, которую она испытывала, произнося эти слова. — Возможно, мне тоже следует пойти, чтобы объяснить ей, что происходит.       На этот раз Серхио не смог удержаться. Испытания, через которые прошла эта женщина — подверглась насилию, а теперь ее мать страдала от болезни Альцгеймера, — тронули его, и он сжал ее руку.       — Хорошо, — согласился Серхио, стараясь ее успокоить и старательно игнорируя возникший в голове предупреждающий сигнал, который требовал удивиться, почему Ракель так не терпелось пойти.       Когда их руки соприкоснулись, ее взгляд метнулся к Серхио, и она почувствовала, как щеки окрашивает легкий румяней. «Боже, Ракель. Возьми, блядь, себя в руки».       — Спасибо, — выдавила она и убрала руку, слишком смущенная волной противоречивых эмоций.       Серхио, видимо, почувствовал ее беспокойство. Он сразу же встал и коротко бросил:       — Тогда спокойной ночи. — И направился к двери.       Ракель смотрела ему вслед, неожиданно тронутая его добротой. Когда в последний раз другой человек, за исключением мамы, пытался ее утешить? Она не могла вспомнить.       — Спокойной ночи, Профессор, — ответила она почти с грустью. Он на мгновение замер у порога, глядя на нее, а затем кивнул и тихо закрыл за собой дверь. Ракель осталась наедине со своими мыслями, сомнениями и желаниями.       После ухода Профессора она долго сидела неподвижно, пытаясь разобраться в непонятных эмоциях. Каким-то образом она знала, что он сказал ей правду — он не подведет ни ее, ни кого-либо из команды. А работа Ракель требовала разрушить его план и посадить всех в тюрьму.       Но не пожертвует ли она при этом единственным шансом вырвать дочь из лап Альберто? Сможет ли выиграть судебный процесс против бывшего мужа? Да и дойдет ли дело до суда? Руководство явно не хотело, чтобы один из лучших офицеров привлекался к ответственности за жестокое обращение, но как далеко люди вроде Прието могли зайти, чтобы выгородить его?       Она не была уверена в ответе. Этот факт все усложнял и очень беспокоил Ракель. Вот бы найти способ угнаться за двумя зайцами сразу…       Однако для этого придется обманывать не только Профессора и его команду, но и коллег из полиции и разведки. Вести опасную и расчетливую игру. И Ракель, охваченная отчаянием, преисполнилась решимости поступить именно так.