Мальчик, который будет

      Первое ощущение, которое испытал будущий волшебник Генри Поттер в утробе матери, — это боль. Вернее, даже боль — страшная, всеохватывающая, пронизывающая каждую клетку его существа. Генри был совсем маленьким головастиком (голова составляла большую часть его крохотного тельца), но уже точно знал, что есть Папа, есть Мама, есть старший Брат Гарри и есть Крестный, против которого почему-то очень выступает Папа, а Мама наоборот — заступается. А еще он знал, что «Туда», откуда его призвали к Папе и Маме, он не вернется: Генри очень хочет жить в мире, где есть такие же как он, но живущие после рождения — люди. Малыш не задумывался о том, есть ли жизнь после рождения: он четко знал, что есть. А потом Мама погибла. И Папа погиб. А Братик — нет.       «Почему так, почему? — спрашивал Генри неизвестно кого и зачем, крича в пустоту, — я же хотел немного, просто быть! Я не хотел побеждать великого злого волшебника, как мой Брат. Я не хотел вообще никого побеждать. Я хотел быть! Быть!» Крик «Я хотел быть» полетел, рассекая Пространство и Время, достигая звезд и пересечений Граней Великого Кристалла. Огромные красные, белые и желтые шары на какое-то время прекратили петь, испуская импульсы и амплитуды — страстное и отчаянное желание души стать настоящим живым мальчиком удивило даже газовых Гигантов, разменявших не один миллион лет. «Меня звали бы Генри Поттер, и я просто хотел быть».       Привычные для скоплений Шаров импульсы словно растворялись в вакууме, не достигая цели. Крик требовал, обращал на себя внимание, задавал один единственный вопрос так, как будто бы в мирах и пространствах кто-то знает ответ: «Почему его нет, если он есть и очень-очень хотел быть?!» И молодые звезды, ждущие в многоугольниках из светящихся шаров Дня Возрастания, умолкали. Им не хотелось петь о гармонии в Кристалле: о какой красоте может идти речь, когда кому-то плохо, когда кто-то хотел «родиться», перейти из старого состояние в новое, в совершенно иное, раскрыться на полную мощность, но ему не дали? И Звезды, не жалея энергии, принялись «думать» импульсами между системами и скоплениями.       — Чем же нам помочь тебе, одинокая душа? — спрашивали Шары.       — Я Генри, Генри Поттер — так называла меня Мама. И я не хочу «Туда».       Душа знала о том, что будет именно Генри: «Если мальчик — то Генри, если девочка — то Генриетта». Так любила повторять Мама, светясь от счастья. «Про Гарри ты говорила так же, — ворчал Папа, но как-то беззлобно, с пониманием и нежностью, — Тоже хотела Гарри или Гарриет. Но почему именно… он? Неужели ты простила? Почему не Ремус или не тот же Хвост на худой конец?» «Джеймс, — голос Мамы становился особенным, — надо уметь прощать. Этот ребенок будет непохожим на Гарри: он будет иного толка, я уже чувствую. Договориться с ним, понять его сумеет только Северус».       Это было так недавно и так давно. Сколько — мальчик не знал. Может, прошли столетий с того момента, как импульс злобы, зависти и ненависти забрал жизнь Мамы. А может год, два, несколько десятков — как знать? Важно то, что в родной мир Генри нет возврата, он не хочет «Туда», но блуждать между звезд непонятно зачем и сколько желания тоже не было.       — Как мне быть? — спросила душа, вкладывая в это простое слово из четырех букв страх и бессилие. — Что мне делать? Как стать живым мальчиком?       — Ищи Воплотителей, маленькая бессмертная душа, — пели Красные Звезды — холодные и отстраненные из-за прожитых тысячелетий. — Они спасают всех убитых до Появления.       — Но моя Мама не убивала меня, — возмущался Генри, — она любила меня и разговаривала со мной, рассказывала обо мне старшему Брату. Маму убил злой Волшебник.       — Неужели вы не видите, что душа свободно перемешается между нами, не боясь нитей натяжения, а поля ее не останавливают? — возмущались Карлики, — молодых вечно всему надо учить, даже Красных. Это блаженная душа, ей не нужны Воплотители: вполне достаточно найти новых родителей в новом мире, на каменном шарике, который вертится на орбите кого-нибудь из Желтых. Не сильно молодого, но и не сильно старого Желтого.       — В Саду Блаженств находят родителей именно для таких — созданных жить в среде себе подобных. Но потерявших возможность, — вставил Гигант цвета синего льда. — Найди это место, мальчик Генри, и у тебя появятся новые Папа и Мама. И Демиург.       — А вдруг они будут не такими любящими, как прежние? — заговорил Белый Шар, до сего момента молчавший в сторонке, — вдруг они не будут тебя ждать и любить? Вдруг ты у них «зажжешься» без их на то желания и не получишь любви и приятия только потому, что тебя не хотели? Подумай о том, чтобы стать Звездой, Генри. Мы успели убедиться, что из благородных душ биологических форм жизни получаются со временем самые лучшие Звезды. И самое главное — ты будешь.       — Я не могу … уже. Я не Звезда, я Генри. Я мальчик.       Действительно, как так? Душа уже успела привыкнуть к мысли, что она станет мальчиком, рядом с которым будут верные и любящие взрослые и Брат немного старше его, а так же учеба в замечательном месте, приключения, друзья и самое главное — Магия. Может, оно и хорошо быть звездой, но это все равно, что стать ветром, облаком, совой или драконом — та еще замена, и вообще нечестная и несправедливая!       — Но Тот, Кто Над Нами, зовет нас по именам, каждого, — возражал Белый, — и Он будет так тебя называть, Генри, как ты этого хочешь.       — Вы разве не видите, что маленькая душа не мыслит себя Звездой? — Вмешалось чье-то Солнце — достаточно зрелый для высказывания своего мнения Желтый Карлик, — деточка, все ты правильно говоришь! Например, я прошел примерно половину своего пути, чего не скажешь про того сноба преклонного возраста, который между рукавом Персея и рукавом Стрельца! Старый ворчливый брюзга, вечно чем-то недовольный. Я могу стать Солнцем для тебя и твоей новой семьи.       — Мгм, расскажи лучше как твои «микробы» огонь добывают и как охотятся, — рассмеялись Гиганты, — душа должна получить те условия, которые бы у нее были, родись она на свет.       — Тогда только Сад, — заметил кто-то из Карликов, способных зародить жизнь на планетах, — попасть туда можно только по Дороге. И да, спасибо за чудесный Резонанс, юная душа! Давно мы так не взаимодействовали в едином порыве, продиктованном желание сделать хорошо не себе, а кому-то другому.