Обыкновенная история... или нет?

        Жизнь в туре оказалась совершенно не такой, какой я представляла её когда-то. Ведь это был первый опыт совместного путешествия, если не считать поездки к его родителям перед свадьбой. После каждого концерта я вспоминала его изречение: — Ты ведь никогда не видела как я падаю в постель после концерта, не сняв обуви! Теперь я наблюдала это явление примерно раз в три дня. И каждый раз безумно сочувствовала своему любимому супругу. Потому что после концертов он был выжат как лимон и сил не оставалось ни на что, кроме эпичного падения в кровать. После очередного  выступления, распрощавшись и пожелав доброй ночи его команде, мы вошли в тёмный гостиничный номер. Дэвид устало опустил футляр и, скинув куртку направился в сторону кровати. Через секунду я, стягивая с плеч пушистую шаль, которая спасала меня на репетиции от прохладного воздуха в зале, услышала звук прогнувшихся пружин матраса. Поправив причёску, я протянула руку к выключателю дабы осветить свой путь, но вдруг услышала : — Не надо, — я бросила взгляд на постель, на которой  чернела массивная фигура музыканта. — Почему? — негромко спросила я, заинтересованно поворачиваясь к источнику звука. — Я хочу вспомнить наш "мягкий диван", — также тихо ответил он. — Если мне не изменяет память, мы были со светом, разве нет? — по доброму засмеялась я. — Но начинали мы его в темноте, — последовало логичное возражение — я с тех пор мечтал вернуться туда и все изменить. — Очень интересно, — улыбнулась я подходя ближе к постели — и что бы ты  изменил? Напугал бы меня ещё в темноте, чтобы я сразу сбежала? — Ты читаешь мои мысли, — произнёс он и я по интонации поняла, что он улыбается — иди ко мне, — его тёплая ладонь крепко взяла меня за руку, утягивая на постель. Осторожно опустившись к мужу, я свободной рукой начала неспешно вытаскивать шпильки из причёски. Он мягко водил тёплыми пальцами по моей руке, время от времени прижимаясь к ней горячими губами. — Я хотела тебя поблагодарить, — произнесла я, вытаскивая последнюю шпильку и позволяя волосам укрыть спину ароматным облаком. — За что? — он приподнялся на локте, вдыхая запах моих локонов. — За человечность и заботу о девичьем спокойствии, — улыбнулась я, сжимая его руку — наконец девочки смогут спать спокойно. — Они могут спать спокойно уже больше трех лет, — услышала я его тихий, как будто зачарованный голос — потому что меня интересует только одна женщина. Которая с каждым днем все больше меня удивляет. — Да? — с шутливым удивлением переспросила я — и чем же, позвольте узнать, я удивила вас на этот раз? — Тем, что заботилась о душевном равновесии и спокойствии моих поклонниц, в то время как другие женщины обычно переживают за себя. — А что в этом странного? — непонимающе спросила я, чувствуя как муж притягивает меня ближе к себе, опираясь на спинку кровати. — На эту тему сочинено множество анекдотов. Да и вообще, обычно, если девушка видит как её избранник хотя бы мило беседует с другой, она обижается и высказывает ему множество нелестных слов. А тут не просто беседа , а достаточно близкое взаимодействие и ты сделала мне замечание только потому, что пожалела девушек. Я не понимаю тебя! — тихо выдохнул он, согревая горячим дыханием мою шею. — Я просто представила, какого это оказаться на их месте, — тихо произнесла я, наслаждаясь прикосновениями его горячих губ — быть с тобой рядом, поймать такой взгляд, слушать твою музыку, быть совершенно очарованной, чтобы потом увидеть рядом беременную жену. И понять, что все было обманом. Мне стало так страшно за них, — почти прошептала я. — Я удивляюсь тебе, все больше и больше! — восхищенно выдохнул он, убирая мои волосы на одну сторону — ты необыкновенная. Я счастливо  улыбнулась, нежно касаясь его мягких горячих губ. Постепенно поцелуй перестал быть мягким и нежным, я ощутила как сильно муж сжимает ткань моего платье на спине, рискуя лишить меня одного из любимых нарядов. Как тяжело он дышит и с каждой секундой становится все нетерпеливей, покрывая горячими поцелуями моё лицо, шею и плечи. — Остановись, — тихо прошептала я, упираясь рукой ему в грудь, пытаясь остановить порыв. — Зачем? — непонимающе спросил он. — Доктор Чарльз, — начала было я и умолкла, вовлеченная в новый поцелуй. Когда меня выписали из больницы, доктор строго настрого запретил мне быть с мужем, поскольку угроза прерывания по-прежнему сохранялась. Конечно это было уже почти месяц назад, но разрешения от врача я так и не получила. И сейчас мне стало страшно, не смотря на то, что я конечно же соскучилась по мужу. — Дэвид, мне нельзя, — снова попыталась я вразумить буквально опьяневшего супруга. — Всё в порядке, доктор не против, — услышала я его прерывающийся от нетерпения голос.          Во все время тура я как будто узнавала мужа заново. Оно конечно и не удивительно, ведь я практически не видела его  жизни в гастрольном режиме, только частично представляя её составляющие. Каждый день я радовалась тому, что мне не суждено умереть от скуки. Потому что моему благоверному в голову приходило столько идей, что я временами даже боялась предположить, откуда он черпает вдохновение. В один вечер, он вдруг предложил сбежать из отеля через балкон и остановило его только моё положение. В другой раз он решил научить меня водить машину, а потом стал искать по магазинам маленькую детскую скрипку, чтобы подарить сыну. Наблюдая за ним я все время смеялась. — Первые сорок лет детства для мужчины самые сложные, — не удержалась я однажды от комментария. — Что, прости? — рассеянно спросил он, разглядывая в стеклянной витрине постер нового альбома Рамштайн. — Ничего, — мило улыбнулась я, стараясь скрыть улыбку — может пойдём? Или зайдём внутрь? — ожидающе взглянула я на мужа. — Пойдём, — он приобнял меня одной рукой за плечо, наконец отрываясь от витрины и двигаясь дальше по улице — меня завораживает их творчество, не могу пройти мимо! — как будто оправдываясь сказал он. — Глядя на тебя, в это легко вериться, — усмехнулась я — и чем же конкретно тебя привлекает их музыка? — Мощью, силой, бешеной энергетикой, — воодушевленно принялся перечислять  Дэвид. — А у тебя нет ощущения, что такая музыка вызывает агрессию? — с любопытством спросила я. — Я не думал об этом, —  пожал он плечами — просто мне она нравится. Хотя, — он посмотрел на меня, явно что-то вспоминая — я всегда чувствую прилив странной, обжигающей энергии после прослушивания. Хочется бежать или кричать.. — А потом ощущение, как будто из тебя кусок души вынули, — продолжила я, на его лице отразилось удивление  — и сил никаких, хоть ложись и умирай. Было? —заинтересованно спросила я. — Да, — непонимающе и с удивлением ответил он — но я никогда не связывал эти два события вместе. Ты думаешь, это из-за музыки? — вопросительно взглянул он на меня. — Более чем уверена, я писала в университете работу на тему воздействия разных музыкальных стилей и жанров на психику человека. Так вот, музыка порождающая агрессию, отнимает у человека колоссальное количество внутренних сил, поскольку все они идут на выработку гормона стресса, а потом на работу организма под его воздействием, поэтому её рекомендуется слушать в умеренных дозах, а детям вообще запрещено её слушать. — То есть сегодня вечером мы их новый альбом слушать не будем, правильно я понял? — улыбнулся он. — Если бы мы были одни, то на один вечер возможно сделали бы исключение, ради твоей любви к их творчеству, — ответила я, попровляя тёплую кофточку на своей "бывшей" талии — но.. — Поскольку с нами дети, —перебил меня музыкант, мягко касаясь рукой моего живота — то мы подождём ещё, — он замолчал, подсчитывая в уме — четыре месяца, или что-то около того. Я усмехнулась, согласно кивая. Доктор поставил мне дату икс 25 июля, поэтому Дэвид в своих подсчёта оказался совершенно прав. Малыш должен был появиться на свет летом, также как и я, это обстоятельство сильно радовало меня. Мне звонил Патрик, который уже начал подготовку к премьере фильма, ожидающей меня в середине апреля. Рассказал мне о некоторых деталях, задал пару вопросов. В разгар нашей беседы в номере появился муж, которого я с утра не нашла в постели, потому что он ушёл на  пробежку. Глядя на него я только диву давалась, как это он все успевает. Я вот никогда не могла заставить себя вылезти из тёплой постели с утра и пойти на улицу бегать. Хотя, у меня никогда раньше не было такой замечательной компании. И Дэвид даже пытался меня подбить присоединиться к нему, но бегать сейчас для меня уже было проблематично, поэтому я обещала воспользоваться его заманчивым предложением после родов. — Доброе утро неутомимому Патрику, — громко произнёс он в трубку, попутно  коротко целуя меня. — И вам не хворать, синьор Паганини, — вредно ответствовал Патрик — ты на премьере появишься? — Которая в апреле?— спросил Дэвид, распукая  волосы — ты хочешь устроить наш каминг-аут? — Я конечно давно твою жену не видел, но когда я вас провожал, она уже выглядела подозрительно. А сейчас так вообще наверное, никакой шапкой не накроешь её положение, — настойчиво разглагольствовал менеджер — если она появится одна, вопросов и всяких домыслов не оберемся. Да и просто поддержать её не хочешь? Она итак премьеры сложно переживает обычно, а сейчас особенно. Правда, Хелен? — наконец вспомнил обо мне Патрик. — Да, ты совершенно прав. Мое положение уже никак не скроешь, — согласилась я, глядя в большое настенное зеркало, в котором у меня совершенно не было талии — и я буду очень рада, если на этой премьере мы появимся вместе. Теперь нет смыла играть в прятки, — я подошла ближе к мужу, не удержавшись, запустила руку в светлые волосы, наслаждаясь их мягкостью. — Хорошо, Пат, мы приедем вместе! — довольно соглашается музыкант, привлекая меня ближе к себе. — Да-да, жду с нетерпением, — с сарказмом ответил менеджер и отключился. — Что у вас за негласная война с ним, а? — спросила я, пропуская между пальцами его шелковистые пряди. — Ничего особенного, — улыбается он, прикрывая глаза — просто твой неутомимый менеджер, очень щепилен в вопросах чести, особенно когда дело касается тебя. — А поконкретней можно? — не совсем понимая что происходит, спросила я. — Мы с ним работали вместе, в одном из моих старых проектов. И он всегда воспринимал меня как несерьёзного легкомысленного человека, поэтому был  категорически  против наших отношений и даже пытался меня остановить, но как видишь, не получилось! — довольно усмехается муж. — А он мне ничего не говорил! — обиженно уперла я руки в бока. — Потому что мужчины предпочитают решать свои проблемы друг с другом, не ввязывая туда женщин. Даже таких прекрасных, как ты! — улыбнулся Дэвид, касаясь губами моего виска — знаешь, я заметил одну любопытную вещь. — Какую? — заинтересованно взглянула я на мужа. — Все люди рядом с тобой начинают проявлять свои лучшие качества. — Это как, поясни, — сдерживая смех, спросила я. — Да тот же Патрик, никогда особенно в вопросах чести не разбирался и таких вещей не вытворял. Был обычным среднестатистическим парнем. А как только стал работать с тобой, стал чутким, внимательным, начал ставить серьёзные цели, и добиваться их. — Людям свойственно меняться, это произошло бы и без меня, — пожала я плечами.         Тур близился к концу. Мы находились в Варшаве и следующей нашей остановкой должна была стать Латвия, после которой мы  планировали отправиться к моим родителям, а дальше к его. Я уже позвонила маме и предупредила, что мы прилетим на три дня, чтобы готовили пироги и танцы. С родителями Дэвида договорённость тоже была достигнута и я находилась в предвкушении. Ведь мы то уже успели привыкнуть и к моей новой фигуре и к другому темпу жизни, хотя для нас обоих это было нелегко. А вот наши семьи пока даже не знали о нашем новом статусе и мне нетерпелось рассказать им. С каждым днем, я все отчетливее ощущала, что наш "товарищ" очень активный и музыкальный. На репетициях мне теперь было очень сложно сидеть, поскольку когда Дэвид начинал показывать все свое мастерство, выигрывая виртуозные пассажи в темпе presto, у меня внутри начинались такие пляски, что мне порой казалось, что ещё чуть чуть и я упаду с кресла. Когда это случилось первый раз, я от неожиданности громко ойкнула, чем привлекла внимание всей группы. — Что такое?— перемахнув через сцену, тут же оказываясь рядом, заинтересованно и одновременно взволнованно спросил муж. — Я....... просто.. ой, — малыш радостно выдал мне пяткой по ребрам, я смущённо обвела взглядом сочувствующие и ожидающие лица музыкантов — у меня тут просто танцы начались под вашу музыку, играете очень, ай-ай-ай, здорово, — чувствуя, как живот буквально убегает в сторону Дэвида, ответила я. Муж с умилительным недоверием наклонил голову набок. — Какие танцы, Оля, ты о чем? — Какое ещё Граффоло, мышонок, ты о чем! — рассмеялась я — дай руку пожалуйста, — я поймала его тёплую  ладонь, прижимая её к "танцполу". В этот момент наш малыш вытворял что-то похожее, по моим ощущениям, на элементы брейк-данса. И папина рука его вдохновила ещё больше. На лице музыканта отразилось удивление, а потом и радостный шок. — Ничего себе! — неверяще воскликнул он, поворачиваясь к своему коллективу — тут действительно танцы, причём весьма зажигательные,— и уже обращаясь ко мне — вот это и есть музыкальное воздействие в жизни? — В чистейшем виде, — улыбнулась я. — Если тебе трудно, мы можем сыграть что-нибудь спокойное, — послышалось со сцены, Дэвид кинул смеющийся взгляд на музыкантов и повернулся ко мне, ожидая ответа. — Да нет, что вы! Пусть резвиться, тогда ночью спать будет хорошо, продолжайте пожалуйста, —улыбнулась я, отпуская руку мужа. На концертах ситуация повторялась, но для меня это становилось все более привычным. Я неожиданно для себя обнаружила, что моё эмоциональное состояние стало менее стабильным, чем было всегда. Всё чаще во время выступления я вдруг обнаруживала, что плачу. Я не могла объяснить, почему, наверное от счастья. Меня стали одолевать странные мысли и идеи. Снова как и перед свадьбой, меня накрывало ощущение нереальности происходящего. По вечерам, сидя рядом с мужем и разглядывая его, я как будто видела себя со стороны. Мне казалось, что все это происходит не со мной. Что я не достойна такого прекрасного человека рядом, ведь я никогда не была писанной красавицей, безгранично доброй, постоянной самосовеошенствующейся. А Дэвид был воплощением всех девичьх грез( и не только моих, поэтому я так старательно оберегала других девочек). Мне казалось, что я глупая маленькая девочка, которая ещё не знает жизни, которую не предавали, не обманывали, не пытались использовать. И при таком раскладе, быть рядом с мужчиной, пережившем все это без твоего участия, мне казалось верхом не благодарности. Ведь меня не было рядом, когда он начинал, без громкого имени, преданного коллектива и пробивного менеджера. Не было рядом, когда он работал над своим фильмом, вкладывая в этот проект огромное количество сил и времени. И когда это его творение не оценили и даже высмеяли, тоже не было. Он всего в жизни добился без меня и я все чаще стала ловить себя на отвратительной мысли — легко любить красивого, доброго, талантливого, богатого и знаменитого. Но ведь я ничего не сделала для того, чтобы помочь ему достичь чего-то в жизни, я просто появилась, пришла на все готовое. Мне не пришлось пройти с ним его сложный путь. Меня не было рядом, когда, приятная во всех отношениях дама ушла, громко хлопнув дверью, оставляя его в растерянности и оглушающем одиночестве. Меня не было рядом, когда он искал тепла в объятиях случайных подруг. Этих "меня не было" накопилось столько, что я начала задумываться, а люблю ли его по настоящему и достойна ли я быть любимой таким человеком?? Все эти вещи так замучали меня в какой-то момент, что Дэвид, по выражению моего лица понял, что назрел разговор. Он обладал удивительной способностью предложить поговорить именно тогда, когда мне это было необходимо. Мы возвращались после вечерней прогулки по Риге, я в задумчивости смотрела на зажигающиеся фонари, прокручивая в голове все те же не весёлые мысли. — Кого ты похоронила, если не секрет? — доверительно заговорческим  тоном спросил муж. — Никого, — попыталась отмазаться я. — Тогда зайдём с другой стороны, — воодушевленно усмехнулся муж — о чем ты таком страшном размышляешь? — Да так, — не убедительно равнодушно бросила. — Да-да, — доверительно отзывается Дэвид — и поэтому у тебя на лице туча и ты уже около десяти минут старательно протираешь в моей руке дырку, — заметив как я неловко прячу руку, он смеясь возвращает её на место — что случилось? Я несколько минут подумала, и, собравшись с мыслями, все-таки в общих чертах обрисовала любимому супругу какие мысли мучают меня. Он внимательно выслушал, не прерывая. Потом серьёзно сказал: — Ты пришла вовремя, именно тогда, когда нужно, — заметив мой недоумевающий взгляд, он продолжил — в свои 20 лет я был не способен оценить тебя по достоинству и понять, какое счастье держу в руках, — мягко произнес муж, накрывая мою руку своей тёплой ладонью — меня тоже долго смущала наша разница в возрасте и объём жизненного опыта, но потом я понял, что мне нужно было пройти этот путь предательств, одиночества и неудач, чтобы не пропустить тебя, когда ты появишься. Поэтому, — он задорно улыбнулся, утягивая меня в сторону светящегося разноцветными фонариками парка — можешь с чистой совестью выкинуть эти мысли из головы, я тебе благословляю! — Я смотрю, ты звонил моему папе? — со смехом спрашиваю я, стараясь не отставать от Дэвида. — Конечно, должен же я был предупредить любимого тестя о нашем приезде. Ты ведь только маме сказала! — лукаво отзывается он. — Любимый тесть! Как звучит то утонченно! — со смехом сказала я — у нас, сказать кому-то одному из семьи—это сказать всей семье! — Не всегда, — загадочно ответил муж. Я всеми мышцами лица изобразила заинтересованность в продолжении мысли. — Когда я приезжал в августе, знали все, но тебе никто не сказал, — довольно поведал он. — Кстати, — вспомнила я  — кто тебе рассказал о нашей венчальной песне?? — Ты, — выражение его лица стало настолько довольным, что я почувствовала подвох. — Как? Когда? — Ты когда задумываешься, начинаешь что-то напевать. А её ты изображала несколько раз, меня заинтересовала мелодия. Когда я решил сделать предложение, то подумал, что раз ты её так часто поешь, значит она какая-то важная. Приехал к твоим родителям, спросил у них. А они уже дали запись и рассказали, что к чему. Я сделал аранжировку, вот и все. — Подожди, ты заранее приехал? — все больше удивляясь, спросила я. — Конечно, — усмехнулся он — я ведь не был уверен, что ты вообще захочешь меня видеть, нужно было пощупать почву. Да и поддержка семьи никогда не помешает. Я приехал за неделю до твоего дня рождения. — И как тебя встретили? — со скрытым ожиданием весёлого рассказа, спросила я. — Серега меня как увидел, сразу в лоб и спросил:  "Это она из-за тебя такая кислая? Если да, то лучше иди ка отсюда!" — смеясь вспомнил он — а потом смилостивился, когда узнал, что я приехал все исправить. Мне вообще кажется, что он на меня досье составил ещё когда тебе рассказал кто я такой на самом деле. — Всё может быть, он меня только подкалывал по этому поводу, а серьёзного ничего не говорил, поэтому не знаю, — рассмеялась я.          Наконец гастроли подошли к концу и мы устремились к моей Родине. С чувством выполненного долго наша маленькая семья летела встретиться со своей большой частью. Полет прошёл нормально. Как только мы приземлились и прошли паспортный контроль, на Дэвида налетел вихрь, который зовётся Серёгой. — Драсте! Какие люди и без охраны! — радостно провозгласил он, обнимая моего супруга — Оля, ты что ль? — как будто не признав меня воскликнул он. — Серый, ты что ль? — решила не отставать от брата я. Серёга направился ко мне со злобно ухмылкой , намереваясь сгрести по привычке  в охапку, сжимая так, что ребра "трещат" и приподнять над землёй. Он всегда меня так встречал и раньше это было смешно и здорово, но сейчас мои ребра итак давно находились не на месте, так что специально их травмировать не было смысла. Страх мгновенно пробежал по позвоночнику тонкой холодной струйкой. — Серёж,  из меня нельзя котлету делать, — отступая, испуганно пролепетала я. — Серый, — Дэвид поймал брата за рукав и я облегчённо вздохнула — очень осторожно, — растягивая гласные произнёс он, серьёзно глядя ему в глаза — как хрустальную вазочку. Серёга с непониманием пару секунд глядел на моего супруга, потом перевел взгляд на меня. Прищурился, разглядывая меня и вдруг изрек: — А ну-ка встань в профиль, — я усмехнувшись, повернулась боком, незаметно натягивая ткань пальто на животе. Серега внимательно изучил мои изменившиеся параметры и просияв хлопнул Дэвиду по плечу. — Молодец! — доверительно похвалил он музыканта — поздравляю! Что же вы молчали, а? — прищурившись спросил он уже у меня. — Хотели в живую сообщить, чтобы все сами увидели, — ответила я, наконец подходя ближе к брату. Серёга осторожно приобнял меня за плечи, грустно изрекая: — Значит прощайте ночные сеансы? Тебе теперь по ночам спать придётся. А я уже фильмец нашёл. — Нет, почему? Фильм мы вполне можем посмотреть, ведь правда? — улыбаясь спросила я мужа, и получив утвердительный кивок, продолжила — а вот с флешмобами, шампанским и "ломанием" рёбер придётся подождать, — засмеялась я. — Можешь в это все, брать меня вместо неё, — лукаво подколол Серого Дэвид. — Окей, Валера, — ответил тот — давайте поехали, родители уже заждались. По дороге домой меня начало укачивать, поскольку  я совершенно отвыкла от нашей большой машины и того, как ощущается движение в ней. Мои мужчины о чем то очень оживленно болтали, а я, положив голову на плечо мужу, старалась задремать, чтобы не испытывать это отвратительное состояние дурноты. Благо от аэропорта до дома было всего сорок минут езды, так что добрались мы очень быстро. Машина затормозила около дома и  я затаив дыхание, ступила в родной холл большого жилища. На кухне звенела посуда, мама переговаривалась о чем-то с Наташей, рядом  звонко щебетала Софи, а с лестницы спускался Никита. Увидем меня, он радостно заголосил: — Оля приехала! — и прыгая через две ступеньки спустился вниз, бросаясь меня обнимать. Я обняла малыша в ответ, поглаживая по пушистой макушке. Из кухни выбежала мама, а за ней показались Наташа со Степой. Никита задрал голову, глядя на меня снизу вверх. — А на ручки? — серьёзно спросил он и я тут же вспомнила, что я всегда хватала его на руки, когда приезжала. — Ты такой большой стал, я боюсь тебя уронить, — пошутила я, стараясь не обидеть малыша — у меня ручки слабые. — Раз ты не можешь, значит, —  и Никита с разбегу напрыгнул на моего супруга, который подхватил его на руки, смеясь внезапной попытке покушения на свою свободу. — Что ж вы стоите, раздевайтесь, — радостно улыбаясь произнесла мама, вытирая руки о фартук — Никита, пойдём поможешь мне на стол накрыть, — позвала она мальчика. Никита с быстротой молнии скрылся в кухне. Серый помог мне снять пальто, делая это демонстративно аккуратно. До того смешно это выглядело, что я чуть на расплакалась. А брат в это время старательно стряхивал невидимые пылинки с моего платья, потом обратился к Дэвиду. — Так? — с трогательным вниманием вопросил он, всем своим видом демонстрируя крайне бережное ко мне отношение. — И никак иначе, — одобряюще похлопав его по плечу отозвался музыкант. Я взглянула в большое зеркало, висевшее в гардеробной комнате. Моё любимое зелёное платье с завышенной талией, сейчас смотрелось на мне в разы лучше, чем раньше. Поправила выбившуюся чёлку, критично осматривая себя в зеркале. Всё таки родные меня не видели больше трех месяцев! — Ты прекрасно выглядишь, — тёплое дыхание коснулось моего уха, а большая ладонь легла на живот — не переживай. В этот момент в гардеробную заглянула Софи. — Что вы тут застряли? — она демонстративно уперла руки в бока — пирог остынет, пойдёмте быстрее. Моё появление на кухне произвело фурор. Наташа с мамой повернулись ко мне лицом, отвлекаясь от духовки и обе с удивлённым непониманием заскользили по моему платью, явно пытаясь понять, почему оно сидит не так как обычно. София дёрнула меня за рукав,обращая на себя моё внимание. — Ты со мной не обнималась! — я рассмеявшись притянула свою, очаровательную в справедливом гневе , сестричку к себе. Софи обхватила меня руками за бывшую талию, прижимаясь светлыми кудряшками к моему животу. В кухню вошёл папа, который что-то увлечённо толковал Степе. Заметив меня они прервали свою бурную дискуссию. Все глаза устремились на меня, а вернее будет сказать, на ярко очерченное Софией, отсутствие моей талии. На минуту в кухне воцарилась тишина. Я поглаживала сестричку по мягким кудряшкам, ожидая дальнейших действий. И в тот момент, когда я уже готова была спросить, почему все молчат, у меня за спиной послышался, как всегде ехидный, голос Сереги: — И чего вы замерли? — он оказался рядом со мной, указывая раскрытой ладонью на мой живот, произнёс — знакомьтесь, это Веня! Правильно? — довольно обратился он ко мне. — Не могу гарантировать, — улыбаясь ответила я. — Ну или Катенька, — ничуть не смутившись, выдал Серый. Все наперебой начали поздравлять нас с новым статусом. Причём Степа с Наташей так обрадовались, что чуть не уронили меня. — Осторожней! — практически в один голос грозно воскликнули Серый и мой супруг. — Дай пять, — лукаво улыбаясь, сказал брат музыканту. Наконец все сели пить чай с восхитительно мягким и румяным яблочным пирогом. Малыши достаточно быстро сбежали из-за стола, отправившись к любимым игрушкам. Мужчины продолжили свою бурную дискуссию, теперь уже вместе с Дэвидом. А Наташа подсела ближе к нам с мамой. Я прижилась к маме, положив голову ей на плечо. — Что же ты не рассказала нам сразу? — с долей укоризны спросила мама. — Хотела в живую , по телефону такие вещи как-то не очень хотелось сообщать, — виновато ответила я — а приехать все никак не получалось. — А другим бабушке с дедушкой вы сообщили? — поинтересовалась Наташа, с любопытством протягивая руку к животу — можно? — неуверенно спросила она. Я поймала её небольшую ладонь, прижимая к своей бывшей талии. — Мы к ним в субботу полетим, — ответила я — правда, мама приехала к нам почти два месяца назад и спалила нашу контору, хоть тогда и не очень видно было, но видимо мать трудно обмануть, — усмехнулась я. Мама внимательно наблюдала за творческим тандемом Серёжи и Дэвида, которые буквально обнявшись, в один голос толковали Степе новое видение проблемы раннего развития во взглядах современных музыкальных педагогов. — И как он? — негромко спросила она, поворачиваясь ко мне — готов к новому статусу? — Мне порой кажется, — ответила я, глядя на мужа — что он готов больше моего. Потому что его не пугают никакие трудности, — улыбнулась я  — он на все находит ответы, тут же решает на месте и велит не волноваться. — Да? — радостно вопросила Наташа, которая до этого была увлечёна азбукой морзе со своим будущим племянником — а мне кажется, что поволноваться иногда полезно,особенно в твоём положении. — Мне врач запретил, — мягко отозвалась я, стараясь скрыть эмоции, которые вызвали непрошенные воспоминания. — У тебя все хорошо? — взволнованно спросила мама. — Конечно, — поспешила заверить её я — сейчас уже все прекрасно. У меня были небольшие проблемы в самом начале, но теперь все хорошо. — Почему ты не позвонила? Почему не сказала, что было плохо? — в конец расстроилась мама. — Я не хотела, чтобы вы волновались, мы сами были не в курсы, пока я в больницу не попала. — Ты была в больнице?!? — тут уж испугалась Наташа. — У меня было нервное истощение и переутомление, только и всего, — ответила я, встречаясь глазами с Дэвидом и тут же отрицательно качая головой,  невербально умоляя его не говорить правды. — И как ты это пережила? — с двух сторон спросили меня мама и Наташа — одна в чужом городе, — добавила мама. — Я была не одна, мы были втроём, — улыбнулась я, вспоминая как я ждала встречи с мужем, разглядывая больничный потолок. Заметив желающие продолжения взгляды, я произнесла тихим голосом — муж меня вообще почти  все это время  на руках носит. Так что мне даже пожаловаться не на что. — Да Серёга уже рассказал, как он с тебя пылинки всю дорогу сдувал. А в аэропорту так вообще даже его затормозил, чтобы он тебя не помял , — радостно сообщила мне Наташа — это правда? — с детской наивностью спросила она. — А ты не слышала как он только что рявкал на вас? — со смехом ответила я — когда вы меня чуть не уронили, — я перевела взгляд на мужскую компанию, с интересом наблюдая за их общением. Мне вдруг так захотелось поблагодарить Дэвида, за все что он сделал и делает для меня. Ведь я даже внимания особенного не обращала, пока только что не услышала от родных, что он с меня "пылинки сдувает" . Мне просто было хорошо и я принимала его заботу как должное. А ведь для него это все в ещё большую новинку нежели для меня. Но с другой стороны, все-таки его  жизненный опыт более обширен и богат, и в почти 35 человек в большей степени готов к семье, чем тот-же человек в 20 лет. Это открытие вдруг отозвалось во мне таким гордым ощущением. Пылинки сдувает! Это так приятно. — А ты как себя ощущаешь? — выдернула меня из размышлений Наташа — ты же почти мама. — Мне радостно, очень трогательно и страшно одновременно, — честно ответила я. — А чего ты боишься? Ты ведь всегда хотела малыша и не одного, столько всего знаешь, умеешь, ты готова к этому, — заверила меня сестра. — И все-таки, я боюсь не справиться, — виновато усмехнулась я — боюсь превратиться в страшную бабу с немытой дулькой на голове и в старом халате. А мне на таком фоне, — я кивнула головой в сторону музыканта — этого никак нельзя делать, сама понимаешь. Мне иногда кажется, что итак в нашей паре первенство в красоте принадлежит явно не мне, а уж сейчас и подавно, я такая неуклюжая и бесформенная, что я временами совсем впадаю в уныние, — поделилась я своими переживаниями. — Это неправда, перестань на себя наговаривать, — услышала я наставляющий тон мужа, переведя на него взгляд, я увидела, что он даже не смотрит в мою сторону, но продолжает держать меня в поле перефирийного зрения и под своим контролем. Это открытие настолько удивило меня, что я на некоторое время выпала из реальности,погрузившись в свои мысли. Чай был выпит,пирог съеден, я встала из-за стола, намереваясь помочь маме с Наташей помыть посуду. Начала собирать тарелки со стола, не успела набрать и четырех штук, как стопка была наглым образом похищена прямо у меня из под рук. — Сядь на место и не отсвечивай, — на лету пропел мне на ухо Степа, уносясь в сторону раковины с моими тарелками. — Почему? — обиженно протянула я — я что, больная?— в этот момент муж поймал меня за локоть, усаживая рядом с собой. — Ты не больная,  с тобой все в порядке, ты вообще тут не при чем, — весело отрапортовал Степа — просто нам не хочется получить смычком в глаз, — подмигнул он мне, с притворной опаской косясь на моего супруга. — Всё правильно, — довольно изрёк последний.         Мы пробыли в Москве три дня и собрались дальше в Европу. Нас ждала другая половина семьи, причём мне предстояло близко познакомиться с сестрой и старшим братом Дэвида, которых я видела всего один раз в жизни - на свадьбе. Это немного нервировало меня, потому что, как они отреагируют на меня, да ещё и на моё положение, я даже боялась предположить. Если мама Дэвида была немногословна, но вполне понятна в своих мотивах и отношении ко мне, то его сестра восприняла меня очень холодно, даже с некоторым оттенком презрительности, причину которой я так и разгадала до сих пор. И уж конечно я понимала, что для человека со стороны, который не был замешан в нашей истории, все выглядело самым неприятным для меня образом. Молоденькая дурочка, которая ничего в жизни не достигла, выскочила замуж за богатого и знаменитого, который намного старше неё и через пару месяцев забеременела. Совпадение? Я так не думаю. Ведь никому не было известно, что мы встречались три года до того, как поженились и что мы оба были готовы к появлению ребёнка. Да и то, что этот брак совершился с моей стороны по большой любви, было не очевидно, для того, кто не прошёл с нами весь путь. Вот Патрик знал и понимал все до последней мелочи, потому что вынужден был находится в самом эпицентре. А поскольку я от мужа слышала невеселую историю о том, что ему ни раз приходилось сталкиваться с меркантильными дамами, на которых у его сестры развился за это время нюх, то я могла предположить, что она считает меня именно такой. Но Дэвид находился в прекрасном настроении и считал все мои предчувствия необоснованными. — Просто она же младшая, любимая сестрёнка, — сказал он мне уже в самолёте — привыкла, что все внимание братьев адресовано только ей. Она просто так не может уступить свое место другой женщине, сама понимаешь, ревность, — усмехнулся он. — Понимаю, — тихо ответила я — только легче от этого почему-то не становиться. — Не переживай, у меня большое сердце, — ласково улыбнулся муж, согревая меня своим тёплым взглядом — для всех хватит места, — я прижалась к его плечу, непроизвольно улыбаясь в ответ. Мне хотелось верить ему в такие моменты, не смотря на голос здравого смысла. Встреча прошла довольно хорошо. Родители Дэвида были очень рады видеть сына и будущаго внука, меня закидали вопросами о самочувствии, наблюдении у врача, планах на будущее. Я на все отвечала прямо и честно, только про будущее не смогла внятно ответить, поскольку сама ещё представляла его довольно туманно. Его сестра весь вечер не сводила с меня проницательного взгляда, явно пытаясь заглянуть мне в душу. Это обстоятельство немного выбивало меня из состояния равновесия, но в целом приёмом я была довольна. Старший брат Дэвида оказался весьма интересным доброжелательным собеседником, таким же открытым и сияющим как сам Дэвид. С ним было легко и здорово общаться, я как-то сразу почувствовала, что на этого человека можно будет положиться в случае отсутствия мужа. Но больше всех рад моему приезду оказался отец семейства, он очень тепло отреагировал на моё появление, постоянно заботился о моем комфорте, единственный из всех поинтересовался моими самоощущениями, мыслями и готовностью к материнству. Покидая их уютный дом, я полностью уверилась в том, что женская половина семейства была совсем не на моей стороне. Даже прощались они со мной обе довольно холодно. Отец Дэвида на прощание негромко сказал мне: — Не сердись на моих девочек, — я удивлённо вскинула брови, глядя на пожилого джентльмена — они ещё не привыкли к тебе, но пройдёт время и они тоже поймут, что ты молодец, — он одарил меня по отечески нежным взглядом — а сам я считаю, что мой сын сделал прекрасный выбор. — Спасибо, для меня было важно услышать ваше мнение, — растрогавшись ответила я, отвечая на осторожные объятия.       Наши путешествия подошли к концу, мы снова летели в Лос-Анджелес, готовиться к премьере моего фильма. Дэвиду предстояло закончить работу над новым альбомом, а мне постараться не попасться на глаза репортерам раньше времени. До выхода на красную ковровую дорожку оставалось две недели и нам с Патриком за это время нужно было успеть многое. Меня ждала куча документов, разбор контрактов, согласование новых сроков и вообще самоопределение в том, в каком ракурсе продолжится моя работа после рождения "наместника" . Это звание наш малыш получил случайно, когда мы с Дэвидом в одном разговоре стали прикидывать, как мы будем выживать в той или иной ситуации. В разгар разговора, я разгорячившись спросила: — А если тебя дома не будет, как я пойму, то это или не то? — У наместника спросишь, — на полном серьёзе выдал муж. — У кого? — не поняла я. — У сына, — пояснил он — помнишь, как в каком-то фильме было, держи шарики, ребёнок будет знать, что с ними делать? — Угу, — невесело усмехнулась я, до конца не уверенная в успехе такой затеии — как назвал то, — вдруг засмеялась я — наместник! — А что, скажешь нет? — весело возразил муж — ведь если представить, уеду я в тур. Спать с тобой будет сын, готовить ты будешь для него, играть будет он, гулять ты тоже будешь с ним. Так что вполне себе наместник, по моему, — я рассмеялась, обнимая мужа. Полёт прошёл нормально, в аэропорту нас встретил неутомимый Патрик, который глядя на мои изменившиеся параметры, задумчиво выдал: — Вот и как теперь тебя прятать? — Может сначала здравствуй? — со смехом спросила я, поправляя тёмные очки, которые превратили моё лицо в страшный квадрат. — Да подожди ты, — отмахнулся менеджер, усаживая меня в машину. Трудовые будни вернулись, глядя на знакомые панорамы, проносящиеся за окном, я почувствовала особенное ощущение-я на работе.       А впереди нас ждало самое настоящее испытание, по крайней мере, именно таковым я его видела! Первый совместный выход в свет. Боже мой! Я никогда так не волновалась перед красной дорожкой как сегодня. Даже когда шла на премьеру "Жизни в опере". Это был не первый мой фильм, да и не самый важный, в моей карьере, но его первый показ должен был стать  заявлением широкой общественности о наших отношениях. Мы впервые должны были появиться на светском мероприятии рука об руку, продемонстрировав репортерам обручальные кольца. Нас обоих уже давно закидывали вопросами о смысле  украшений на безымянных пальцах. Я не отвечала на эти вопросы, а Дэвид всегда загадочно улыбался и подтверждал, что он женатый человек. Когда же ему задавали вопрос о личности жены, он говорил, что все раскроется в свое время. И я, честно говоря, завидовала ему в его лёгкой уверенности и непринуждённости. Потому что я всегда была стеснительной, а уж сейчас, находясь в положении, мне стало особенно трудно переносить повышенное внимание к себе и защищаться от неловких вопросов. Но конечно, главным акцентом нашего выхода, не смотря на то, что я предпочла бы сохранить это в тайне от прессы, естественно должно было стать мое голубое платье, с завышенной талией. Дэвид сам ездил искать его со мной, внимательно выбирал оттенки, подбирал самый удачный, на его вкус, фасон. И нашёл. Голубое воздушное платье в пол, с завышенной линией талии и юбкой полусолнцем. В 11 классе я мечтала в таком пойти на выпускной и когда муж указал на него, мне показалось, что все мои мечты сбылись. К сожалению, на шестом месяце спрятать мой живот уже не было никакой возможности и мы решили преподнести  эту новость красиво, в торжественной обстановке, появившись вместе на премьерном показе моего "Последнего фильма". Я все никак не могла привыкнуть к мысли, что я почти мама. А ещё больше я не могла привыкнуть к ощущению, что вот этот красавец мужчина, стоящий рядом, мой муж и отец нашего будущего ребёнка. У меня в голове это никак не хотело укладываться. Порой, когда мы ездили куда-то вместе, особенно когда проходили мимо огромных зеркальных витрин в магазинах, я никак не могла осознать, что отражение действительно правдиво. Высокий, статный музыкант, со светлыми волосами, собранными в фантазийный хвост, со своей волной очарования, держащий за руку невысокую молодую женщину, с отекшим лицом, выступающим животом, и переступающую с ноги на ногу как пингвин. Я вообще все чаще ловила себя на мысли, что мой любимый муж очень красив. Я зачарованно следила за каждым его движением, жестом, улыбкой, тёплым взглядом. Он был сейчас для меня таким прекрасным, каким я его ещё никогда не видела. Сам Дэвид смеялся, что у меня просто гормоны шалят, вот мне и кажется непонятно что. При этом моё собственное отражение не всегда радовало меня, беременность давалась мне сложнее, чем я когда-то предполагала. Но муж носил меня на  руках, одаривал миллионом подарков и временами посылал мне такие взгляды, что я чувствовала себя богиней любви и плодородия, не меньше. И потихоньку я стала и сама к себе относиться совершенно по другому. Ведь я сейчас была свидетелем одного из самых удивительных чудес в мире, у меня под сердцем находился плод нашей любви. У меня было два сердца и эти ощущения нельзя было передать словами. Накануне премьеры я расхаживала в нервном напряжении по нашей Американской кухне и старалась внушить самой себе, что все хорошо. Получалось плохо, если не сказать совершенно отвратительно. Меня до одури пугала перспектива снова оказаться на красной дорожке, тем более в моем настоящем положении мне меньше всего хотелось пристального внимания к своей персоне. Я предчувствовала миллион вопросов, просьб пообщаться от разных каналов и периодических изданий. Единственное что меня радовало, это то, что я буду не одна в этом ужасе. Все-таки когда тебя крепко держит за руку и оберегает от всего большой и сильный мужчина, все в жизни переносится легче. Утро премьеры началось с приезда Патрика в компании нашего стилиста Луизы, которая всегда помогала мне собираться на самые важные и ответственные мероприятия. Я была рада снова встретиться с этой утонченной, элегантной женщиной. Она всегда находилась на позитивной волне, чтобы не происходило. И сейчас её позитив был мне как нельзя кстати. Когда я взглянула на итоговый результат её работы, у меня перехватило дыхание. Она заплела объемную косу из крупных локонов, оставив пару маленьких пряжей к лица, подобрала идеальную натуральную палитру для макияжа и поместила на моё платье маленькую бабочку-брошь с полупрозрачными голубыми крылышками. Из зеркала на меня глядела очаровательная юная леди в воздушном голубом платье, которое ненавязчиво выделяло мою "интересную" фигуру. Взглянув на мужа, я поняла, что рядом мы будем выглядеть очень странно. Его вечно рокерский прикид, с массивными кольцами, чёрными вещами, порванными джинсами,резко контрастировал с моим воздушно-зефирным образом. Глядя на нас по отдельности, создавалось впечатление, что мы собрались на разные мероприятия и вообще друг с другом не знакомы. — Ты прекрасно выглядишь, — восхищённо выдохнул муж, оценив мой образ. — Ты тоже, — улыбнулась я, делая шаг на встречу — правда, боюсь, вместе мы будем смотреться более чем эпатажно. — Вообще то именно на это и ставка,— хитро подмигнул мне музыкант, увлекая меня к выходу. Дорога пролетела в одно мгновение, и вот я снова услышала уже давно забытый звук—вспышек фотоаппаратов и гул работы огромных телекамер. На секунду мне захотелось сжаться в комочек и сбежать далеко далеко отсюда, но Дэвид ободряюще сжал мою руку, даря ощущение защиты. Дверца распахнулась и мой благоверный покинул салон автомобиля,озаряя мир своей лучезарной улыбкой. Я глубоко вдохнула и выдохнула, стараясь не терять головы. Дверь с моей стороны рахпанулась и музыкант протянул мне руку, помогая выбраться из машины. Тут же попав в освещенное поле красной дорожки, тянувшейся к кинотеатру, я натянула на лицо самую очарвательную улыбку, на которую была способна и двинулась вперёд, опираясь на руку супруга. В голове пронеслась мысль— я же хочу красивые фотографии! Путь казался мне не скончаемым, хотя длина дорожки составляла менее 15 метров. Но пройти спокойно от её начала до входа в кинотеатр нам не было суждено, тльько не сегодня. Неутомимый Патрик, постоянно находившийся рядом, контролировал какому каналу или порталу нужно давать интервью, а где задерживаться не следует. Когда мы наконец достигли входа, я была истощена миллионом глупых вопросов, не смотря на то, что большую их часть самоотверженно взял на себя Дэвид. Внутри репортеров было в разы меньше, поэтому в холле мы практически не задержались. Но один новостной портал, все же помал нас. — Мисс Неферт! — я постаралась сделать внимательное и участливое лицо— вас можно поздравить? — темноволосая бойкая девушка подлетела к нам с микрофоном, жестом подгоняя оператора. — Смотря с чем именно вы желаете нас поздравить, — улыбнулась я. — С замужеством и предстоящим материнством, — не растерялась репортерша. — Благодарю, ваши поздравления приняты, — мягко улыбнулась я, подавляя желание сбежать. — Вы так молоды, не боитесь стать родителями? — обратилась она уже и к Дэвиду. Я подняла на мужа смеющийся взгляд и уточнила: — Ты же боишься, правда? — Конечно боюсь, — таким же наигранным тоном ответил он, наклоняясь ко мне — но не так сильно, как ты! — репортерша внимательно наблюдала за нашим представлением, пытаясь понять, серьёзно ли мы. — Но если говорить серьёзно, — уже более официальным тоном обратился к девушке музыкант — я, к счастью, не ужасающе молод, поэтому меня перспектива стать отцом только радует. — А как же ваша музыкальная деятельность? — припомнила репортерша— вы ведь много раз говорили, что музыка и семейная жизнь не совместимы. Что вы будете делать, когда родится ребёнок? — Буду играть ему и его прекрасной маме, — ответствовал мой благоверный, посылая мне нежный взгляд — а когда подрастет, буду брать с собой на запись, все просто. — А вы, Хелен? Как планируете продолжать карьеру с грудным младенцем? — обратилась девушка ко мне. — Первые три месяца я проведу с малышом дома, — ответила я, припоминаю свой график— хотелось бы конечно пллолда провести в декрет ном отпуске, чтобы дать малышу максимум своей заботы и любви, но пока я не могу быть уверенной, что это у меня выйдет. Через полгода я попробую вернуться в рабочий график, но, конечно с поправками, — улыбнулась я — чтобы не исчезать из дома на долгие месяцы. — А если все-таки придётся уехать на длительные съёмки, как будете действовать? — не унималась репортерша. — Придётся брать с собой, — в один голос ответили мы. — А уж кому из нас, — добавил Дэвид, смеясь — будем решать на месте. Наконец вопросы кончились и мы попали в зрительный зал. Фильм пролетел на одном дыхании, я осталась довольна своей работой. Восторженные речи после просмотра, громкие аплодисменты и щелчки фотокамер говорили только о том, что премьера удалась. К нам подлетел синьор Пеккурино, а потом и режиссёр картины, наперебой поздравляя и радостно одобряя нашу совместную работу. В моих руках оказался букет восхитительно сладких мимоз, похожих на желтеньких цыплят. Голова слегка кружилась от всеобщей радости, восторга и ощущения правильности оконченной работы. Уже по дороге домой, я спросила: — Что у нас дальше по плану? — Вытрясти из твоего неутомимого менеджера ближайшие официальные мероприятия и если таковых не найдётся, вернёмся в Вену и начнём скупать детскую одежду, — со смехом ответил музыкант. Я усмехнулась и положила голову на плечо мужу, мысленно выдыхая. Сложный день остался позади и теперь можно заняться действительно важными делами. Ведь до рождения малыша оставалось чуть больше двух месяцев, а у нас даже кроватки не было, я уж молчу о коляске, вещах, ванночке и прочих необходимых предметах. Через неделю мы, распрощавшись с Патриком, отправились домой. Все важные мероприятия мы посетили, более в Лос-Анджелесе нам делать нечего. А вот дома ждало много дел. Меня ждали книги по беременности и команла врачей, с которой я собиралась провести увлекательное событие под названием роды. Кстати по этому поводу, у нас с Дэвидом оказалось разное видение. Он был решительно настроен на партнёрские роды, а я боялась даже лишний раз думать о них. Мне вообще казалась дикой мысль, что в такой сложный момент, когда я буду себя не лучшим образом чувствовать, да и выглядеть тоже не очень, рядом окажется муж. Но его это совершенно не смущало. — Я вообще-то тоже принимал участие в этом проекте, — много значительно подмигивал он мне, потом уже мягче продолжал — я ведь не ношу его, не отекаю по утрам, влезаю во все свои любимые вещи и не испытываю постоянное головокружение и тошноту. Позволь мне хотя бы в самый сложный момент быть рядом и поддержать тебя. — Дэвид, ты вообще представляешь, что там будет? — пыталась возразить я— Ты готов увидеть, как из меня хлещет кровь в таких количествах, как будто я не выживу? — меня действительно пугало эта мысль, я даже самая боялась увидеть плаценту, а уж чтобы это увидел муж... Но его было не переубедить. Дэвид так трогательно готовился стать папой, что я временами пускала слезу. Наш комочек счастья на ночь слушал Паганини и Баха в папином исполнении. Дэвид усаживал меня в кресло, сам садился на ковёр у меня в ногах и давал маленький вечерний концерт для второго самого важного человека в своей жизни. А этот самый человечек, очень бурно реагировал на папино музицирование. Экспериментальным методом мы установили, что любимый композитор у нашего преданного слушателя — Мендельсон. В этом мы с ним оказались солидарны, я тоже очень любила исполнительскую интерпретацию Дэвидом именно этого композитора. А у меня наступил период подготовки ко встрече. В доме пришлось сделать перестановку, вместо одной из гостевых комнат, теперь появилась детская, которая стала настоящим творческим полем для меня. Хотя мы отказались узнавать пол малыша до его рождения, я все же почти на сто процентов была уверена, что ношу под сердцем сына. Поэтому обои в детской мы поклеили светло-голубые с маленькими облочками. Потом мы долго выбирали кроватку и коляску, Дэвид выбирал по внешнему виду и никак не мог взять в толк, почему мне не нравится кроватка с глубоким, не поднимающимся дном или коляска в единичной комплектации ( без сменной прогулочной/сидячей люльки и автокресла ). В очередной наш заход по онлайн магазинам, муж не выдержал: — Я отказываюсь понимать, почему нам не подходит эта кровать! — хватаясь за голову в отчаянии воскликнул он — она идеально вписывается в стиль нашей детской, у неё даже есть запасные детали, она может расти вместе с ребёнком! Что  с ней не так?!? — и он в ожидании перевёл взгляд на меня. А чтобы вы понимали, модель действительно была хорошей и внешне она мне тоже понравилась, и то, что она может "расти" вместе с ребёнком, это вообще шикарно. Но. Но. Дно у этой кроватки находилось на уровне моего колена и оно не поднималось. При том, что бортики почти доставали мне до груди. — Не понимаешь?! — загадочно спросила я и получив в ответ отрицательный кивок с отчаянным взглядом, встала — тогда поехали. — Куда? — в удивлении и даже испуге вопросил музыкант. —  На тест-драйв, — ответила я довольно, прихватывая с собой забытого  у нас Софией пластикового малыша. Через 20 минут мы прибыли в магазин, в котором и продавалась эта самая модель. Я подвела Дэвида к кроватке. — Ну вот, это же идеальная модель, что тебе не нравится? — вопросил он, касаясь рукой деревянного бортика. Я молча протянула ему игрушку. Муж в недоверии покосился на меня. — Зачем это мне? — Для реалистичности представления, — ответила я — и заодно первой тренировки в курсе молодого отца! — с улыбкой добавила я. Дэвид взял куклу в руки, держа её вертикально. — Нет, ты ее положи к себе на руки, как будто она спит, — продолжила я, помогая ему взять игрушку правильно — вот, так хорошо. Опусти  руки ниже, ты не скрипку держишь! — не удержалась я от смешка, но получив беспомощный взгляд в ответ, смягчилась — вот, да так. Теперь представь ситуацию, ты укачал плачущего младенца. Вот он у тебя на руках спит, — музыкант кивнул, слушая меня с самым серьёзным и сконцентрированным  видом — твоя задача положить его в кровать, так, чтобы он не проснулся, — Дэвид напряжённо кивнул, а постаралась сдержать смешок, уж очень забавно он выглядел — а теперь попробуй! — произнесла я и сделала шаг назад, чтобы полюбоваться картиной. Секунд 20 муж смотрел на кроватку с выражением бурной мыслительной деятельности на лице, потом начал наклоняться всем корпусом вниз, по направлению к дну. На полпути наклона, он почувствовал, что бортик упирается ему в середину ребра, что несколько затрудняет дальнейшее движение. Но это его не остановило, наклон продолжался и через несколько секунд музыкант сложился почти пополам, достигнув наивысшей точки движения, наклониться больше он не мог. А младенец находился сантиметрах в десяти от матраса. Поразмыслив пару секунд, Дэвид осторожно, переместил куклу с предплечья в ладони ( и я в этот момент, отметила ход его мыслей плюсиком, обещая себе его наградить) и опустил её на матрас. — Браво, маэстро, полдела сделано. А теперь тебе нужно подняться, но так, чтобы не разбудить спящего! — сказала я, изо всех сил сдерживая смех. Сначала муж снова задумался, потом осторожно начал подниматься вытягивая самого себя позвонок за позвонком, и когда уже из кроватки показалась его голова, он потерял равновесие и сильно оперся о бортик, приводя в движение качающуюся часть мебели. — Уа-уа-уа, — "заплакала" я, изображая малыша — миссия провалена, маэстро! Глядя на озадаченного и совершенно сбитого с толка Дэвида, я в приступе смеха, обняла его. — Ты отлично справился с первой частью!  — я ободряюще погладила его по плечу. — А теперь бонус! Следи за мной! — произнесла я, подходя к кроватке и наклоняясь, чтобы забрать игрушку. Мои руки остановились сантиметрах в 20 если не больше, от куклы. Я беспомощно помахала руками, тщетно пытаясь достать игрушку. Повернула голову и встретилась с Дэвидом глазами. — Теперь понимаешь, почему она нам не подходит? — назидательно спросила я, выпрямляясь. — Но ведь я достал,  — неуверенно возразил он — мне нужно только потренироваться подниматься так, чтобы не задевать её. — Хорошо, но это когда ты дома. А когда я буду дома одна?  — спросила я, снова делая попытку достать игрушку — я же не такая высокая как ты. А тем более после родов низко наклоняться, да ещё и с отягощением вообще противопоказано! — авторитетно заявила я, заметив его замешательство, ласково прижалась к нему ближе —  если, конечно, ты все время будешь дома и сам будешь класть малыша в кровать, это было бы  восхитительно. Но мы с тобой живём в реальном мире, и понимаем, что так не получится. Поэтому дно у кровати должно быть выше!       После того, как я была официально отправлена в декрет, жизнь приобрела более спокойный оттенок. После нашего появления на премьере, все журналы, новостные порталы и телеканалы пестрели нашими фотографиями, выдержками из наших раздельных интервью и миллионом догадок о том, как мы нам удалось настолько долго скрывать свой роман. Как только я осела в нашем доме, у нас начались практически баталии с Дэвидом. Они конечно были в основном шуточными, но иногда я выпадала в осадок. Первым таким "столкновением" оказалось его возвращение с вручения международной детской музыкальной премии. Она проходила в Париже и муж улетал туда на несколько дней. А когда вернулся, привёз мне подарок, вид которого поставил меня в недоумение. Это было чёрное платье футляр ассиметричного кроя. Я, похожая на пингвинчика, с забавной вопросительной  мордашкой посмотрела на мужа. — Я конечно очень рада, что ты думал обо мне, — осторожно начала я — но тебе не кажется, что я в него не помещусь? — демонстративно поглаживая свой уже весьма внушительный живот, спросила я. — Осталось всего пара месяцев, — легко улыбнулся он — и ты спокойно сможешь вернуться к своему прежнему гардеробу. И этот "лот" точно не помешает. — Ты думаешь, мне это пойдёт? — неуверенно спросила я, разглядывая необычный для меня крой. — Более чем уверен, — довольно сообщил муж, приобнимая меня и мягко целуя в висок — или тебе не нравится? — хитро прищурившись вопросил он. Я задумалась, потому что чёрный цвет как ассиметрия числились у меня в чёрном списке. Мне совершенно не нравилось, как я выгляжу в этом цвете, я чувствовала себя неуютно в нем, как будто видела чужого человека в зеркале. Мой гардероб состоял из светлых, нежных природных оттенков, даже обувь у меня вся была светлой или, в крайнем случае, коричневой. И при таком раскладе, это платье совершенно не вписывалось в мой стиль. А вот Дэвид напротив очень жаловал именно тёмные оттенки, я давно запуталась в количестве его чёрных пиджаков, для меня они все были одинаковыми, я могла отличить их только по ткани. Он отлично выглядел в чёрном и предпочитал минимализм в оттенках. Хотя мне нравилось видеть его в светлых оттенках. И видимо сейчас он наконец начал наступление на мой шкаф, в котором не было даже вкраплений тёмного. На секунду я внутри рассмеялась, понимая, что по стилю это платье идеально подходит самому Дэвиду. Вот он его и будет носить! — Как тебе сказать, — неловко проговорила я — когда я надеваю такое я становлюсь супер-женщиной или женщиной-кошкой, по своим ощущениям, — поспешила добавить я, заметив смешливое выражение его лица — я становлюсь резкой, дерзкой, вызывающей даже, не побоюсь этого слова, такой сексапильной штучкой с красной помадой на губах и бегущей строкой на лбу, — я неосознанно потерла лоб, видимо пытаясь её стереть — а я не такая, и мне не уютно в таком образе, — смущённо оправдываясь сказала я, глядя на мужа. — Откуда ты знаешь, — загадочно произнёс он — что ты не такая? Ты ведь себя со стороны не видишь. — Неужели я такая пустышка? — с ужасом спросила я, не понимая, шутит он или нет. — Нет, — рассмеялся музыкант — просто раньше ты была девушкой из высшего общества и поэтому такая сторона твоей личности, как желанная женщина просто не имела места быть, и это правильно. Но ты уже переросла это состояние и теперь можешь примерить на себя и другой образ. Ты ведь стала желанной женщиной, — лукаво подмигнул он мне, а мне даже стало неловко от такого разговора. Щеки залило краской и стало так стыдно вдруг. — Ну да, — скептически усмехнулась я — особенно сейчас, я такая прям огонь женщина. — Сейчас особенно, как никогда раньше, — вкрадчиво и доверительно  произнёс муж. Я совсем стушевалась от такого тона. — То есть я не могу надевать свои любимые платья больше? — тихо спросила я. — Почему же нет? Ты не должна отказываться от того, что тебе нравится. Просто сейчас ты открываешься по другому, в новой роли и качестве. И поэтому будешь по другому чувствовать себя в таком образе, — терпеливо пояснил он. — А ты будешь рядом, — испуганно поинтересовалась я, с опаской глядя на платье — когда я в этом "новом" состоянии куда-то буду выходить? — Обязательно и все непременно, это даже не обсуждается, — деловым официальным тоном заявил Дэвид — Я тебя одну в таком виде никуда не пущу, — серьёзно глядя на меня произнес он. Я улыбнулась, доверчиво прижимаясь к мужу. Но это была далеко не единственная  причина, по которой мы сталкивались. Как только я стала каждое утро готовить завтраки, я поняла, насколько же меня угнетает темная кухня. Меня раздражали и практически заставляли плакать чёрные электрические комфорки, недостаточное количество света и ужасного красного оттенка диван в гостиной. Меня практически выворачивало наизнанку от одного взгляда на него. До беременности я ещё могла с ним смириться, но сейчас это становилось невыносимо. Но мужа все это устраивало, он даже рассказал мне однажды за завтраком, как он с дизайнером составлял проект кухни. — Любимый, — мягко произнесла я, не зная как сказать ему о своих трудностях, чтобы не задеть его обостренное чувство стиля — можно я добавлю немного светлых элементов в интерьер? — он с удивлением и одновременно с интересом взглянул на меня. — Тебе не нравится? — прищурился он. — Мне просто хочется больше света, я как будто задыхаюсь в такой цветовой гамме, — виновато произнесла я, чувствуя себя отвратительной женой. — Тебе наверное и диван тогда не нравится? Он тоже специально под кухню был выбран, — задумчиво произнёс муж. — Честно? Меня мутит от одного его цвета, — с опаской ответила я— но если тебе так нравится, и ты дорожишь этими вещами, то пусть все останется как есть, — тут же поспешила добавить я. Дэвид несколько секунд пристально изучал меня взглядом, потом вдруг рассмеялся. — Тебе же не нравится! — со смехом сказал он, хватая меня за руку— у тебя на лице нарисовано все отвращение, которое ты испытываешь при виде дивана! — смахнув набежавшую слезу с ресниц, он уже серьёзно посмотрел на меня— неужели ты думаешь, что диван для меня важнее твоего покоя? — его тёплая ладонь коснулась моего колена, заверяя в твёрдости намерений— я готов собственноручно вынести этот ужасный диван на помойку, если тебе от этого станет легче! — торжественно произнёс музыкант. Я с радостным смехом порывисто обняла его, прижимаясь настолько близко, насколько позволял большой живот.