Лискино детство

Глава 17. Зловещая ночь.  Волк спокойно шел домой, вроде бы никого не трогал. Но когда он прошел половину расстояния от больницы до своего дома, на Дубовой поляне к нему подкатили три каких - то личности, и он успел запомнить только копыта, летящие к нему в подбородок. Лисафья и Лисовин возвращались поздно из больницы и увидели на Дубовой Поляне валяющееся бесчувственное тело, в котором едва заметно узнавался бывший главврач больницы Беззубый Волк. Именно беззубый, так как сейчас у него в пасти никаких зубов не было. И вообще, у него половина морды была залита уже подсохшей кровью. — Что будем делать? — обратился Лисовин к Лисафье. —Мы же не можем его тут бросить. — Надо померить пульс, — отозвалась Лисафья. Лисовин деловито взял лапу Волка и потрогал. — Вроде теплая, к тому же, мне кажется, пациент слабо дышит. — Что же нам делать? Может, мы вызовем помощь? — запричитала Лисафья. — Какую помощь? У нас нет никаких средств связи, чтобы вызвать медленную или скорую помощь. Даже сорока, хоть и плохенькое средство вызова помощи, и та спит. — Ну, что ж, —сказала Лисафья, — придется его тащить в больницу на себе, не можем же мы бросить такого всеми любимого Волка на съедение птицам. Я так и уверена, что этот Филин уже точит клюв для съедения. — Ладно, потащим, - ответил Лисовин. И кое- как они взвалили Беззубого Волка на плечи и потащили. Но уже через пять минут тащения, когда они уже поравнялись с Бюро Медвежьих услуг, Лисовин сказал: — Мы ни в какую помощь не нанимались, у меня уже лапы болят! Нам за это даже не заплатят! Этот Волк даже и не вспомнит, кто его дотащил! — Ну, что ты такой меркантильный, Лисовин! Об этом будем помнить хотя бы мы. А мы- это уже много! К тому же мы будем знать, что сделали доброе дело и от этого будет радостнее на душе. И даже если Волк и не вспомнит, кто его дотащил, он будет знать, что кто-то ему помог, и будет знать, что его кто-то дотащил. Он будет благодарен этому незнакомому помощнику. И еще говорят, если ты сделал кому-то доброе дело, то, возможно, доброе дело сделают и тебе! — Нуу, — протянул Лисовин, — что-то мы делаем многовато для доброго дела. Обычное доброе дело- это если ты кому-нибудь передал шестеренку или привет. К тому же именно я предпочитаю передавать именно привет, его всегда можно передать с Сорокой. И доброе дело вроде как бы сделали. И ты, и Сорока. — Пойми, — ответила на это Лисафья, — этот Волк так хорошо обошелся с нашей Лиской. Белка сказала, что ей назначена зарплата в целых двадцать пять копеек. И, хотя мы снизили ее до десяти копеек, думаю, наша Лиска на нас не обидется. А ведь, возможно, Волк платит ей из своего кармана… — А, возможно, и нет, - брякнул Лисовин. — К тому же у меня уже спина болит. Как бы мне не заработать грыжу и самому не лечь в больницу. Знаешь, в этой больнице даже нет хирургов! А еще главврач Гусеница сказала нам отправляться спать, чтобы мы восстановились и завтра смогли бы навестить нашу Лиску,с новыми силами! — Ну, пойми, мы дотащим этого бедного Волка и отправимся домой спать. От нас сильно не убудет. А когда его завтра нашли бы, не понятно. Он мог бы и вовсе умереть. Нужно же хоть иметь какую-то жалость, или сочувствие. Или сострадание в конце концов! — Скажи это его подчиненным, которые обдирают нас как липку или как березку, — Лисовин продолжавший бурчать, и Лисафья, пытавшаяся призвать его чему-нибудь более высокому, приближались к больнице и совсем не замечали, как за ними из-под кустов еле заметно для снайперов и, разумеется, совсем не заметно для лисьей пары, наблюдает Филин. А он наблюдал и размышлял про себя: «Что-то нашего Волка тащат какие-то подозрительные личности, не исключено, что его побили, а потом похищают. Вон у той личности, похоже, лисья голова. Уж не из банды ли она Лисицы-рецидивистки? А, может, это сама Лисица-рецидивистка, которую никто не может поймать! Ее поймать никто не может, и они похищают всех подряд. Как бы и до меня не добрались! Нужно рассказать об этом Сороке и жене Волка. И Филин полетел к Сороке. Он застал ее спящей и разбудил словами: — Лисица-рецидивистка с сообщниками похищает Беззубого Волка, главврача больницы! Ты оповести всех, позови Жандармию, а я полечу к жене Волка! Они находятся где – то в районе больницы, — и Филин, громко хлопая крыльями, отправился к Волчице- ярой мастерице. А Сорока полетела всех оповестить, первым делом Жандармию. Быть может, они успеют еще на место преступления. Лисафья и Лисовин тем временем с трудом оттащили Беззубого Волка в больницу. Лисовин громко застучал в двери больницы, но на стук долго никто не откликался. Поняв через 10 минут стучания, что толку от этого действа мало, Лисовин сказал: — У меня уже лапа заболела. Конечно, у меня болят все лапы, но эта заболела от того, что я ею стучал. Кажется, в этой больнице нет никого. — Что же делать? - опечалилась Лисафья. — Давай бросим его тут, — обрадовался Лисовин, — рано или поздно его найдут. — Ты такой негуманный! - возразила ему Лисафья. — Давай посмотрим, есть ли тут где-нибудь открытое окно, или черный вход. Главное, впихнуть его в больницу, а там они разберутся. — Я сейчас быстро! - сказал Лисовин и обежал больницу кругом. Минуток эдак через пять (все-таки больница была достаточно большой) Лисовин прибежал. — Черного входа я не нашел! - выпалил он. — Окна тоже бы вроде все закрыты. Правда в одном есть какая-то щелочка, но оно достаточно высоко. Гуманнее бросить его тут, чем таскать его по всяким щелочкам. — Посмотрим на твое щелочку, — взвалив Волка на плечи, Лисафья направилась к окошку с щелочкой, находящемуся с другой стороны больницы. Лисовин сделал вид, что помогает ей. Он схватил Волка за хвост, чтобы тот не болтался. Когда они дошли до окна с щелочкой, Лисафья сказала: — Как-то высоковато, но достать можно. И еще одна наша проблема состоит в том, что окно закрыто на маленькую щелку, которую держит шпингалет, и мы не можем открыть его снаружи. Остается только сидеть и ждать... — Чего ждать? — изумился Волк, а точнее изумился Лисовин. Волк бы тоже изумился если бы мог, но сейчас он находился в таком состоянии, что изумляться он мог бы только на подсознательном уровне. Хотя, вероятнее всего, он находился в величайшем изумлении. — Как чего ждать? У леса погоды. — ответила Лисафья. — Может, окно кто-нибудь откроет? И словно в подтверждении этих слов окно открылось. А потом Лисовин едва успел отпрянуть. Лисафью тоже не забрызгало, потому что она все еще продолжала держать на плечах Волка. Но Волк оказался весь во рвоте Серой Овчины, которую, как мы помним, вырвало в окошко от комбикорма. Лисафья сказала Лисовину:  — Оо, вот окошко открылось! Правда из него небольшие осадки, но что ж поделать, такая нынче погода. Тучка в окошко пролетела, мы и даже не заметили. — Странно, — изумился Лисовин, — эти осадки такие густые, и от них так скверно пахнет… — Ходят слухи, Лисовин, что неделю назад на Кабак в соседнем лесу выпал дождь из обеденных блюд, причем самое подозрительное, что в этом дожде не было никаких жидкостей. — Откуда ты это знаешь? - повторно изумился Лисовин.  — Сорока на хвосте принесла, — успокоила его Лисафья. — А теперь давай, помоги мне втолкнуть этого Волка в окно. Чуть подсади меня. Лиавин кое-как ее подсадил, а Лисафья кое-как втолкнула Волка в окно. Уложить его было бы весьма проблематично. При этом Беззубый Волк приземлился на кроватку с Лиской, которая стояла у окна. Кроватка в смысле. Часть рвоты Серой Овчины соскочило на Лиску, а Лиска в свою очередь соскочила с кровати и скатилась в уголок, чтобы никто не уволок. Заметим, что Лиска укатилась именно в тот уголок, из которого доносился храп и это ужасное амбре из вроде бы приличных по запаху ландышей.  Лисовин и Лисафья со спокойной совестью отправились домой. Они уже подходили к Сухой Сосне, когда их окружила Жандармия. Секунда- и у Лисовина и Лисафьи лапы были сзади перевязаны тугой веревкой. Кардинал Моська прошелся перед ними и небрежно, как и положено обращаться к преступникам, проговорил: — Вы обвиняетесь в предполагаемом похищении Беззубого Волка! Он был хорошим и честным зверем. Возможно, он останется таким же, если мы его найдем. Но нам стало известно, что сегодня днем у него появились злопыхатели. Вы будете препровождены в камеру тюрьмы. На время проведения расследования и нашего полдника, ужина, завтрака и обеда (причем желательно за ваш счет), вы будете находится в камере. Через один-два дня над вами будет проведен суд. Наверное, он сразу будет сразу после суда над Парахрюком. — А что с Парахрюком? — попытался вставить свое слово Лисовин. — Молчать! — крикнул сержант Болонка, держащий Лисовина за задние лапы, то есть за передние лапы, связанные за спиной, то есть… надеюсь, Вы меня поняли[1]. А Кардинал Моська продолжал: — Да, с Парахрюком. Он подозревается в устроении глобального отравления в больнице. А до суда вы посидите в одной камере с Парахрюком, то есть не сама камера со своим собственным Парахрюком, а в этой камере будете вы и Парахрюк. Потом Кардинал Моська, гордо потирая свой кардинальский значок, отправился к зданию Жандармии, в подвале которой располагалась тюрьма. Тюрьма была небольшая, всего две камеры. Обычно в лесу не бывало преступников. За Капралом Моськой пошли Лисовин и Лисафья. Они немного нагинались, потому что за лапы, связанные за спиной, их держали самый при младший солдат Бульдог и сержант Болонка. Идя по дороге освещенной одинокой луной, Кардинал Моська рассуждал в слух: — То не было несколько месяцев преступлений вовсе, а то посыпались как из рожка изобилия: то Лисица-рецидивистка, то пожары, то малолетний отравитель задержан в больнице, а теперь еще и Волка похитили. — Мы не похищали Лисовина! — сказала Лисафья. — Ой! То есть Волка. — До этого времени они с Лисовином находились в сильнейшем шоке, поэтому не могли вымолвить и слова. Да и сейчас Лисафья заговаривалась от шока. — Вот вы сами совершаете оговорки, которые вас и погубят! — Воскликнул Кардинал Моська. — Вы похитили еще и нашего доблестного Лисовина? Так вы должны дождаться окончания расследования, потому что иначе мы не сможем узнать, просто ли вы виновны в том, что вы одни из многочисленных пособников банды Лисицы-рецидивистки или вы тяжелейше виновны в том, что вы и есть Лисица-рецидивистка! — По- видимому, Кардинал Моська совсем исключал возможность невиновности Лисовина и Лисафьи. В это время они проходили мимо пепелища магазина «Всего помаленьку».  Вдруг Кардинал Моська увидел, что на пепелище что-то блеснуло. Кардинал Моська подошел поближе: — Да это же аквариум! Да он же с колесиком, и в нем кто-то есть! Срочно нужно позвонить в больницу! Эй, Сорока, срочно нужно позвать скорую помощь! — Вскричал он. Невдалеке послышался хлопот крыльев, это Сорока еще не легла спать после ночного пробуждения Филином. Ей было интересно, чем все закончится. — Срочно позови скорую! — Крикнул ей Кардинал Моська. — Зови быструю, самую пресамую скорую помощь! Тут пострадавший пациент! Сорока стремглав полетела в больницу. Пока она летит в больницу, мы вам расскажем, что за аквариум увидел Кардинал Моська. Довольно-таки давно, в четвёртой главе, Лиска с друзьями, идя на Иртыш, искала Рыбий Ручей. И там, как вы помните, а если не помните, то откройте четвёртую главу и найдите то самое место, где им встретилась Щука, которая заявила, что в окрестностях бродит Лисица «бушушая, и буль- буль укушенная». Так вот, эта самая Щука нашла листовку, одной из тех что распыляли Лиска и Белый Барашек с Ковра- Самобранки на дне Рыбьего Ручья. Листовка хоть и была размокшей, но Щука все-таки сумела разобрать, что там написано, а именно: «Магазин всего помаленьку» выполняет аж 3 программы и одну акцию, нацеленную на повышение качества жизни окружающих зверей». Она искренне надеялась, что магазин повышает и качество жизни окружающих рыб, то есть она имела ввиду себя. Щука села в свой аквариум на колесиках. А надо сказать, что Щука была довольно-таки богатой и продвинутой щукой и имела свой собственный аквариум на колесиках, даже с собственной крышкой, и поехала в магазин «Всего помаленьку». Она подоспела как раз к тому моменту, когда уже горел открытый огонь. В это время Барсук вместе с Сигизмундовнами выскочили из магазина. Барсук, увидев аквариум, недолго думая схватил его и вылил всю воду на пожар. Сама Щука удержалась на дне аквариума. Через несколько минут после этого она увидела трех личностей. У одной из них были рога, у другой -копыта и клыки, а у третей весь хвост был в шрамах и без шерсти. Так вот эти три личности схватили Барсука, ударили его по голове и бросили вместе с лягушками в магазин, охвченный ярким пламенем, чтобы получше прожарились. Утром прибегали какие-то санитары, которые не обратили на нее никакого внимания. Признаться, Щука не особо уделила им внимания, потому что была в бессознательном состоянии.  Наверняка, она бы совершенно засохла и умерла, если бы днем не прошел легкий дождик, который освежил и намочил аквариум, а заодно и Щуку. Но все равно не до такого состояния, чтобы уехать на аквариуме отсюда домой. Ведь пульт управления аквариумом находился почти у самой верхушки, а в таком состоянии Щука физически не могла до него дотянутся… И вот теперь вместе с аквариумом ее нашел Кардинал Моська. Щука вообще не знала, кто он такой, но надеялась, что в ближайшее время ей дадут воду, потому что без нее она не сможет продержаться и больше получаса… А вот и прибежали носилки Скорой помощи… Это были два Муравья. Они быстро погрузили аквариум с Щукой и побежали обратно в больницу. А Кардинал Моська, Лисафья вместе с самым премладшим солдатом Бульдогом-Морковкой за спиной и Лисовин вместе с сержантом Болонкой продолжили свой путь в тюрьму. Остаток их пути прошел без происшествий. Лисафью и Лисовина проводили в очень хорошую камеру, где имелись даже кровати. Кроватей имелось целых две, на одной из них спал Парахрюк. Лисовин галантно уступил Лисафье место. Но когда она уснула, он спихнул с другой кровати Парахрюка и улегся сам, а Парахрюку пришлось спать на полу. Тем временем в больнице Гусеница встречала Муравьев с аквариумом с Щукой на носилках. Она приказала этим же самым Муравьям залить аквариум водой и поставить на медленный огонь, довести до кипения и сварить, а сваренную подать к столу. А точнее она так приказала только в своих мыслях, а в слух она сказала: — Заполнить этот аквариум водой и отвести его в палату, где меньше всего народу! Конечно, если распределять всех по месту, то она должна идти в третью палату… Но она пришла гораздо позже, поэтому ее давайте в первую… Да, в первую! Ой, что-то я тоже заговариваюсь. Меня бы тоже в первую, да я ведь главврач. Она посеменила по коридору из приемной к третьей палате. Ведь там такой мягкий коврик… Ведь на нем так было хорошо поспать… Может, она еще там вздремнет до утра... Но тут она услышала какие-то подозрительные звуки… Опять… Она увидела направляющуюся к ней силуэт… — Санитары- Муравьи! — воскликнула Гусеница. — Быстро ко мне! Когда Муравьи подбежали, она указала дрожащей лапкой на силуэт и сказала: — Быстро выясните, что это такое! Разберитесь с этим и устраните. Муравьи подошли к незнакомцу, который оказался Капралом Мопсом. Он ходил во сне. Гусеница приказала унести его на кровать и привязать к ней. После того как Муравьи оперативно привязали его, Капрал Мопс сделал еще несколько судорожных попыток вырваться, но потом успокоился и тихо, мирно задвигал ножками, никуда не идя, так как был привязан к кровати… Гусеница все-таки досеменила до третьей палаты. Там Зимулана Сигизмундовна окончательно счистила с себя всю пантеноловую пену носовым платком. Перед тем как заснуть Гусеница почувствовала подозрительный запах. На этот раз запах, а не звук, доносящийся из бокса номер четыре. Но она не обратила на него никакого внимания. И за мгновение до того как сон смежил её веки, она лишь подумала: «Какой приятный мягкий коврик, на нем так приятно спать, но почему я сплю в третьей палате? Мне же от Волка достался главвраческий кабинет! Нужно перетащить туда этот коврик и спать со всеми удобствами». Но она не стала этого делать и заснула. А проснулась лишь в следующей главе… Ей снилось, что больницу подожгли и она семенит с ковриком в главвраческий кабинет на второй этаж, а на коврике восседает Волк. Почему-то беззубый, а не златозубый. И он вымазан чем-то грязным и очень смердящем. А еще у него в лапе, которую он подносит каждый раз ко рту, было что-то храпящее и ландыше-смердящее. А потом ей снилась Щука, которая тушит Барсуком пожар. А потом ей стала сниться такая неразбериха, что она и сама не поняла. Поняла только, что в этой неразберихе были Ежик- электрик, Лось, накладывающий себе на рог гипс (без рентгена!), Лиска, кусающая Свинееда. А потом наступила следующая глава, в которой Гусеница и проснулась.   [1] Автор смачно зевнул, кляцкнул зубами и сказал, прикрыв глаза: «Да, Вы нас поняли, уважаемые канцелярские товары». [2] [2] «Видимо, автор обращается именно к ним, а не к Вам,дорогой читатель». Примечание соавтора.