Лучшие Друзья

Дженни вплоть до самого вечера просидела на холодном осеннем ветру возле Чёрного озера, тоскливо наблюдая за тем, как от порывов ветра на поверхности воды образовываются круги, и горько плакала от собственной беспомощности. Умом она прекрасно понимала, что Оливер не обязан был отвечать на её чувства взаимностью, о которых он, к слову, даже и не знал. Он выбрал Оливию, поскольку видел в ней родного человека. Но сердцем Дженни было сложно признать его выбор. Она до последнего верила, что Оливия это так, временный порыв влюблённости, который со временем пройдёт, однако и это оказалось не так. «Ты должна уважать его выбор», — слова мамы пронеслись у Дженни в голове, и она надеялась, что со временем всё так и будет. Придёт и смирение, и уважение, но сейчас было так больно. Не хотелось даже думать ни о чём другом. Уже вечерело. Дженни судорожно выдохнула. Нужно было возвращаться, хотя ей так хотелось спрятаться от всего мира в этом тихом месте, чтобы не видеть перед собой ни счастливых Оливера с Оливией, ни сочувствующих взглядов подруг, которые обо всём скоро узнают. Но это было невозможно. Дженни, оперевшись руками о сухое дерево, поднялась с земли и поплелась неспешными шагами в замок с по-прежнему разбитым сердцем и выплаканными глазами. От холода её тело окоченело, но этого она даже и не ощущала, лишь чувствовала, что от продолжительной истерики у неё давило в висках, и глаза от усталости болели и слипались. Браун добралась до двери Общей гостиной Гриффиндора и шёпотом назвала пароль — сил не было даже что-либо говорить. Полная Дама удивлённо захлопала ресницами слов и попросила назвать пароль ещё раз. Дженни пришлось повторить его чуть громким, хриплым голосом. По озадаченному лицу Дамы было видно, что ей очень интересно знать, что же случилось с девушкой, однако Дженни просто молча прошла внутрь. К её счастью, в гостиной сидели только младшие курсы, среди которых не было ни одного знакомого лица, и она быстренько прошмыгнула наверх. Дверь комнаты с каким-то тяжёлым, тоскливым скрипом отворилась, и Дженни увидела своих соседок: Миранда лежала на кровати и читала книгу, а Ребекка, сидя за столом, делала записи в своём ежедневнике. Стоило им увидеть грязную, продрогшую и мрачную Дженни, то их невозмутимые лица в миг переменились на испуганные — Браун! — Миранда отложила книгу и подскочила с кровати. — Господи, что с тобой случилось? Дженни, не желая сейчас с кем-либо контактировать, просто обошла девушек и, скинув с себя грязную мантию, легла на кровать, утыкаясь носом в подушку, которая так приятно пахла мылом. — Браун, — уже мягче обратилась к ней Миранда, присаживаясь рядом с ней на кровать. — Что с тобой? — Да, расскажи нам. — Ничего не случилось! — выкрикнула Дженни, не отрываясь от подушки, отчего её голос слышался приглушённо. — Всё в порядке! Отстаньте! Дженни тут же пожалела о своих резких словах. Нельзя срывать плохие эмоции на своих друзьях. Миранда и Ребекка не виноваты в её бедах. Но ни поднять голову, ни сказать что-либо Дженни не могла: она была опустошена как морально, так и физически. Вскоре она и вовсе провалилась в дрёму. Соседки не стали обижаться на Браун, понимая, что она всё говорит на эмоциях. Пусть остынет и отдохнёт. Посиделки не прошли для Дженни без последствий. На следующий день она проснулась с отвратительной головной болью, давящей на виски, першением в горле и вялостью во всём теле. Нужно было с этим что-то делать. У неё нет права так просто лежать в кровати. Надо идти к Мадам Помфри. Дженни с трудом поднялась с кровати, переоделась из пыльной и грязной одежды в чистую, собрала волосы в небрежный пучок и поплелась в больничное крыло. Она была не первой пациенткой за сегодняшний день. Поскольку октябрь был достаточно дождливым и холодным месяцем, то по всей школы было много кашляющих и чихающих учеников. Мадам Помфри усадила Дженни на одну из коек и дала ей Бодроперцовое зелье, которое, по её словам, должно быстро поставить её на ноги. И это оказалось сущей правдой. Зелье подействовало моментально, но у него было и побочное действие: у Дженни часа три валил дым из ушей. Не увидев Браун на утренней трапезе, а после и на вечерней, Анджелина, Кэти и Алисия забеспокоились. Они решили наведаться к ней в комнату, чтобы убедиться в том, что с ней всё хорошо, но её там не оказалось. От соседок они узнали, что Дженни сегодня загремела в медпункт с простудой. Миранда также обмолвилась о том, что вчера Браун вернулась в комнату вся такая поникшая и мрачная, и это заставило подруг заволновался ещё сильнее. Девушки, не теряя времени, отправились в медпункт. Однако они до него так и не добрались: Дженни шла к ним навстречу. Она удивлённо на них уставилась. — Вы что здесь делаете? — спросила она. От Анджелины не скрылись опухшие и красные глаза Дженни. Она сразу в лоб спросила, что с ней приключилось. Кэти слабо толкнула её в бок, но Анджелина не обратила на это внимание. Браун тяжело вздохнула. У неё не было особого желания как-то отнекиваться да увиливать. Она присела на ближайшую скамейку и, набрав в лёгкие побольше воздуха, рассказала о вчерашнем решении Вуда. Девушки слушали её внимательно, не перебивая, мысленно остерегаясь того, что Дженни может заплакать. К счастью, этого не произошло. Внутренний мир Браун сейчас был похож на полностью выгоревший лес, и сил на слёзы не оставалось. Первой из оцепенения вышла Джонсон. Она заключила Дженни в объятия. К ней сразу присоединилась и Алисия с Кэти. Они как будто пытались разделить одну печаль на четверых. Браун прикрыла глаза, искренне надеясь на то, что вскоре вся эта внутренняя боль пройдёт. Нужно лишь немного подождать. Совсем чуть-чуть... Новость о том, что Оливер Вуд начал встречаться (о чудо!) не со своей метлой, а с девушкой, разлетелась по всему факультету Гриффиндора с невероятной скоростью. Эта новость вызвала настолько большой ажиотаж, что её обсуждали несколько дней. Студенты с хитрой улыбочкой поглядывали на новоиспечённую парочку и горячо перешёптывались между собой, стоило им только появиться в их поле зрения. Также они бросали потаённые взгляды на Дженни. Было интересно знать, что же она думает об отношениях Оливера. Она же как никак его лучшая подруга. Наверное, она счастлива за него. По крайней мере, так казалось многим. Дженни на самом деле было неприятно видеть перед собой радостных Оливера и Оливию, особенно было неприятно осознавать, что они теперь постоянно держатся за руки, обнимаются или целуются где-то за углом, как это принято у многих пар. Эта мысль вызывала в ней брезгливость и некое подобие разочарования. Дженни старалась как можно меньше общаться с Оливером, чтобы её сердце в очередной раз не начинало кровоточить от одной мысли, что он сейчас с другой. Она перестала посещать его тренировки, на которых теперь сидела Оливия, из-за чего её новенький скетчбук уже долгое время оставался лежать в чемодане нетронутым. Однако Дженни всё равно поддерживала общение с Гриффиндорской командой. Близнецы Уизли часто жаловались ей, что Вуд не даёт им покоя своими бесконечными тренировками, а Оливия лишь подливала масла в огонь: она твердила ему, что для того, чтобы стать чемпионами нужно активно тренироваться и ему незачем жалеть свою команду. — Нет от них спасения! — воскликнул Фред, обиженно выпятив губу. — Парочка мучителей! — поддакнул ему Джордж. Дженни на их слова лишь посмеивалась, говоря, что им нужно привыкать, а сама ощущала, что в её сердце будто забивают по гвоздю. Разговоры об Оливии и Оливере утомляли её как морально, так и физически. Но сказать об этом вслух она не могла. Вуд вскоре заметил странное поведение подруги: она, идя по коридору и видя его, вдруг круто разворачивалась и убегала, или когда он с ней говорил — что происходило, к слову, крайне редко — то она лишь кивала головой. Понаблюдав за ней несколько дней, он решил осторожно поговорить с ней по этому поводу. Случай подвернулся ему совсем скоро. Накануне Хэллоуина им, шестикурсникам, необходимо было сдать домашнее задание по Истории Магии, заданное десять дней назад. Вуд как всегда оставил всё на последний день, а Браун делала его с такой неохотой, что растянула работу аж на несколько дней. Дженни теперь чувствовала себя неуютно в обществе Оливера. Она ощущала какую-то напряжённость, неловкость в атмосфере. Или ей это просто её сознание подкидывало ненужные ощущения?.. Но факт оставался фактом: ей хотелось как можно скорее уйти. Но как бы Дженни этого не хотела, завтрашняя сдача сочинения висела над ней как дамоклов меч. Если она не сдаст его, то всё — Профессор Бинс поставит ей неуд. — Дженни, — мягко позвал Оливер подругу. Та вздрогнула и взглянула на него. — С тобой всё хорошо? — поинтересовался он, заглядывая ей в глаза. — Да, — уверенно ответила Дженни и поджала губы. — Со мной всё хорошо. А что такое? — Ты в последнее время ведёшь себя странно. — Да вроде бы нет, — растерянно пролепетала она, пожав плечами. — И кажется, я понимаю, почему ты так себя ведёшь, — сказал Вуд. Дженни испуганно вытаращилась на него, словно у него выросла вторая голова. — Я всё-таки не дурак и понимаю, что ты не хочешь, чтобы я встречался с Оливией, — Дженни медленно сглотнула подступивший ком в горле. Она не хотела сейчас услышать о том, что Оливер давно знает об её чувствах. — Ты возможно боишься, что я перестану с тобой общаться, ведь в последнее время я уделяю тебе мало времени, — заявил он. — Не беспокойся, — Оливер ласково улыбнулся потрепал волосы Дженни. — Ты же моя лучшая подруга, и я буду продолжать дружить с тобой. От этих слов сердце Дженни заныло: ох уж это дурацкое клеймо лучшей подруги! Оливер вернулся к своему домашнему заданию. Дженни сначала какое-то время смотрела на свой пергамент, а потом крепко поджала губы и глубоко вздохнула. Она продолжила писать сочинение, хотя у неё на душе скребли кошки. После этого неприятного разговора Браун захотела уйти с головой в учёбу, чтобы как-то отвлечься. Но даже она уже не спасала от душевных переживаний — Дженни не могла толком сосредоточиться. Перед глазами постоянно появлялись Оливер и Оливия, держащиеся за руки, и от этой картины хотелось взвыть. Дженни настолько надоели её душевные терзания, что она собиралась написать маме с просьбой о переводе в другую школу. Она должна её понять. Но рядом оказалась Анджелина. Она словно стала для Дженни спасательным кругом от её собственных переживаний. Она своим позитивным настроем помогла выбить из Браун хандру, за что та была ей бесконечно благодарна. Анджелина вытаскивала Дженни из её комнаты, чтобы где-нибудь да прогуляться, постоянно болтала с ней, деликатно не касаясь темы парней. Она даже хотела познакомить подругу с кем-то из своих хороших знакомых, но понимала, что Дженни на них и не посмотрит — в её сердце пока что оставался только Оливер Вуд. Правда Джонсон удалось выбить не только из Дженни хандру, но и зуб Маркуса Флинта. Всё случилось накануне первого матча против Слизерина. Анджелина давно заметила, что Флинт издевается над Дженни, напоминая ей об отношениях Вуда и Эванс, видя, как ей это не нравится. Первое время Анджелина старалась оставаться на нейтральной стороне, но через какое-то время её чаша самообладания переполнилась. Она больше не могла терпеть насмешки и присутствия этого противного тролля — как нарекла его Браун — и, закатав повыше рукава своей мантии, грозя расправиться с ним как с мелким муравьём, едва не полезла в драку. Успокоить её удалось только тогда, когда Дженни напомнила ей, что её могут отстранить от игры. — Тролль! — прорычала Анджелина в след парню, и Дженни успокаивающе погладила девушку по плечу. — Ну я ему покажу на матче! — она хрустнула пальцами и неловко шмыгнула. Сказано — сделано. Пытаясь забить квоффл, перед ней появились Майлз Блетчли — вратарь — и Маркус. Остерегаясь того, что мяч вот-вот перехватят, Анджелина кинула мяч. Только попала она не в ворота, а Маркусу в лицо, и его зуб от столь сильного удара вылетел из его рта. Несмотря на потерянные очки, Джонсон была горда таким поворотом событий, как и Дженни, сидящая на трибунах. Она аплодировала в ладоши до такой степени, что они покраснели и начали побаливать. Только Вуд ворчал по этому поводу, хотя в глубине души он был доволен такой забавной ситуацией.

***

Нападение на Миссис Норрис и странная надпись на стене потрясли всю школу. Все были заинтересованы в том, что эта за тайная комната и кто её наследник. И когда по Хогвартсу стали ходить истории об этой самой комнате, то каждый ученик старался держать ухо востро: мало ли вдруг на них нападёт то самое ужасное чудовище. Однако вся эта ситуация мало волновала студентов Слизерина, ведь они все чистокровные волшебники, и Оливера. Все его мысли были заняты только первым матчем в этом году против Слизерина и ему было важно победить столь ненавистный ему факультет. Когда прошло несколько недель после сокрушающего поражения Слизерина, и когда эйфория победы отпустила Вуда, то в его душу добавилась парочка камней. Узнав, что ужасное чудовище Хогвартса нападает лишь на так называемых «грязнокровок» и полукровок, то он не на шутку взволновался, ведь Дженни — полукровка. Он решил, что будет охранять её, чтобы на неё не напали. — Это идиотская идея, Оливер! — возмутилась Оливия, уперев руки в бока и строго посмотрев на парня. Ей сразу не понравилась идея парня. — Браун — не маленькая девочка, чтобы опекать её. Она умеет пользоваться палочкой и в случае чего сможет отбиться от этого чудовища, — сказала она. — Не говори глупостей. Как она сможет отбиться от чудовища, если его остерегаются даже профессора? — проговорил Оливер, хмуря брови. Его поражало то, что Оливия так легкомысленно относится к жизни его лучшей подруги. Оливия обиженно надулась: ревность, будто змея, обвила её сердце и крепко сжала. Эванс понимала, что её ревность беспочвенна — Дженни уже давно вне конкуренции и ещё надолго останется у Оливера в статусе лучшей подруги, но всё же переживание за свои отношения у неё были. Она знала, что Браун всё ещё испытывает нежные чувства к её парню, несмотря на то, что он разбил ей сердце, и не хотела, чтобы она воспользовалась подвернувшейся возможностью. Дженни эта затея с охраной тоже не понравилась, но Оливер оставался непреклонным. Он сопровождал её на все уроки, даже до уборной собирался дойти вместе с ней, но Браун тут же возмутилась и потребовала, чтобы Вуд дал ей немного личного пространства. Гиперопека Оливера над своей персоной знатно поднадоела Дженни. Из-за того, что он постоянно находился рядом с ней, он меньше внимание уделял Оливии, которая прожигала её чёрным взглядом и, наверняка, винила её во всех смертных грехах. Дженни не хотелось вносить раздор в их отношения. На чужом несчастье счастья не построишь. И, несмотря на то, что её нутро кричало изменить решение, она потребовала у Оливера, чтобы он оставил её в покое. Парень отнекивался да качал головой, не желая подвергать опасности жизнь Дженни, но позже ему под доводами своей девушки и лучшей подруги пришлось согласиться. Анджелину поражало столь благородное поведение Дженни. Она не считала Оливию серьёзной преградой, хотя Браун ей много раз объясняла, что не собирается рушить отношения Оливера. — На чужом несчастье счастья не построишь, — мудро заметила Дженни, обедая с Джонсон в Большом зале. — Я тебя умоляю, — Анджелина закатила глаза и состроила недовольную мину. — Эта мымра же построила своё счастье на несчастье, — она кивнула головой в сторону Оливии, которая о чём-то щебетала с Оливером. Дженни непонимающе посмотрела на неё. — Помнишь, — девушка понизила голос до шёпота. — Ты собиралась признаться Вуду в чувствах, но тебя отвлекли, — Браун кивнула головой. Ещё бы! Как этого не помнить! Оливия беспардонно прервала её на полуслове! — Ведь признайся ты ему тогда, то возможно вы сейчас были бы вместе. Так что получилось так, что та мымра смогла построить отношения на твоём разбитом сердце. Дженни потупила взгляд. Она не раз размышляла о том, что было бы, если Оливия не вмешалась. Принял бы Оливер её чувства или нет? Дженни больше склонялась к отрицательному ответу. Вуд не испытывал к ней каких-то особых чувств, каких она питала к нему и питает до сих пор. Всё это внимание, опека и переживание с его стороны к своей персоне лишь есть обыкновенная дружеская забота, которую она восприняла как нечто большее. О чём Дженни сказала Анджелине, однако та сказала, что это выдумки Браун на фоне её метаний. — У Вуда были к тебе первые ростки чувств, я это точно заметила, но Эванс, — при упоминании имени Анджелина скривила губы и бросила ненавистный взгляд на Оливию. — Перерубила их на корню. Дженни на эти слова лишь промолчала. — А вот если бы ты согласилась на то, чтобы Вуд охранял тебя, то ты бы вернула его себе, — заявила Джонсон. — Но он же не игрушка в самом деле, — пробормотала изумлённо Дженни. — То вернуть, то отдать. Пусть всё останется как есть. Я всем довольна. — Так хотя бы безопасность могла бы себе обеспечить. Время-то неспокойное! — Всё будет хорошо, — успокоила подругу Дженни и улыбнулась. — Со мной ничего не случится. Но мнение девушки было ошибочным. — Мистер Вуд! — Оливер остановился, услышав позади громкий голос МакГонагалл. Он обернулся и увидел, как женщина быстрыми шагами подходит к нему. — Профессор МакГонагалл, — Оливер заметил, что профессор была обеспокоена, но чем именно, Вуд пока ещё не знал. — Пройдёмте за мной. Оливер послушно отправился следом за профессором, одновременно думая о том, что же могло произойти, что так встревожило МакГонагалл. Судя по их маршруту, они шли в лазарет. Мысли парня с каждым шагом становились всё мрачнее и мрачнее. — Мистер Вуд, у меня для вас плохие новости, — грустно оповестила она. С её лица пропал румянец, появившийся при быстрой ходьбе, и оно вдруг резко побледнело и стало похоже на белое полотно. Это не на шутку взволновало парня. Они уже дошли до больничного крыла. — Было совершено ещё одно нападение... — Профессор МакГонагалл молчала с секунду. — На Мисс Браун. У Оливера от этой новости внутри резко похолодело, будто он оказался на морозе без верхней одежды. Он стоял на месте и осознавал, что не может пошевелиться. Но вдруг в его голове что-то щёлкнуло, и он ворвался в медпункт, будто бладжер из ящика, и огляделся. — Где она? — довольно громко воскликнул Оливер, чем напугал Мадам Помфри, что как раз склонилась над телом Дженни, которая неподвижно лежала в постели. Глаза Дженни напоминали Вуду глаза куклы, такие стеклянные и безжизненные. И от этой ассоциации он вздрогнул. — Она жива? — уже шёпотом спросил Оливер не в силах оторвать от неё взгляда. — Да, — ответ сразу же вселил в душу парня надежду. — Её нашли возле библиотеки. — Мадам Помфри... Вы же вылечите её, правда? Она будет жить?.. — Конечно! Не переживайте. Всё будет хорошо, — заверила женщина Оливера. Тут на плечо Оливера опустилась рука МакГонагалл. Она грустно посмотрела на парня. Казалось, он едва дышал. — Мистер Вуд, идите в комнату, — она заговорила с ним непривычно нежным голосом. Но Оливеру было как-то всё равно, его взгляд был прикован к его подруге. — Мадам Помфри непременно позаботится о Мисс Браун. Оливер сначала наотрез отказался покидать Дженни, но Профессор МакГонагалл быстро убедила его, чтобы он шёл в Общую гостиную. Вуду пришлось согласиться. Он бросил последний взгляд через плечо на безжизненную Дженни и мысленно пообещал ей вернуться, только чуть позже. Но, к глубокому сожалению Оливера, Дженни нельзя было навещать: больничное крыло было закрыто для посещений. Это было сделано для того, чтобы преступник не смог напасть на жертв и окончательно их добить. Оливер, конечно, одобрял эту меру предосторожности, но ему так хотелось увидеть Дженни. Посидеть с ней, взять за руку и поговорить чуток. Оливер ощущал, что его изнутри пожирают угрызения совести от того, что он не смог защитить Дженни от монстра. А ведь находись он рядом с ней ничего бы не произошло! Он представлял, как девушке сейчас тяжело. Вдруг ей снится какой-нибудь кошмар, а она не может проснуться и находится там, трясясь от страха. А что же скажут Мистер и Миссис Браун на это? За такое его по голове точно не погладят! Оливер хотел найти хоть какое-то утешение в Оливии, он поделился с ней своими переживаниями, надеясь получить хоть какой-то совет, но Вуд столкнулся лишь с её пугающим равнодушием. — Тебе же сказали, что Браун вылечат. Зачем волноваться? — безразличным тоном произнесла Оливия, когда они вдвоём сидели у него в комнате. Она с ласковой улыбкой на губах поправила свои тёмные локоны и посмотрела на Оливера. — Лучше давай поговорим о квиддиче. Но Оливер не хотел говорить о квиддиче! Впервые он хотел говорить о чём-нибудь другом. Не о спорте. Однако Оливия, видимо, не понимала намёков или не хотела понимать и продолжала говорить на эту тему. И это заставило Оливера глубоко задуматься об их отношениях. Вуд всегда сравнивал отношения с квиддичем. Отношения — это своего рода слаженный механизм, а именно: каждый должен понимать друг друга. Если, например, у игроков нет командной игры, то они матч обязательно проиграют. То же самое и в отношениях. Если один перестаёт понимать другого, то их отношения рано или поздно рушатся. В Оливии, по мнению Вуда, этой самой поддержки не было. Она никогда не сочувствовала парню по поводу его бытовых проблем или в каких-нибудь неудачах, даже будь это простой заваленный тест по Травологии. Она лишь махала рукой и говорила, что всё будет хорошо. Причём это было сказано так, как будто ей плевать. Или же ей действительно плевать?.. Спустя некоторое время Вуд вообще неожиданно для себя осознал, что Оливия больше не привлекает его ни как девушка, ни как друг. Было в ней что-то такое, что отталкивало его от неё. Она часто говорила либо о своём брате — знаменитом игроке команды, либо о жёстких тренировках для Гриффиндорской команды. Хоть Вуд и любил говорить о квиддиче, но постоянные разговоры о нём с Оливией почему-то утомляли его. Первоначально он думал, что это нормальное явление, ведь в отношениях не бывает много страсти, и чувства порой немного притупляются, однако даже спустя несколько недель это наваждение никуда не делось. Целуясь с Эванс, Оливер испытывал ровно ничего. Тепло, разносящееся по всему телу, было, но внутренний мандраж или удовлетворение от этого поцелуя — нет. Сердце его слабо трепетало. Оливер сделал вывод: он окончательно перегорел. Это были отношения в никуда. Понимая, что тащить их дальше нельзя и, не желая мучать ни себя, ни Оливию, которая достойна большего, он решил поговорить с ней и расставить все точки над «i». Они встретились после уроков в коридоре, ибо Оливер не хотел, чтобы Оливия после его слов устроила в Общей гостиной скандал. В коридоре хотя бы было не так уж и много людей. — Я так соскучилась, — пролепетала Оливия. Она обвила шею Вуда, встала на носочки и чмокнула его в губы. На её губах появилась широкая и лучезарная улыбка. Оливеру не хотелось, чтобы она пропадала, но он понимал, что не может оставлять всё как есть. — Оливия, перестань, — строго потребовал Оливер, нахмурившись от ещё одного поцелуя в губы. — Нам нужно поговорить, — он отцепил руки Оливии от своей шеи, и она, всё также улыбаясь, посмотрела ему в глаза. — Я тебя внимательно слушаю, милый. Вуд судорожно выдохнул. — Нам нужно расстаться, — заявил Оливер, и его слова стали для Оливии как гром посреди ясного неба. — Что? — девушка, пребывая в шоке, сделала шаг назад и уставилась на Вуда. — Нам нужно расстаться, Оливия, — повторил он. — Что значит расстаться? — удивилась она. — Почему?! — Мне кажется, что мои чувства к тебе угасли, и я считаю, чтобы не мучать ни тебя, ни себя нам нужно разойтись, — отчеканил Вуд, не поднимая на неё взгляда, поскольку ему было ужасно стыдно перед ней. Но так было правильно. — Ты... Ты... — оскорблённая девушка тыкала пальцем в Оливера, пытаясь подобрать нужные слова, но в голову ничего путного не приходило. — Ты настоящая сволочь, Оливер Вуд! — воскликнула она, и от злости её лицо покрылось красными пятнами. — Я... Столько времени убила на твои тренировки по квиддичу и на тебя, а ты оказался таким неблагодарным. Я думала, что ты парень умный и порядочный! А ты оказался гадом! — она замолчала, крепко поджимая губы. — Это всё из-за Дженни Браун, да? — Причём тут Дженни? — не понял Оливер, нахмурив брови. — Ха! — Оливия громко усмехнулась. — Действительно! О чём это я? — и всплеснула руками. — Если бы ты был куда осмотрительным, то ты бы давно заметил, что твоя лучшая подруга неровно дышит к тебе, — сказала Эванс, шмыгнув носом и вытерев слёзы, стекавшие по щекам рукой. — Хотя неудивительно, что Дженни до сих пор не призналась тебе в своих чувствах, потому что ты дурак редкостный! — в сердцах бросила она. Оливия залепила парню звонкую пощёчину и, развернувшись на пятках, побежала прочь. Оливер неподвижно стоял несколько минут с повернутой головой. Правая щека покраснела, и на ней проявился след от ладони Оливии. Но его больше волновало вовсе не это. Дженни... Влюблена в него?..