Дикие

      Каждый плеск воды под вёслами отдавался в душе порывами тревоги. Уверенные движения рук Гриши, гребущего по озеру в направлении острова, никак не вязались с его озабоченным и мрачным видом, который делал его молодое и всегда задорное лицо старше и непригляднее; а может, сама окружающая их обстановка напрягала и заставляла чувствовать себя не по себе - розовое от скорого восхода солнца небо играло на контрасте с золотистой водой и тёмными деревьями острова, выглядевшими словно рваные дыры на светлом полотне.       - Ты не замёрзла? - голос Гриши прервал тишину раннего утра.       - Немного. Но скоро нам придётся побегать и походить, так что согреюсь. Сколько нам ещё плыть?       - Минут 10 осталось. Как только пришвартуемся, забираем всё и по-тихому идём до заброшки. И не разделяться.       - Ясно. А если мы ничего не найдём? - поинтересовалась Алиса, вертя в руках нож. - Ни парней, ни маньяка?       - Решим на месте уже. Сейчас главное - обыскать всё хорошенько, - пожал плечами парень.       Рыбкина кивнула и уткнулась взглядом в пространство над водой, ощущая, что от всего этого красивого вида лучше не становится - это утро должно было быть прекрасным вместо... такого.       Она бы проснулась пораньше и пошла бы наслаждаться последними часами в этом месте. Потом она бы услышала, как проснулся Гриша и тихонько сел рядом с ней на камень, тихо пожелав доброго утра. Они бы вместе следили, как солнце оставляет блики на воде, возможно, Гриша попросил бы её снова сфотографироваться - тогда она посмеётся, скажет, что он перепутал её с Джиджи Хадид, но всё равно согласится, и эта фотка вскоре будет обоями на Алисином (а может, и Измайловском) телефоне. Потом они снова разбудят всех "по-нашему " и будут наслаждаться реакцией оленей, Мухича и Володи (о, особенно Володи!). Во время завтрака Измайлов бессовестно тырил бы у девушки сосиски с печеньем, а она бы и не возражала. В конце концов, они неожиданно быстро собрали бы вещи, сели в машину - её бы снова вёл Елисеев, ведь "Мухич застрянет в салоне, Котельников - олень, Измайлов - демон, а я - начальник. А ты, Рыбкина, ведьма". Все вместе они бы ехали домой, в родную Барвиху, и несмотря на время, Алиса снова положит голову к Грише на колени, тот будет гладить её по волосам - это она позволяет немногим, вернее, вообще никому. И Рыбкина снова бы заснула с улыбкой, совсем, как в детстве...       - Уважаемые пассажиры, прошу покинуть борт и максимально тихо пройти на берег! - возвращая её в реальность, с улыбкой произнёс Измайлов. Лодка мягко ударилась о заросли камыша, и Рыбкина вздрогнула.       - Ещё неудобнее места не было, да? - прошептала она, не удержавшись от колкости, когда он проплывал сквозь высокие зелёные стебли.       - Лодка будет незаметна среди зарослей, можно будет выиграть время, чтобы уплыть, если что, - заметил он.       - Ты думаешь, что нам придётся бежать? Гриша помедлил с ответом, привязывая лодку, потом неопределённо проговорил:       - Нужно быть готовым ко всему.       Алиса вздохнула, дождалась, пока парень сойдёт на берег, и легко перепрыгнула на твёрдую землю, отказавшись от его помощи. Инстинкт самосохранения, обострившийся после нападения, заставил её с ловкостью фокусника вынуть пистолет из чехла и наставить куда-то вперёд; девушка обвела взглядом территорию острова, не обращая внимания на недоумение её напарника:       - Эм... Неужели ты настолько готова ко всему?       - Тебя что-то напрягает? - ответила вопросом на вопрос Рыбкина, послав ему её фирменный взгляд - микс "Какого хрена ты ничего не делаешь?" и "Я подыхать не собираюсь, ты - как хочешь!"       - Всё, понял.       На этот раз Алиса уже спокойно опустила пистолет, не опасаясь, что ей снова зажмут рот сзади, и посмотрела на верхушки деревьев.       - Нам туда, - мотнула головой она в направлении серой массы, мелькающей среди стволов. - Погнали.       Не убирая оружие далеко, они как можно тише пошли по еле различимой тропинке, которая, как им казалось, вела как раз к заброшке. Обычно любимая твёрдая подошва кроссовок на этот раз подводила, предательски громко топая по камням; каждый шаг был слышен на весь лес... А может, им так казалось. Алиса отметила необычайную тишину: не было слышно пения и не было видно самих ранних пташек, в лесу не хрустели ветки, по которым могли бы пробежать куница или лиса, на деревьях не было следов когтей, оставленных зверьём, не было погрызенной коры - следов голодного зайца. Создавалось впечатление, что вся жизнь на острове вымерла, оставив лишь растения. На мгновение в голову пришла жутковатая мысль - вдруг это тот самый маньяк всех перестрелил? Из-за всплывающих в мозгу образов мёртвой птицы возле озера и прибитого Серого эта идея была вполне реальна. От этого становилось ещё больше не по себе.       - Ну всё... Приехали... - выдохнул Измайлов.       Старое на вид полуразрушенное здание встречало их тёмными отверстиями в стенах, которые, по-видимому, заменяли окна, запахом стройматериалов, доносившимся ещё издалека, и до странного ощущаемым холодом. Уже при одном взгляде на строение по спине пробегали мурашки.       - Заходим быстро и тихо. Не отставай, - шепнул Гриша, достав пистолет. И, показалось ей или нет, его голос дрогнул. Парень прошёл прошёл в дверной проём, осмотрел пол вокруг и, показав ей большой палец, прошёл дальше. Алиса сглотнула и аккуратно переступила порог старого дома.       Внутри было ещё хуже: по углам белёсыми комками висела паутина, по всей поверхности были раскиданы какие-то гнилые доски с взбитыми в них ржавый гвоздями, то и дело в редких лучах рассветного солнца поблескивало разбитое вдребезги стекло; из-за этого идти приходилось почти что на цыпочках, дабы не пораниться и не наступить куда не надо. Периодически на стенах появлялись нарисованные чёрной краской граффити, изображавшие непонятные символы или просто размашистые надписи.       Рыбкина шла по коридорам вслед за Гришей, стараясь ступать туда, где он проходил. Иногда он останавливался на поворотах и прислушивался, стараясь уловить какие-то намеки на нахождение здесь маньяка или друзей, и девушка едва не налетала на него.       - Блин, ты можешь не тормозить так резко? - прошипела она, когда в очередной раз он остановился перед поворотом, заглядывая внутрь. В этот раз она всё-таки столкнулась с его спиной и, не удержавшись, грохнулась та пыльный пол заброшки.       - Сорян. Ударилась? - сдержав смешок, он помог ей подняться и, не дождавшись ответа, отдёрнул руку. - Фу, ё-моё! Рыбкина, ты в чём?       - В смысле, блин? Я в одежде. Намекаешь, чтобы я сняла всё прямо сейчас? - усмехнулась она.       - Очень смешно, - закатил глаза он. - Нет, ты в чём-то...мокром.       Она пощупала камуфляжный рукав любимой ветровки и почувствовала что-то сырое и липкое. В нос ударил странный неприятный запах, из-за которого во рту ощутился металлический привкус.       - Посвети... - догадываясь, во что она вляпалась во всех смыслах этого слова, проговорила Алиса.       В белом свете от фонарика телефона на ткани цвета хаки показалось рыжевато-красное крупное пятно; привкус металла стал сильнее.       - Ты ведь тоже понимаешь, что это не краска? - вопрос парня был больше риторическим, нежели требующим ответа. - Тут краской и не пахнет.       - Пахнет совершенно другим... Молись, чтобы это была просто кровь животного.       После её слов на лбу Гриши залегла морщинка, и девушка заметила, как у него сжались кулаки.       - Пошли дальше...       - Погоди! Смотри!       Она взяла телефон и навела на стену; глазам предстала покоцанная и почти пустая деревянная рама. Наверху покоился клочок пожелтевшей от времени бумаги с такими же тусклыми буквами "...скники 2008" и обрывком чьей-то фотографии внизу.       - И что?       - Помнишь, что говорил лесник? - опа подошла к стене и прикоснулась к бумаге. - Это не просто заброшка. Это школа...       Измайлов пригляделся к рамке и в озарении протянул:       - Точняк! Он же говорил об этом ещё в первую встречу! А надпись, наверное, была типа "Выпускники 2008". Да уж, прямо древний папирус, мать его...       - Ага... Но кто будет строить школу на острове? До меня только сейчас дошло, - вдруг произнесла Рыбкина, возвращается к парню. - Типа... Неудобно же.       - Может, Захарыч что-то напутал? Или мы просто чего-то не знаем. В любом случае, сейчас это не имеет значения. - пожал плечами Гриша и убрал телефон. - Нам пора идти.       Девушка заглянула за поворот, прикинула что-то и проговорила:       - Там впереди лестница наверх. Предлагаю так: ты останешься на первом этаже, я поднимусь выше. Так будет быстрее найти ребят, чем таскаться вместе.       - Ты пять минут назад втирала мне, что нужно быть готовым ко всему! А сейчас предлагаешь разделиться? Ты хоть один ужастик смотрела? - обалдел тот.       - Смотрела, конечно. Это полная жесть.       - И какой?       - "Пятьдесят оттенков серого".       Измайлов глубоко вздохнул, стараясь подавить эмоцию - то ли раздражение, то ли смех, означавший полное согласие насчёт фильма.       - Короче, мы идём вместе, и это не обсуждается, - бросил он, не найдя нужного ответа.       - Короче, я иду наверх сама, и это не обсуждается, - передразнила Рыбкина.       - Рыбкина, хорош! Это приказ!       - С хрена ли ты мне приказываешь? - теперь уже настала очередь Алисы удивляться.       - Я майор, ты капитан! Сечёшь?       - Секу...       - Отлично.       - ...и иду наверх одна. На этот раз оружие при мне, и я буду осторожней! - перебила уже всерьёз сердитого майора Рыбкина и уже собралась идти к лестнице, но Измайлов повернул её к себе, возвращая на место.       - Вот ты конечно настырная! Ладно, раз так хочешь разделиться, то давай хотя бы обшаришь первый этаж, а я пойду наверх. Если что, тебе быстрее убежать можно будет, - резонно заметил Гриша.       - А ты? - недоверчиво уточнила Алиса.       - А я - парень мечты, - усмехнулся он. - Не парься за меня. Как найдёшь ребят или вообще что-то стоящее - пиши СМС, не ори.       - Связи нет, если ты забыл, - возразила та, пропустив шутку мимо ушей. - Лучше я сделаю что-то другое... Скажем, дважды стукну кирпичом. Так будет естественней, если за нами будут следить.       - Разумно. А если тебе понадобится помощь, - надеюсь, что нет - стучи трижды. Окей?       - Окей, ты тоже.       Повисла короткая и тревожная пауза, затем Алиса зачем-то проверила наличие пистолета и ножей при себе. Почувствовав, как показывается её спокойствие, Гриша положил ей руку на плечо и погладил по локтю, отчего мурашки снова забежали на спину, добравшись до лопаток и шеи. В эту секунду в душе проснулось сильнейшее желание остаться в этом моменте, в этой секунде, проживать её снова и снова как в "Дне сурка". Она понимала - и понимала слишком хорошо - что она хочет сделать. Ведь второго шанса может не быть... Эта мысль приводила в ужас и заставляла набраться смелости, чтобы решиться на то, что сейчас было абсолютно неуместно, но парадоксально важно...       Она сделала маленький шаг навстречу парню, взглянула в серо-голубые глаза и шепнула:       - Гринь...       - М?       И снова слова застряли на полпути. Что сказать? Как? Как всё-таки признаться в том, что творится в душе? В конце концов, вместо нужных слов вырвалось слабое:       - Можно я не услышу от тебя три стука? Он судорожно вдохнул и тихо выдохнул:       - Хорошо.       Понимая и ненавидя то, что она так и не переборола себя, Рыбкина неловко обняла Гришу и поскорее ушла вперёд, проигнорировав лестницу и не оглядываясь - чтобы по старой примете увидеть его снова. ***       Обломки, осколки, обрывки и другие части дома на букву "о" окружали девушку, с истинно лисьей и соответствующей имени ловкостью и тишиной шагавшей по заброшке в поисках...чего-то. Алиса и сама не до конца понимала, что ищет - в мозгу всё ещё гудели не сказанные слова. Изредка она брала себя в руки и усиленно искала парней, но мысли все равно приводили к бродящему где-то наверху Грише. Который, кстати, не издавал ни звука. Из-за этого Рыбкина и боялась, и радовалась одновременно - либо он так тихо ходит, что его не слышно даже в здании с хорошей акустикой, либо... Но о втором "либо" думать не хотелось.       Ноги привели её в небольшую комнату, которая, к её изумлению, была практически нетронута никем и ничем, кроме времени: стоящие на местах и покрытые большим слоем пыли парты были целыми и невредимыми, шкаф и учительский стол также никак не использовались. На фоне разрухи, которую они видели раньше, этот старый класс выглядел довольно странно и даже жутко, что привлекло её внимание. Алиса походила между парт, осматривая их и пол под ними, заглянула на улицу, перевесившись через почти чистый подоконник. Никаких признаков чьего-то присутствия обнаружено не было...       Пока ей на глаза не попался приоткрытый ящик учительской парты.       "Чёрт, а вдруг..."       Любопытство овладело ей, и Рыбкина быстро и почти неслышно (старое дерево предательски заскрипело) отодвинула ящик. В глубине что-то зашуршало, и оттуда выполз еле живой таракан, придавленный "нежной" рукой девушки.       - Ой, ползи уже отсюда, - отмахнулась от насекомого Алиса, щелчком пальца отправляя его в пятиминутный нормальный полёт до пола и не особо церемонясь о его дальнейшей судьбе. Перевела взгляд на содержимое ящика, которое поначалу привело в ступор. Какие-то мятые и прочитанные грязью тряпки, пара ржавых гвоздей, баночка с красной краской... Смахивало на набор юного архитектора-дизайнера. Рыбкина с максимально возможной тишиной и аккуратностью вытащила ящик прямо из стола и, не удержав его, со стуком поставила на каменный пол и частично - на свой носок. Стены потряс шипящий мат. Девушка подвигала пальцами на ноге, словно бы проверяя на предмет переломов, и, успокоившись, стала рыться в ящике, перебирая гвозди, принюхиваясь к тряпкам и банке с краской (и тут же откидывая их в сторону)... Неожиданно её пальцы надавили на нижнюю поверхность ящика и почувствовали, как она прогибается вниз.       Алиса замерла на мгновение, затем надавила ещё раз - под всем этим найденным хламом явно было некое пространство; она наскоро вывалила из ящика все вещи и обнаружила неплотно прикрывающую что-то картонку, которую без особого труда ей удалось вынуть.       В руках у неё оказался небольшой блокнот в виде книжечки, без рисунка, с однотонным грязно-зелёным покрытием; страницы местами изорванные и исчирканные синей капиллярной ручкой. Алиса пролистнула пару страниц, наткнувшись на сперва непонятные записи... "20 июня, 17:30. Они собираются в лес. Судьба сама кинула мне шанс. Теперь-то этот идиот поймёт, что я был прав... - Узнать о машине - Узнать время поездки, её длительность " "23 июня 20:14. Пригодилась маска. Он рассказал им про тот случай. Надеюсь, он не догадается, что я имею отношение ко всему этому отношение." "23 июня, 21:26. Дылда обезврежен. Они ничего не подозревают. Камера осталась в лесу, нужно её забрать. Кто для него девка? Она ночует на улице. Похоже, нужно перегнать лодку. - Угнать тачку - По возможности забрать вещи - Перегнать лодку" "24 июня, 09:03. Машина угнана. Дылда ещё в отключке. Похоже, лучше использовать хлороформ, ни к чему лишнее убийство. Жирный у них слабое звено, а для меня - следующая цель. Кто, в конце концов, эта Алиса??? - Обезвредить жирного - Отвезти заложника в штаб" Перечитав заметку несколько раз и наткнувшись на своё имя, девушка неосознанно сжала блокнот в руках и продолжила читать почти взахлёб... "24 июня, 22:07. Жирный обезврежен. Чёрт, сколько нужно жрать, чтобы столько весить?! К счастью, хлороформ подействовал быстро. Девка сбежала. Даже странно. Впрочем, теперь осталось дождаться удобного момента и обезвредить её. - Обезвредить Алису, по возможности - убить" "25 июня, 03:33. Вернулся в штаб, план не сработал. Эти мусора помешали мне убить её. Она сильнее, чем кажется, но я был близок к её смерти. Похоже, они знают, где я прячусь. Будем ждать и окажем им тёплый приём..."       Старенькая бумага пропиталась пóтом, выступившим на ладонях Рыбкиной, а буквы, начертанные в блокноте, расплывались перед глазами от охватившего её волнения. Прямо сейчас она держала в руках прямое доказательство того, что за ними велась слежка, были совершены похишения и попытка убийства. Её даже не интересовало, насколько сядет этот человек и выйдет ли он вообще - в этот миг в голове застряло понимание, усилившее её тревогу: их ждали. Этот маньяк знал, что они придут сюда, и...       "Только не это... Гриша... Он же наверху!"       Шанс, что преступник, который знает эту заброшенную школу как свои пять пальцев, может причинить боль парню, был велик. Слишком велик. От этой мысли тело пронизал обжигающе ледяной холод, не дававший трезво рассуждать, и Алиса застыла посреди комнаты, не в силах двигаться с места.       "Твою мать... Гриша... Господи, если ты есть, оставь его в живых... Блин, да почему я стою на месте?!! Адреналин не так должен работать! Нет-нет-нет, так не должно быть!"       То ли собственное убеждение в том, что нужно, чёрт возьми, работать, а не трястись от страха сработало, то ли небеса сжалились над ней, но через мгновение, показавшееся ей вечностью, Рыбкина вскочила, сфотографировала дневник как улику и стала лихорадочно бросать весь хлам в ящик, даже не парясь о том, что её могут услышать...       Почти не парясь.       Где-то относительно недалеко раздались шаги. Времени размышлять, был ли это Измайлов или маньяк, не было - она наскоро задвинула ящик в стол, неудачно прищемив палец, кинулась в сторону окна и (тренировки дали о себе знать) проворно выскочила на улицу, скрывшись под недостаточно широким выступом у стены.       Ноги дрожали от напряжения, сердце колотилось так сильно, что удары ясно ощущались в висках, и было неясно, почему тот, кто сейчас молча бродил по комнате по ту сторону стены, не слышит их. С невероятными усилиями и максимально тихо Алиса выровняла дыхание и прислушалась. Шаги. Шаги. Тишина. Затем знакомый звук выдвинутого ящика, снова тишина - и снова шаги.       В сторону окна.       Не оставалось сомнений: он слышал её. Может даже видел.       Эти жуткие, до головокружения жуткие секунды, которые могут стать последними, и которые тянутся чересчур уж долго. Надежда, которая то и дело сменяется страхом. Ожидание... Чёртово ожидание возможной смерти!       Она не сразу поняла, что сползает на землю - только когда под руками зашуршал камень. Решение пришло само собой: девушка стиснула в кулаке обломок кирпича, прокралась к окну и заглянула внутрь. К её облегчению, здесь была уже другая комната. Алиса прицелилась и метнула камень в помещение       Тут же из другой комнаты донеслись торопливые шаги; Рыбкина дождалась, пока человек уйдёт, перелезла через подоконник в комнату, схватила из незапертого ящика дневник и помчалась в коридор, ведомая желанием увидеть своего напарника.       Адреналин в крови достиг своего апогея - из-за него она чувствовала, как шатается, как голова становится тяжёлой и горячей, не позволяя мыслить трезво. В ушах стоял шум своего частого дыхания, собственных шагов и едва различимых шагов маньяка. На какую-то секунду Алиса резко затормозила, увидев перед собой освещённую рассветом лестницу, но времени думать уже не было, и девушка взбежала вверх, спотыкаясь, падая и дико больно ударяясь коленями, но всё же поднимаясь и не выпуская из рук ценный блокнот. Спустя три этажа и почти добежав до четвёртого, она краем глаза увидела зиявшее на площадке чёрное отверстие, но остановиться уже не успела... ***       Из-за гудевшей головы, несильно пострадавшей, к счастью, при падении, Алиса не могла понять, осталась она жива она или уже в раю; сквозь приоткрытые веки она увидела, что вокруг стояли тонны белых облаков. Каменная пыль, сквозь которую пробивались лучи утреннего солнца, клубилась в воздухе, попадая в лёгкие и заставляя заходиться кашлем, от которого заложило уши. Правая нога, на которую она неудачно приземлилась, не чувствовалась поначалу, но когда Рыбкина осторожно подняла голову, увидела, что та изогнулась под неестественным углом, и попыталась переменить положение - в голени стрельнуло. На глазах то ли от боли, то ли от пыли выступили мельчайшие капли слёз, и она издала вздох, больше похожий на стон. Услышав собственный голос, девушка немного пришла в себя и вздохнула, стараясь не упасть в обморок.       Не обращая внимания на боль в ноге и пораненный до крови висок, она с трудом поднялась, прокашлялась и тут же услышала, чьи-то шаги впереди.       - Рыбкина? Ты что ли? - прохрипел голос, в котором девушка мгновенно признала Измайлова.       - Гриня! Мать твою, ты живой!       Она уже собралась идти навстречу парню, но тот внезапно воскликнул:       - Алиса, беги! Убегай! Уходи отсюда немедленно!       - В смысле? Гриш, что происходит? - чувствуя неладное, Алиса замедлила шаг и попыталась вглядеться в клубы пыли.       - Он здесь! Рыбкина, он здесь! Беги отсюда, пока не...       - ...поздно? Опоздали вы, ребятки...       От этого шёпота, раздавшегося за спиной, по телу словно прошёл разряд тока, девушка развернулась и едва не поседела от испуга.       Фигура в балахоне чёрным силуэтом выделялась на фоне оконного проёма, сквозь который били в глаза солнечные лучи. Даже не всматриваясь в очертания, было ясно, кто стоял на краю комнаты - Алиса встретилась с ним уже во второй раз, на этот раз готовая к драке почти полностью. Чувствуя, как закипает кровь в венах, она прорычала:       - Здорово, подонок!       Быстрым шагом она подошла к маньяку и замахнулась сжатыми до побеления костяшками, целясь в лицо - и тут же промахнулась, рассекая рукой воздух. Через пару секунд её ударили ногой в живот, Алиса со стоном согнулась от боли и ощутила давящую на спину тяжёлую руку, схватившую её за шиворот куртки.       - Всё не так просто, как хотелось бы, моя девочка, - прошипело над ухом, и её вздёрнули вверх, будто бы случайно потянув за хвост. - Думала, самая умная? Или самая сильная?       - Паша, отпусти её! Это наши с тобой тёрки, она не имеет к нам отношения! - то ли со страхом, то ли со злостью крикнул Гриша.       Несмотря на капец какое несколько неудобное положение, Рыбкина с трудом повернула голову и посмотрела на полусидящего Измайлова с недоумением - только сейчас она заметила, в каком он состоянии: на глазу зреет финал, рассечена бровь, изо рта поминутно капает кровь, на шее парня висит засаленная тряпка, а руки, по-видимому, крепко стянуты за спиной.       - Что такое? Не знала про наше знакомство? - с издёвкой произнёс преступник, подходя к парню и таща за собой девушку. - Может рассказать тебе? Хотя, нет... Пусть наш драгоценный майор возьмёт на себя эту обязанность.       - Алису в это не втягивай только... Ей ни к чему это всё... - сплюнул на каменный пол Гриша. В ответ названный Пашей с силой бросил Рыбкину в его сторону; в ушах зазвенело, а потом послышался звук затрещины.       - Снова пытаешься торговаться, Григорий? Ты ведь знаешь, что я могу сделать с тобой...и с ней.       Измайлов насупился, морщась от удара, но всё равно не сказал ни слова. Девушка на дрожащих ногах встала и проговорила, закатывая рукава и подходя к маньяку:       - Ты ведь в курсе, что тебя повяжут? Я сделаю всё для этого!       - Ты глупа, раз думаешь, что вас найдут! - с усмешкой ответил он, отклоняя её кулаки, заламывая локти и ловким движением разворачивая её спиной к себе. - Неужели тебе не любопытно, кто я? И что я могу сделать с вами и вашими друзьями?       - Где они? - сорвалась на крик Алиса и тщетно попыталась вырваться из его хватки, однако тут же почувствовала, как ей туго стягивают запястья каким-то шнуром. - Если ты сейчас же не скажешь, где они, я клянусь, что убью тебя вот этими самыми руками!       От его толчка она вновь упала на пол, на этот раз точно сломав себе ногу и вскрикивая от боли, чем заставила вскрикнуть и Гришу:       - Не трогай её! Я расскажу всё, только не трогай её!       Он судорожно вздохнул и отрывисто рассказал:       - Мы с тобой сидели в первую ночь на берегу... Я рассказал тогда легенду... А потом сказал, что всё, что было - правда... И сейчас то же самое...       Лишь спустя целую минуту Рыбкина поняла, что имел ввиду Измайлов. Неверяще взглянула на Гришу, затем на маньяка, снова на Гришу. И не то устало, не то с досадой выдохнула:       - Да ну нахрен... Быть не может...       Паша повернулся к окну, и Алиса снова почувствовала, как в животе ворочается что-то склизкое и противное - на нём была надета та ужасная маска с кровавым полосами. Он медленно протянул руку к лицу и снял её, обнажив покрытое редкими морщинами уже почти немолодое лицо с искривлённым носом, шрамом над переносицей и тёмными, практически чёрными глазами, выражавшими самую яркую ненависть и одновременно злорадство.       Уже один взгляд этих глаз заставлял её слабеть и мешал связывать мысли воедино. Кое-как совладав с языком, Рыбкина прошептала:       - Твою ж мать... Это же просто невозможно... Кто ты такой? Гриша, это же не...       - Ты глухая или идиотка? - Паша отвесил ей звонкую пощёчину. - Это я! Старый приятель твоего дорогого Гриши! Тот самый, что рассказал ему легенду про маньяка в маске, чтобы этот балда не угробил себя на службе!       - Какого хрена ты сейчас-то творишь?! - психанул Гриша. - Какая тебе разница, кем я работаю, как живу вообще?! Мы с тобой и двух слов друг другу не сказали с выпускного из института!       Паша отошёл подальше, разъярённо дыша носом, затем приподнял Гришу за грудки и медленно процедил сквозь зубы:       - Ты правда хочешь это знать? Что ж, пожалуйста! Я волновался не только за твою жизнь, хотя я реально переживал! Это ведь я тогда убил тех девок и двух копов! Это я был тем самым маньяком в маске! Зачем? Наверное, ты не поймёшь, тебе ведь всё даётся легко, но я всё же скажу: я мстил за девушку! Ева была моим ангелом, моим любимым человеком, моим миром! И если бы не тот урод, который начал ухаживать за ней... Если бы она выбрала не его... Всё могло бы быть по-другому! Но это был край... Поэтому я убивал одиноких незнакомок, чтобы они не доставались никому, кроме меня... И полицаев тоже я пристрелил... Никто не понимал, что я чувствовал... Особенно они! Я ненавижу копов! Я ненавижу парочки... Ненавижу любовь! Любви нет вообще! Любви нет! Нет!!!       Павел в гневе оттолкнул Гришу, схватил попавшийся под руку булыжник и швырнул его в окно. Его крик эхом разнёсся по заброшенной школе, отражаясь от стен и ударяя горячей, бешеной волной прямо в лицо Алисе. И в сердце... Целая буря эмоций - растерянность, страх, ярость и вместе с тем сочувствие - смешались в мозгу, перекрывая друг друга.       "Невероятно, на что способен человек из-за неразделённой любви... Боже..."       - Но зачем ты разыскал меня? - как можно спокойнее, дабы не разозлить и без того взвинченного парня, пробормотал Гриша, корчась от боли при ударе головой. - И как?       - Чтобы не попасться, я залёг на дно и уехал на пару лет на старую дачу... А когда весь шум из-за убийств поутих, я вернулся в город и узнал, что ты работаешь здесь... В полиции... - выделяя последнее слово и нервно меряя шагами комнату, выдохнул Паша. - У меня появился шанс отомстить не только полиции, но и тебе... Тебе ведь было плевать на мои чувства... На то, что я за тебя, сволочь, беспокоился! - вновь проревел он.       - Я просто делал, то что должен был! - раздражённо отозвался Измайлов. - Ты может не в курсе, но мы с сестрой сироты! Я в полицию пошёл, потому что моих родителей не смогли защитить! И я должен защищать других людей, чтобы их не убили так же, как их!       Павел с каким-то лихорадочным, больным блеском в глазах подошёл к Грише и с угрозой произнёс вполголоса:       - А ты не думал, что можешь кончить так же, как твои предки?       С этими словами он вынул из пол балахона знакомый Рыбкиной нож и приставил его к горлу Гриши. Девушка, увидев это, мгновенно побелела, словно сама ощутила прикосновение холодного металла к бьющейся от волнения жилке на шее; а лбу выступил липкий пот, и связанные за спиной руки, которые, казалось, потеряли способность чувствовать, похолодели. Страх, самый сильный, наверное, за всю её недолгую жизнь, сковал всё существо изнутри, сковал подобно толстой корке льда, не давая свободно вздохнуть. Хотя, какой смысл... Если сейчас прервётся дыхание Измайлова - Алиса и сама никогда не сможет вздохнуть.       Вздохнуть от раздражения - Гриша, покупая хот-доги, опять добавляет в её закуску кетчуп вместо майонеза. Впрочем, ради него можно и попробовать, да и получилось довольно неплохо.       Вздохнуть от облегчения - Гриша прикрыл её, когда она позволила себе один маленький прогул на работе. В его устах отмазка "Я вчера прибухнул, и Рыбкина меня искала до поздней ночи, теперь отсыпается" не кажется глупой.       Вздохнуть с тоской - Гриша говорит, что Ника так и не простила её. Алиса знает, что сестра ему ближе всех, и только чтобы сохранить их взаимоотношения, старается сдерживать своё желание лишний раз коснуться его.       Вздохнуть от счастья - Гриша рядом с ней. Он просто рядом с ней- в её мыслях и снах, её душе, её сердце, и лишь она чувствует тепло его обычно холодных шершавых рук, лишь она видит не только чертят в его голубых глазах. Она видит себя. И его рядом с ней...       - Убей меня, а не его.       Алиса едва узнала собственный голос наполненный обречённостью и в то же время каким-то отстранённым спокойствием. Какие глаза девушки буравили опешившего Пашу и откровенно охреневшего Измайлова.       - Рыбкина, ты чё творишь? - прерывисто выдохнул Гриша.       - Молчать! - Павел снова поднёс опущенный от изумления нож к его шее. - С каких радостей ты готова умереть за этого козла?       - Попридержи язык, а? Не всё ли равно, кого из нас ты убьёшь? Мы оба опера, обоим будет больно от потери одного из нас, если ты этого хочешь. Но если ты хочешь прикончить кого-то, то пускай это буду я. А его и других отпусти, - устало, но твёрдо закончила девушка.       - Алис, хорош! Заткнись и перестань нести бред! - в голосе Гриши проскользнули испуганные нотки. От них в груди Рыбкиной сжалось и без того ноющее сердце, но она заставила себя поднять глаза, которые снова пощипывало от неумолимо подступающих слёз, на Пашу и упорно смотреть прямо в его лицо.       Тот переводил взгляд с неё на Измайлова, с Измайлова на неё. В конце концов он спрятал нож в карман плаща, молча поднял Гришу за воротник его куртки и развязал руки, не обращая внимания на то, что майор всеми силами, оставшимися после драки, пытался помешать ему.       - Паш, не слушай её, пожал...       - Замолкни, Измайлов. И радуйся, что тебе не удалось отправиться к своим родителям, - Паша грубо оттолкнул его от себя. - У вас есть пять минут, чтобы попрощаться. Иди, я сказал! И не вздумай ей помочь, иначе умрёте не только вы, но и ваши друзья!       Он отошёл в сторону, и Гриша моментально очутился возле Алисы, тут же протягивая руки к её запястьям.       - Ты только не переживай, сейчас мы уйдём отсюда... - прошептал он, пытаясь разобраться с верёвкой.       - Гринь, не стоит. Будет только хуже, - Алиса отодвинулась, не давая ему возможности освободить её.       - Рыбкина, перестань говорить глупости. Сейчас я освобожу тебя, мы достанем пистолеты и...       - Гриша. Не надо. Это неизбежно.       Теперь он стал Гришей в её устах. Собственное имя, произнесённое до жути слабым и обречённым тоном, привело его в ступор.       - Алиса, пожалуйста, прекрати! Послушай...       - Нет, это ты послушай, - с трудом сохраняя спокойствие, перебила его Алиса. - Сейчас ты уходишь отсюда, забираешь свои и мои вещи и ищешь Мухича с Котельниковым. Они живы, этот урод сам сказал. Все вместе вы добираетесь до Володи с Олегом, забираете с собой лесника, добираетесь до дороги и ловите машину до города. В Барвихе ты рассказываешь о том, что тут творилось, и показываешь мой телефон, там фотки дневника. Пин-код - твой день рождения. Возбудите дело, и пускай этот кобель получит по заслугам. Всё понял?       - Это наш с ним конфликт, зачем ты влезаешь в наши проблемы и пытаешься угробить себя? - вместо ответа возмущённо встряхнул её за плечи Гриша.       - Да потому что так нужно! - напряжённые до предела нервы не выдержали, и на измазанной пылью и грязью щеке появился чистый след от слезы. - Потому что я не хочу потом всю оставшуюся жизнь страдать из-за того, что ты сдох! Потому что я не хочу знать, что могла спасти тебя и не сделала этого! Потому что мне терять уже нечего!       - Какой нахрен нечего? Помирать в 28* лет? Тебе ещё жить да жить!       - Моя жизнь ничего не стоит. У меня умер отец-убийца, у меня нет друзей, да и что-то большее, чем капитан, мне не светит. А у тебя есть всё - друзья, работа, в которой ты шаришь, у тебя, в конце концов, есть сестра! И хоть она меня и ненавидит, но я не собираюсь лишать её самого близкого человека - старшего брата!       - Она будет только рада, если ты умрёшь! - он большим пальцем стёр ей грязь с лица. - И ты неправа! У тебя нормальная, хорошая жизнь!       - Ника возненавидит меня ещё больше, если я позволю ему убить тебя! Да и вообще... Это не жизнь, Гриш, а просто существование... А смысл мне и дальше существовать... без тебя?       Голубые глаза встретили умоляющий взгляд карих, наполненных слезами. Было уже ясно, что Алиса не отступит.       - Что ж ты делаешь-то, Рыбка? - с горечью и удивительной нежностью произнёс Измайлов, гладя тыльной стороной ладони её щёку. - Прости меня, если что не так было... Ты ведь на самом деле лучший человек из всех, кого я знаю... И это... Я не знаю, как сказать... Блин, как пацан мелкий, слова забываю... В общем, я...       Он не договорил - Алиса заткнула его именно так, как это было возможно в данной ситуации, накрыв своими губами его губы.       - Я тоже тебя люблю, Гринь, - с печальной улыбкой произнесла она сквозь слёзы.       И вновь их лица сократили расстояние до нуля. То, к чему стремилась её душа все эти дни, наконец свершилось.       Дышать, дышать прерывисто и торопливо - и снова прильнуть к нему в нежном, страстном и долгожданном поцелуе... И последнем... Но больше ничего не хотелось, только бы запомнить вкус его губ, только бы насладиться его дыханием, его существом в последние часы своей жизни...       Его дыхание, его сердцебиение - лучший звук, что она слышала, а его голубые глаза, подозрительно блестящие, прогоняют страх, оставляя лишь что-то светлое и тёплое в её разбитой, холодной душе. Невероятно, а ведь ей казалось, что она окончательно зачерствела...       Успеть... Только бы успеть забрать с собой частицу его отнюдь не демонической души... Возможно, когда в аду её встретят, то узнают, кто она и кого любила - и переведут по-быстрому в рай...       В глазах - темнота, на лице - слёзы, смешанные с копотью, на губах - его запах, на лице - спокойная, до жути спокойная улыбка... А в душе и сердце - он... Гриша... Её демон...       - Проваливай!       Алиса не сразу поняла, что его уже нет рядом - лишь когда её пересохшие губы обдул ветер, созданный выгнанным Гришей, она открыла глаза и на этот раз увидела лишь отблески восхода на стенах заброшенной школы.       Ушёл...       - Ну что, красавица моя? Не хочешь ли полюбоваться этим прекрасным утром перед своей кончиной? - с едкой улыбкой процедил сквозь зубы Павел, садясь перед ней на корточки и вглядываясь ей в лицо. В ответ на это Рыбкина холодно посмотрела на него и промолчала.       - Молчишь, значит? А что ж ты не кричишь? Не зовёшь на помощь друзей? Своего любимого Гришу? Отвечай, когда с тобой разговаривают! - снова разошёлся он и ударил кулаком по щеке.       Голова загудела от удара, стало больно, но Алиса только издала тихий стон и сплюнула кровь на пол, не проронив ни слова и заставив Пашу зло задышать.       - Ну что ж... Я хотел смягчиться... Видит Бог, я хотел, чтобы ты сдохла поскорее и не мучилась... - ронял он, задыхаясь от ярости. - Но ты сама меня вынудили...       Вновь схватив её за шиворот куртки, он потащил её к окну и поставил на край подоконника.       - Смотри! Смотри хорошенько, чтобы запомнить! Потому что потом ты не увидишь ничего, кроме крови! - тряс её парень. - В аду, наверное, так же жарко и ярко, как думаешь?       От тряски у девушки закружилась голова, и она едва нашла в себе силы, чтобы презрительно усмехнуться:       - Тебе виднее.       За что тут же была брошена на подоконник. На спину ей надавила Пашина рука.       - Дерзить вздумала? Помирать нестрашно? - вдавливая её в пол, прошипел он.       - Я... Не боюсь смерти... Но я знаю... Что ты... Боишься убить меня... Поверь... Я знаю... О чём говорю... - с трудом сдерживая дыхание, выдавила Рыбкина.       - Заткнись! С каких пор ты знаешь меня и читаешь мои мысли?!       - Потому что... Я уже была... В такой ситуации... Меня уже пытались убить... И не раз... Ты не первый... Но последний...       С этими словами она из последних сил толкнула ногами Пашу, заставив того согнуться пополам и упасть на колени. С трудом встав на ноги, она отыскал глазами выпавший из его кармана нож, гибко наклонилась спиной вперёд и уже почти схватила его, намереваясь перерезать им верёвки, но Павел уже поднялся с пола и легко выхватил его из рук девушки и приставил к её горлу.       - Ты до сих пор не поняла, что ты уже не выберешься отсюда? А как тебе такое объяснение?...       Медленный, мучительно горячий укол ножа разлился от плеча по всему телу; на этот раз она не смогла сдержать стон.       - Наконец-то хоть кому-то больно кроме меня... Как же долго я ждал этого! - осклабился он. - Давай, давай, кричи, стони, плачь, сколько влезет!       - Не дождёшься, - рыкнула девушка, но через секунду снова зажмурилась от боли, когда нож снова резанул её по животу. Со страхом она ощутила, как футболка, а за ней и толстовка становится мокрой от крови, как слабеют ноги, как она против своей воли начинает буквально висеть в его руках.       - Нет смысла сопротивляться... Мы здесь одни, и ты слишком слаба, чтобы сбежать от меня, - обжёг Павел шёпотом её ухо, провёл клинком по её лопаткам. Алиса почувствовала, как он на секундочку отпустил её запястья, но лишь для того, чтобы она упала на бок, скрючившись от боли.       - Нечестно будет добивать тебя. Лучше посмотрю, как ты умрёшь в страшных муках боли. В конце концов, таков конец всех бесславных и не очень героев - скончаться в попытках предотвратить неминуемое... - не то иронично, не то задумчиво проговорил он, с наслаждением наблюдая, как по лицу Рыбкиной текут слёзы, смешиваясь с кровью, которой пропиталась куртка.       Несмотря на то, как быстро её покидали силы, её мозг всё ещё горел       - Нет... Это не зря... - прошептала Алиса, стараясь не потерять сознание и держать себя в руках. - Ради Гриши... Я готова... Умереть... А ты жалок... Прикончил... Слабую девушку... Чтобы отомстить... Вместо того... Чтобы убить... Своего старого... Друга... Слабак... По крайней мере... Я не... Не выбираю... Лёгкий путь... К цели... И я знаю... Что Гриша... Тоже... Так... Не поступил бы...       "Господи, прошу лишь об одном: дай мне извиниться перед его родителями за Рубцова..." - успела подумать она, прежде чем её глаза закрылись...       - Отойди от неё, мразь! Брось нож, руки за голову, повернуться спиной!       Каким-то чудом Алиса уловила в затуманивающемся сознании звуки родного голоса вместе со звоном падающего металла и заставила себя открыть глаза и повернуть голову.       Павел стоял в шаге от неё, стоя лицом к окну. Развернув голову в обратную сторону, она увидела стоящих в проходе Мухича, Котельникова, Яковлева, Елисеева и, к своему удивлению, Савельева; четверо наставили на Пашу пистолеты, а в руках Яковлева угрожающе покачивалось ружьё. Не успела она сообразить, где же ещё один человек, в котором она так нуждалась, как над её головой раздался его надтреснутый голос:       - Рыбкина! Рыбкина, очнись! Не помирай только, слышишь? Алиса! Алисонька, держись! Родная, ты только потерпи! Всё хорошо, я здесь!       Заботливые, но дрожащие руки Гриши подхватили её за плечи и голову. Он коснулся её шеи, проверяя пульс и со стоном выдохнул:       - Твою ж... Что он с тобой сделал? Рыбкина, пожалуйста, не помирай только, держись! Слышишь меня?       Почему-то после его поддержки ей стало легче, словно её жизнь действительно зависела от него. Алиса наконец-то осознанно открыла глаза, улыбнулась ему и прошептала хрипло:       - Привет, Гринь... А я думала, ты ушёл... А ты вот... Пришёл.       На фоне командующего операми Владимира Сергеевича и возни позади её голос звучал глухо и тихо, но лишь это надо было Измайлову, чтобы окончательно успокоиться.       - Откуда тут Чикатило взялся? И как вы Оленя с Пухляшом нашли? Как сюда Яковлев с Мелким добрались? - лихорадочно расспрашивала она, но на этот раз Гриша тоже заткнул её коротким поцелуем.       - Сейчас не время, я потом всё расскажу. Пошли, нам пора домой... Давай я тебя понесу.       - Да не надо... Я могу идти...       - Рыбкина, у тебя рана в животе, ты вообще-то кровью истекаешь! Не забыла?       - Прикинь? Забыла, - слабо усмехнулась девушка, опираясь на его плечо. - Пока жива, сама дойду, не лезь только!       - Вот дурная-то! Я же как луч...       - Измайлов, осторожно!!!       Что произошло после крика Яковлева, не мог предугадать никто. Щелчок, резкий хлопок и свист. Буквально секунда на раздумья - и Алиса толкает парня в сторону, летя вперёд. Затем опаляющая, слишком сильная боль и тяжесть в груди. Пара неконтролируемых шагов назад, недолгое отсутствие под собой чего-либо. Потом быстрый, сильный удар головой... Заря... ...И полная темнота.