Дикие

      Время близилось к вечеру, по ощущениям было уже где-то полдевятого; ливень нещадно питал лес влагой, из-за чего земля стала чёрной и мягкой, а вода всё текла с листьев и стволов деревьев. Почти что в цвет земле таким же тёмным стало небо, откуда периодически доносился дикий грохот и вылетали молнии.       Так же смутно и тоскливо было в душе Алисы, продолжавшей практически вслепую идти по лесу. Кроссовки с носками уже насквозь отсырели, и даже любимая тёплая ветровка не спасала от холода. Она даже не могла понять, что было хуже - её физическое или психологическое состояние. Да и сравнивать не хотелось. Хотелось просто дойти уже до посёлка и найти там хоть какой-то ночлег. В крайнем случае - на который она очень не надеялась - пришлось бы переждать ночь здесь, в лесу.       Несмотря на почти бессонную прошлую ночь, стресс и окружающую её бурю, Рыбкина не ощущала ни сна, ни страха, ни отчаяния - ей было уже всё равно, погибнет она от рук маньяка, будет съедена диким зверем или замёрзнет насмерть. Ей вообще было всё равно. Внутри не осталось никаких чувств, кроме пустоты, которая оставляла голову холодной и позволяла мыслить трезво. И эти трезвые мысли о том, как бы пережить эту грозу, заставляли её идти вперёд. Иногда ей казались едва слышные крики, порой чудилось, что позади неё кто-то идёт, и она постоянно оборачивалась, стараясь засечь кого-то, кто мог её преследовать. Но никого поблизости не было видно, и девушка снова шла по лесу.       Одна.       Эмоции после общей ссоры утихли, уступив место тяжести под сердцем. Алиса не злилась ни на Олега за его слова про друзей, ни на Володю за упрёки в свою сторону. Единственное - и самое неприятное - что она чувствовала - разочарование. Разочарование в человеке, который, как ей казалось, перестал быть для неё чем-то большим, чем другие. Который был для неё уникален в первую очередь тем, что хранил её тайну, её кошмарное прошлое, берёг её слёзы и её воспоминания, не позволяя испортить их ещё сильнее. Который, несмотря ни на что, мог вытащить её из состояния, слишком сильно напоминающего депрессию. И который говорил, ей что будет рядом...       "Я снова поверила. Снова облажалась. Снова позволила себе расслабиться... И я же всё испортила... Идиотка..." - думала Рыбкина, наблюдая, как постепенно природа утихает. Теперь к разочарованию добавилось ещё и чувство вины.       Она почувствовала, как что-то стекает по её щеке. И она поняла, что то были не капли дождя.       "Слёзы... Тупые слёзы! Какая же я всё-таки нежная. Нежная принцесса..."       Вспомнился их ночной разговор с Гришей; Рыбкина почувствовала, что сердце заныло. Да уж, всё-таки принцесса из неё никакая... В куртке, толстовке, старых джинсах и мокрых кроссах...       От этой мысли стало смешно, и тяжесть в груди немного ослабла. К тому же дождь прекратился так же неожиданно, как начался, да и небо постепенно очистилось от туч, и темно-голубой купол вновь накрыл лес. Впервые за последние пару часов она увидела всё вокруг себя. Девушка вышла на поросший старым мхом и кустарником пригорок. Сил, времени и желания искать другое место для сна уже не было. Да и вообще, если натянуть куртку на ветки одного из кустарников, постелить спальный мешок так, чтобы голова была укрыта, и поплотнее укутаться в толстовку, можно даже уснуть с комфортом. Конечно, сейчас она жалела о том, что не взяла с собой палатку, но всё же какое-никакое укрытие у Алисы было.       Чего нельзя было сказать о еде. Весь "ассортимент" составлял почти пустой термос с чаем и недоеденный бутерброд с колбасой. Увидев столь небогатый ужин, девушка сначала хотела выкинуть всё это, но, вспомнив, что не ела с утра почти ничего, решила всё же не морить себя голодом; к тому же желудок уже пел сороковую симфонию Моцарта, ясно давая понять, что её организм нуждается в еде. Так что даже сухой бутерброд с холодным чаем радовали Рыбкину.       Не насытившись до конца, она убрала термос и принялась стелить себе постель, жалея, что всё-таки не взяла палатку - было бы куда удобнее. Но другого выхода она не видела. Наконец, разложил спальник, она, даже не снимая куртку, легла на бок, надеясь уснуть и забыться как можно скорее. Возможно, проснувшись, она увидит солнце, услышит сопение других участников похода и почувствует, что всё происходящее - лишь дурной сон...       Но этот сон был взаправдашним. Глаза то и дело открывались, смотрели в одну точку; Алиса ворочалась с боку на бок, пытаясь уснуть всеми силами - тщетно. Круговорот мыслей в голове не давал покоя, заставлял мучиться то обидой на Измайлова и на то, что было в его смартфоне, то угрызениями совести, корившей девушку за прочитанную так невовремя записку. Рыбкина уже не сдерживала слёз, ручьями скользивших по щекам - какой смысл их прятать? Всё равно их никто не видит, а если и увидит, то не поверит. Для всех она сильная, дерзкая, смелая и саркастичная капитан Рыбкина - и никто никогда не видел хрупкую, ранимую, нежную и даже слабую Алису... Никто, кроме Гриши...       "Твою мать... Что ж ты творишь-то со мной, Измайлов..." - горько усмехнулась девушка, вытирая глаза рукавов толстовки.       А что он творил? Он просто стал и до сих пор был практически неотъемлемой частью её жизни. Он был её копией, поэтому именно он всегда понимал и поддерживал её выходки, шутки и мысли. Они вместе раскрывали преступления, вместе пили кофе в отделе, вместе издевались над полковником Яковлевым... Лишь он знал её историю, лишь он помог ей разобраться в своих чувствах к Рубцову, к нему и к самой себе. Лишь он с момента прихода Алисы в отдел был рядом...       В голове пролетели последние двое суток - как он катал её на спине, спускаясь утром к машине, как купил ей её любимые угощения (запомнил ведь!...), как она спала у него на коленях по дороге, как он сфотографировал её у озера... Тогда она в первый раз услышала, что она красивая. Неужели это так?       Рука потянулась к каким-то чудом не севшему телефону. В меню уведомлений появилась иконка принятого файла. Нажав на неё, Алиса открыла ту самую фотографию.       "Блин, а ведь правда... Если бы не знала, подумала бы, что это другая баба... Так вышло здорово... И поза хорошая, и свет... И фон классный..." - изумлённо рассматривала она фото, будто видя его в первый раз. Наверное, она и видела себя вот такую в первый раз - стройную, невысокую, с красивой фигурой, солнцем на ладони и развевающимися от бриза волосами. Позади - дорожка закатных лучей на глади лесного озера, небольшой островок с песчаным берегом, лесом и серым кирпичным зданием...       - Стоп, что?!       Алиса медленно села в спальнике и увеличила фото - нет, ей не показалось. Между стволами деревьев действительно виднелась стена из серого кирпича. Сразу в памяти всплыл их первый план по спасению Котельникова - тогда они решили искать заброшенные здания или человеческое жильё...       Точно! Вот оно! Их догадка была почти верна, но они решили искать всё в чаще леса! А ответ был рядом с ними уже в самом начале!       Сердце забилось от предвкушения, а ладошки вспотели; теперь нужно было решить, что делать - либо искать Гришу и остальных, либо отправляться в обратную сторону самой. С одной стороны, нельзя было терять ни минуты, чтобы найти преступника или заложников. Но с другой стороны, неизвестно, насколько сильный противник может ей попасться... Вдруг она не справится одна? Хоть Рыбкина и была опытным опером, однако сильной она себя считала далеко не во всём. Лучше всё-таки найти группу и добраться до острова со всеми вместе...       Её размышления прервал всплеск воды, заставивший замереть и напрячься. Алиса повернула голову в направлении звука и, выхватив пистолет из чехла, наставила его перед собой, периодически оглядываясь по сторонам. Пологий и короткий спуск привёл её к озеру; откуда-то шли появляющиеся всё реже и реже волны.       Рыбкина, не опуская пистолет, проследила глазами источник этих волн и обнаружила почти на самом берегу непонятный комок. Подойдя ближе и вглядевшись в него, девушка едва слышно выругалась: комком была уже мёртвая небольшая птица с выпученными глазами и открытым клювом. Должно быть, беднягу жестоко придушили и кинули в озеро. От ужаса и отвращения Алиса судорожно вздохнула и немного опустила оружие...       ...Всё дальнейшее произошло совершенно неожиданно. Позади неё послышались торопливые шаги, и, прежде чем она успела обернуться, чья-то рука в чёрной перчатке зажала ей рот, а второй сделали попытку выхватить пистолет. Одновременно с этим прозвучал чей-то яростно приглушённый шёпот:       - Не рыпайся, мерзавка!       Но девушка, в крови которой скакнул адреналин, задёргалась из стороны в сторону и резко наступила кроссовком на ногу похитителю. Тот зарычал от боли и начал шарить рукой где-то позади неё; воспользовавшись этим, она ткнула языком в руку и укусила её - он убрал руку, Алиса отскочила подальше и завопила во всю глотку:       - Помогите! По-мо-ги-те! Отвали от меня нахрен!       Развернувшись к нему лицом, она беглый взглядом окинула что-то ищущего маньяка - чёрный балахон, из-под него выглядывают ноги в чёрных ботинках. Но не это приковало её взгляд, а то, что лицо его было скрыто мертвенно-белой маской с прорезями для глаз и носа, хаотично разрисованной красными вертикальным полосами и чёрным каплевидным пятном под правым глазом.       От вида этой маски ей почему-то стало плохо; ноги, и так вязшие в песке, подкосились, и девушка едва не упала, вовремя отойдя в сторону. Внезапно маньяк вытащил покрытый рыжеватыми пятнами кривой нож и с дикой скоростью подбежал к Алисе, которая ринулась к воде и попыталась вынуть пистолет. Это было ошибкой - через миг она ощутила как её тянут за шиворот, и оружие упало в воду.       - Отпусти меня, урод! Пусти, сказала! - заорала она, когда он прижал её руки к бокам, не давая возможности сопротивляться. В эту секунду ей стало страшно. - Помогите мне! На помощь! Гриша! Кто-нибудь! Володя! Олег! Помогите!       Маньяк встряхнул её и швырнул на землю лицом вниз; руки и ноги заныли, на губах зашуршал песок, и она закашлялась. Девушка ощутила, как он давит ей на грудь, и как его ладонь постепенно сжимает ей горло. Где-то рядом блеснуло лезвие, Алиса перехватила нож и из последних сил стала отдалять его от себя, но обожжённая рука начинала болеть и слабеть. Голова закружилась, дышать становилось всё тяжелее, в глазах потемнело...       - Стоять, петушара! Отпусти её!       Далёкие выстрелы прогремели где-то позади неё. Тяжесть на груди исчезла вместе с рукой, сквозь уже закрытые веки она заметила, что всё посветлело. Шум в ушах постепенно стихал, уступая место быстрому шагу, и над ней прозвучал знакомый и встревоженный голос:       - Алиса! Ты меня слышишь? Рыбкина! Рыбкина, пожалуйста, скажи же что-нибудь!       Руки Гриши схватили её за запястье и стали щупать пульс. Она открыла глаза, привстала на локтях и вздохнула:       - Гринь... Всё в норме... Я в порядке...       Парень бережно помог ей подняться, и Алиса почувствовала, как он весь дрожит.       - Как ты себя чувствуешь? Он тебя ранил? Этот подонок тебя ранил? - расспрашивал он, усаживая её на камень. Девушка глубоко вдохнула, закашлялась, и он аккуратно похлопал её по спине       - Бывало и получше... - просипела она, потирая лоб и шею, и почистила горло. - Я не ранена, но он мог это сделать. У него был нож, весь в крови, кажется... Чёрт, я оставила в воде пистолет!       Она уже подскочила с намерением найти оружие, но Гриша усадил её обратно и сам пошёл за ним.       - Держи. Как он вообще на тебя напал?       - Отвлёк мёртвой птицей, - она кивнула в сторону безжизненного тельца. - А сам подкрался сзади и зажал рот, я даже крикнуть не успела поначалу. Потом только вырвалась.       - Твою ж мать... Слава богу, ты цела...       К ним подбежали Володя и Олег.       - Рыбкина, ты как? Что он с тобой сделал? - на удивление тревожно спросил Яковлев, и Алиса заметила, что он не назвал её ведьмой.       - Просто попытался вырубить. Или сразу убить. В любом случае, я не успела защититься, так что вы вовремя подоспели. Кстати, где этот выродок? Вы его пристрелили?       - Да если бы, - с досадой бросил Олег. - Убежал, зараза такая. Скрылся в лесу...       - В лесу? Там же мои вещи! - воскликнула Рыбкина, но Гриша опять усадил её обратно.       - Спокойно, спокойно. Ему твои вещи всё равно ни к чему, ребята его так гнали, что он бы тупо не успел всё захапать.       - Жаль, что не догнали только... Быстрая тварина... - сплюнул Яковлев. - Рыбкина, мы пошли собирать твои вещи, а ты посиди пока, отдышись...       Она кивнула, и мужчины ушли в лес. Едва они отошли на приличное расстояние, девушка спросила у Гриши:       - Как вы вообще тут оказались? Как нашли нас?       Парень занялся, но всё же рассказал:       - Ребята были злы на тебя, как, впрочем, и я. Но когда всё утихло, я понял, что ты права - мне действительно стоит забыть об Алёне и не тосковать по ней. Потом до меня дошло, что ты реально ушла вперёд и не вернулась... Ты не представляешь, как я тогда труханул, что ты можешь пострадать от рук этого ублюдка... В общем, я поговорил с Яковлевым и Елисеевым, и мы быстро собрали вещи и пошли тебя искать. Шли просто вперёд, так как думали, что ты не станешь уходить в самую глушь. Потом увидели, как кто-то бежит впереди, подумали, что ты, но я решил не рисковать, и мы просто последовали за ним - а это оказался наш дорогой маньяк. Правда, мы довольно скоро потеряли его из виду, спустились к воде, шли прямо по берегу, потом услышали твои крики и... Дальше сама знаешь...       Она кивнула, ничего не говоря. Только сейчас Алиса осознала, что находилась буквально на волоске от смерти; в горле снова застрял ком, и она поджала губы.       - Тише, тише! Всё хорошо! Ты живая, и это главное, слышишь? Не бойся, ты сейчас в безопасности! - Измайлов, видя, что она сейчас на грани нервного срыва, прижал её к себе и ласково потрепал по спине. - Я рядом, видишь? Я не дам тебя в обиду. Я рядом с тобой.       И вновь она услышала эти слова, которые всегда оказывались ложью, даже из уст Гриши. Но сейчас он доказал, что это - чистая правда, что ему можно доверять. Не только секреты и свои воспоминания, но и свою жизнь. Он действительно оказался рядом в тот момент, когда Алиса нуждалась в нём больше всего. Мало того, он признал свою вину и не злится больше на неё! А она обвиняла его в слабости! Упрекала за его чувства! Обычные, блин, человеческие чувства к девушке, пусть и бывшей...       Эта мысль будто обожгла её, как тот самый раскалённый шампур, и она, не в силах больше сдерживаться, тихо зарыдала, уткнувшись в его крепкое плечо, а он просто гладил её по растрепавшимся волосам и шептал что-то успокаивающее, совсем как тогда, в лесу...       - Гринь, ты прости меня... Я такая дура... - чуть-чуть успокоившись, прошептала она. - Ты не слабый, это я самоуверенная дура... - она подняла мокрые глаза на него.       - То, что самоуверенная, понятно, - улыбнулся он, вытирая ей слёзы курткой. - Но ты не дура, Рыбкина, далеко не дура. Ты ж реально на шаг впереди всех нас - и с фотиком этим, и с толстовкой всё объяснила круто! Ты единственная видишь мелочи, которые помогают всё понять! Да ты из всех нас самая крутая!       Она тихонько всхлипнула и по-доброму усмехнулась:       - Хотела бы возразить, да нечем...       - Вот теперь я узнаю старую добрую Алису с её красивым и тонким сарказмом.       - Сарказм тонким не бывает, а красивым - тем более.       - Ой, всё! - с театральной паузой произнёс Гриша. - Зато кое-что другое бывает красивым, когда плачет. Точнее, кое-кто.       - Да иди ты, Измайлов! - засмеялась она и обняла его.       "Эх, ты... Красивая я у него..."       Неожиданно она посерьёзнела, отстранилась от него и побежала навстречу притащившим её рюкзак и спальник Олегу с Володей.       - Я нашла кое-что важное, если моя догадка верна, то мы найдём парней очень скоро! - торопливо проговорила она, роясь в рюкзаке. Наконец, вытащив телефон, она открыла ту самую фотографию и, увеличив, показала её остальным; им понадобилось секунд десять, чтобы сообразить, к чему она клонит.       - Ё-моё... Так что ж получается? Мы всё это время зря сюда пилили? - с возмущением воскликнул Олег.       - Сейчас не время, Елисеев! - отмахнулся Володя, возвращая телефон девушке. - Ну что, господа хорошие... и не очень, давайте обратно. Рыбкина, ты как, в состоянии?       - Состояние на физике в 7 классе проходят, Володь, - ухмыльнулась та, подмигивая Грише и накидывая на плечи рюкзак. - Успокойся, всё чики-пуки, так сказать. Пойдёмте! - засмеялась она при виде страдальческого взгляда Яковлева.       Чувство воссоединения и примирения (ну или перемирия - зная характер Владимира Сергеевича, ожидать можно было всякого) подбодрило команду, даже несмотря на поздний час, и в обратную дорогу все двинулись с неким облегчением и надеждой. ***       Короткая июньская ночь постепенно сдавала свои позиции и уступала место заре; солнце ещё не взошло, но небо, очищенное от облаков, уже заметно посветлело и из голубого становилось лиловым, а там и сиреневым. С каждой секундой предрассветного времени участники злополучного похода прибавляли шагу, делая раз в час быстрые привалы - наступало утро последнего дня, и времени поесть и отдохнуть почти не оставалось. Нужно было возвращаться домой, но обстоятельства вынуждали их решать проблему и ускорить процесс расследования.       - Ребят, уже почти три... Давайте хоть часок поспим... - пропыхтел Елисеев, когда впереди замаячил знакомый овраг.       - Не выйдет. Если уснём, то не на час, а на все три. А нам ещё Оленя с Толстым нужно найти и добраться до Барвихи. Так что шевелим булками, - похлопал его по плечу Яковлев.       - Стоп, машина! Есть идея для особо уставших, - подал голос шедший позади с пистолетом наготове Гриша.       Все обернулись на него с интересом, усталостью и надеждой.       - Перейдём овраг и доберёмся до домика лесника. Там попросимся на недолгий сон и потом пойдём дальше. Что думаете?       - Не думаю, что старик будет рад нас видеть в начале четвёртого утра, - скептически заметила Алиса.       - А что нам ещё остаётся? Мы практически все сейчас похожи на кисель, даже если найдём Мухича и Котельникова, то с ними будет и маньяк - сил бороться нам не хватит. Логично? - поинтересовался парень.       - Тогда лучше самые уставшие останутся у Степана Захарыча, а самые сильные пойдут дальше, - предложил Олег.       - Сойдёт. Думаю, продолжим поиски мы с Володей, ибо Елисеев заныл первый... - начал Гриша, перелезая через овраг.       - А я чё? - возмутилась Рыбкина.       - А ты не будешь лезть в неприятности, Рыбкина, у тебя опыт уже имеется, - наставительно произнёс Измайлов и принял от Елисеева вещи.       - Не-не-не, демон, я с тобой никуда не попрусь! - с опаской отозвался Володя, при помощи Олега перебираясь на ту сторону. - Идите вон, с Елисеевым. Ведьма, ты остаёшься, твоя смерть пусть будет соответствующей - сгореть на костре лет через сорок...       - Так, Володь! Я тебе щас такую казнь устрою, инквизитор хренов! - угрожающе мотнула головой Алиса и одним махом перескочила через провал. - Я, конечно, благодарна за спасение, но уж больно у меня ручки чешутся засадить этого гада далеко и надолго! Или ты хочешь, чтобы я на тебе словесно отыгралась?       Полковник молча и с ужасом в глазах помотал головой и одним духом протараторил:       - Окей, я и Елисеев остаёмся, а нечисть в лице демона и ведьмы идёт вершить благое дело.       - Звучит капец странно, но суть передана верно! - фыркнул Гриша. - Идём, сторожка уже близко.       Избушка встретила их теми же старенькими стенами и тёмными окнами. Свет внутри не горел, и из дома не доносилось ни звука.       - Спит, наверное, - предположил Олег, огибая дом и подходя к двери. - Вы уверены, что это хорошая идея?       - Она так же хороша, как и идея вообще сюда поехать, но дрвгого выхода у нас нет, - вздохнул Яковлев и постучал в дверь.       Однако на стук никто не отозвался.       - Э-э... Степан Захарович, это мы, мус... Кхм, полицейские! - неуверенно позвал Володя. - Мы можем вой...       - Тише! Слышите? - резко прошептала Рыбкина, заставив всех замолчать.       Сначала они услышали только шум листьев и плеск воды. И лишь спустя минуту, до уха Гриши донёсся слабый стон. Парень крадучи пошёл по направлению звука, зашёл за угол дома и выдохнул:       - Твою ж мать природу! Народ, сюда, бегом!       В свете фонаря они увидели пугающую картину: бедный лесник полусидел, опираясь на стену дома, его и так ветхий тулуп был изорван в хлам, на выступающих под одеждой участках кожи виднелись ссадины и синяки, один глаз заплыл, а изо рта изредка капала прямо на одежду кровь; подле старика лежал, едва слышно поскуливая, преданный ему волк, на боку которого кровоточила рана.       - Что с ним? Он жив? - отойдя от шока, опомнился Владимир Сергеевич и, наклонившись, похлопал пострадавшего по щекам. - Степан Захарович, вы нас слышите? Что с вами?       Полуживой лесник медленно поднял голову и чуть слышно прошелестел:       - Меня... Избили... Пришёл... Ко мне... Сказал... Что всё знает... Что я... Вас встретил... Сказал... Что пожалею об... Об этом... И Серого... Зарезал... Бедный мой... Волчонок... Серый мой... Дружок...       - Помогите мне, чего стоите? - прошипел Гриша, аккуратно поднимая старика и перекидывая его руку через свою шею. Олег тут же подбежал, сделал так же, и вместе они повели его в избушку.       - Володя, тащи перекись, в аптечке лежит! - прохрипел Измайлов, зажигая по дороге лампу.       - Нету здесь её! Только бинт и таблетки от живота! - чертыхнулся тот и тут же хлопнул себя по лбу. - Есть водка, недопитая!       - Ну так давай! И бинт захвати! На лавку его положи, на лавку, - обратился Гриша к Елисееву.       Уложив Степана Захаровича на лавку и приткнув её к стенке, они постелили ему найденную на печке подушку, Алиса намочила бинт принесённой Яковлевым водкой и дрожащими от волнения руками стала прижигать раны на теле лесника.       - Кто это сделал? Степан Захарович, кто вас избил? - параллельно расспрашивала она.       Старик издал стон боли, когда она коснулась разбитой губы; она убрала руку, и он уже менее слабым голосом произнёс:       - Не ведаю... Не знаю... Он был весь в чёрных одеждах, какие монахи обычно носят... И лицо его было...       - Какое лицо?       - Странным... Будто и не человеческим...       Острая и внезапная мысль возникла в голове девушки. Алиса с тревогой взглянула на Измайлова и прошептала:       - Это было не лицо. Это была... маска.       Парень сначала недоуменно взглянул на неё, затем постепенно на его лице проступило понимание того, что она имеет ввиду, и Гриша чуть слышно выругался.       - Нет, только не это... - будто самому себе пробормотал он.       - С-степан Захарович, есть у вас лодка? Плот? Что-то, на чём можно пересечь реку и добраться до острова? - осторожно спросил Владимир Сергеевич.       - Лодка есть... К берегу привязана... Возьмите, коли надо... - махнул тот рукой и потянулся к кувшину на столе; Олег тут же подал его, и старик сделал пару жадных глотков.       - Тогда так сделаем: я с Елисеевым остаюсь тут и проконтролирую состояние Степана Захаровича, а Рыбкина с Измайловым плывут на лодке до острова и ищут этого гада и его заложников. Возражения?       - Никак нет, товарищ полковник, - без улыбки отозвалась Рыбкина. - Тогда мы заберём большую часть оружия на всякий случай.       - Так возьмите всё! Нам-то зачем? - предложил Олег.       - Затем, что если сюда явится этот поганец, то вам будет нечем защищаться! Так что оставьте себе свои пистолеты, а мы захватим наши, заодно ружьё и ножи возьмём. Норм?       - Принято. Ступайте, - отпустил их Яковлев.       Но не успели они прикрыть за собой дверь, он снова воскликнул:       - Ребят!       Те обернулись; Володя встал и серьёзно произнёс:       - Алиса, Гриша... Будьте осторожнее... Ещё вас не хватало потерять...       То, что полковник не назвал их по кличкам или даже по фамилиям, говорило о крайней искренности его слов. В эту секунду все почувствовали, что хоть Яковлев и терпеть не может двух своих подопечных, он всё равно ценит их и боится, что те не вернутся. "Нечисть" посмотрела на него с благодарностью и хором ответила:       - Будем, Володь.       Через мгновение дверь за ними закрылась. Они собрали оружие, молча дошли до берега озера и сразу увидели небольшую деревянную лодочку с выступающим носом, который с ближайшим деревом соединяла плесневелая верёвка. Измайлов помог девушке забраться в лодку, в которой уже лежала пара самодельных вёсел, тут же отнял у неё их, переложив на колени чехол с ружьём и складной нож и отвязал верёвку.       - Не бойся ничего. Знаешь почему? - увидев выражение её лица, спросил он.       - Потому что ты рядом.       - Вот именно.       Она почти улыбнулась, но улыбка вышла грустной.       - Поехали... - вздохнула Рыбкина, глядя на то, как парень опускает вёсла в тёмную воду и отталкивается ими от дна.       Берег стал постепенно отдаляться. Они поплыли в сторону чернеющего на фоне рассветного неба острова - без страха, но с чёткой целью покончить с этой историей.       Не зная и не желая знать, что будет дальше.