Остров серой мглы, Песнь весны с востока

Лирин оставалась неподвижной. Санти смотрела на ее спину, и отчетливо видела, что пантера все еще переваривает внутри недавние события: мускулы были предельно напряжены, и хвост отбивал глухую нервную дробь по земле. - Лирин… я… я… так тебе благодарна… ты спасла мне жизнь… я никогда этого не забуду, я всегда приду, ты только позови… понимаешь, я несу бред… просто не могу найти слов… - Ты мечтаешь, чтобы моя мать умерла? – шерсть поднималась все выше, почти превращаясь в колючки, мускулы наливались новой силой. Лирин по-прежнему оставалась стоять спиной к ней и не оборачивалась. - Лирин, нет… я… пойми, я испугалась… ты же слышала, что я врала им… - Ты сказала, что желаешь, чтобы моя мама сгинула! – детский голос Лирин почти сошел на нет, и в нем становилось все больше свирепого звериного рычания. – Моя мать спасла твою никчемную жизнь, вот так ты это ценишь? Теперь Лирин повернулась мордой к Санти и медленно двинулась на нее. Верхняя губа приподнялась, собралась в складки к носу, обнажив крупные жемчужные клыки, зрачки глаз расширились и потемнели, уши прижались к голове. Оскал Лирин предельно ясно обрисовывал намерения. Санти перепугалась, но теперь совсем по-другому: если с бандитами перспективы были где-то непонятны, то здесь картина будущего становилась четкой, как никогда – Лирин не задумывалась о пощаде. И Санти закричала, так пронзительно, как только могла: - Нет, Лирин! Прошу тебя, остановись! Не убивай меня!.. Я… не хотела этого, я испугалась, поверь, я сама не понимала, что несла… Умоляю тебя, не убивай! Помилуй!.. Голос Санти становился все слабее по мере того, как черная тень приближалась к ней. Вот уже Лирин почти уперлась носом в лицо, и Санти, чувствуя всю безысходность в горячем дыхании пантеры, еле слышно прошептала: - Пощади… Лирин издала громкий раскатистый рык. Он накрыл Санти со всех сторон, пробирая до самых костей. Внезапно она ощутила всю ничтожность и бесполезность своей жизни. Почему-то ей стало жутко жалко себя. Санти согнулась к земле и зарыдала. Слезы лились ручьями, холодными ручьями обжигали щеки. Она поняла, насколько была не права в своей безудержной злобе, низких и подлых желаниях, гадких мечтах. Они мстили Сёкей не столько за все, что сотворили ее родители, сколько за то, что она была беспомощна перед ними. Они могли ей безнаказанно отомстить. Именно это им было нужно – ощущение господства, вседозволенности. Как они были омерзительны! Теперь, будучи на волосок от страшной гибели и при этом совершенно неспособной защитить себя, Санти ощутила это в полной мере. Когда она прекратила реветь и немного успокоилась, Санти подняла голову и украдкой посмотрела на Лирин. Та сидела в двух шагах и с невозмутимым видом по-кошачьи умывалась, тщательно вылизывая мех на груди и передних лапах. Увидев, что Санти смотрит на нее, Лирин равнодушным взглядом осмотрела ее с головы до ног и произнесла: - Ты еще долго будешь валяться в снегу? Это мало помогает здоровью. Словно по команде, девушка вскочила и принялась оправлять платье. Лирин также встала на четыре лапы и отряхнулась. - Пойдем, я провожу тебя до приюта. - Нет, спасибо, я сама… - Для того, чтобы самой, не надо быть такой бестолковой! Это ж надо было выйти за ворота и начать проверять кошелек! Что ты там смотрела? Не подсунула ли тебе мама фальшивые деньги? Знаешь, ты тогда только об одном забыла: надо было громко, на всю площадь сообщить, сколько у тебя денег в кошельке и куда ты направляешься, и где по пути будут безлюдные места. В общем, прекращай упрямство и пошли к этой твоей старой карге! Лирин безапелляционно сверкнула зрачками и Санти, к своему удивлению, безропотно подчинилась. Они неспешно отправились в путь. Когда попутчицы выбрались на главную дорогу, Лирин вскользь бросила: - Надо найти место, где можно купить платье. - Но у меня есть платье… - У тебя – да, а у меня? Даже если нам повезет и мы найдем повозку, все равно до приюта минимум два дня пути. Ты не знаешь, где тут по дороге гостиница, где принимают пантер на ночлег? - Но… тут глубинка… Я сомневаюсь, что мы сможем найти наряд, достойный принцессы… Лирин смерила Санти презрительным взглядом и усмехнулась: - Честно говоря, не понимаю, кто из нас жил во дворце, а кто в приюте. Скажи на милость, что я буду делать с нарядом принцессы в случае опасности? Скажу: «Уважаемые негодяи, отвернитесь, мне надо раздеться, чтобы не испортить дорогое платье?» Лирин фыркнула и прибавила шаг. Почему-то Санти потянулась за ней. Это было странное ощущение: буквально считанные минуты назад Лирин могла легко забрать у нее жизнь, и может сделать это в любой момент, но сейчас Санти хотелось оставаться рядом с демоном заклятого врага. Скорее всего, девушка чувствовала, что в любом случае Лирин – тот человек, которому она не безразлична, а это вселяло надежду. Спустя час они дошли до небольшой деревеньки. Лирин сказала Санти подождать, а сама пробралась в деревню, прячась по подворотням и темным углам. Через пару минут она вернулась и сказала, что на одном из дворов живет девочка примерно четырнадцати лет и той же комплекции, что и Лирин. Возможно, если попросить, Санти продадут одно из старых платьев девочки. Санти пришла на тот двор и рассказала историю о своей сестре, которая неудачно упала по дороге и сильно разорвала платье. На их удачу, у хозяйки осталась кое-какая старая одежда дочери, среди которой Санти нашла наряд, который должен был подходить по размеру принцессе Хо. Хозяйка отдала его за символическую плату из-за суеверия, что наряд может принести несчастье, если его получить за так. Когда Лирин преобразилась и надела деревенские обноски, Санти действительно засомневалась, кто из них где жил. Принцесса невероятно естественно смотрелась в образе деревенской девчонки, этакий сорванец-оторва с хулиганскими глазами. Когда они любовались отражением в воде, Санти на миг подумала, что их легко можно было принять за сестер. Вспоминая Сёкей в приюте, Санти всегда замечала, как не сочетались между собой кровавая принцесса и приютские обноски, в которых она ходила. «Наверное, Сёкей расстроена, что дочь оказалась хандзю, поэтому и не лелеет так, как лелеяли ее саму». Лирин не только выглядела, но и вела себя естественно. Войдя в деревню, она быстро пробежалась по дворам, узнала, что у дома старосты остановилась торговка, едущая в провинцию Кэй, договорилась с ней о месте в повозке и даже попыталась вытрясти из нее скидку в обмен на защиту в пути. Торговка рассмеялась, но, поддавшись напору Лирин, половину желанной скидки дала. Спустя полчаса они уже сидели в повозке и созерцали медленно проплывающие мимо пейзажи умирающей зимы. - Скажи, ты… не убьешь меня? – вдруг внезапно спросила Санти, когда всего лишь хотела завести какой-нибудь разговор. Лирин обернулась к ней в недоумении: - Я и не хотела тебя убивать. А если бы даже и захотела, мне бы все равно не позволили… - Кто? – вскрикнула от неожиданности Санти и тревожно оглянулась по сторонам. - Да есть тут один… надзиратель. – раздраженно бросила Лирин. – Живет во мне, подарок от нашего тайхо. Странно, как он сегодня позволил мне все, что вытворила, особенно с тобой. Когда решила тебя проучить, при этом постоянно крутила в голове мысль: «Только бы не усыпил, только бы не усыпил!» Был бы полный позор, если б на полпути свалилась без чувств. - У тебя есть… кажется, химман? - Ага. Боевой помощник. Как у тети, королевы Кей. Только с небольшой разницей: тете ее Дзёйю помогает драться, а мой мне, видимо, помогает высыпаться. Когда Гёкей пытался убить маму в царстве Кей, я спала, когда мама отправилась на битву с войском Гёкея на подступах к Хосу, я опять спала… Честное слово, абсолютно бесполезный дух. И жутко скучный – тетя Йоко со своим химманом постоянно общается, мой же, наверное до сих пор думает, что я не знаю, что он во мне живет. К вечеру девушки добрались до города, находящегося на границе с провинцией Кэй. Торговка вкатила повозку на довольно захудалого вида постоялый двор, но Лирин, предупредив рассуждения Санти о подобающей и неподобающей обстановке, воскликнула: «Отлично, теперь побежали снимем комнату, потому как я проголодалась, как суугу!» Хозяин двора выдал им небольшую комнату на двоих, осмотрев которую, девушки тут же отправились ужинать. Лирин и в самом деле сильно проголодалась, потому как съела три порции пельменей, вкус которых, надо сказать, был весьма посредственным. Перед сном они сходили в купальню, где возник неприятный момент. Пока девушки отмокали от дневных забот, на другом конце купальни две незнакомые женщины шумно обсуждали последние новости и рассказывали друг другу истории, среди которых затесалась и история о жутком черном йома, демоне кровавой королевы, который бродит ночами по предместьям Хосу и ворует детей. Санти машинально схватила за руку Лирин, но та сорвалась не на женщин, а на нее: - И что ты меня хватаешь? Можно подумать, ты не знала об этом! Не знала, что я обожаю лакомиться нежным детским мясом и обгладывать косточки до блеска? Ну ты наивная! А еще согласилась проводить себя в приют. Ха-ха! Сама же меня к добыче и ведешь! Лирин кипела через край. Санти переживала, как бы она не превратилась в жуткого черного йома и не распугала бы гостиницу, а с ней и полгорода. Она настороженно зашептала Лирин: - Прошу, не заводись. Мы вдалеке от дворца, если ты сейчас устроишь здесь переполох, это все может для нас плохо кончиться. Пойдем в комнату, пожалуйста! Они вышли из купальни, оделись и пошли в комнату. Но на выходе Лирин отстала на шаг и, смотря в стену, издала негромкий рык, от которого насмерть перепуганные женщины чуть не утонули в купальне. Довольная, принцесса вышла за дверь, где встретила укоризненный взгляд попутчицы. - Что? - Тебе обязательно надо было им отомстить? Мало ли что судачат на улицах глупые бабы. Ты и я прекрасно знаем, что ты вовсе не такая, по-моему, этого вполне достаточно… - Как заговорила! А как там насчет двадцати тысяч убитых моей мамой воинов? Или отравленных ядовитой едой жителей Хо? Что, когда дело касается моей матери, тут ты готова слушать любых глупых баб? Как же ты меня злишь, куда больше этих дурех! Санти не нашлась, чего ответить и лишь отвела глаза. Когда они вошли в комнату, Санти не стала зажигать свечи, и легла спать не раздеваясь. В комнате было прохладно. Но Лирин стала неспешно снимать одежду, и сняв последнюю рубашку, вдруг исчезла в темноте. Санти испугалась и зашептала: - Лирин! Лирин! Где ты, я тебя не вижу… - Да здесь я. – в темноте вспыхнули два зеленых огонька. - Зачем ты приняла этот облик? - Чтобы съесть тебя, конечно. – фыркнула Лирин. – Сестрица, мы с тобой ночуем в придорожной гостинице на окраине города. Неужели ты думаешь, что здесь останавливаются только небесные посланники? - Но ведь ты можешь превратиться в любой момент, зачем тебе постоянно находиться в звериной форме? - Потому что в человеческой форме я слепая, глухая и без нюха. И потом, тут слишком холодно спать голой. - Скажи, а как у тебя получается так быстро превращаться? Каково это – быть хандзю? - В Энкейтай много ученых занималось изучением хандзю. Но ближе всех оказался, я думаю, Ракусюн. Он считает, что хандзю получается, когда в ранка попадает частичка духа йома. То есть мы не смесь человека и зверя, а полулюди-полудемоны. Ты слыхала про теневую сторону? Это такой как бы мир, существующий внутри нашего мира. И единственный, кто может туда попадать – это йома. Гоуран мне много рассказал про теневую сторону. Это даже не мир, а скорее карман, в который ты можешь спрятаться и вылезти в любой точке мира. Но внутри него ничего нет, пустота. И не все йома туда могут попасть, только самые сильные, вроде ёдзю или тотетцу, или те, кто на службе у кирина и пользуется его силой. Другие могут и не вернуться из теневой стороны. Так вот, дядя считает, что у хандзю есть два тела: одно человеческое, для этого мира, и одно демоническое, спрятанное в теневой стороне. Когда хандзю хочет перевоплотиться, он просто меняет эти тела местами. - Поэтому мы не замечаем, когда вы преображаетесь? - Да, и даже более того, не хочу хвастаться, но я – первый и пока единственный в мире хандзю, который научился менять местами отдельные части тела. То есть, я могу поменять голос, как сегодня, или нос, или лапу. Правда, с лапой стали возникать проблемы – дело в том, что мое демоническое тело растет, и растет крупнее, чем человеческое. Если в человеческом теле я вешу сейчас примерно шестьдесят мун, то в теле пантеры – почти двести. Поэтому, когда меняю кисть, приходится сразу быть наготове – как будто гирю в руку берешь. Все пытаюсь научиться менять местами пальцы, но пока не получается. - А ты еще вырастешь в своем демоническом теле? - Ну да, знающие люди сказали, что к двадцати годам я должна достичь размеров суугу. Так что папочка уже со мной с трудом справляется, а скоро вообще будет только проигрывать. - Скажи, а Сёкей… твоя мама, как ты думаешь, она тебя любит? - Хм, ты насчет предрассудков по поводу хандзю? Я так тебе отвечу: не знаю, любит меня мама или нет, только точно помню, что единственный раз в жизни, когда мама взяла в руки оружие, был из-за меня. Лет семь назад в трех царствах еще хватало идиотов, которые боролись с новыми порядками дяди Шорью и тети Йоко. В первую очередь они любили нападать на кайкяку и хандзю, как на символы нового времени. Однажды, одна из таких банд решила похитить меня. Я еще была тогда слабым и ребенком, и котенком. Помню, что мама была в больнице, а я играла во дворе, когда ко мне подошли трое больших и страшных мужчин. Видимо, мама их заметила раньше, потому что когда один из них попытался меня схватить, мама вдруг из ниоткуда выскочила наперерез с медицинским ножом, и бандит с трудом увернулся от удара. Мама заслонила меня собой, выставила вперед нож, который был хоть и очень острый, но слишком короткий, и страшно заорала: «Не смейте касаться моей дочери!» Уверена, тогда она была совершенно готова отдать за меня жизнь. - И бандиты испугались? - Нет, конечно. Не совсем. На наше счастье, папуля оказался тоже рядом, хотел нас навестить пораньше и сделать сюрприз, услышал, как кричала мама и поспешил на помощь. Двое из нападавших закончили свой путь там же, один сдался, и сейчас где-то на каторге. Я тогда впервые увидела папу в деле, и тогда же решила отдать предпочтение демоническому облику. Просто мне не хочется когда-нибудь увидеть, как мама снова возьмет в руки оружие. Лучше я сама ее заслоню, когда потребуется… Давай спать, а то завтра уедут без нас. Санти замолчала и задумалась о своем. То, чего она боялась, все-таки случилось: око Сёкей не теряло ее из виду ни на миг. И продолжало пронизывать душу сомнениями. Присутствие под боком Лирин было неспроста. Вся демоничность принцессы заключалась далеко не в том, что она была полудемоном или что ее панически боялись все жители Хо. Санти не могла не признать, что Лирин была отличной девчонкой, открытой, честной, прямой. К ней хотелось тянуться, с ней мечталось дружить. Даже ее почти безудержная злость смотрелась гораздо привлекательнее, чем лживые маски, натянутые на многих вокруг. Лирин настолько отличалась от матери, в том виде, в каком запомнила Сёкей Санти, что говорить о пропасти между ней и бабушкой с дедушкой. И она честно любила свою мать, и бесконечно верила. Впрочем, и Сёкей поставила перед Санти еще больше загадок. Королева спасла ей жизнь, хотя прекрасно знала, кто двенадцать лет назад чуть не погубил ее. Может, она надеялась свершить месть сама, а не отдавать возмездие на откуп богам? Что-нибудь особо извращенное: влюбить в себя, сделать соратницей, добиться, чтобы Санти возненавидел весь народ, как ее саму, а потом, следуя воле народа, прилюдно казнить, то есть убить. Но Санти не осталась во дворце, и Сёкей не бросилась ее удерживать. Да, она послала к ней Лирин, для того, чтобы та, наверное, уговорила вернуться обратно, но и та не шибко в этом старается… Когда Санти долгими ночами, особенно в последнее, до воскрешения, время, представляла себе встречу с Сёкей, она рисовала довольно простые и банальные картины: торжествующий смех, сжатые на горле руки, торчащий в груди нож. Но принцесса закрутила такую карусель событий, что Санти ни в чем не чувствовала себя уверенной. Где-то подспудно девушка понимала, что проигрывает без единого ответного удара, и скоро на этот нож бросится сама. Весь следующий день закадычные подруги провели в повозке, устало подглядывая на окрестности и болтая между собой о чем-то ненавязчивом и незапоминающемся. Во второй половине дня они прибыли в городок, от которого до приюта было рукой подать. Лирин еще немного прогулялась в сторону приюта, но когда до него оставались считанные минуты пути, остановилась и сказала: - Впереди опасности я не чую, так что отсюда дойдешь сама. Пока! - Ты не зайдешь в приют? - Я? Ты хочешь, чтобы там повальная истерика началась? Спасибо, откажусь! - Постой! – Санти ухватила Лирин за рукав. – Скажи… ты… простила меня? - Конечно, нет! – ответила Лирин. И сердито, но с легким оттенком лукавства, посмотрев на попутчицу, прибавила. – Ты прекрасно знаешь, когда это случится. Принцесса сделала два шага в сторону, и под оглушительный треск разрываемой одежды большой черный зверь галопом помчался по полю к ближайшему лесу. «Наверное, люди недолюбливают хандзю из зависти. Они не могут быть также искренни и свободны». Санти повернулась и неожиданно уныло побрела в сторону приюта, который в этот момент показался ей чересчур родным.