Остров серой мглы, Песнь весны с востока

- С Азеном судьба свела меня более ста лет назад. Мы попали на службу в армию столичной провинции в один год и оказались в одной роте. Я уже плохо помню, из-за чего мы с ним сошлись, кажется, тут не обошлось без геройства. Мы словно магнит, притягивали к себе всякие неприятности, из которых потом удачно выпутывались. Один раз наш взвод в патруле наскочил на бафуку в месте, где его не должно было быть. Бафуку перетоптал пол-взвода, включая командира, а мы вдвоем смогли убить его при помощи простых мечей и двух деревьев. Помню, как большая банда головорезов напала на дом вельможи, что охраняла наша рота. Они перебили почти всех воинов, и только я с двумя мечами наперевес заслонял вход в комнату, где находилась семья вельможи, а Азен, пока бандиты пытались меня убить, выскочил через окно третьего этажа, обежал дом и напал на них сзади, покромсав всех в капусту. В общем, вскоре всюду поползли слухи о двух заговоренных воинах, плевавших смерти в лицо, и наша карьера быстро пошла в гору. Конечно, мы были немного разные, и этим удачно дополняли друг друга. Я был всегда прямолинейным и верным воином, чаще полагался на силу и боевой опыт, Азен же был по-смекалистей, похитрее, часто пользовался моей прямолинейностью и силой, чтобы выигрывать в сложных ситуациях. Как-то так повелось, что я всегда был первым, а он – вторым. Кажется, это ему самому хотелось, Азен не любил быть на первых ролях, старался уйти немножечко в мою тень. В итоге, к сорока годам я стал генералом армии столичной провинции и сенин, Азен был моим заместителем и тоже сенин. Спустя пять лет новый правитель Тай назначил меня генералом королевской армии, а Азена – генерал-майором. Несмотря на то, что Азен подчинялся мне, я не обращал на это внимания и привык решать все проблемы сообща, на равных. Так вместе мы и командовали королевской армией на протяжении семидесяти лет. В семейной жизни ни у меня, ни у Азена не складывалось. Наверное, мы так увлеклись военной карьерой, что забыли об этом, а когда стали сенин – уже не видели в этом особого смысла. Лично я был и остаюсь фанатиком служения, армия была моим миром, семьей и родней. Я думал, что мой младший брат мыслит так же. Но ошибся – неожиданно, Азен вышел в отставку и подал прошение о том, чтобы его вычеркнули из списков сенин. Когда я попытался узнать у него, что случилось, он только улыбнулся и отдал мне приглашение на свадьбу. Хотя я и был поражен этим, но конечно же был рад за него и завидовал тому, что Азен нашел в себе смелость бросить дело и бессмертие ради любви. Вскоре Тентей подарил им сына. Я не так часто виделся после этого с Азеном и его семьей. Государственные дела съедают почти все время, к тому же, если честно, зависть меня грызла. Внутри я решил доказать Азену, что в служении тоже можно найти счастье. Я стал знаменит, люди восхищались моей преданности делу и ставили в пример. Моя слава убежала даже за границы царства, и вот уже сам правитель Эн, легендарный Шорью, приехал в царство Тай на один из праздников, чтобы встретиться со мной в показательном поединке. Пусть даже он и победил меня, но мы смогли подружиться, и это прибавило очков в мою пользу: люди увидели во мне не только опору и защитника, но и того, кто способен принести мировую славу нашему царству. Конечно, за всеми этими успехами я почти позабыл старого друга. Но Азен неожиданно напомнил о себе сам. Спустя пятнадцать лет он вернулся во власть практически из ниоткуда. Азен словно почувствовал момент: тогдашний правитель Тай начал уставать от власти и утопать в бесконечных приемах и торжествах, на которые дочиста выгребалась казна царства. В стране зацвела всеми цветами коррупция и жизнь покатилась под откос. Я обрадовался возвращению, и думал, что Азен вернулся как нельзя вовремя: вдвоем мы сдюжим и удержим страну на краю пропасти. Правда, Азен не пошел в армию: сначала он стал дайсиба, а потом, спустя два года, принял пост тёсая. Было жаль, что мы перестали работать бок о бок, но с другой стороны, я верил, что смекалка и хитрость Азена сработают гораздо лучше, чем если бы он снова стал моим заместителем. Я не сразу заметил, но что-то в Азене переменилось. Он стал как будто неискренним и очень скрытным. Сложно сказать, что так повлияло на него, возможно, он был таким или шел к этому всю жизнь. Азен всегда с легкостью завоевывал доверие и расположение новых друзей и знакомых, но со мной стал стараться держать дистанцию. Мне кажется, он боялся, что как человек, знавший его дольше и лучше всех остальных, я смогу вычитать те строчки, которые Азен хотел, чтобы не прочел никто. Приход его во власть к сожалению, ничего не изменил. Азен старался бороться со злом, окутавшим царство, но оно было похоже на легендарное чудовище, которому ты срубаешь одну голову, а на ее месте вырастают две новые. В итоге, страна скатилась на самое дно, и правитель был наказан. Наступила эпоха междуцарствия. Будучи тёсаем, Азен стал временным правителем Тай. Так как я был уверен в том, что химера, захватившая царство, была порождением прежнего правителя, я надеялся на то, что теперь Азену удастся совладать с нею. Но ошибся: все продолжалось в том же ключе. Я несколько раз предлагал помощь и поддержку, но Азен всякий раз отвечал, что все в порядке, потерпи, еще чуть-чуть, и мы схватим всех паразитов за горло. Годы шли, и ничего не менялось. Ситуация осложнилась еще и тем, что с горы Годзан был унесен шоку ранка нашего кирина. В конце концов, я решил действовать сам, и собрав небольшую команду верных и надежных людей, мы стали сражаться с коррупцией и лихоимством в царстве. Однако, не сильно в этом преуспели: складывалось впечатление, что все подонки в стране связаны одними нитями, и этими нитями управляет неведомая, прячущаяся глубоко в тени, сила. Поиски кирина, к которым подключился мой добрый друг, Шорью, также не приносили плодов. К счастью, спустя десять лет забрезжил луч надежды – Энки отыскал в Хорае нашего кирина, и с помощью жриц Годзана и сокровища царства Рэн его вернули в наш мир. Люди Тай ликовали по поводу возвращения Тайки. Все, кроме одного: почему-то Азен не разделял нашу радость. Он стал раздражительным и еще более скрытным. Летом, не без приключений, Тайки избрал меня правителем Тай. Вначале Азен пытался стать снова ближе ко мне, и я был рад восстановить былые отношения, однако вскоре он снова отдалился. Возможно, его насторожили мои планы по искоренению коррупции в царстве, и Азен стал готовить свой коварный план. За недолгое время, что Азен сошелся со мной, он узнал о том, как далеко мы зашли в расследовании преступлений чиновников царства. Скорее всего, Азен увидел, что круг поиска сужается вокруг самых высших чинов в царстве и решил действовать. Он подстроил мятеж в одной из провинций и обставил все так, что как будто в нем участвовал один из главных преступников – тот, кто всегда оставался в тени. Я повелся на этот обман и помчался лично усмирять мятежников. На беду, Тайки отправил для моей защиты обоих сирэев: и ньокай, по имени Санси, и Гоурана. Азен не преминул этим воспользоваться и напал на беззащитного тайхо. То ли Тайки повезло, то ли, как я считаю, Азен сделал это намеренно, предатель повредил рог кирина, и Тайки, спасаясь, перенес себя в Хорай, где и лишился своей силы и памяти. Сирэи едва успели за своим господином. А Азен как будто этого и ждал – мои собственные воины напали и схватили меня. Азен не стал убивать меня. Он заточил меня в подземелье замка одного из своих подельников-губернаторов и приковал цепями к скале. Вдобавок, Азен отравил меня каким-то странным ядом: зелье лишало сил, но при этом постоянно возникало желание насытиться им. Когда я пытался бороться с этим желанием, через недолгое время мое тело начинали терзать нечеловеческие муки, и в итоге я сдавался и снова принимал этот яд. Так продолжалось шесть долгих лет, в течение которых я только и мог, что влачить свое жалкое недосуществование и проклинать бессмертие. В Хорае Тайки постигла не лучшая участь. Он снова попал в ту семью, в которой когда-то родился, но все резко изменилось в худшую сторону. Его мать заподозрила, что сына подменили, или прокляли, стала бояться Тайки и холодно относиться к нему. В Хорае у Тайки был брат, который всегда не очень любил своего старшего брата, и теперь вовсю использовал сложившееся положение для того, чтобы всячески унижать его. Слух о проклятом ребенке пополз по городу. Тайки стали бояться и сторониться повсеместно. Кроме того, родители заставили его питаться мясом. Представляешь, что значит употреблять мясо для кирина? Его аура чернела, и сила кирина в теле Тайки истощалась. На руку этому стали играть даже сирэи, сами того не понимая. И Санси, и Гоуран были взбешены поступком Азена и текущим положением: из-за потери силы Тайки не мог вернуться назад, и даже если бы вспомнил о том, кто он такой, они все равно застряли в Хорае навсегда. Оставалось надеяться только на то, что его снова найдут и вернут. Но никто из них не знал, что Азен так ловко обставил дома исчезновение правителя и тайхо, что ни один человек не догадался бы искать их в Хорае. Он убил хакути и всех, кто следил за ним в храме, после чего объявил народу о смерти правителя и посланника Тентея, предоставив мертвую птицу, как доказательство. Конечно, нашлось много тех, кто не поверил в эту ложь, но Азен закрыл для них все пути, объявил предателями и начал кровавый террор. Таким образом, для всего остального мира мы то ли умерли, а то ли и нет. Отчасти здесь был виноват и ваш народ. Вся эта история с убийством и четырехлетнее ожидание ранка кирина Хо на Годзане привели к тому, что никто не насторожился по поводу событий, происходивших в Тай. По всей видимости, правители мира решили, что Тентей наказывает наш народ за убийство тайхо также, как наказал и ваш. Только когда ранка Хоки наконец вырос на священном дереве и созрел, а новый ранка кирина Тай так и не появлялся, правители, в первую очередь, Шорью и королева Кей, Секиси, заподозрили неладное, но ничего толком разузнать у них не получалось: Азен разорвал все внешние связи и окопался в Тай, пользуясь запретом Неба на силовое вмешательство в дела других царств. Лишь спустя три года после того, как родился Хоки, генералу Рисай, моей верной помощнице, удалось прорваться через блокаду Азена и полчища йома по берегам Тай и рассказать всю правду королеве Кей. Тем временем, Санси и Гоуран рассудили по-своему, как должны оберегать хозяина в Хорае. Оставаясь в теневой стороне, йома начали мстить всем, кто причинял потерянному кирину боль. С каждым разом их воздаяния становились все более кровавыми и ужасными. Вначале сирэи просто слегка пугали врагов: то шкаф падал под ноги его брату, то кастрюля сваливалась с плиты и разливала кипяток, чуть-чуть не доставая до ног матери. Но потом сирэи, не догадываясь о том, что вносили свою лепту в очернение души кирина, и тем самым еще больше проклинали себя, стали злее и коварнее. Вот уже учитель, накричавший на Тайки за его плохие результаты в плавании, утонул в школьном бассейне. Парень, который был заводилой в ватаге хулиганов, побивших одноклассника по пути домой, вдруг упал под колеса огромной железной повозки, которую в Хорае называют «поезд». Перепуганные жители города недолго думали перед тем, как связать эти смерти с личностью тайхо, и в открытую ненавидели его. Скорость, с которой Тайки терял сущность кирина, только увеличивалась. Слава Тентею, в самый тяжелый момент до тайхо дотянулась аура королевы Кей. Ну, я так считаю. У Секиси есть потрясающая способность: она слышит мольбы о помощи на любом расстоянии. Иногда кажется, что достаточно подумать о спасении, и рядом с тобой уже колышется алая волна волос. Шучу… Как бы то ни было, но Тайки разыскала подруга королевы из Хорая, кайкяку по имени Юка Сугимото, прожившая с Секиси некоторое время в нашем мире, и потом возвращенная ею назад. Она успела узнать кое-что об этом мире, в том числе и о том, кто такие кирины, и поэтому ей не составило труда догадаться, кем был парень, постоянно рисовавший на холсте карту нашего мира, не понимая, что означали эти картины, а еще понять, в каком плачевном состоянии находился он и его слуги. И Юка взялась за их спасение со всей серьезностью. Она смогла вырвать Тайки из семьи, увезти из города в деревню и стала жить с ним вместе под одной крышей. Потом взялась за сирэев: запретила им мстить за обиды, наносимые хозяину, и разрешила только защищать его в случаях настоящей угрозы жизни. Юка стала водить Санси по разным священным местам Хорая, купать в священных источниках. Мало-помалу зло и ненависть Санси растворились и ньокай снова стала заботливой матерью для Тайки. Когда кирина вновь окружили ласка и любовь, его душа стала восстанавливаться. Но силу тайхо Юка восстановить не могла – рог кирина можно вылечить только на Годзане. Поэтому Тайки не мог вернуться назад, и ему оставалось лишь жить дальше и надеяться на то, что какой-нибудь случайно попавший в Хорай кирин почувствует его присутствие. Так и случилось – Энки во второй раз нашел своего друга, а Шорью перенес Тайки в наш мир. Почему это сделал правитель Эн? Отсутствие силы кирина у Тайки породило еще одну проблему, которая не была видна на первый взгляд. Юка практически сразу отказалась от идеи излечить Гоурана. Когда он в первый раз вышел из теневой стороны, все растения вокруг стали тут же засыхать и умирать, вода помутнела, а земля покрылась трещинами. И Тайки, и Юка моментально почувствовали себя плохо. Увидев это, Санси скомандовала Гоурану вернуться в теневую сторону и больше оттуда не выходить. И пока Гоуран находился в теневой стороне, его сильную мрачную ауру тотетцу могла почувствовать только Санси, но на йома аура другого йома не действует. Посоветовавшись, Юка, Санси и Тайки решили оставить лечение Гоурана до возвращения в наш мир. Когда же Энки обнаружил кирина Тай, он помчался к нему на всех парах и не заметил, как попал под проклятие тотетцу. Рокута буквально успел поздороваться с Юкой, как свалился без чувств. Юка поняла, что случилось, и скомандовала сирэям Энки немедленно вернуть его в наш мир, где он сразу же угодил в лазарет вашей будущей королевы. Пока Сёкей восстанавливала здоровье Энки, правители Эн, Кей и Хан, участвовавшие в розысках тайхо Тай, решали, кто из них отправится за кирином в Хорай. В итоге выбор пал на Шорью, так как он был тайка, но, в отличие от Секиси, его ничто не могло задержать в Хорае. Все, кто знал его там, умерли около пятиста лет назад. Когда правитель Эн перенес Тайки в наш мир, последний тут же слег на соседнюю койку возле Энки. Видимо, оболочка, которую получает житель нашего мира в Хорае, каким-то образом защищает его от воздействия различных явлений нашего мира, таких, как аура йома, например. Когда оболочка исчезла, тайхо в полной мере ощутил, как сильно изменился его единственный могущественный сирэй. Гоурану пришлось покинуть дворец Кенпа, приютивший всех участников событий, и держаться в стороне, вплоть до момента, когда правители повезли Тайки на Годзан, к Гёкуйо. Хочу заметить, что до этого времени одна бездушная кровавая принцесса провела несколько бессонных ночей, ища способ вылечить двух тайхо и вернуть им высосанные Гоураном силы. И она действительно им помогла, потому как по прибытии на Годзан, Гёкуйо была сильно удивлена столь скорым выздоровлением киринов, учитывая тяжесть полученного ими удара. После того, как Гёкуйо провела обряды очищения над Тайки и сирэями, Гоуран снова смог воссоединиться с хозяином, и правители Эн и Кей взялись за подготовку плана моих поисков и спасения. Тайки очень хорошо чувствовал меня, и еще лучше чувствовал мое тяжелое состояние, а по сему не мог ждать, собираясь спасать меня чуть ли не в одиночку. Учитывая это, правители наспех сколотили небольшую банду, состоявшую из них самих, вашей королевы, нынешнего генерала вашей армии, вашего же нынешнего дайсахаку, легендарного богатыря царства Кей по имени Косю и нескольких десятков самых отчаянных и умелых воинов обоих царств. Главную силу в этом предприятии составлял транспорт, на котором спасатели отправились в Тай: это был первый в нашем мире небесный ковчег – корабль, созданный кайкяку под покровительством королевы Кей. Длинная ладья, пристегнутая к огромному мешку, наполненному гирого – воздухом, который выдыхают угрюмые горы Желтого моря. Оказывается, гирого нужен, чтобы удерживать небесный океан Ункай в небе. Это узнали мудрецы-кайкяку, которых собрала со всего нашего мира Секиси. Они же придумали, как можно набирать гирого в мешки и поднимать с их помощью в небо огромные корабли. На таких кораблях Сёкей прилетела в вашу страну и взяла Хосу под контроль, с помощью них же она не дала погибнуть от голода жителям Хо, когда Гёкей отрезал все пути для снабжения продовольствием. Управляемый чутьем Тайки, ковчег легко отыскал замок, в котором держали меня. Заслон из йома на берегах Тай друзья даже не заметили, поскольку Гоуран расчистил путь от демонов с невероятным усердием. Вспоминая сейчас эти события, невольно задумываешься, что стоило обратить внимание на поведение сирэя уже тогда, но тогда все были слишком заняты другими мыслями. Конечно, войско губернатора не ждало атаки с небес, и было полностью разгромлено, не успев даже собраться. Вся операция по моему спасению была столь молниеносна, что когда армия Азена добралась до места моего заточения, ковчега уже и след простыл. Причем хитрый Шорью не полетел назад напрямик: до наступления темноты ковчег летел в сторону царства Эн, но как наступила ночь, правитель повернул ковчег на север и всю ночь летел через северные районы царства к Кокэю. Утром же Шорью снова повернул ковчег на юг и полетел над Кокэем вдоль восточного берега. На третий день ковчег обогнул южный мыс острова и по прямой направился в царство Кей. Азен был взбешен, но еще надеялся на удачный расклад в этой игре. Когда спасательная команда вернулась в Кенпа, там их ждало письмо с предложением вернуть меня обратно, если, конечно, правители не хотят увидеть мучительную смерть их друга. Потому как средство от яда, коим я был отравлен, есть только у Азена. Такое же письмо получили и в Гётэне, так что Шорью немного порадовался, что его план спутать следы удался. Однако, некоторое время мы находились в тупике, не зная, каким образом можно было отнять у тирана его последний козырь. Правда, Азен в свою очередь не знал, что у королевы Кей тоже есть козыри, по-настоящему сильные. И главным из них была Сёкей, кровавая принцесса царства Хо. Еще на обратном пути из Тай она вплотную занялась моим лечением, променяв на меня и мужа, и даже, по возвращении в Кей, дочь. Сёкей все время не отходила от меня ни на шаг, денно и нощно следя за моим состоянием, постоянно сменяя какие-то особые примочки, облегчавшие и глушившие боль, растирая тело специальными мазями и потчуя меня странными снадобьями, большинство из которых готовила сама, не отходя от моей постели. Неудивительно, что я тогда влюбился в нее. Ведь ее лицо было первым, что я увидел, очнувшись от голодного бреда, первым за шесть лет моих мучений, и что тут спорить, одним из прекраснейших лиц в нашем мире. И так как возвращаясь в сознание после мучительных приступов меня вновь и вновь встречал ее нежный и по-матерински ласковый взгляд, в какой-то момент я понял, что ничего дороже этого взгляда не найду. Сёкей действительно, невероятно ласковая и добрая со всеми пациентами. Вот только не надо хвататься за щеку, ты знаешь, за что это было! Особенно поразительны ее руки: они – как открытая книга, через прикосновение чувствуешь все, что на душе их хозяйки. А ее самоотверженность не знает себе равных. Кажется, что Сёкей всегда готова променять свою жизнь на чужую. Готова терпеть даже тогда, когда становится невыносимо. Когда Дзиро Котияки, кайкяку, кудесник порошков и вод, создал-таки противоядие, смерть отступила от меня, но влечение к отраве Азена я должен был одолеть сам. А это было самое тяжелое: тело постоянно раздирало от безумного желания, и я доходил до звериного бешенства, гонимый диким то ли голодом, то ли жаждой, то ли еще черт знает чем. Кантай никогда не узнает, как я чуть не задушил его жену. До сих пор в холодном поту вспоминаю тот момент, когда мои руки сомкнулись на ее шее стальной хваткой, и я прижал Сёкей к стене, изрыгая мерзкую брань и животный вой. А она… только посмотрела на меня печальными глазами, поднесла руку с моей щеке и мягко произнесла: «Мне больно, Гёсо». Как будто извинилась… Знаешь… Ты не сможешь найти на этом свете человека сильнее и храбрее вашей королевы. Я не нашел за сто пятьдесят лет, уверен, что Шорью поручится и за пятьсот. … В бухту Когу-Перай мы приплыли на обычных кораблях. Как никак, я вел за собой пятьдесят тысяч воинов царств Эн и Кей. Азен нас ждал. Причем, мы не знали, что он успел поставить в строй чуть ли не всех здоровых мужчин в Тай. Вернее сказать, оставшихся в живых и невредимых. Мы не знали также, с помощью чего он этого добился: Азен взял в заложники их семьи. Они были там же, в Когу-Перай, видимо, на тот случай, если кто-то засомневается в истинности его намерений. У Азена был элитный отряд, который он называл своей гвардией. Примерно три тысячи отборнейших ублюдков, не признававших ни небесных, ни людских законов. Они не имели ничего общего с королевской гвардией Тай, узурпатор не слишком доверял настоящей гвардии, поэтому оставил ее подле себя, чтобы не перешла на мою сторону. Кстати, часть выживших гвардейцев Азена спустя семь лет помогала Гёкею с его визитом в царство Кей. Хочется надеяться, что, благодаря стараниям Кантая, им больше никому и никогда не удастся помочь. Гвардия Азена вместе с заложниками расположилась за холмами, поэтому, высадившись под градом стрел, мы их не увидели. Наша летучая кавалерия прикрывала высадку и не отлетала дальше береговой линии, а наземная армия, находясь под постоянной атакой армии Тай, не могла полностью изучить расположение вражеских сил. К тому же, войска царства атаковали нас неистово и отчаянно, что было неожиданно, ведь мы хорошо знали от Рисай об обстановке в стране. И совершенно не понимали, почему жители Тай так беззаветно бьются за тирана. Поначалу расчет Азена был верен, но все же его наспех сколоченная и мало обученная армия не могла победить только за счет числа и запредельной воли. Против нее стояли лучшие, хорошо тренированные силы двух царств, возглавляемые одними из лучших полководцев нашего мира. Армия была поделена на пять крыльев, которыми командовали Дзугибэй, Кантай, Шорью, Секиси и я. Каждое крыло было отточенным кинжалом, наносившим резкие, болезненные и неотвратимые удары в тело зверя, которым управлял очередной безумно жестокий, но абсолютно бездарный подонок-соратник Азена, имя которого я уже и не вспомню. Кроме того, следует признать, что оголтелая ярость, носившаяся над полем битвы, заразила и наших воинов: видя, как погибают товарищи под мечами обезумевших врагов, они также теряли самообладание и начинали беспощадно рубить направо и налево. И потом, армия Эн и Кей была на голову выше по своему оснащению: у Тай не было ни тяжелой кавалерии бафуку, ни наездников котю. И это не считая кораблей, оснащенных дальнобойными баллистами, исправно засыпавшими вражеских лучников горящими чурками. Через некоторое время стержень армии Тай надломился, и полки начали беспорядочно отступать. И тут произошло то, чего мы совершенно не ожидали: на один из холмов, окаймлявших бухту, выдвинулись каратели Азена, прикрываясь, как нам показалось, щитом из мирных жителей. Но это был не щит. Каратели принялись демонстративно резать всех вподряд: детей, женщин, и сталкивать тела вниз, к ногам отступавших воинов. Над полем боя разлился жуткий вопль отчаяния, заглушивший все другие звуки. Часть воинов Тай застыли на месте, словно не веря в картины, которые им показывали их глаза. Часть, быстро опомнившись, развернулась к нам, и бросившись на землю, в один голос прокричали: «Спасите!..» Не помню, как мы с Секиси очутились над том проклятом холме. В разгаре битвы наши крылья оказались впереди и ближе всех к карателям. Наверное, мы запрыгнули на тот холм, причем с одного прыжка. Шимон недавно рассказал нам историю, как узнал подробности нападения Гёкея на дворец Кенпа. Воин, рассказавший эти подробности Шимону, больше всего запомнил глаза королевы Кей, сражавшейся с ними. Глаза, которые не пожелаешь увидеть в самом кошмарном сне. И я тогда видел эти глаза. Глаза, в которых потухли все чувства. Глаза бездушной ходячей статуи, не человека, а устройства, созданного для убийства людей. Мы думаем, что у Секиси есть некий предел жестокости, которую она способна вынести. Когда она не может найти ни одного разумного оправдания происходящему вокруг, Секиси как бы отключает это разумное в себе и остается наедине с желанием просто устранить помеху. Ворвавшись в ряды карателей, королева заработала мечом, как мясорубка, и лишь отлетающие в разные стороны части тел могли примерно указывать на ее местоположение в битве. Наверное, потребовалось несколько минут, чтобы гвардейцы Азена забыли о приказе и разбежались, как вонючие тараканы, когда опрокидываешь туалетное ведро. Когда битва закончилась и королева Кей вернулась в сознание, она ушла спать и проснулась только через три дня. В победном угаре мы совершенно забыли еще об одном нестабильном субъекте, и спохватились поздно. Безусловно, столь жестокий и беспощадный бой не мог не повлиять на его рассудок, ведь Гоурану тяжелее всего сдерживаться – по природе демон, изначально один из самых злых, и к тому же недавно несший на себе страшное проклятие. Увидев резню, которую затеяли каратели, и мясорубку, в которую их закрутила Секиси, Гоуран неожиданно здраво рассудил, кто виноват, и на всех крыльях помчался в Тайбэн. Я думаю, ко всему он тогда примешал злость за муки хозяина, и распалившись, Гоуран стал совершенно невменяемым и неуправляемым. Туча, которую он продемонстрировал войскам Гёкея перед воротами Хосу, была той самой, что внезапно прилетела в столицу Тай с западной стороны и закрыла собой королевский дворец. За небольшим исключением: у той тучи еще были руки. Страшные руки, тянувшиеся к каждому, кто держал в руках меч, и буквально разрывавшие его на куски. Две тысячи воинов столичного гарнизона, не понимая, кто их атакует и почему, встали на защиту города и все, как один, погибли жуткой смертью. Расправившись с ними, Гоуран поднялся в Ункай, где его ждали семь тысяч воинов королевской гвардии. К сожалению, они также не отступили, чем разозлили тотетцу еще больше. В тот день царство Тай полностью лишилось королевской гвардии, кровь которой залила Ункай практически над всей столицей. Когда мы, отправившись в погоню за Гоураном небольшим летучим отрядом, прилетели в Тайбэн, залитый кровью город погрузился во тьму бурого цвета, и небо над ним было такого же, грязного красно-бурого цвета. Догнали мы Гоурана во дворце, где обезумевший сирэй принялся убивать всех вподряд. Азена, даже если бы мы очень захотели, то не смогли бы похоронить, потому как Гоуран буквально стер его в порошок. Истребив всех и разрушив приемные покои, облако двинулось в покои жены Азена, но на полпути было остановлено мною и одним из сирэев Энки, кирасу – демоном, способным обвиться вокруг противника и сковать его движения. К несчастью, Гоуран сумел разорвать кирасу прежде, чем я смог его успокоить. Так закончилась война в царстве Тай. Королевский дворец пришлось сжечь дотла, а пепел и пропитанную кровью землю вывезти и сбросить в Кокэй. На месте дворца мы построили храм в память о мрачных событиях. Тайки поселился в замке Рисай на побережье Кокэя, я же стал править из замка губернатора столичной провинции в Тайбэне. Несмотря на все ужасы, что совершил Гоуран, Тайки отказался разорвать договор, и оставил Гоурана слугой, правда, из-за повисшего на сирэе проклятья, встретиться им теперь удастся в лучшем случае лет через пятьдесят. Так что Гоуран теперь служит по большей части мне или Рисай, если нам с Тайки нужно встретиться… С союзом мы затягивать не стали. Эта война научила нас тому, что безумцы на нашем пути могут возникнуть из ниоткуда, и сражаться с ними лучше всего сообща. Кровавое небо Тайбэна показало, что нет границ у ненависти и пределов у жестокости, и главное, что ненависть и жестокость не могут ничего создать, и когда они выдыхаются раньше, чем уничтожают все вокруг, то оставляют после себя лишь пустоту и отчаяние. Пожалуй и все. Хотя… стоит, наверное упомянуть о судьбе жены и сына Азена. Народ Тай требовал казнить их самой ужасной казнью, какую можно было придумать. Но внезапно они исчезли. Тот, кто выкрал их из тюрьмы, был не человек – на одной из стен камеры остался след огромной когтистой лапы. И эти кто-то вывезли семью Азена из страны и бесследно растворили на карте нашего мира. Можно было решить, что они погибли, но я знаю, что Сёкей не поступила бы так. Думаю, они сейчас спокойно и неприметно живут либо в Сай, либо в Со, потому как в Сай правит королева, когда-то спасшая сестру принцессы, кстати, вашего нового дайсахаку, Ооки Судзу, а принцесса Со, такая же помешанная на врачевании, – одна из лучших подруг Сёкей. Я тогда испугался, что народ решит выместить на кровавой принцессе злобу, и возможно, одной из причин принесения смертной клятвы было то, что я этим хотел уберечь Сёкей от опасности. Но это оказалось почти напрасно: сестра прекрасно справилась сама. Когда я принес клятву и объявил о своем решении народу Тай, многие догадывались, кто виновен в побеге семьи Азена. Люди зароптали, что я называю сестрой ту, которая выступила против воли народа и лишила права на возмездие. Я вступил в спор, но тогда, если честно, мне было сложно аргументировать поступок Сёкей, поскольку я тоже жаждал мести. Но принцесса смогла объяснить все лучше всех: она вышла вперед на подиум перед входом в храм Тентея, и, ни слова не говоря, подняла руку вверх, указав на небо. Постояв так немного, молча оглядывая толпу печальным взором, Сёкей повернулась и ушла прочь… Я точно знаю, что ни один из жителей Тай за все это время не пытался искать пропавшую семью ни в Сай, ни в Со. …Гёсо замолчал и опершись на подоконник, на котором, свесив голову и лапы, полудремал самый кровожадный щенок в мире, уставился на вечерний, покрытый мирной рябью, Ункай. - Зачем Вы мне все это рассказали? – спросила Санти. - Зачем?.. Да я уже и сам не помню… Когда начинал, наверное, что-то хотел до тебя донести… – виновато улыбнулся Гёсо, и, немного поразмыслив, продолжил. – У королевы Хо было сто тысяч воинов. У нее тоже был Гоуран. Скажи, ты знаешь, сколько погибло людей в войне Сёкей с губернатором Гёкеем? - Конечно знаю. Я слышала, что около двадцати тысяч… - Немало… Но на самом деле их погибло меньше. Не считая погибших во время подлой атаки губернатора на царство Кей, в этой войне погибло четыре человека: Гёкей, тёсай Хо и, казненные за их вероломное убийство кровавой королевой два мерзавца-губернатора провинций Эо и Ло. Санти попыталась оспорить, но строгий и уверенный взгляд правителя Тай развеял последние сомнения в правде.