Остров серой мглы, Песнь весны с востока

- Ваше Величество!.. Королева!.. Сёкей!.. Что с Вами? Очнитесь!.. Хоки стоял возле кушетки, с растерянным видом наблюдая за Шимоном, колдовавшим над королевой, пытаясь привести в чувство. Тайхо злился на себя, осознавая полную бесполезность. Правда, Шимон, не знавший, с какой стороны подойти и что сделать, приносил примерно столько же пользы жалкими потряхиваниями за плечо и за руку Сёкей. Вдвоем они напоминали глупых квохчущих наседок, испуганно скачущих вокруг раненого цыпленка. Нужно было хотя бы позвать врача, но дело в том, что лучший из врачей уже был здесь, и был без сознания. Наконец, Шимон собрался с духом и слегка похлопал Сёкей по щекам. - …Что?.. Шимон… Я… Что Вы делаете?.. - Прошу прощения, королева, я позволил себе лишнего… - Я не об этом… Как же голова кружится… Достаньте из моего рукава небольшой камешек, потрите о ткань и дайте мне. Шимон нащупал в рукаве одежды королевы камешек, достал его, потер о свой рукав и положил в руку Сёкей. Она тут же поднесла его к носу, зажмурилась, пару раз тряхнула головой и села на кушетку. - Сёкей, Вам надо еще полежать, не поднимайтесь… - Не надо. Шимон, кто из нас врач? Сидя можно быстрее вернуться в сознание, нежели лежа. Королева говорила спокойным, хотя еще не совсем уверенным голосом. - Когда в следующий раз решите вернуть человека в чувство, хлопая его по щекам, хлопайте сильнее. И вот, держите этот камешек всегда при себе, я Вам отдаю. Это – кразет, он получается из затвердевшей смолы дерева тхуко. Если немного потереть его о ткань, кразет нагреется и начнет испаряться, источая резкий аромат. Наилучший способ вернуть в сознание. С этими словами Сёкей еще раз, морщась, понюхала камешек и отдала его Шимону. - Что произошло? - Не знаю, королева! Вы вошли во дворец, поприветствовали меня и буквально рухнули мне в руки. Я донес Вас до этой кушетки, положил, но Вы продолжали оставаться без сознания. А я право, плохо представляю, что нужно делать в такой ситуации, и потом, Вы же – королева… - И что, меня теперь и ударить нельзя? Боже, Шимон, будьте решительней!.. И все же, опять – двадцать пять! С этим надо что-то делать: терять сознание на ровном месте ни в какие ворота не лезет! «Далеко не на ровном месте», – подумал Хоки. Он с гордостью смотрел на хозяйку, восхищаясь ее беспримерным мужеством. Тайхо прекрасно знал, что произошло, ведь его слуги неотступно следовали за королевой. Сёкей словно забыла обо всех ужасах, преподнесенных ей губернаторами Эо и Ло и сломя голову помчалась вместе с королевой Кей и правителем Тай в лагерь мятежников. Они успели как нельзя вовремя: армия провинции Кэй, которая по численности в два раза превышала армии Эо и Ло вместе взятые, окружила и собиралась начать штурм позиций армии провинций-предателей. Сёкей оторвалась от союзников, в одиночку влетела на центр поля битвы и спрыгнула с кидзю на землю, взяв на себя роль щита, а полки Тай и Кей, в свою очередь, окружили армию погибшего губернатора. - Остановитесь немедленно! Королева произнесла приказ так громко и грозно, что воины замерли на месте. - Наместники провинций Кэй, Эо и Ло, приказываю Вам предстать передо мной сию же минуту! От выстроенных друг против друг войск отделились три человека и неуверенным шагом пошли к королеве. В тот же момент к Сёкей подлетели Секиси и Гёсо, также спешились и заняли позиции спиной к королеве и лицом к противникам, обнажив мечи. - Сестра, ты своим спонтанным безрассудством когда-нибудь доведешь меня до удара. Ты не настолько бессмертна, как тебе кажется! – отчитал, не поворачивая головы, правитель Тай королеву Хо. - Простите, я испугалась, что они поубивают друг друга. - Да ну и черт с ними, Сёкей! Идиотом больше, идиотом меньше, тебя-то мы кем заменим? – вставила Секиси. – Ты когда так бросаешься сломя голову в пекло, подумай сначала, сколько людей в этом мире зависят от тебя. - Я виновата, простите меня… Наместники дошли до места, где стояли правители, и застыли в нерешительности. Гёсо и Йоко развернулись к ним, всем видом как бы говоря: «Интересно, а почему вы до сих пор на ногах?» Взгляд правителей был столь убедительным, что наместники тут же рухнули на землю. Вслед за ними постепенно начали падать ниц и воины армий. - Встаньте! – скомандовала Сёкей. – Наместник Кэй, как человеку, оставшемуся вместо губернатора провинции Кэй, я приказываю прекратить мятеж и вернуть армию провинции в казармы. Также передаю Вам головы губернатора Гёкея и тёсая Хо, в связи с чем назначаю их погребение на послезавтра и приказываю подготовить все для церемонии. Их следует похоронить на территории губернского дворца, рядом, как они и жили все последние годы... Наместники Эо и Ло! Сообщаю вам, что губернаторы провинций были по моему приговору за вероломное убийство губернатора Кэй и бывшего тёсая Хо казнены. Их тела не будут переданы вам, и будут похоронены по правилам, по которым хоронят преступников. Приказываю вернуть армии провинций в казармы и подготовить дворцы к приезду временных губернаторов. В их задачи будет входить проведение следствия по всем преступлениям, совершенным вашими бывшими губернаторами. Наместник Кэй, назначаю Вас губернатором провинции Кэй. Решение о назначении губернаторов в провинции Эо и Ло я приму после того, как следствие закончится. На этом пока все. Исполнять! Наместники еще раз поклонились королеве, развернулись и с понурым видом побрели к войскам. Йоко и Гёсо принялись перестраивать полки, чтобы обеспечить сопровождение мятежных армий домой. Сёкей вернулась к кидзю и полетела обратно во дворец. Когда она спустилась на землю перед дверями тронного зала, вошла и увидела Шимона, королева только успела сказать: «Шимон, я вернулась, все хорошо», и тут же лишилась чувств. Скорее всего, предположил Хоки, Сёкей смогла запереться на замок от потока переживаний, который должен был нахлынуть вместе с леденящим кровь зрелищем. Потом, когда увидела Шимона, королева поняла, что все закончилось и отперла замок, не подумав о том, каких размеров поток толпился в этот момент за дверями. - Это я виноват… - В чем виноваты, Шимон? Не говорите глупостей! - Виноват в его смерти. - Вы-то тут причем? Если только кто и виноват, так это я – мне следовало быть смелее и самой встретиться с ним… - Вы же не знаете, о чем я с ним говорил тогда… - Увы, как раз знаю, практически дословно. Простите меня, Шимон, но я опасалась за Вашу безопасность и попросила Хоки послать с Вами тайком одного из его слуг. Вы думаете, что подкинули им идею, сказав Гёкею, что убьете его? Считаю, что до этого они и сами бы додумались, а я, между прочим, совершенно не приняла в расчет эту возможность. Шимон вспомнил разговор и густо покраснел от стыда за тогдашние слова о королеве. - Шимон, Вы опять за свое? Думаете, если я – королева, то человеком быть перестала и перестала понимать истинный смысл речей? С этими словами Сёкей притянула рукой голову Шимона к себе и поцеловала его в лоб. - Это Вам за самовлюбленную глупую курицу. – королева добродушно улыбнулась. – Только прошу Вас, не надо крушить мой балкон, он ни в чем не виноват. - Но Вы же будете продолжать выходить на него?.. - Да, скорее всего… Прошу Вас не переживать по этому поводу, я прекрасно понимаю, что надо идти дальше несмотря ни на что. А это… спишите это на мой каприз. - Слушаюсь, королева! – восторженно произнес Шимон. В комнату вбежали Судзу и Кантай, принеся с собой новый раунд оханья и аханья. Сёкей пришлось успокаивать их с улыбкой на лице, полной скорби. Восстание действительно закончилось… Через день хозяйка лично отправилась в столицу провинции Кэй на похороны Гёкея и бывшего тёсая Хо. На церемонию собралось огромное количество народа. Проститься с мятежным губернатором пришла чуть ли не вся провинция, а также множество людей из других провинций Хо. Стражники с превеликим трудом справлялись с наплывом людей, поэтому, когда Сёкей изъявила желание пройти за гробами вместе со всеми, друзья в один голос запретили ей это делать. Таким образом, королева присоединилась к церемонии только, когда процессия прошла за ворота губернского дворца. В этот момент возле усопших остались только близкие им люди, да различные крупные чиновники, включая Тэнбо, Камису и Битуана. Небо хмурилось и грозно нависало над дворцом снежными тучами. Когда процессия прошла сквозь Ункай, небесный океан также казался неспокойным и мутным. Даже несмотря на то, что в последние годы Гёкей наломал много дров и столько раз нарушил волю и законы Небес, боги тоже негодовали по поводу его ужасной безвременной кончины. Люди, прощавшиеся с губернатором, были явно скованы присутствием королевы. Те, кто уже перешел или склонялся на ее сторону, гадали о том, кем был Гёкей в данном положении – не часто увидишь, чтобы правитель надевал траур и посещал похороны мятежника и главного врага. Так же вели себя и те, кто еще оставался на противоположной стороне: они не перестали видеть в губернаторе Кэй героя и спасителя, но его уже не было рядом, а искреннее выражение чувств могло отразиться на их собственной туманной судьбе. Устав наблюдать этот трагифарс масок, хозяйка растолкала их вереницу и подошла к гробу Гёкея. Губернатор казался постаревшим, хотя этого в принципе с ним быть не могло – он оставался сенин до последнего вздоха – и сильно опечаленным. След на шее был искусно скрыт высоким воротником. Королева присела рядом с гробом и взяла его руку в свои. За ее спиной расположились Кантай и Лирин. Лирин, будучи еще ребенком, не понимала многого, и поэтому все еще злилась на Гёкея. Она очень любила мать и тяжело переживала, когда той причиняли боль. Складывалось впечатление, что сейчас Лирин злилась на Гёкея за то, что тот дал себя убить. Кантай был, конечно, куда более сдержан. В его лице читалась скорее жалость к человеку, который погиб, так и не найдя истинный путь. - Прости меня, – прошептала Сёкей. Сжав руку губернатора, она поднесла ее к щеке и горько зарыдала. Она плакала долго, и никто не решился ее утешить. Только Кантай положил руку на плечо хозяйки, да Лирин обняла за шею и с трудом сама сдерживая слезы, тихо заклинала: «Мамочка, не плачь. Мамочка, не плачь…» - Прости, я так виновата перед тобой. Я мечтала сберечь всех, но не смогла уберечь самого дорогого. Я должна была быть решительнее и смелее, должна была прийти к тебе, а не ждать и сторониться. Я по-прежнему так глупа!.. Я обещаю, я клянусь тебе, что построю царство, в котором ты был бы счастлив жить. Прошу, следи за мной, где бы ты ни был, потому как я не справлюсь без твоей помощи. Прощай!.. Нехотя расставшись с его рукой, Сёкей встала и, поддерживаемая мужем и дочерью, отошла в сторонку, где стояли остальные, включая Хоки. Ее прощание вмиг раскрепостило присутствующих, и они искренне, не жалея слез, оплакивали ушедших людей. Правда, без ставших традиционными проклятий в адрес хозяйки. Хоки не сказал бы, что люди продолжали бояться, скорее, скорбь королевы по умершему другу глубоко врезалась в их сердца и заставила задуматься о том, так ли все на самом деле, как им представлялось. Эти думы плотно придавили в них злость и, проходя мимо Сёкей, недруги лишь стыдливо прятали от нее глаза. В этой колонне хозяйка вдруг обратила внимание на одну старушку. Хоки обратил на нее внимание гораздо раньше и следил за старушкой, подозревая в ней что-то недоброе по отношению к Сёкей. Начиная с момента, как церемония пересекла ворота губернского дворца, старушка специально стремилась не попадаться хозяйке на глаза, поглядывая при этом взглядом, полным ненависти. Хоки дал команду сирэям осмотреть ее, но никакого оружия они при ней не нашли. Старушка даже проститься с Гёкеем пыталась так, чтобы Сёкей не увидела. И потом заспешила к выходу, но видимо сделала это слишком поспешно, что и бросилось в глаза королевы. Хозяйка жестом поприветствовала ее и попросила остановиться, но старушка лишь прибавила шаг. Тогда Сёкей отжестикулировала страже, чтобы та задержала ее. Видя, что ее не выпустят, старушка остановилась и продолжая упорно смотреть в землю, смиренно дождалась, когда королева поравняется с ней. Теперь хозяйка голосом повторила свое приветствие: - Здравствуй, Гоба!