Остров серой мглы, Песнь весны с востока

Дальнейшие события потекли не так стремительно. После поражения перед воротами Хосу, Гёкей с трудом собрал остатки армии в провинции Кэй. Собралось не более половины от прежнего числа. Битуан, внемля совету друга, отвел свой корпус назад в Вато, заручив Гёкея в том, что предоставит армию провинции, как только армия захватчиков перейдет в наступление. Такое же обещание дал и Шимон. Понимая, что это был максимум, которого он мог от них добиться, губернатор Кэй согласился на эти условия. - То есть не предоставим никогда, – улыбнувшись, сказал своему другу Шимон. - С чего ты так решил? - Потому что королева никогда не отдаст такого приказа. - Ты уверен в этом? - Не до конца, но в данный момент слову Сёкей я верю больше, чем обещаниям Гёкея. Пока она не дала ни одного повода в себе усомниться. Шимон ненадолго вернулся в Шун для того, чтобы распустить армию по домам. Чем поверг в шок наместника, особенно когда на вопрос последнего о причинах ответил: - Королева не будет нападать, нет нужды обороняться. Когда он прилетел обратно в ставку Гёкея, Битуан рассказал, что Тэнбо специально прилетал в Вато, чтобы узнать у губернатора, не случилось ли чего нехорошего с его господином во время битвы. Шимон решил остаться в ставке Гёкея только по причине того, что боялся, как бы Гёкей, науськиваемый многочисленными советчиками, не предпринял какую-нибудь глупую подлость, чем спровоцировал бы противника на что-нибудь ужасное. Но Гёкей, с трудом проглотив оплеуху, полученную перед воротами Хосу, решил сыграть по правилам, предложенным королевой. - Чтож, если она так мечтает построить лучшее царство, чем мы, пусть дерзает. Так она победит сама себя. Конечно, Шимону было смешно слышать столь жалкое утешение, но про себя он радовался, что Гёкей по крайней мере отказался от своих молниеносных планов. Противостояние постепенно катилось к патовой ситуации: у мятежников было слишком мало сил, чтобы атаковать, и чтобы обороняться, а у захватчиков не было никакого желания этим заниматься. Страна, в которой никто ни с кем не воевал, находилась на военном положении. Дезертирство, всплеск которого пришелся на первые дни после битвы, поутихло, но через некоторое время снова начало набирать обороты. Как и предполагал Шимон, зима сильно ударила по позициям мятежников. Повредила ли она захватчикам, сказать было сложно: выступление Гоурана было настолько эффектным, что первые две недели никто не отваживался приближаться к границам столичной провинции даже под угрозой смертной казни. Изо всех мест стали поступать просьбы о помощи с провизией, но помочь было сложно: по сути, не голодали только жители Шун, Вато и южной провинции Эо, в которой урожай был слишком обильным, чтобы растерять весь. Поделиться провизией могли Шун и Вато, и при этом Вато обладала только запасами рыбы, а Шун обладала змеиной дорогой, в тонкий ручеек которой было очень сложно впихнуть широкий поток необходимого продовольствия. Гёкей решил отрезать столичную провинцию от внешнего мира, и заморить голодом. Он запретил принимать в портах любые корабли, кроме следующих из царства Кё. Шимон пытался отговорить его от этой затеи, напоминая губернатору о том, что в столичной провинции умирать от голода скорее всего будут те самые жители, об освобождении которых он так печется и, так как согласно обещанию королевы, границы были открыты для безоружных в обе стороны, жители направятся на их территорию, чем только увеличат количество голодных ртов и ухудшат ситуацию. Гёкей как всегда отказался слушать. Он летал в царство Кё просить королеву о помощи с едой, однако у последней было в этот год мало возможностей: в отличие от Хо, лето в Кё не задалось и по осени они едва смогли наскрести на себя самих. Возможно, предположил Шимон, это было связано с событиями в Хо, и Небо предупреждало королеву Кё о том, что не следует так рьяно поддерживать мятежников в соседнем царстве. Шли дни, но положение в столице не менялось. За исключением двух первых дней после захвата, оттуда больше никто не бежал. Что было странно, потому как все губернаторы знали о том, что в столичной провинции было наиболее бедственное положение в части запасов продовольствия, и пополнять их, не прибегая к оружию, у захватчиков возможности не было. Именно на это и рассчитывал Гёкей, дожидаясь, когда королева нарушит слово. Шимон, будучи знатоком в области контрабанды, догадывался, что происходит и примерно прикинув, как, где и когда могла происходить поставка продовольствия, ночью вылетел из ставки Гёкея, поднялся к Ункаю и полетел к Хосу. Он не ошибся. В ночной мгле с восточной стороны Кокэя, максимально прижимаясь к границе Ункая, по направлению к столице летели едва различимые силуэты огромных невиданных кораблей. Они были похожи на большие длинные ладьи, привязанные снизу к огромным надутым мешкам. Как только они добрались до земель, находящихся под контролем королевы, корабли внезапно осветились яркими ровными огнями и с королевской горы их также встретили лучи ровного яркого света. В флотилии было не меньше десяти кораблей, охранявшихся, в общей сложности, тремя сотнями летучих кавалеристов. Один за другим корабли стали снижаться к столице. Продолжая держаться в тени, Шимон проследовал за ними и увидел, что они приземлялись на большую площадь внутри замка королевской армии. Площадь была увеличена за счет сноса по меньшей мере трех казарм, но все равно на нее могли приземлиться одновременно не более пяти кораблей, поэтому остальные зависали над ней, пришвартовавшись с помощью длинных канатов. Из тех, что уже были на земле, воины энергично выгружали бочки и ящики с продовольствием. Разгрузившись, корабли снова поднимались в небо и отправлялись на восток, а на их место приземлялись новые. На следующий день Битуан в очередной раз поставил вопрос о том, чтобы открыть порты для всех кораблей, и снова был отвергнут. В этот раз его не поддержал и Шимон. Битуан обиделся на друга, и наедине прямо спросил, почему губернатор Шун перестал беспокоиться за судьбы жителей столичной провинции: - Разве не ты ли говорил, что мы должны им помочь? Ты говорил, что их там сейчас на сто тысяч больше, чем обычно, и все это грозит жуткой резней. А теперь ты отступил, и решил дать волю этой возможности? Я не понимаю тебя. - Не переживай, не будет там ни грызни, ни резни. Скорее у нас это все случится, чем в столице. Во-первых, их там уже не сто тысяч. Я думаю, как минимум половину отправили назад. Во-вторых, у них есть, чем прокормить людей на захваченных землях. - Откуда ты знаешь? - Пришлось вспомнить лихую юность. У них налажена поставка продовольствия из трех царств, минуя преграды Гёкея. Так что, пусть Гёкей будет по-прежнему уверен, что там голодают, не стоит его разочаровывать, чтобы не создал ненужных трудностей. - Никак не могу понять, на чьей ты стороне. - Честно, Битуан, я сейчас и сам этого не понимаю. Скорее всего, где-то посередине. Мне понравилась идея королевы воевать без войны, хочу поддержать ее в этом стремлении. Согласись, неплохо, когда люди остаются живы. А там – как решит Небо, так и сложится. В конце концов, у нас с тобой есть, о ком заботиться, кроме наших правителей. Давай заниматься нашими провинциями, а власть пусть делят те, кому это интересно. Тем временем закончился второй месяц зимы. Жить становилось все тяжелее, люди принялись питаться едой, к которой в жизни бы не притронулись в другой ситуации. И тут вдруг произошел случай, которого никто не ждал. Во время облета линии фронта один из патрулей увидел на дороге, ведущей из Хосу в Кэй, большой обоз, оставленный без присмотра и лошадей. Спустившись, патрульные обнаружили, что телеги были гружены мукой, овощами и вяленым мясом, а к первой из них было прикреплено послание губернатору Кэй, скрепленное королевской печатью. О находке доложили Гёкею. Шимон как раз был в тот момент в ставке. Гёкей быстро созвал нескольких губернаторов на совет, минуя Шимона и Битуана, после чего повелел сжечь весь обоз. Губернатор Шун, будучи пораженным таким поступком, ворвался в кабинет командира и потребовал объяснить, почему был отдан приказ сжечь королевский обоз, когда людям нечего есть. - Еда отравлена. Мои люди убедились в этом, когда дали поесть этой еды собакам. Принцесса видимо испытывает трудности, раз пошла на такое коварство. Еще чуть-чуть и мы победим. - Какая ложь! Если жители столицы голодают, каким образом они нашли столько еды, чтобы отравить и подсунуть нам? - Я думаю, там вовсю избавляются от лишних ртов. - Я что-то не слышал ни о каких беженцах из столичной провинции в последнее время. - Они отправляют их не к нам, а к Тентею. - Но ведь это нарушает слово королевы. Это же Ваша победа над ней. Почему Вы до сих пор не объявили это во всеуслышание? - Потому что я должен полностью в этом убедиться. Возможно, это очередная уловка, в которую они хотят нас заманить. - Что было в королевском письме? - Ничего интересного. Наглые угрозы и требования сдаться. Говорю Вам, Шимон, видимо они не смогли справиться с положением дел и пошли на эти гнусные уловки. Надо еще чуть-чуть подождать, и победа будет в нашем кармане. Шимон развернулся и вышел. Внутри него все кипело. Он не ожидал такой позорной, низменной лжи от губернатора Кэй. Навстречу шел растерянный Битуан: - Ты слышал? - О том, что сожгли обоз? Да. Это какое-то безумие. - Нет, не об этом. Ко мне прилетела почтовая птица от Камисы. В Вато приехали несколько жителей из столицы. Они забрали родственников и пытались уйти обратно. Она дала команду задержать их, чтобы узнать, что происходит в Хосу, так они упали на колени и рыдая умоляли отпустить. Они приехали за больными родственниками, потому что королева обладает даром исцеления и сможет сделать их здоровыми. Они рассказали, что также пытались сделать и другие жители столицы и привезти родственников из других провинций, но были схвачены и посажены в тюрьмы. Ты что-нибудь слышал об этом? - Нет… Битуан, кажется, затевается какая-то гнусная игра. Нам надо держаться вместе, – сказал Шимон, краем глаза заметив идущего по коридору тёсая Хо, – прямо сейчас, друг. За мной! Шимон нагнал тёсая и, схватив за грудки, поднял над полом и с силой упер в стену. - Что Вы себе позво… - Что было написано в письме королевы? Отвечай сейчас же! - Шимон, остановись, что ты делаешь! - Что за новость про жителей столицы, которых сажают в тюрьмы? Отвечай сам, если не хочешь, чтобы я тебя заставил! - Я… я не знаю… точно. Спустя неделю из столичных земель стали приезжать в различные провинции жители и уговаривать родственников уехать в столицу. В основном, больных, безнадежно больных. Они как один рассказывали, что королева, то есть Сёкей, обладает чудотворным даром исцеления и излечивает больных, которых уже ничто не спасало. Поэтому они собирались отвезти родственников в столицу в надежде, что она или ее какие-то жрицы, спасет их. Гёкей объяснил нам, что это предатели, которые продали родину и теперь подстрекали людей к мятежу, поэтому их надо сажать в тюрьмы. - Почему об этом ничего не знаю ни я, ни Битуан? - Вы потеряли наше доверие. Мы думаем, что вы тоже хотите предать наше дело. Шимон взревел и еще раз с силой стукнул тёсая об стену. Битуан схватил его за плечо: - Хватит! - Еще нет! Говори, что было в королевском письме! - Я не знаю, честно. Гёкей развернул его и бросил в огонь, не читая. Я смог увидеть буквально несколько букв… - Что там было написано? - «Мой дорогой учитель» – это все, что я успел прочитать. - Оставь его Шимон, сюда кто-то идет. Шимон отпустил тёсая, и в этот момент из-за угла в страшной спешке выскочил Кутцэн. Он стрелой промчался в кабинет Гёкея и, забыв закрыть дверь, отрапортовал: - Господин, ужасные вести! Я потерял контроль над портом Рогу. Его жители взбунтовались против запрета на прием кораблей, схватили главу города и попросили защиты у кровавой принцессы. Туда уже вошли войска трех царств. Что нам делать? - Я пока не знаю, мне нужно обдумать это. Позже созову вас на совет. Кутцэн в растерянности пробрел мимо Шимона и Битуана. - Пойдем в мой шатер, – предложил губернатор Вато, – там безопаснее. Когда они зашли к Битуану, Шимон сел на стул и обхватил руками голову. Она гудела от взбудораженных мыслей, и губернатор с трудом загонял их обратно в соты мозга. Внезапно он оказался в центре гигантской лжи, которой опутали страну те, с кем он до этого плыл в одной лодке. Он всегда сторонился команд, и вот попав в одну из них, сразу же пожалел об этом. Было омерзительно. Друзья сидели молча около двух часов, пока не зашел помощник Гёкея и не позвал на совет. Шимон отказался, Битуан решил пойти, чтобы держать друга в курсе дела. «Скажи, Сёкей, можно ли тебе верить? Один за другим к власти приходят правители, один за другим загоняют страну в угол, один за другим утопают во лжи и безумии. Сможешь ли ты, бывшая хрустальная принцесса, остановить это колесо? Скажи, что сможешь, и я пойду за тобой на край света! Только скажи это…» Вернулся Битуан неожиданно быстро. Судя по выражению лица, ничего хорошего он с собой не нес. - Так быстро? Ну что, мы начинаем войну? - Нет, совета не было. Из ставки исчез Кутцэн. Мы нигде не можем его найти… Вот и началось. Вот оно, начало конца. Кутцэн всегда остро это чувствовал и бежал первым. Завтра он будет стоять возле королевы и рассказывать о том, как с трудом мирился с диктатом Гёкея и мечтал о ее возвращении в страну. Все опять повторяется… Безысходность.