Остров серой мглы, Песнь весны с востока

- Скажи, сестра, что я должна сделать, чтобы наконец прекратить это безумие? У них был очередной девичник в королевской купальне. Они только вернулись из Эн, и остро чувствовали необходимость сбросить нелегкий груз недавних приключений. Сёкей и Йоко сидели рядом, откинувшись на бортик, и лениво наблюдали за бесцельной детской игрой «утопи пантеру», которую затеяли на другом конце купальни Судзу, Сейсё и конечно же Лирин в роли той самой пантеры. В эту игру они играли постоянно, поэтому и Йоко, и Сёкей привыкли не замечать пятибалльного шторма в купальне, сопровождающегося рычанием и веселым визгом. Ограничившись дежурной фразой: «Ну, они-то – дети, но ты, Судзу, вроде взрослая мамаша, и все туда же!», дальше они погрузились в горячую негу, позволяя теплу свободно проникать в тело и вытягивать оттуда все накопившиеся тревоги последних дней. Сёкей всегда удивлялась тому, как сумели три совершенно разные девушки стать настолько близкими и родными друг другу. Странным образом случившиеся в них перемены предшествующих лет собрали их мозаику воедино, соединив края так хитро и надежно, что расцепить их теперь нельзя. Могла ли она когда-нибудь предположить, что будет так сильно дорожить кайкяку и тайка? И то, что эти кайкяку и тайка будут так дорожить ей? Сестра… Когда в первый раз они так назвали друг друга? Кажется, это случилось на ее свадьбе с Кантаем. Судзу сразу после обмена лентами подскочила к ней и изо всех сил сжав в объятиях, завопила: «Сестра, я так рада за тебя!». «Сестра?» – удивилась Йоко. – «А меня ты так не называла, Судзу!» «Значит, теперь буду!» – без какого-либо страха на глазах у всей страны заявила она. – «А ты, Сёкей?» «Я? Позволено ли так…» – «Позволено, отныне вы вдвоем – мои названные сестры!» – королева была как всегда решительна и прямолинейна. Сёкей улыбнулась и положила голову на плечо Йоко. Их всегда тянуло друг к другу. С того первого раза, когда они встретились посреди битвы, примчавшись со всех концов мира, они больше не разлучались. Каждая из них находила в остальных то, чего не хватало ей самой, или то, что давно потеряла. Прожив всю жизнь в центре своего мира, Сёкей теперь без сожаления раздавала эту жизнь другим. Напротив, не имея никогда собственного мира, Йоко активно строила его вокруг себя. А Судзу, прожив целый век в страхе и лишениях, теперь наслаждалась каждой секундой беззаботной и счастливой жизни в мире Йоко и Сёкей. С тех пор, как они собрались вместе, Небо благоволило каждой из них. Оно подарило Сёкей Лирин, хотя по всем законам этого не должно было случиться, ведь она и Кантай из разных народов, к тому же Кантай – сенин. Во время своего свадебного отдыха в поместье Кантая они вдруг осознали, что им не хватает хотя бы одного маленького человечка, чтобы стать полноценной семьей. И решили попытать удачи. Неделю они трудились над лентой, споря и ругаясь при выборе узора, и еще неделю денно и нощно вдвоем молились Тентею, стоя на коленях у рибоку. Когда пришла пора возвращаться в столицу, Сёкей зашла посмотреть на несбывшуюся мечту, и увидела маленький плод на месте ленты. Конечно, они не вернулись в столицу, а еще полгода прожили в провинции Баку, ожидая Лирин. Именно тогда Сёкей твердо решила посвятить себя спасению людей. Она была невероятно рада тому, что Лирин родилась хандзю. Это был знак Неба, символ того, что ее собственная жизнь имеет значение в этом мире. Небо подарило семьи и ее сестрам. Судзу была кайкяку, и могла завести детей только вернувшись в Хорай, или найдя другого кайкяку в этом мире. Но она не хотела ни того, ни другого, потому как безумно любила Секки. И надо же было так случиться, что во время очередной экспедиции в царство Ко она случайно обнаружила в разрушенном йома доме младенца, который был так похож на погибшего под колесами кареты главы города Сисуй ее друга Сейсё, мальчика, из-за смерти которого началось восстание королевы Кей. Судзу даже ни на миг не сомневалась в том, что должна была сделать. Сейчас этот трехлетний ангелочек вместе с мамой в неравном морском бою пытались справиться с дикой черной кошкой, метавшейся по купальне, переворачивая действительность вверх дном. Йоко было одновременно и легче, и тяжелее всех. Она была королевой, и жизнь простого человека была ей недоступна. Йоко не могла ни выйти замуж, ни иметь детей. И при всем этом у нее были люди, кого бы она очень хотела называть мужем и сыном. С другой стороны, она была правителем, и могла поступать как угодно. Йоко могла принять нужный закон и сделать Ракусюна законным мужем. Но тогда она нарушила бы завет Неба, и Небо незамедлительно бы покарало ее. После приключений в царстве Ко Йоко никогда больше не боялась смерти, но ей было очень жаль свои труды, кроме того она всегда остро чувствовала ответственность перед народом. И Йоко пошла на риск. Королева во всеуслышание объявила Ракусюна возлюбленным. Народ царства Кей мог легко осудить и высмеять ее, но люди поддержали этот выбор. Вслед за народом Кей ее поддержал и правитель Эн, как всегда в своей манере. Именно Шорью придумал Ракусюну титул «запасного тайхо», заявив, что мир действительно изменился, если кирины стали рождаться не только в виде помеси оленя и лошади, но и в виде огромных мышей. Когда царство Тай присоединилось к союзу Эн и Кей, Гёсо также без лишних споров признал выбор королевы. А все это случилось из-за свадьбы Сёкей. Йоко потом рассказывала ей, что произошло. На празднике она почувствовала себя очень одиноко. Сёкей уже обрела счастье в лице Кантая, свадьба Судзу и Секки тоже была явно не за горами, а ее с Ракусюном все также разделяла непреодолимая стена кодекса правителя. Ракусюн старался всегда вести себя сдержанно с Йоко, но она была уверена в том, что он также ее любит и страдает от невозможности быть с нею. Это одинаково четко читалось и в его человеческом лице, и в мышиной морде. Йоко не заметила, что переборщила с вином и под конец торжества не могла справиться без чужой помощи. Ракусюн отвел ее в спальню. Убедившись, что она легла в кровать, он уже собрался уходить, и Йоко стало так тоскливо, что хотелось завыть. Она вспомнила, как они вдвоем стояли на балконе дворца Ген-Эй и Ракусюн обнимал ее за плечи. Йоко рванулась к выходившему из комнаты Ракусюну, и крепко обхватив его руками, прижалась лицом к спине: «Не уходи… Прошу… Не уходи… Больше никогда…» И Ракусюн остался. Навсегда. С Кейкеем было попроще. Йоко хотела бы назвать его сыном, но это не получило бы отклика хотя бы у него самого. Нет, он тоже очень любил Йоко, но не как мать или даже мачеху, а скорее, как старшую сестру. Кейкей был достаточно взрослым, чтобы помнить, как потерял настоящих родителей, и тем более помнить старшую сестру, ровесницу королевы, трагически погибшую во время восстания и похищения Энхо. Но Йоко заботилась о нем далеко не как о младшем брате. Она переживала его взлеты и падения, как свои, постоянно собачилась с Энхо по поводу того, что в воспитании Кейкея должно быть больше заботы и ласки, и ругалась с Ракусюном, отстаивая то, что к Кейкею нужно относиться более твердо и по-мужски. Йоко чувствовала огромную ответственность за его будущее, говоря, что это – ее долг перед Рангяку, но Сёкей знала, что ее чувства давно переросли это состояние. Кейкей стал неотъемлемой деталью простого человеческого счастья Йоко, роскоши, которую не может себе позволить ни один правитель этого мира. - Сёкей, я думаю, ты все преувеличиваешь. Это был единичный случай, можно сказать, печальное исключение из правил. Ведь она жила рядом с вами, и потеряла семью. Все, чего она хотела – это месть. И потом, ты же сказала, что в конце вы смогли понять друг друга. Так что все хорошо. - С Нитаки теперь да, но ведь она не одна живет в царстве Хо. Ты думаешь, там больше никто не пострадал из-за меня и моих родителей? Боюсь, у меня просто не хватит сил, чтобы проходить через это каждый раз. - Как много подданных Хо знают, что ты жива? И как много подданных Хо могут узнать тебя? Теперь ты – подданная царства Кей, нет нужды возвращаться в Хо. - Когда я жила в сиротском приюте в провинции Кэй, в какой-то момент его хозяйка, Гоба, узнала мою тайну и стала вымещать на мне злость. Она никому не рассказывала обо мне, но однажды маленькая девочка по имени Санти тоже случайно узнала, кто я на самом деле, и через час об этом знала вся округа. Вся округа сбежалась в приют, чтобы расквитаться со мной. - Ну, сейчас им будет не до этого. Скоро Хоки выберет нового правителя страны, у людей будет хватать дел, чтобы окончательно перестать интересоваться тобою. Потерпи еще чуть-чуть, сестра, через два-три года все забудут про эту глупую месть. - Ты не понимаешь, Йоко. Я не боюсь за себя. Если бы моя смерть решила все проблемы Хо, я бы давно была мертва. Я бы давно была мертва, если бы не Ракусюн, и если бы не ты. Теперь же, честно, я не хочу умирать. Потому что есть люди, которым я нужна, не хочу причинять им боль. Но больше всего я боюсь за Лирин. В Хо людей лишали не только родителей, но и детей тоже. Мне страшно подумать о том, что кому-то может взбрести в голову заставить меня ощутить эту боль. Йоко нахмурилась и призадумалась. - Что ты думаешь сделать? - Как-то, не знаю как, но я должна попытаться пойти на встречу с моим народом. Хотя Гёкей и запретил мне возвращаться, должен быть способ встретиться с людьми, попросить у них прощения, примириться с ними… - Нет ничего проще! – голова Судзу покоилась на сложной конструкции из ее рук, локтями опиравшихся на колени Йоко и Сёкей. От неожиданности обе сестры вскрикнули и убрали колени, конструкция рассыпалась и Судзу пришлось получить непроизвольный урок подводного плавания. - Вы чего, девчонки? Я чуть не утонула! – смеясь, Судзу пролезла между ними и обняла за плечи обеих, притянув к себе. - Будешь думать прежде чем так тихо подкрадываться, в следующий раз! - Ну, вы так увлеклись беседой, что мне тоже захотелось поучаствовать. К тому же, Сёкей, я знаю где ты можешь встретиться и спокойно поговорить со своим народом. - И где же? - На горе Годзан, конечно! - Я примерно представляю приветственную речь Гёкея. «Я знал, что ты только и желаешь, чтобы вернуть власть и красивую жизнь, ты никогда не изменишься». Что-нибудь в таком духе. - Правильно, поэтому мы приедем не в первый день, а во второй. Ты же говоришь, что Хоки непременно изберет его в правители. Я уверена, что это случится в первый же день. Во второй день все будут праздновать избрание Гёкея и будут в хорошем расположении духа. Никто не станет бросаться на тебя с ножом. К тому же, это запрещено на горе Годзан. Ты поздравишь Гёкея, и заодно помиришься со всеми. - Отлично придумано, Судзу! Я поеду вместе с тобой, Сёкей. И мне будет спокойнее, и ты будешь чувствовать себя уверенней, и остальные будут вести себя гораздо сдержаннее в присутствии правителя чужой страны. А еще возьмем с собой Кантая и Лирин. Пусть люди увидят новую тебя во всей красе. - Нет, только не Лирин. Не хочу подвергать ее опасности. И потом, после Нитаки, я боюсь, что она может вытворить что-нибудь подобное и с другими, кого сочтет опасными для меня. Она очень несдержанная! - Она очень любит тебя, и зная о твоем непростом положении, страшно боится потерять. Ты должна понять это и простить. Но хорошо, я согласна. Поедем втроем: ты, я и Кантай. - Сестрички, вы никого не забыли? По-вашему, я должна остаться в стороне? - Но кто-то же должен позаботиться о Лирин, и о Сейсё, и о Секки… - Секки сам о себе позаботится, не маленький. А еще легко позаботится и о Лирин, и о Сейсё, и об остальных. Попросим Кейкея побыть во дворце на каникулах. Потом, есть Энхо и Кокан, на крайний случай. Если не нравится – отправь Лирин на время в Тайбэн. И Гоурану будет приятно, и Гёсо будет просто счастлив. Даже не думайте от меня избавиться, ни за что не выйдет. И Судзу так сжала сестер в объятиях, что у них перехватило дыхание…