Остров серой мглы, Песнь весны с востока

«…Темно. И больно. Очень больно. Все тело болит… Что происходит?» Нитаки открыла глаза. Она лежала на полу. Прямо перед ее глазами медленно умирал, истекая своей ядовитой кровью, чайник. Вытекающий чай смешивался на полу с настоящей кровью, постепенно покрывая этой смесью весь пол. «Интересно, чья это кровь? И где принцесса? Это ее кровь? И почему здесь кровь?.. Как же больно…» Нитаки с трудом подняла голову и увидела принцессу. Она стояла возле стола и смотрела куда-то поверх нее в угол комнаты, что-то испуганно крича. - Лирин, остановись! Что ты делаешь? Что ты натворила?! Кто-нибудь быстрее сюда! Нитаки с трудом повернула голову в направлении куда смотрела Сёкей. В углу комнаты стоял шкаф с полками, на которых лежали стопками свитки. Сейчас в середине шкафа в полках зиял пролом, через который водопадом на пол сыпались свитки, образовывая бумажную гору. В глубине горы что-то шевелилось. Что-то черное. Что-то злое. Что-то очень страшное. «Как же невыносимо больно…». Из горы на нее смотрели, не мигая, два зеленых звериных глаза. Вся бумажная гора дрожала, рассыпаясь в стороны, и издавала жуткий звериный рык. Наконец, зверь выбрался из-под водопада свитков, и оскалив зубы, приготовился к новому прыжку. Это был большой йома, похожий на крупную, абсолютно черную кошку. Под блестящей шкурой перекатывались стальные мускулы. Он не переставая рычал, то тихо и гулко, то громко и ясно. Видимо поняв, что Нитаки смотрит на него, он вдруг заговорил замешанным на глухом рычании высоким детским голосом: - Ах ты старая карга! Ты что же удумала, решила убить мою мать? Я сейчас разорву тебя на части! - Лирин, немедленно прекрати! Остановись, слышишь? Я приказываю тебе! Что за ерунду ты тут придумала? Она просто подала мне чай… - Как часто ты пьешь чай с соком белесой вишни, мама? Сёкей побледнела. В ужасе она повернулась к Нитаки, взглядом спрашивая ее, правда ли это. Она понимала, что это правда, потому что Лирин никогда не ошибалась насчет запахов, но не хотела верить. Однако выражение лица Нитаки говорило лучше любых слов. В ее взгляде не было ничего, кроме слепой, иступленной ненависти, подпитываемой горечью внезапного поражения и нарастающей болью, пронизывающей все тело. Это был очень знакомый взгляд. Старый знакомый, которого Сёкей не видела уже двенадцать лет. Это была любовь ее народа, память ее родины. Принцесса отшатнулась от нее, и, чувствуя слабость, оперлась о край стола. - Но почему?.. Нитаки не ответила. Боль, терзавшая тело, постепенно лишала ее рассудка. Опершись на левую руку, она протянула вперед правую, в надежде схватить принцессу. И тут издала истошный, нечеловеческий крик. Потому что правой руки у нее не было. Точнее, большая часть ее оставалась, но понять, в каком она состоянии, было сложно, так как вся рука была залита кровью. Нитаки вспомнила, что произошло, как будто заново медленно просмотрела недавнее прошлое. Она увидела, как настежь, слетая с петель, распахивается дверь и в комнату врывается тьма. Второй прыжок, и вот тьма пролетает между ней и принцессой, выбивая чашку из рук Сёкей, выхватывая зубами чайник вместе с державшими его пальцами и свободной лапой ударяя Нитаки по спине, оставляя на ней глубокий след от когтей. Как будто вспомнив это, ее спина загорелась с новой силой, словно каждый из шрамов был прорезан каленым железом. - Ты просчиталась, ведьма! Ты думала, что если здесь нет папы, никто не помешает тебе убить маму? Тебе не повезло. Здесь нет папы, и поэтому никто не помешает мне убить тебя. Голос Лирин звучал куда более спокойно и холодно. Первой среагировала Сёкей. Она бросилась к Нитаки, и заслонив ее собой, выставила вперед руку: - Лирин, нет!.. Нитаки посмотрела в сторону Лирин и увидела, как йома снова превратилась во тьму и стрелой метнулась в ее сторону. Но увидев в последний момент руку принцессы, кошка совершила невероятный кульбит в воздухе и приземлилась в нескольких дюймах от них. - Что ты делаешь, мама? Она хотела тебя убить, слышишь? Дай мне просто убить ее! - Молю тебя, Лирин, остановись! Ты не понимаешь, что делаешь. Прошу, не надо! - Что здесь происходит? О Господи, быстрее! В дверях стояла госпожа Року в сопровождении двух стражников. Перед ней была картина, которая могла быть только в кошмарном сне: на залитом кровью полу, вся в крови, лежала Нитаки, над ней на коленях, дрожа, стояла Госпожа, выставив руку в сторону вставшей на дыбы Лирин. - Что случилось, Госпожа? - Року, прошу Вас, остановите Лирин, она хочет сделать ужасное! - Року, она хотела убить маму! Она пыталась отравить ее! Я… - А ну замолчи, дрянная девчонка, ты посмотри, что ты делаешь с мамой! Посмотри, как ей плохо из-за тебя! - Но я… – Пантера, прижав уши, попятилась назад. Року смогла оттеснить ее в угол, после чего скомандовала страже: - Отнесите ее в тридцать четвертую палату. Вызовите госпожу Кёсито, пусть окажет ей первую помощь. И возьмите палату под стражу. - Року, спасибо… – уже совсем слабым, хрипящим голосом проговорила Сёкей. Она смогла подняться и стояла, держась обеими руками за стол. Ее тошнило и кружилась голова от запаха и вида крови. Ноги отказывались держать и вся комната плыла перед ней, как в тумане. - Я ненавижу тебя, Сёкей! Я все равно убью тебя, тварь! Тебе понравилась брошь? Почему же ты наплевала на нее пятнадцать лет назад? А моя дочь осталась в Хо! На общем кладбище за стенами Хосу. Ей отрубили голову, по твоему приказу! Ты ее убила! Но ведь ты не помнишь. Тебе на все наплевать! Будь ты проклята!!! Проклятья Нитаки звучали все дальше и дальше, хотя она по-прежнему была рядом. Сёкей с быстротой ветра уносилась прочь из гостевой комнаты. Назад, во дворец правителя Хо. В покои тайхо. Она стояла возле кровати больной Хорин. Пригибаясь к полу, с заломленными назад руками и прижатым к горлу мечом. Гёкей зарубил ее мать. На полу лежала голова отца. В глазах потемнело. Сёкей упала на пол. И лишь в самый последний момент ее голову кажется подхватили две маленькие, ласковые и теплые ручки и откуда-то совсем издалека донесся испуганный детский голосок: «Мама, прости…»