What's in your head, in your head? — Bad Wolves "Zombie"
Только сейчас пришло глупое понимание того, что не только Оливия цепляется за Ричарда, как за соломинку, а тот и сам буквально ходит везде за ней хвостиком. Очевидно, неудачная попытка в флирт, которая задумывалась как шутка, вылилась для девушки в нечто более смешное. И тем самым удручающее. Удар сковородкой в лицо или по ноге был бы во сто крат приятнее, чем это озарение, треснувшее её обухом по голове. Заставившее искры лететь из глаз, неудачно их царапая, когда она почувствовала, как падает в возникшую в животе бездонную яму её глупое сердце. Вся палитра — стоило только заметить, что в глазах напарника не отражается ничего из этих банальных романтических фильмов, кроме её ошарашенного собственным поступком лица. А его равнодушный тон так умело выбил из панциря пофигизма. Отвратительное чувство, от которого до чесотки под лопатками хотелось избавиться. Смыть, может содрать, как старый пластырь, раскрошить, как гипс, от которого уже давно запарилась рука. Чтобы уничтожить эти мысли. Удалить, как строку в коде. Как это мог сделать андроид. Выделить и вырезать. Расследование остановилось ещё на день. Родители убитой были сломлены горем настолько, что толком даже не могли внятно отвечать на вопросы. Но того и не требовалось. Полиция зашла в тупик, когда выяснилось, что даже они ничего не знали, а разрешения на ношение огнестрельного у них не было, как и идеи, что у их дочери он был. Количество вопросов росло, но не было никого, кто смог бы на них ответить. И чем дальше они копали, тем яснее становился факт, что у них не было ни лестницы, ни каната, чтобы выбраться из этой ямы. И Оливия отчаянно напрягала каждую извилину, пытаясь хоть что-то уловить, чтобы поймать хоть какую-нибудь стоящую зацепку. Вечером Ричард сидел на том же диване, пока она пыталась отвлечься и навести дома какой-никакой порядок — собирала по дому вещи и расфасовывала их по пакетам для стирки. На глаза попалась куртка, в которой она уже неделю шлялась чёрт знает где и так и не удосужилась постирать. Фу. С долей брезгливости девушка подняла её с пола, почти неохотно залезая в карманы, высыпала скопившуюся мелочь и фантики и остановилась, выуживая визитку бармена. Это странно вдохновило. Провести один вечер с пивком и без этой угнетающей атмосферы компании её главной психологической проблемы звучало слишком здорово. Даже если Ричарду было всё равно, что она сделала в тот вечер, но она не могла лично себя простить за такие необдуманные поступки. Это было почти сравнимо с воспоминанием о неудачном случае в средней школе — таком же свежем, но таком же далеком. Бар был ближе. Оливия взяла визитку, проверила остальные карманы и забросила куртку стираться. — Подвезёшь до бара? — как можно более равнодушно, почти буднично, спросила она. — И заберёшь, когда позвоню? — Я не уверен, что это хорошая идея... — начал Ричард, а после добавил: — Я мог бы составить вам компанию. — О, нет, — рассмеялась Оливия, — нет, куколка, меня от тебя тошнит. Но тот всё же согласился. Как всегда покладист и послушен.***
Музыка настойчивым битом вбивалась в голову. Бармен будто бы просиял, завидев её и чуть качая головой в знак приветствия. Оливия лишь улыбнулась уголками губ. — Хочешь поболтать? — усмехнулся тот, ставя перед ней кружку тёмного. — Поболтать? — протянула она в ответ. — Спасибо, но нет. Хочу пива и отдохнуть, — она постаралась, чтобы её голос звучал непринуждённо, слегка поведя руками, чтобы добавить реалистичности, а бармен рассмеялся. — Видел тебя с твоим напарником в новостях... — А ты не оставляешь попытки завязать разговор, да? — Любой на моём месте попытался бы, тем более, что из всех любых повезло сейчас именно мне. Такой откровенный флирт, на удивление, совершенно ничего не затрагивал внутри. Никаких трепетных колебаний струнок её души или сердца не звучало в ушах, никаких амуров тоже, к несчастью, не запело. Было... скучно. И если бы она не была собой, ей бы хотелось посидеть в тишине. Ну, её насильно сюда никто не тащил, верно? Оливия хотела отвлечься — вот шанс. Может, заигрывания с барменом — не самый худший вариант. Это была игра в оба окна, так что, почему бы и нет? Рядом сидели парочки: мужчины отчаянно пытались угостить дам выпивкой, а те игриво-наигранно смущались, принимая подачку. Она до жути не любила все эти прелюдии. Те были слишком искусственны и омерзительны. Но это вроде как нормально. Должно быть. И Оливия это понимала. Потому что сама она пришла сюда только чтобы почувствовать тепло человеческих эмоций. И думала о том, как было бы хорошо просто воспользоваться протянутой рукой, чтобы не чувствовать себя настолько паршиво. Только спустя кружку пива она осознала, что безбожно заигрывает с Джеком, вырисовывая настолько нелепые каламбуры, насколько можно. Выдавая шутки, над которыми смеёшься лишь первые двадцать секунд, а следующие двадцать лет — краснеешь. Только спустя кружку пива она осознала, зачем это делает и почему до сих пор не остановилась. В груди копалось мелкое задушенное желание, что любые эмоции к Ричарду являются лишь фикцией организма, у которого давно не было близости, не было секса. Простое физическое влечение, приправленное ненастоящей заботой. Она сама же испортила все свои попытки оправдать себя. Потому что скажи она "погугли, умник", и он бы выполнил всё, что она захотела бы, и попробовал бы всё, что за пару секунд нашел бы на первых сайтах для подобных утех. Потому проблема была не в низменных желаниях. Проблема была в её больной башке. Только спустя кружку пива она осознала, насколько сильно задело её случившееся вчера, хотя Оливия и пыталась, отчаянно пыталась строить из себя ледяную королеву. Царицу шутки, в которую она сама же и вляпалась, которой зацепило хвост и теперь только жди расплаты за собственный идиотизм. И как глубоко это было паршиво. Потому что именно Ричард был правильным во всех доступных смыслах. И это снедало её тем, насколько человечно-неправильно она себя сейчас чувствовала. А бармен улыбался. Как-то слишком мягко, как-то слишком не так. Если тот вдруг предложит ей выпивку за его счёт, Оливия пропишет ему кулаком меж глаз и не извинится. Но тот лишь, иногда потупливая взгляд, неизменно отвечал на её реплики, будто ему в самом деле было интересно. И ей было просто чуть больше хуже чем раньше. — В прошлую нашу встречу ты рекламировал своё мастерство, — заметила Оливия под заинтересованный взгляд, крутя пальцами кружку на стойке, где блестели остатки пены и пива. — Нахимичь мне чего-нибудь по собственному рецепту. Тот пожал плечами, опять улыбнувшись и принимаясь за дело. Оливия сначала следила за тем, как его красивые, довольно-таки красивые руки смешивают коктейль, а потом не заметила, как потеряла связь с реальностью, вперившись в одну точку и обдумывая, обдумывая, обдумывая... — Держи, — Джек протянул ей кружку, отвлекая от мыслей. — Надеюсь, понравится, я добавил туда мяту, — и игриво подмигнул. Напиток в самом деле был очень вкусным. Алкоголь слегка сушил горло, но это ничего. Это было даже приятно. Когда тело слегка не в своей тарелке, это заглушает мозг, не даёт ему думать всё, что хочется. Наверно, в этом и была прелесть алкоголя. Наверно, именно поэтому люди спиваются, забывая про жизнь. Потому что так отчаянно пытаются спрятаться от собственной головы, от собственных мыслей, лишь бы и дальше верить в идеальность песочного замка, гордо возведённого своими руками и ошибочно наречённого счастьем. Именно поэтому она так хотела, чтобы физически чувство "удара обухом по голове" заглушило то, которое она ощутила своим блестящим умом. Сейчас голова была, на удивление, даже слишком лёгкой. Оливия опустила подбородок на ладони и посмотрела на бармена, которого даже в мыслях упорно не называла по имени. Она ни о чём не хотела разговаривать, не хотела ничего о себе рассказывать, а флиртовать и дальше уж не было сил, будто все каламбуры закончились. — Расскажи что-нибудь о себе, — попросила она, хоть ей и не было особо интересно. Она хотела отвлечься. Пусть поболтает, а его голос отвлечёт. И Джек начал рассказывать. Что-то про работу, про клуб, но Оливия не слушала, закрывающимися глазами следя за его шевелящимися губами и всё больше погружаясь в дремоту.***
Голова была отчаянно тяжёлой, будто в неё залили свинца и оставили. По вискам перекатывалось неприятное чувство боли, но Оливия через силу подняла голову, разлепляя глаза. Ужасно хотелось заснуть обратно, чтобы только унять эту боль и тяжесть. Неужели она так много выпила? "Пора звонить Ричарду", — трезвая, однако, мысль посетила её бедовую голову, и, желая потянуться за телефоном, девушка не смогла пошевелить руками. Глаза распахнулись, а сонливость как рукой сняло. Она посмотрела на свои привязанные к подлокотникам кресла руки и вдоль позвоночника побежали отрезвляющие мурашки. Оливия с силой дёрнула руками, пытаясь освободиться. Сердце уже барабанило где-то в горле. Она осмотрелась вокруг и тошнота подкатила к горлу от увиденного: вдоль стены стоял стеллаж с банками, содержимое которых не было видно из-за блеклого мерцания лампочки под потолком, и силиконовыми бюстами, на головах которых висели парики. В другом углу на верёвках, словно свиньи в холодильнике, висели трупы с поникшими лысыми головами. Вот что значит подвешенное состояние, с ужасом и диким смешком подумалось девушке, пока кровь гнала по её венам адреналин, чтобы пробудить в ней ещё больше желания и стремления к побегу. И из-за косо падающего света не было понятно, то были только люди или андроиды тоже, но она не могла проигнорировать горький запах тириума, к которому она так привыкла. Весь выпитый алкоголь запросился наружу, когда внезапная ассоциация прошила мозг. Её собственная лаборатория на базе Когтя. Вдоль хребта пробежал нестройный ряд мурашек. Жутко оказаться с другой стороны баррикад. Оливия снова дёрнулась, на этот раз пытаясь подняться, но её ноги также были привязаны к стулу. Как назло тот намертво был привинчен к полу. И так чётко напоминал кресло в парикмахерской, хотя она не посещала их вроде год или два. Что за сра- — Не стоит, ты так только себе навредишь, — Оливия уже по голосу говорившего поняла, какая она непроходимая дура и удачница. Надо же было со всего маху ударить ногой в капкан. — Хочешь обсудить, хах? — выдавила она, пытаясь усмехнуться. Нужно тянуть время. Ричард по-любому заподозрит что-то, когда она под утро не позвонит. Заподозрит. Но не сможет найти. Чёрт! Они же не в тупом клишированном триллере. В реальной жизни злодеи не тратят время на разговоры, чтобы подмога успела приехать. Только если не слишком одиноки и жаждут поделиться хоть с кем-нибудь своими успехами и гениальностью. Может, его любовь к "трёпу" даст о себе знать? Он же так хотел с ней поболтать... Оливия отчаянно напрягала извилины, придумывая выход. Когда она ещё раз дёрнула руками, осознавая, как крепко те привязаны ремнями и как близко стоит бармен, так, что Оливия почти ощущает макушкой его дыхание, она поняла, что не сможет выбраться самостоятельно. Она не продумывала заранее план побега, не предполагала, что окажется в подобной ситуации, а в любой ситуации её козырем было именно это. Идея, продуманная и проработанная до мелочей. Она не хотела так умирать, чтобы её труп потом через недельку-другую нашли под каким-нибудь кустом в облагороженном парке. Именно поэтому она решила последовать единственному плану, который смог созреть в её воспалённом мозгу — попытаться потянуть время, рассчитывая на то, что Ричард не идиот и сможет вычислить её местоположение по GPS. Вероятность такого шикарного расклада была минимальна. Абсолютно. Особенно ей повезёт, если бармен оказался тупоголовым идиотом и оставил её телефон при ней. Однако не могла понять, лежит ли тот во внутреннем кармане куртки. Но ничего другого у неё сейчас не было. Только сейчас Оливия почувствовала, что её затылок буквально нюхают и не удержалась от едкого замечания: — Что ты, чёрт тебя побери, делаешь, сукин сын?! — колкости всегда помогали взять себя в руки, и Оливия попыталась отстраниться, но бармен схватил её волосы и с силой притянул обратно, вдавливая её затылок в подушку кресла. — Приятно пахнешь... Это было слишком. В груди смешалось отвращение вкупе со страхом, и теперь они, взявшись за руки, под ручку плясали под этот гаденький аккомпанемент. Нужно тянуть время. Давай же, дура, возьми собственную задницу в руки и попытайся спасти себя! — Это всё шампунь. Купила в одном интересном магазинчике, могу показать, если будешь... — она дёрнула руками, — любезен. Бармен рассмеялся, выходя у неё из-за спины и теперь заглядывая в глаза. Теперь он не казался привлекательным. Теперь он был хуже, чем все уродцы, которых полиции приходилось ловить, чтобы сделать этот мир на йоту лучше. А прозрачные глаза рассматривали с интересом, с искринкой, от которой хотелось крепко обхватить себя за плечи руками и хорошенько пожалеть. Только вот руки привязаны. Она замерла. Слишком часто она смотрела в эти глаза, чтобы не понять в этот момент одну самую важную вещь в своей отчаянной ситуации... — Не стоит, после сегодняшнего этот запах сможет долго радовать меня. Он был андроидом. Почти ошеломлённая приливом вдохновения, Оливия не успела прикусить язык до того, как всё-таки спросила: — Чего тебе нужно от меня? — слишком очевидный вопрос. Слишком не такой, который нужно было бы задать, чтобы оттянуть. Мужчина почти нежно провёл большим пальцем по её скуле, мягко хватая за подбородок. И Оливия укусила его. С силой впиваясь зубами в "кожу", пока не почувствовала на языке влагу, которую тут же с отвращением выплюнула. Тириум. — Как грубо, — поморщился он, но тут же схватил её пальцами за челюсть и погрузил палец дальше, придавив её язык. Тириум продолжал стекать ей в рот. От глубины мерзости происходящего ей почти хотелось биться в истерике или даже откусить ему палец. Только она скорее сломала бы себе зубы. — Ты хотела попробовать меня? Стоило только вежливо попросить. Она зажмурилась, пытаясь всеми силами отвернуться, чтобы остановить это. Он почти с наслаждением гасил свою боль, чтобы "наказать" её, вдавливая палец так, что утыкался подточенным ногтем в её мягкий язык. Слюна наполняла её рот, смешиваясь с горьким вкусом тириума и болью от того, как сильно он сжал её челюсть. Ей хотелось разбить его лицо так, чтобы в "Киберлайф" его смогли идентифицировать только как будильник. Увидев фейерверк эмоций и чистую, как слёзы, внезапно брызнувшие у неё из глаз в отчаянии и беспомощности, ненависть, он улыбнулся почти любовно, перемещая руку на её волосы и с силой оттягивая так, что кожа на шее натянулась. Слишком открыто. Слишком беззащитно. И от этого во стократ страшнее. — Если бы мои руки были свободны... — ещё один бесполезный рывок. Отчаянный настолько же, насколько жалкий. Бармен помассировал её голову, перебирая волосы меж пальцев, а после приподнимая руку и касаясь кончиками пальцев виска пару раз, под которыми кожа начала расплываться, демонстрируя белый пластик. Он самодовольно улыбнулся — Как видишь, они связаны. Слишком немногословен. Но слишком заинтересован ей, чтобы заняться своим делом. Но на этот вопрос ответил. Значит, всё-таки хочется уроду поделиться тем, что он успел натворить. И более того, подчеркнуть, что это провернул андроид. — Чем же тебе так понравились мои волосы? — улыбка вышла кривой из-за неудобного положения головы и того, что она скорее оскалилась бы. Она отчаянно пыталась увидеть его лицо, даже если продала бы все, чтобы расплавить его на конфорке своей плиты, но из-за насилу запрокинутой головы это получалось из ряду вон плохо. — Они же крашеные. Последняя реплика была скорее уже как отчаянная мольба. Пусть урод не молчит, а что-нибудь скажет, ибо тот, в противовес любому стандартному сюжету был немногословен. И это пугало до чёртиков. — Едва ли ты поймёшь, — тихо прошелестел он над самым её ухом, а после замер, прощупывая пальцами кожу головы. — Ч-что это? — он прозвучал смущённо, его пальцы внимательно прощупали имплантаты. Оливия сдержала облегчённый выход. Заинтересовался. Обдумать каждое своё слово так, чтобы тот не потерял по ходу разговора этот гадкий интерес. Но она отчаянно не знала, что сказать, чтобы не потерять эту нить. Чтобы разговорить. Поэтому молчала. Но андроид резко дёрнул за волосы, отчего искры из глаз посыпались. — Меня ещё в баре бесило твоё молчание, — и наклонился близко-близко. Оливия постаралась и плюнула ему в лицо. — Поплачь, малыш. Едва ли её поведение сейчас хоть как-то располагало к тому, чтобы диалог продолжился, а бармен не взялся наконец за инструменты, которые поблёскивали серебром за его спиной на железном поддоне. — Зачем человеку биокомпоненты, а? — начал андроид. — Что же ты такое, а, крошка? — сказал, смеясь, будто отличной шутке. Больной ублюдок. Он отпустил волосы, поворачиваясь к столику с поддоном и выбирая. Чёрт. — Даже вы, ничтожества из плоти и крови стремитесь быть похожими на нас. Почему вы, такие хрупкие, — на этих словах он взял длинные ножницы и повертел в руках, — такие непостоянные в своих эмоциях и желаниях должны быть выше нас? Бармен повернулся к ней лицом, держа в руках инструмент. — Сначала я, пожалуй, возьму то, что мне нужно, — он посмотрел на ножницы в его руках. — Пускай и не тем способом, который я обычно использую. А после — верну тебе твой первозданный вид, — проговорил он почти с заботой, будто вершил таинство. Оливия слышала его будто сквозь барьер, вся она была сосредоточена на своей голове, где андроид попытался просунуть кончики ножниц под имплантат. Сбежать. Спастись, чёрт возьми! Она слегка шевелит конечностями и осознание явного дерьма, в котором она сейчас находилась, накрывает её с головой. Темечко пронзила неистовая боль. — Уберу то, что тебе не принадлежит. Она хотела послать ублюдка к чёрту, но язык не слушался, вышел лишь какой-то странный хрип. — Зачем тебе волосы? — выдавила она, когда холод стальных лезвий покинул уже оголённую кожу её головы, а бармен отошёл к соседнему столу, на котором она только минуту назад видела блокнот. — Несправедливо, что у андроидов их нет, — просто ответил он, стоя к ней спиной. — А все эти салоны и искусственные парики — будто издёвка. Наши волосы — это неудавшаяся пародия, согласись? Ваши, — он вернулся к ней за спину, запуская в волосы у неё на затылке свои пальцы, чтобы легонько по ним пробежаться. Ощущения были сравнимы с тем, как если бы в её хвосте запуталась ядовитая змея. Андроид говорил небрежно, но почти любовно, подтверждая лишь то, что он был чокнутым и сейчас он получал максимум удовольствия от своей власти над кожаным мешком перед ним. Он отложил блокнот на стол рядом с поддоном, чтобы взять ножницы и вновь вернуть ей омерзительный холодок лезвий, заставляющий волоски на спине вставать дыбом. — Из-за твоего дефекта придётся работать иначе, поэтому не дёргайся, если не хочешь проблем. И когда андроид щедро клацнул ножницами, душа Оливии ушла в пятки на мгновение. Он её просто стрижёт?.. Клац. Клац. Клац. Её руки сжались в кулаки — ей было необходимо всё то сосредоточение и терпение, чтобы попытаться не вертеть башкой и, не дай боже, своими же стараниями привести себя к смерти. Из-за его небрежности ли или от собственных галлюцинаций на фоне страха Оливия чувствовала, будто по её виску течёт охлаждающая жидкость её же имплантата, холодком стекая по изгибу шеи, чтобы затеряться где-то в ткани рубашки на её плече. — Не двигаться, руки за голову! Это полиция Детройта! — раздалось вместе с шумом выбиваемой двери. Андроид дёрнулся, ножницы прошлись по коже головы, и Оливия почувствовала, как по виску брызнула тёплая кровь, мешаясь с антифризом. Он сделал шаг вперёд, схватившись за её подлокотник, чтобы не упасть и позволить себе заглянуть вверх по лестницу. Оливия чувствовала не только кровь, но и прохладу от того, что голова, где недавно были волосы, теперь щедро продувалась сквозняком, возникшим из-за открытой двери. Оливия с запоздалой новой волной страха смотрела, как в комнату с поднятыми пушками забегают полицейские во главе с Ричардом. Они увидят. Будет слишком много вопросов, на которые она не сможет дать ответы. Девушка отвернулась, пытаясь спрятать имплантаты, которые теперь наверняка было отлично видно. Она ещё раз с силой дёрнула руками, чувствуя, как кожа ремней впивается в её собственную. Запоздало её разум подкинул ей идею гораздо проще и лучше и вместо того, чтобы тянуться вверх или в одну из сторон, её рука коснулась запястья андроида на одно спасительное мгновение. В считанные секунды он обернулся и разрезал ножницами ремень на её руке, которая, освободившись, метнулась к голове. Бармен ошеломлённо заморгал, выпуская из рук ножницы, со звоном упавшие на пол, пока у его затылка не появился пистолет. Исполнительность и послушание вернулись к нему в тот же момент, когда он услышал резкие и точные приказы прижаться к стене и положить руки за голову. Кто-то из его "гостей" тут же быстро стал зачитывать свежие строки его собственных прав. Оливия напряжённо смотрела за происходящим, сильнее прижимая руку к голове. К счастью, в этот момент к ней подошёл почти вплотную Ричард, и всё, что Оливия смогла, это зыркнуть на него и почти прошипеть: — Развяжи, быстрее, — отчаянно попросила девушка едва различимым шёпотом, крепко сжимая зубы. Ричард, проведя синтетическими глазами вдоль её шеи к месту, откуда вытекала смесь жидкостей, помигал диодом и незамедлительно выполнил её просьбу, разрывая ремни и освобождая вторую руку и ноги напарницы. Оливия тут же слетела с ненавистного кресла на дрожащие ноги, прижимая руку к голове почти вплотную. У неё была мысль перевязать себя какой-нибудь грязной тряпкой, но, будто прочитав это в её выражении лица и бегающем взгляде, напарник остановил её: — Высокая вероятность инфицирования, — он говорил с поддельной заботой, снимая пиджак, чтобы после отрывать от него рукав, выворачивая его и вручая девушке. Та, не задавая вопросов, взяла тряпку и прижала к ране, стараясь распластать её так, чтобы закрыть по максимуму. Оливия опёрлась на плечо Ричарда и на негнущихся ногах сделала один шаг к выходу. Спустя пару мгновений она почувствовала на своей талии его тяжёлую руку, принесшую ей некоторое облегчение. Отлично. То, что нужно. Она обхватила его поудобнее, чтобы не упасть на месте. — Вам нужно в больницу. — Нет. Вези домой. — Тогда у вас не будет официального оправдания для того, чтобы не присутствовать на даче показаний по делу этого андроида. — Андроида? — Оливия замерла, вцепившись ногтями в его рубашку, пытаясь удержаться на ногах. Её взгляд задержался на его извечно бесстрастном лице: — Ты знал? — Да. Прелестно. Она сохранила эту очаровательную способность удивляться! Только обычно она присуща детям, бедным рыцарям и недоумкам. Оливия дёрнулась, отстраняясь. — Ты с самого начала знал, где я? — Да, — красноречивый взгляд девушки попал в цель, и андроид продолжил: — Я ночевал с вами только потому, что увидел то сообщение. И установил на ваш телефон GPS-маячок, чтобы знать о перемещениях. Исключительно в целях вашей же безопа... Но Оливия услышала вполне достаточно, чтобы вдруг найти в себе неимоверное количество сил и выкрикнуть андроиду в лицо: — Ну и какого чёрта ты тянул, чтобы вытащить меня отсюда?! — У меня был план. Он ждал, что больной ублюдок разговорится. Скажет достаточно, чтобы потом на допросе не вытягивать подробности ржавыми щипцами. Что ты выберешь, Найнс? Я или задержание преступника? Ответ уже тогда был слишком прост. Вот тут, прямо на ладошке. Раскрой и погляди, в какое дерьмо ты по невнимательности вляпалась. Ничего никогда и не было. Ничего никогда и быть не могло. Просто тупая машина, которая даже не понимает, какой диссонанс внесла в её душу. Просто забарахливший на самом интересном моменте телевизор, который, с каким бы отчаянием ты ни лупасил, всё равно не поймёт, почему ты так недоволен и чем, собственно, провинился этот конкретный ящик. Злость кипела в груди, выжигая абсолютно всё, что она себе напридумывала относительно этой машины, вызывая при этом почти невыносимую боль в голове. Всё получил его король за размен королевой. Она хотела наорать на него, хотела выплеснуть всё то, что сейчас сжирало её саму изнутри, но вместо этого выудила из кармана андроида ключи от машины и прошипела: — Молодец, куколка, — оттолкнула плечом и прошла по направлению к своей машине, чтобы уехать домой и не отвлекать хорошего мальчика Пиноккио от его добрых дел. Ричард не пошёл следом, а по пути она от души послала сердобольных товарищей. Ну, как послала, разве что в уме, а на деле выдавила что-то вроде: — Сейчас в больницу съезжу, и всё будет отлично. Только ничего, чёрт возьми, не будет отлично. И лишь в салоне машины она поняла, как вымоталась, как болит голова, рана на которой снова начала кровить и пропитала рукав пиджака. Слишком много всего. Как же болела голова... Оливия тяжело откинулась в сиденье и, загипнотизированная мерцанием мигалок, провалилась в беспокойный сон.