Тот, кто погас, будет ярче гореть

Юмено просыпается в каком-то помещении с белыми стенами, явно ей не знакомом. Сначала она подумала, что находится в больнице; что вновь уснула на рабочем месте. Но осознание пришло довольно быстро. В комнате было довольно тесно, никаких медикаментов и аппаратов не было. Небольшая скрипучая кровать, даже одеяло, на удивление, выстиранное. И белые стены. Действует на нервы. Юи устало протирает глаза, пытаясь восстановить события. Почему она оказалась здесь? Где она вообще находится? Девушка не могла встать, тело словно парализовало. Слабо дëрнув рукой, она убедилась в том, что не совсем онемела. В голове всплыли названия препаратов, при применении которых можно было достигнуть подобный эффект. Значит, её поймали, вырубили с помощью ядовитого газа, отнесли в эту комнату и…бросили на произвол судьбы? «Если бы они хотели убить меня, то давно сделали бы это, — пронеслось в голове, действуя слегка успокаивающе, — либо хотят пытать. Наивные.» Она не всесильна, но распоряжаться своей жизнью тоже может. Было то, от чего ей отречься хотелось бы больше всего. Мало кто знает, хотя, как сказать, никто, кроме брата, не знает, что Юи вот уже несколько лет смертельно больна, что странная, неизученная до конца природа так называемых RC-клеток сказалась на ней со всей силы, и что для того, чтобы выжить, ей приходится каждый день глотать ненавистный таблетки. Юи тихо смеется. Её нервы никогда не сдают в ненужный момент, она не помнит, когда в последний раз заходилась таким безумным смехом, но сейчас ей хотелось смеяться, кричать на весь мир. Это сумасшествие вкупе с давлением, которое оказывали на неё белые стены, замкнутое пространство и терзающее чувство неизвестности, приятно разливалось по телу. Через пару минут она нашла в себе силы подняться. Походка всё ещё была неустойчивой и слабой, голова ужасно кружилась, но Юмено не была намерена сдаваться. Она узнает, почему оказалась здесь. Она сделает всё, чтобы выбраться. Она не позволит кому-то распоряжаться её жизнью, когда сделать это может сама. — Так ты уже очнулась? Довольно неожиданно для такой хрупкой девушки, — раздался приторно-сладкий голос из-за стены. Юи увидела небольшое окошко в одной из стен. Похоже на тюремное. Если бы не стерильно-чистая обстановка, она бы решила, что находится именно в тюрьме. Видно, в этой комнате никто, кроме неё, раннее не находился. Как раз около скорее застеклëнной дыры, а не окна, стоял стул. Такой же, какой был у нее в кабинете. Вздохнув, девушка села на него, в упор глядя на собеседника. — Вас не учили манерам, следователь Фурута? *** Хаиру звонко смеется, и Коори улыбается в ответ. Её лучезарная улыбка всё такая же с лёгкой насмешкой, её хитро прищуренные глаза и слегка приподнятые брови, её мимолётно порозовевшие щёки, растрёпанные после сна волосы — всё это казалось каким то неестественным и необыкновенным. Нереальным. Сейчас они вместе сидят на кухне Ихей, она искренне смеётся, и Коори думает, что ему этого очень не хватало; в данный момент не существует ничего, кроме уютной кухни, прищуренных глаз и Хаиру Ихей. — Ну у вас и шуточки, Коори-семпай. Ваше чувство юмора может довести до гроба. Коори неоднозначно ухмыляется, по достоинству оцененив замечание бывшей напарницы: — Мне это воспринимать как комплимент или недостаток? Хаиру пару секунд думает и уверенно кивает: — Комплимент, — и будто бы желая сильнее подзадеть его, насмешливо добавляет — или нет. — Как нибудь переживу, — он наблюдает, как она поправляет чёлку, а затем сдаётся, и просто убирает все пряди назад. — Если что — я вас предупредила. Они допивают уже остывший чай — он неожиданно предложил ей уехать на неопределённое время в тихое место, подальше от сумотохи Токио, и они слишком долго всё обсуждали. Хаиру быстро убегает в ванную, чтобы « Коори-семпай, я выгляжу как болотный монстр, которого неожиданно сбил грузовик с розовой краской, поэтому мне нужно привести себя в порядок», а он не решается сказать, что она прекрасна в любое время. Он поднимает голову вверх, и всё снова окрашивается в серые тона — в CCG сейчас полный беспорядок, абсолютно всё рушится на глазах, после появления Одноглазого Короля их положение стало ещё хуже, большинство следователей погибло, а нулевого отряда больше нет… — Я останусь там одна? — не уверенный голос Хаиру заставляет отвлечься его. — Нет. С тобой останется Юи и… И ещё кое-кто. В комнате послышалось какие то неразборчивые шорохи, а затем снова последовал вопрос: — А Вы? — Я смогу вырваться только на пару дней. Ему бы очень хотелось подольше остаться с ней. С сестрой. С матерью. В спокойной обстановке, где, кажется, нет места ни CCG, ни гулям, ни чему-либо. Вот только вместо нормальной семьи у них уже почти двадцать лет назад осталась одна иллюзия, за время, когда им с Юи всё-таки удалось перебраться в Токио, разы, когда Коори встречался с матерью, исключая редкие семейные праздники, на которые сестра угрожала его притащить силой, если были какие-то отговорки, можно было по пальцам пересчитать. Но он обязан убедиться в том, что Хаиру будет вдали от всего этого кошмара. Она не должна находиться в Токио, она не должна быть слишком близко к CCG. Мысль о том, что Коори вновь может её потерять — на этот раз навсегда, заставляла нервно сжимать руки в кулаки, словно борясь с фантомным страхом. — Прости… — он говорит это тише, чем следовало, с трудом выдавливая из себя буквы. — Ничего. Эта же Ваша работа. — наверное, Хаиру сейчас улыбается. Коори криво улыбается стенке в ответ. Она не должна знать истинную причину. Не сейчас. Пусть лучше между ними пока останется много невыясненных вопросов. Пока Хаиру доверяет ему, всë будет хорошо, Коори не позволит себе предать её доверие. — Может, все-таки скажете мне, куда мы едем? Это немного странно звучит. Вы не очень похожи на человека, который умеет делать неожиданные сюрпризы, — констатирует Хаиру, всë ещё искоса глядя на Коори. — Ты мало меня знаешь, — парирует он, уклоняясь от ответа. — Больше трёх лет, — вздыхает девушка, складывая вещи в свой небольшой чемодан. — Вот именно, что мы знакомы три года, поэтому ты должна знать, что я не причиню тебе вреда, — более уверенно отвечает Коори, размешивая чай в чашке, который Хаиру заботливо налила ему. Три года. Раньше это было ощущение, что целую вечность, когда они вдвоём бездумно гуляли по улицам, не имея представления, куда идут и зачем, а после той операции, которая кардинально изменила их жизнь и отношение друг к другу, начало казаться, будто этого ничтожно мало; будто они никогда особо и не общались, почти не были знакомы. — Юи-чан хотя бы в курсе? — будто надеясь, что из подруги можно будет выбить хоть чуточку информации, интересуется Ихей. Наивно с её стороны. У них в крови заложено не расколоться даже при пытках и любых обстоятельствах. Юмено такая же. Она будет уходить от ответа, она будет делать всё, что угодно, но раз пообещала хранить тайну — значит, будет хранить. — Она до сих пор не прочитала моё сообщение, это напрягает. — Она, может быть, на работе, ей не до этого сейчас, — легкомысленно пожимает плечами девушка. Коори про себя радуется, что сейчас в ней не осталось никаких следов прошлой ночи, как бы двусмысленно это не звучало. Хаиру больше не так напугана, казалось, она сейчас и та девушка, которая тревожно сжимала его ладонь в своей всю ночь, чтобы успокоиться — две разные личности. И всё же, она права. —…к тому же, Юи-чан никогда не игнорировала мои сообщения, даже если они были самыми глупыми и ненужными, она отвечала на них. Ей правда не до этого сейчас, — словно чувствуя его невысказанную тревогу, более мягче продолжает Хаиру, накрывая руку Коори своей и пристально всматриваясь в его глаза, — я уверена, что она в порядке. Ну да, что с ней может случиться? Он отгоняет эти мысли. Юмено уже не маленький ребенок, она знает, что можно делать, а что нельзя, она не настолько безрассудна, чтобы ввязаться во что-либо. Просто не берёт трубку и не читает сообщения, потому что сейчас занята. Ничего личного. Коори смотрит на бесчисленную одежду, которая в хаотичном порядке была разбросана по всей кровати, и переводит взгляд на копающуюся в очередном шкафу Хаиру. Его всё ещё не покидает необъяснимое чувство радости. Он слабо улыбается — и снова весь мир переностся в небольшую квартиру Ихей. — Напоминает гардероб сестры, — замечает Коори, когда насчитывает пятую пару брюк. Хаиру удивлённо наклоняет голову, думая над его словами. Или решает: чёрные или коричневые. — Не замечала. Разве это плохо? — Нет, — он подходит ближе и указывает на чёрные. Брюки тут же летят к остальным вещам. Хаиру теперь совсем прежняя: насмешливая улыбка, хитрый прищур, беззаботное лицо, колкие слова и ядовитая манера общения — Коори хочет забыть эти полгода как страшный сон. Ему снова придётся оставить её. Только не одну. Там, где о ней позаботятся, он в этом уверен. Но пока у него есть время, он будет рядом с ней — его словно прочной нитью привязали к ней, с усмешкой затягивая тугой узел, и теперь он уже не сможет отказаться от этой зависимости — иначе узел затянется на шее. — Коори-семпай, не поможете? — Хаиру указает на вверх шкафа — Там лежат сумки. Пока есть время. Коори с улыбкой смотрит на растерянную Ихей. Все же она действительно хрупкая. Он слегка приподнимается на носочки, стараясь как можно выше заглянуть наверх, и на ощупь находит хлопковую ткань. — Улыбнитесь. — Что? — он видит в руках девушки телефон. — Что ты делаешь? — Фотографирую. На память. Хаиру самодовольно улыбается, когда рассматривает получишееся фото: Коори в полный рост тянется за сумками, немного приподнявшись на носочки, а потом растерянно смотрит в объектив камеры. Она сдерживает смех — видеть напарника таким было очень странно. — Давайте сфотографируемя вместе? — она быстро убирает фото от Коори и подходит к нему. Он отклоняется назад, чуть отдалаясь от девушки, и, выпрямляясь, смотрит на экран. — Вы можете улыбнуться? У вас такое недовольное лицо, — тихо посмеиваясь, замечает она. Он рассматривает свои круги под глазами — следы бессонных ночей и работы следователя. Хаиру обворожительно улыбается, пошире открывая свои розовые глаза, пока глаза Коори наоборот напоминают узкую полоску. Её светло-розовая кожа и слегка красные щёки, как контраст для его нездорово бледной коже и каким-то неправильным отливом синевы — он, правда, думал, что улыбка спасёт положение, но теперь он выглядит ещё хуже. Это совсем не важно, если Хаиру рядом. Он обязательно распечатает это фото.

***

Конечно, они знакомы. Не больше, чем врач и пациент. Юмено бы и не запомнила его, такого же, как многие, парня, если бы не довольно странное открытие. О да, Юмено действительно много знала. Первее брата узнала про физиологию полулюдей, как она назвала их про себя, отметив, что их раны исцеляются быстрее, чем у обычных людей, заметила ещё пару факторов, связанных с теми же RC-клетками, после чего пришла к выводу, что ни Фурута, ни Хаиру, полноправными людьми не являются. Если же Хаиру для неё была получеловеком, то его полноправно можно считать полугулем. Фурута надменно улыбается — наслаждается её беспомощьным положением, безотрывно наблюдая за каждым движением, а затем ещё сильнее улыбается — и Юи точно не знает стекло ли это, или её помутневшее сознание, но его аметистовые глаза с интересом смотрели на неё. Юмено не чувствует ничего, кроме отвращения. Она уверенно подвигается ближе к столу, с нескрываемым недовольством смотрит в ответ, и ядовито улыбается, даже когда он приближается к стеклу. Фурута неспеша разглаживает складки чёрной рубашки. Юи действительно становится интересно насколько прочное это стекло, а желание замахнуться и посильнее ударит по нему, чтобы этот надменный (полугуль) человек перестал строить из себя актёра, только возросло. Она без интереса перевела взгляд на белые стены, всё же не позволяя такому иррациональному желанию взять вверх. Всё же не он один тут актёр со стажем. И если она сможет выбраться от сюда живой, то самолично перекрасит все стены больницы в более яркие цвета, чтобы навсегда избавиться от раздражающего белого. *** — Ты подождешь меня? — останавливая машину и открывая дверцу, спрашивает Коори, все ещё надеясь на то, что Юмено каким-то чудным образом прочитала сообщение. Даже если нет, он хотя бы убедится, что с ней всё хорошо. Всё в порядке. Ведь так? — Я надеюсь, что она не оперирует тебя. Если не вернетесь через пятнадцать минут, я начну беспокоиться, — обещает Хаиру, не испытывая ни малейшего желания возвращаться в больницу. Чувство тревоги нарастает всё сильнее, когда Коори переступает порог. Эти стены стали ему домом на полгода. Как и для Хаиру. Слишком много плохих воспоминаний. Ему остаётся надеяться на то, что холодно-беспристрастный образ сестры не такой фальшивый, каким может быть. Панический страх подступает к горлу, когда в кабинете никого не оказывается. Проходящая рядом санитарка мимоходом бросает, что сегодня не видела Юмено. Коори вновь отчаянно набирает номер. Теперь даже гудков нет — видимо, разрядился. Если бы Юи заболела, она бы предупредила кого-нибудь. Но никто ничего не знает, а значит, могло случиться, что угодно! Что, если его сестра уже мертва? Коори теряет координацию движений, чтобы не упасть, садится на её стул, выдвигая ящики. Что с ней? Еë похитили? Убили? Ей настолько плохо, что она не может даже дотронуться до телефона и зарядить его? В последнем ящике Коори всё же нашаривает небольшую записку. Написанную на английском — когда-то в подростковом возрасте они учили его, обещали переписываться так, если что-то произойдет. Знания всë-таки остались в голове. Коори может это перевести без лишних слов.

«Брат. Если ты нашел эту записку, я, скорее всего, мертва. Не спрашивай, почему я иду туда, зная, что меня ждёт. Мне пришло сообщение. Там было указано место встречи. Если бы я не пошла туда, думаю, те, кто это отправил, попробовали заманить меня туда силой, а ещё хуже — затронуть тебя и Хаиру. Я не знаю, кто эти люди. Если узнаю, если выживу, скажу тебе. Не знаю, кому моя скромная персона могла помешать. Надеюсь, все обойдется. А если нет… Прости. Защищай маму и Хаиру-чан. Держитесь вместе, познакомь их наконец. Мне жалко, что я, возможно, не увижу вашу свадьбу.))) Адрес я написала на той стороне листа. Надеюсь, ты найдешь эту записку. Прости меня за всё, брат.»

Когда это было написано? Вчера? Позавчера? В последний раз они виделись больше недели назад. Что, если её уже убили? Юи не конкурировала с людьми, не стремилась к общественному признанию, но всё же была искусным врачом. Правда, Коори сомневается, могла ли сестра действительно мешать кому-то. Возможно, это всё и из-за него. О чем он думал, становясь следователем? Осознание пришло только сейчас. В CCG полнейший беспорядок и хаос, похитить его сестру для дальнейшего манипулирования им, а ещё хуже — Хаиру, — самое простое, что можно сделать. Как бы подло не было нападать на девушку, которая тяжелее скальпеля в своих руках ничего не держала. Ну и кому подобное могло взбрести в голову? Мацури? Он, конечно, последняя дрянь, но, наверное, слишком тупой для такого хода. Фурута? Вот это уже… Подозрительно. — Коори-сэмпай? Он поднимает взгляд на Хаиру, в рекордные сроки быстро нашедшую нужный кабинет. Её волосы слегка растрепаны, а дыхание неровное, сбивчивое, будто ей пришлось бежать. — Что с Юи-чан? — почти кричит она, подходя к Коори. Её голос выводит его из забытья, а первой мыслью является то, не разорвал ли он письмо или как-нибудь изуродовал его. Розовые глаза Хаиру округляются, когда она начинает понимать содержание. — Это неправда! Это всё неправда! — тихо бормочет она, нервно вздрагивая, — она не могла бы принять решение в одиночку, она бы посоветовалась с Вами или со мной на крайний случай! Я не верю! И она прерывается, не получив ответа. Унимая бешеное сердцебиение и подступающую истерику, Хаиру осторожно кладёт руки на плечи Коори, пытаясь успокоить его своими прикосновениями. Ему сейчас, должно быть, намного тяжелее, чем ей. — Мы должны поехать по этому адресу, да? — спустя какое-то время, спрашивает она. — В любом случае, мы будем бессильны, Хаиру, ничего не получится, даже если так, мы не успеем её спасти, понимаешь? — почти бессильно шепчет Коори, то и дело сжимая в руках записку сестры. — Всё будет в порядке. Успокойтесь. Юи-чан не могла умереть, зная на все сто, что идет на смерть, она бы связалась с нами. У неё не было времени, но её манила неизвестность. Это не значит, что она мертва, — куда делся её оптимизм? Хаиру сильнее вглядывается в записку, — тем более, мы не знаем, когда это случилось. Мы найдём её. — Мы уже опоздали… — Не говорите так! Я чувствую, что она в порядке, она жива, разве Вы не можете такого чувствовать? Юи-чан — ваша сестра… — Хаиру тут же понимает, что сказала лишнее, поэтому пытается тут же загладить вину, краем глаза замечая на столе небольшую чашку. Отлично. Юи-чан хранила всякие антидепрессанты и успокоительное в одной из полок. Хаиру достаточно времени с ней провела, чтобы заметить это. Трясущимися руками, она развела успокоительное в стакане, отдавая его Коори. Если сейчас она чем-то может помочь, то только так. — Даже не думайте не выпить это, я всё равно заставлю Вас, — предупреждает она. — Ты говоришь, как она, — слабо усмехается Коори, в голосе которого уже явно слышны истерические нотки. — Так говорят люди, когда очень волнуются друг за друга, — вздыхает Хаиру, — мы решим, что делать дальше вместе. Не взваливайте всё на себя. За окном пошёл дождь. Капли барабанили по стеклу, сливаясь в какую-то странную мелодию. Кап-кап, кап-кап. Ты проиграл. *** — Какие люди… Или почти, верно? — Юмено усмехается — ядовито и надменно — всем своим видом показывая хладнокровное спокойствие. Юмено смотрит прямо, бесстрашнно, с нескрываемым презрением во взгляде. Юмено не дрожит (если не считать спрятанных под столом рук) и лишь сильнее приподнимает уголки губ. Её спасут. Ей помогут. Брат найдёт её. А пока надо держаться. — У каждого свои недостатки. — Фурута наигранно смягчает свой голос, ещё больше насмехаясь над замечанием. — Тогда порадую тебя — он у тебя один. Всё твоё существование в целом — недостаток. — Юи смеётся — приглушённо, слишком фальшиво, — с тихим ужасом сравнивая этот звук со звоном бьющегося стекла. И весь её образ равнодушия трещит по швам. И пусть. Главное, чтоб он не заметил дрогнувших губ. — Ты — монстр, Фурута. — Её намеренно приглушённый голос, эхом разноситься по комнате (или же у неё в голове?) — Ах, роза совсем не скрывает свои шипы. — Юмено презрительно морщиться, окончательно теряя маску спокойствия. И на этот раз, Фурута тоже усмехается — так же ядовито, как она. — Как же я люблю людей с острым языком! Особенно, ломать их. — Он насмешливо смотрит на неё, снова встречаясь с серыми глазами. Юи инстинктивно вжимается в стул и усмехается вместе с ним — натянуто и зло. А пальцы сильнее вдавливаются в кожу, оставляя заметные следы от ногтей. Держись. Держись. Держись. — 1: 1, Юменно Уи.