Тот, кто погас, будет ярче гореть

Хаиру резко открывает глаза, пытаясь сфокусировать взгляд на чём-нибудь, чтобы действительность не расплывалась, как размытое пятно. Она судорожно хватает ртом воздух, кислород заканчивается, а земля уходит из-под ног. Ощущение чужой ладони на своей макушке сильно давит, заставляет чуть ли не упасть на землю. И человек, который так делает, вряд ли желает ей добра. Он хочет её убить. Задушить… Заставить умереть самым болезненным способом. Она просыпается от очередного кошмара. Это ужасно надоело тем, что повторяется изо дня в день. Сначала панические атаки и кошмары, потом синяки под глазами, успешно скрытые умелым макияжем, нормальная — относительно нормальная жизнь, новая работа в ничем не примечательном цветочном магазине и вновь повторение цикла. Замкнутый круг, который никак не разорвать. Хаиру уже не знает, что правильно, а что нет. Те, кому она верила, предали её, лгали ей, не вспомнили бы о ней. Это было больно. Очень больно. Хаиру вновь обожглась. Хочется, чтобы кто-то оказался рядом и согрел холодные руки, успокоил, сказал бы избитое «всë будет хорошо», большего и не надо. — Если тебя мучают кошмары уже какую ночь, тебе надо узнать, в чем причина их возникновения. Или сходить к психологу, — советует Коори, когда они в очередной раз сидят на её кухне вместе, пьют чай и изредка что-то говорят. Чаще Хаиру пытается спросить совета и что делать дальше. Без воспоминаний было действительно лучше. — Я не хочу показываться людям. Мне даже из квартиры выходить страшно, — невесело усмехается она, — как думаешь, что сделает CCG, если узнает, что я жива и относительно здорова? Ты всё ускальзываешь от ответа. Что-то случилось? Она проницательно смотрит в фиалковые глаза. Такие… Необычные. У Хаиру много фиалок, они стоят на подоконнике, но ни одна не имеет такого прекрасного оттенка. — Сейчас им точно не до нас с тобой, — он качает головой, будто отгоняя ненужные мысли, — тебе необязательно знать, что там творится. — Но мне же интересно, — протягивает Хаиру, откидываясь на спинку стула и прикрывая глаза, — тем более, я волнуюсь. За тебя. Они уже переходят на «ты», сами того не замечая. Вернее, Хаиру. Уважительное обращение спадает, но всё равно слышится в голосе. Тем более, за прошедшую неделю они стали чуточку ближе. Если раньше им не удавалось возможности поговорить вдвоем в спокойной обстановке без всего, то сейчас всё было так, как они хотели.  — Если CCG разделится на два враждующих лагеря, я не знаю, на чьей стороне мне быть, — всë же признаётся Коори, нервно стучать пальцами по столу, — я сам не понимаю, что происходит. Со смертью Аримы-сана… — и тут же замолкает, переводя взгляд на Хаиру. Девушка с усилием сдерживает подступающие слёзы. Это всё ещё больная для нее тема. Они опасались её, сколько могли, избегали, но всё-таки иногда не могли не коснуться. — Я понимаю, — тихо произносит Хаиру резко утихающим голосом, — если от этого многое зависит, я действительно лучше не стану давать советы из стороны. Коори вздыхает, обнимая её. Они до сих пор не могут дать название своим чувствам, едва ли перешедшим грань симпатии и их обычного общения. Обнимать друг друга, успокаивать и подбадривать — единственное, что они могли сделать. — Если тебя до сих пор пугают эти кошмары, я могу остаться с тобой, — решается предложить он, и Хаиру утвердительно кивает. Она уже чертовски устала каждую ночь засыпать одной в квартире, поддаваться приступам паники и паранойи. Когда Хаиру последний раз спала спокойно после того, как воспоминания к ней вернулись? Лучше бы они вообще не возвращались… — Это не такая весомая причина, — замечает она, вяло сопротивляясь. Варианты «да» и «нет» в ней слишком часто борются между собой, заслоняя мысли. Это начинает раздражать. Хаиру смахивает выбившуюся прядь волос и заправляет её за ухо. Теперь, когда ей не надо было держать куинке в руках и убивать гулей, девушка наконец смогла сделать то, о чëм так долго мечтала. С раннего детства ей хотелось отрастить длинные-длинные волосы, такие, какие были у её матери, вот только мать свою она почти не помнила, ведь их разлучили, едва Хаиру исполнилось шесть лет. Закон Сада. Никто из них не знал своих родителей и, наверное, никогда не узнает, что такое родительская любовь и забота. Ихей покачала головой, пытаясь отогнать мысли. Те воспоминания о матери, что у неё остались, были не самыми приятными и отдавались немой болью. Ещё тогда, в раннем детстве, она в слезах клялась себе, что сбежит и не позволит своим детям даже знать, что такое Сад. — Ты просто своё лицо не видишь. Я не могу оставить тебя в таком состоянии одну, понимаешь? — Коори всё ещё настойчиво сверлит еë взглядом, прежде чем подходит, переплетая пальцы рук, — Хаиру, ты не должна страдать в одиночестве, я вижу, как тебе плохо, ты всегда сможешь рассказать мне, что тебя тревожит… — Просто вспомнила то, что лучше бы забыла. Жить без воспоминаний было куда проще и легче, я и не ожидала, что когда-то скажу так, — легко улыбнулась она, — во всем же есть свои минусы, и это нормально, Коори-сэмпай… — Ты больше не в CCG, тебе не обязательно так называть меня, — прерывает её Коори, — как тебе угодно, но мое кажется, что будет лучше, если между нами исчезнет вся эта формальность. Эта формальность и уважение — показатель их почти-что-прошлой жизни. Которая оставила на них слишком много кровоточащих ран и следов. Если Коори сейчас может чем-то помочь ей, то только в том, чтобы забыть ранящее прошлое. Между ними больше нет темы гулей, отчётов и подобной ерунды. Только странные отношения и чувства, имена которым они так и не дали. — Я бы хотела разобраться в себе и своих чувствах, но если начну копаться так глубоко, наверное, будет плохо, — словно читая его мысли, произносит Хаиру, кидая сонный взгляд на собеседника. Ей бы вообще не засыпать. Потому что даже во сне не удаётся забыться, только страдать и сгорать в мучительной агонии. Стрелки почти показывают час ночи. Они часто засиживались до такого времени. Пили чай, разговаривали обо всём на свете, выбирались на улицу, смотрели на звёзды. В сон клонило ужасно… — Ты можешь лечь на диван… Я всё равно его вроде никогда и не раскладывала. У Хаиру маленькая квартира. Но уютная. И ей совсем не больно туда возвращаться после того, что она пережила. Коори опасался, что ей будет больно, когда любая мелочь сможет напомнить о том, что случилось. Но этого не произошло. Он мог лишь выдохнуть спокойно. Слушать её слабое, но ровное дыхание почти на соседней подушки — диван и кровать близко расположены. У неё слишком умиротворенное лицо для человека, который полгода просуществовал в коме, метаясь между жизнью и смерти. Если подумать, можно представить, будто это и не с ней было. Так, несомненно, было бы лучше. Коори чётко понимает, что в ближайший час точно не уснëт. Режим из-за работы сбит вот уже сколько лет, да и почти не хочется. У себя он бы просто сел на кухню, доедая что-нибудь, либо просто смотря на небо. Но вставать не хотелось, любой шорох мог потревожить Хаиру, которая очень тревожно спала. Сейчас замкнутые веки не давали никакого повода так думать, но Коори точно знал, что происходит с его бывшей напарницей. Она сама ему доверила. Он не предаст её доверия даже под страхом смерти. Кровь. Темнота. Бежать, бежать, бежать. Хаиру задыхается, воздуха не хватает для того, чтобы нормально вздохнуть, её слабое тело дрожит после изнуряющих тренировок. Снова она маленькая. Снова Сад. Картинки быстро сменяются одна за другой, и в конце-концов она снова стоит на большом цветочном поле, с непередаваемым восхищением глядя на человека, который впервые улыбнулся ей. Именно ей. В этом страшном месте, где она выросла, улыбались разве что Ризе с Фурутой, защищавшие её от старших и дружившие с ней. После Сада их пути разошлись. По крайней мере, Ризе Хаиру больше никогда не видела… Снова тьма. Видения столь реалистичные, что она почти чувствует боль, когда кто-то откидывает еë к стене, а она слабо сопротивляется, слыша предательский стук костей… Хаиру просыпается в холодном поту и иррациональном страхе, что здесь, наяву, кошмар продолжится. Она хватает Коори за руку — благо, они рядом друг с другом, им не надо вставать, чтобы дойти до соседней кровати или дивана. Из глаз предательски текут слёзы, как бы Ихей не пыталась хотя бы объяснить самой себе их возникновение. — Хаиру? Тебе что-то приснилось? Тшш, это всего лишь сон, не бойся, — он успокаивающе гладит её по руке, — всë хорошо, Хаиру. Нет никакого Сада. Я тут, я с тобой. Действительность медленно возвращается к ней. Девушка приподнимается на слабых и дрожащих руках, прижимаясь ближе к Коори. — С-спасибо… — голос всё ещё тихий и донельзя беспомощный, — спасибо, что ты со мной. Коори не отвечает; в груди зарождается странное чувство, призывающее защищать её на инстинктивном уровне. Всё это время он сдерживал себя от простого желания постоянно обнимать её. Находиться рядом. Успокаивать. Если в этом прогнившем мире осталось место любви, то, несомненно, он её сейчас и испытывает. Хаиру быстро засыпает на его руках, убаюканная исходящими от них обоих волнами спокойствия. Кошмары ей этой ночью больше не снятся, Коори даже удается забыться на пару часов. Когда взойдет солнце, между ними всё уже будет немного не так, как прежде. Когда взойдет солнце, многое изменится. И не только с ними. *** Юи привыкла видеть на своём столе какие-то записки, которые сама точно написать не могла. Чаще всего большинство врачей так и переписывались, оставляли друг другу заметки. Поэтому Юмено не придала особого внимания. И придала, лишь развернув и натанувшись на весьма странное содержание… Место. Время. Как в фильмах, когда жертву заманивает убийца. Юи беспокойно сжимает клочок бумаги в руке. Если бы они хотели её убить, тогда бы уже сделали это. Если им нужна она только ради приманки, ей не причинят особого вреда. В конце-концов Юи уже взрослая девушка, она сама сможет распорядиться своей жизнью. Если перестать принимать эти таблетки, она умрёт. Таблетки… Они хоть как-то поддерживают состояние. Врожденный дефект, недостаток RC-клеток в организме, иногда приводящий к летальному исходу… Юи слабо улыбается. Она не умеет, страдая старческим бредом. Она не умрет в камере пыток, а расстанется с жизнью быстро и максимально безболезненно, пропустив пару приёмов лекарства, заснув и не проснувшись. Ей не страшно. Она пишет две записки, в содержании указывает то, что написано в той, что послали ей, добавляя пару своих фраз. Первую оставляет на видном месте, а вторую прячет во второй ящик стола. Если враги решат наведаться к ней в кабинет — не найдут. Если действительно что-то серьёзное, брат сможет отыскать подсказку. Она в этом точно уверена. Юи почти не помнит, как ей на голову тут же накидывают какой-то мешок. Она рефлекторно дёргается, отшатываясь. Какой-то мужчина в маске удивленно на неё смотрит. Не ожидал? Ха-ха, Юи всё же взрослая девочка, она умеет обороняться. Она не просто тень своего брата. Хотя предпочла бы ей быть. — Что вам от меня нужно? — прямо спрашивает она, пряча взгляд под иссиня-черными волосами, — неужели нельзя нормально попросить? — Твои силы, — туманно отвечает нападающий, и девушка тут же падает — ноги подкашиваются. Надо же. Газ. Как всё просто. Юмено ничего не видит из-за помутневшего зрения. Кажется, это и есть тот самый конец…