Тот, кто погас, будет ярче гореть

Хаиру не помнит как прошли её предыдущие дни рождения и праздновала ли она их вообще — вернее, она до сих пор не помнит ничего и всё также зарабатывает головную боль при попытках вспомнить хоть что нибудь. Рассказы Коори или Юи, как обычно, были быстрыми и смутными, как будто они хотели побыстрее закончить разговор, и Хаиру на ментальном уровне ощущала, что там было что то такое, что ей не нужно знать. Она и не настаивала. Хочет ли она всё вспомнить? Хаиру блуждает. Она безразлично, равнодушно шагает в темноте и рассматривает чёрные стены, которые кто-то накрыл тяжёлой чёрной тканью. В какие-то моменты она чётко видела красивые изгибы, аккуратно сделанные складки, как будто специально задрапированные, уложенные так. Она неуверенно дотрагивается до ткани с желанием немного приподнять её, но рука не чувствует ничего, кроме пустоты. Здесь только темнота, беспросветно окутывающая всё место, и Хаиру уже кажется, что она сама постепенно исчезает в этой темноте — она спешит найти хоть один лучик свет в кромешной тьме. Хаиру кажется, что она постепенно теряет себя… — Ну пойдём, Хаиру-чан. Ихей растерянно оглядывается — видимо она слишком сильно погрузилась в себя, совершенно потеряв связь с реальностью и сейчас, встречаясь с недовольным, серыми глазами, может спокойно выдохнуть. А затем она улыбается — немного утомлённо — без слов прося прощения у Юи. — Куда? — Хаиру приподнимает голову, встречая приятную прохладу сентябрьского ветра, и чувствует как передние пряди проскальзывают по щеке, а после небрежно возвращаются на место. — Узнаешь. — Юи быстро хватает её за руку её всё ещё не отпускает чувство пустоты начиная что то с улыбкой рассказывать — Хаиру старается поспеть за ней, покрепче сжимая тоненькие пальцы спрятанные в кожаных перчатках, и немного удивлённо рассматривает переплёт светло-розовых пальцев с её чёрными. — Тебе не холодно? — Хаиру ускоряет шаг, чтобы идти наравне с Юи. — Что? Хаиру жестом указывает на её руки, ещё сильнее сжимая голую ладонь, стараясь хоть немного согреть её — сегодня Юи слишком рассеяная. Интересно, почему. За маской холодной рациональности скрывалась довольно чувствительная к мелочам натура. И все же Юмено нельзя было назвать «не от мира сего». Она могла с лёгкостью отличать грань от своих фантазий к реальности, поэтому никаких затруднений с принятием действительности у девушки не было. И просто так казаться рассеянной Юи не могла. — У меня совсем не мерзнут руки. Не нужно так переживать, — она непринужденно улыбается, так и не отпуская руку Хаиру, на подсознательном уровне удерживая около себя источник тепла, — позаботься о себе когда-нибудь. Ох, неужели, вы, следователи, действительно все такие? Не обратитесь за помощью, пока не будете находиться на грани между жизнью и смертью… Юи не следователь. И никогда им не была. Хаиру невольно задаётся вопросом, поймет ли она такое понятие как чувства долга, не позволяющее просто так развернуться и уйти, когда твои товарищи погибают. Юи не поймёт. Она из тех, кто спасает жизни, а не отнимает. Поэтому Ихей остаётся лишь отстраненно смотреть на свет, бликующий в окнах домов, специально отводя взгляд. — Ладно. Можешь мне не говорить. Хаиру-чан, я достаточно давно тебя знаю, поэтому могу понять. А вообще, давай хоть один день проведем без страданий и прочих душевных терзаний. Не в обиду, но сейчас у тебя лицо, как у моего брата… — Юмено прикрывает рот ладонью, осознавая, что последнее предложение было лишним. Ей не стоило упоминать о Коори, который сейчас сражается неизвестно где. Не здесь, не сейчас. Если она сама давно привыкла скрывать своё волнение за улыбкой, почти не натянутой, почти искренней, то довольно жестоко казалось давить на больное по отношению к Хаиру, нервно заламывающей руки, пока никто не видит. — Да, пожалуй, ты права… Твоя идея отвлечься и правда хорошая, — спустя несколько секунд неловкого молчания, кажущиеся вечностью, отвечает Ихей, стараясь выкинуть ненужные мысли из головы. Он обнял её. Он сказал ей, что не может ничего обещать. На момент ей показалось, что в его глазах промелькнуло что-то другое, нежели обычная пустота. Пустоты было много, она заполняла всё пространство. Улицы, полные людей, которые всё равно пусты. Глаза фиалкового оттенка, самые необычные, какие только Хаиру видела — она не общалась ни с кем, кроме Коори и Юмено, но была уверена, что нигде бы не увидела такой оттенок. Необычный. Пустой… Наверное, эти глаза тоже когда-то были наполнены светом, жизнерадостностью. Хаиру видела старые фотографии — их было не так уж и много, но достаточно, чтобы судить о своей прежней личности. Куда испарилось её иррациональное безумие? Почему исчезла озорная искорка в розовых глазах? Вернётся ли когда-нибудь то выражение? Если это связано с памятью, то, непременно, вернётся. Она уже в состоянии восстанавливать некие фрагменты, всё ещё расплывчатые, эфемерные, но плавно переплетающиеся с чувством дежавю, с которым она живёт уже неделю. Это не хорошо и не плохо. — А ты сможешь отвлечься? — неожиданно спрашивает Юи, бесцельно идя по длинной улице, освещённой фонарями. — Я не знаю, — честно признаётся Хаиру, подмечая, что здесь когда-то ходила. Блестящие стеллажи с красивой одеждой, яркие витрины, бижутерия, ювелирные магазины… Определëнно, она была здесь. Когда жила и чувствовала себя обычной девушкой. Когда воспоминания не были эфемерными. Когда ей не было страшно смотреть вперёд, потому что она преследовала только одну цель и жила почти одной мечтой. Вот только какой? — Тогда мы постараемся, — обещает подруга, утягивая её куда-то в сторону к ещё одному магазину, — смотри, разве это не прекрасно?.. Юи действительно прилагает большие усилия. Из-за своей деятельности у нее было действительно ничтожно мало свободного времени, которое она посвящала уборке дома, чтению книг и совсем-совсем редко — походам по магазинам. Её не волновала мода, новые товары не вызвали восторга, скорее, простое безразличие. Если бы не цель хоть немного отвлечь Хаиру от съедающих её мыслей, этот поход можно было бы полноправно назвать пыткой. Она старалась нигде не проколоться и ненароком не дать знать, что улыбку приходится натягивать. Единственный плюс в пустоте — то, что её можно подчинить себе. Юи не чувствовала восторга и радости, но спокойно изображала это во взгляде, заставляя окружающих, — и немножко себя, — поверить в свою искренность. — Мне кажется, тебе пойдет это платье, — она впервые действительно заинтересованно смотрит на витрину, где висит красивое нежно-розовое платье, красиво расшитое по краям и оголяющее плечи. Юи не носила платья от слова «совсем», Хаиру, в принципе, тоже. Но у неё были глаза цвета сакуры. Поэтому Юи думала, что ей подойдет. — Юи-чан! — лицо подруги почему-то приобретает оттенок её волос, и Юмено недоуменно смотрит, на что показала… Вот ирония. Вместо того, чтобы тыкнуть пальцем в сторону того красивого нежно-розового платья, она случайно показала на свадебное, и это не могло не вызвать усмешку у них обеих. — Я не об этом говорила. Но свадебное тебе тоже подойдёт. Уже не терпится увидеть тебя в нём, — с привычной добродушной сатирой нарушает молчание она, утягивая сопротивляющуюся Хаиру в этот магазин. Не за свадебным, конечно, потому что казалось, что если лицо Ихей хоть немного сильнее покраснеет, то взорвётся. На самом деле Хаиру думала, что идея со свадебным платьем не такая уж и плохая. Глядя на него сквозь витрины, она видела себя в нём, едва удерживая горестный вздох. Любая девушка хочет любить и быть любимой. Хаиру — не исключение. И когда она смотрела на это прекрасное платье, перед глазами мелькали воспоминания их последней встречи с Коори, их неловкие объятья, почти сорвавшееся с губ признание — она хотела сказать, но не могла выдавить из себя ни слова. А если она его больше не увидит? Кровь, покрывающая белые стены очередного здания, предавшегося зачистки, выглядит слегка эстетично — это первое, что замечает Хаиру, почти не помня, как отбивалась от атаки очередного гуля. Девушка смотрит на свои окровавленные руки — кровь явно не её, небольшие царапины, руки, стертые в ту же самую кровь, только уже от тренировок, подмечая, что носить перчатки действительно неплохой вариант. Не очень удобно держать ускользающий из рук куинке. Хотя, если подумать… Сцены сражений всегда проходили мимо неё. Хаиру не запоминала ни истошных криков, ни собственной боли, осознание которой приходило лишь в относительной безопасности, ни чужой мольбы. Тело двигалось само по себе, успешно оттачиваемые несколько лет движения никогда не давали сбоя. Именно поэтому она и выходила победительницей из очередной схватки с гулями. Кровь. Почему её слишком много? Всё тело жжёт, хотя такого никогда не было… Она не в безопасности, так почему чувствует это? Всё тело предательски дрожит, Хаиру чувствует эту дрожь даже через перчатки, через белоснежный плащ, насквозь пропитавшийся кровью. Ей больно. Слишком больно… Разве эту боль можно вынести живому человеку? Всё тело холодеет. Почему так темно? Она мертва? Хаиру пытается подняться, дернуть рукой, подать признаки жизни, но в итоге чувствует лишь то, что кто-то осторожно берёт её за руку. Эти прикосновения… Она постепенно возвращает действительность. Только один человек мог так трепетно и аккуратно прикасаться к ней. Только один человек мог бы сейчас прикасаться к ней в ситуации, в которой они сейчас оказались. Глаза вновь застилает темная пелена, Хаиру панически пытается вырваться из тьмы. Хоть на одну секунду. Только бы успеть сказать… Но лишь глубже в неё проваливается, теряя сознание окончательно. «— Если я умру, если что-то случится — не волнуйтесь так за меня, хорошо? — Ты моя напарница, Хаиру. Как, черт возьми, я могу не волноваться за тебя?» Их последний диалог, который выпал из её памяти… Хаиру постепенно вспоминала всё, но не могла дословно вспомнить подробности той встречи. Лишь эти две фразы. Она была уверена, что тогда произошло что-то важное. Почему судьба так жестока? — Хаиру-чан? — вопросительно склоняет голову набок Юи, слегка прищуриваясь. От этого жеста серые глаза становятся более проницательными, кажется, будто они способны заглянуть в душу Хаиру насквозь. — А? Что? Нет, я просто задумалась, — пытаясь как можно естественнее улыбнуться, приговорила она, пытаясь сконцентрироваться на милых мелочах, нежели на воспоминаниях. Почему она до сих пор жива с такими ранами? Она чувствует, как кровь медленно стекает по одежде, слабый хрип вперемешку с той же красной жидкостью говорит о том, что внутренности разорваны или по крайней мере ужасно повреждены. Она сейчас даже подняться не сможет. Посмотрите, какая она все-таки жалкая. Несмотря на то, что довольно многого добилась в свои годы. Несмотря на то, что физиология получеловека позволяла ей быть лучше остальных людей… Почему она до сих пор не мертва? Хаиру закашливается, почти физически ощущая ту боль. Хочется выплюнуть все внутренности. Хочется умереть. Пожалуйста, хватит, поскорее это всё прекратится… Столь странное чувство сравнимо лишь с панической атакой, которая случилась именно в тот день, когда Коори пытался вернуть ей память. В тот день, когда они увидели гуля… Он ведь ещё тогда помог ей. Почему она раньше не замечала? …потому что жила только одной мечтой и не видела ничего дальше неё. Всё окружение, все другие люди слились в одно цветное размытое пятно. Все они — ничто, кроме цели, которую она обязана добиться. Та рука, что погладила её по голове в детстве, та рука, что придала ей значение жить, когда остальным хотелось умереть, та рука обязана ещё раз провести по её волосам. Глупая, глупая девушка. Помешанная на маниакальной идее достижения похвалы самого хладнокровного человека во всей Вселенной, она не замечала ничего, кроме того, что было совсем близко. Но и тогда не могла. Сейчас чувства остыли. Желание осталось где-то в прошлом. Но чего она действительно хочет? Пожалуйста, вернись, молю тебя, не умирай… Откуда в её голове столько навязчивых мыслей? Кажется, что прошла целая вечность, а прошло всего ничего, несколько секунд. Юмено уже давно догадывается, но молчит, не хочет портить хрупкую идиллию между ними, основанную на взаимопонимании, непринужденно говорит о чем-то, проходя мимо ярких витрин. Хаиру пытается улыбнуться, но выходит неестественно, поэтому она изредка вставляет слова в разговор, предпочитая просто слушать. — Ты же специально это сделала, да? — спрашивает она, когда они обе уходят достаточно далеко от оживленной улице. С лица Юи спадает улыбка, но выражение остаётся всё ещё добродушным. — О чём ты? — Ты не случайно позвала меня с собой. Знаешь, ты не очень похожа на человека, который любит тратить время за походкой в магазины. Она права. Юи всё ещё улыбается — грустно, обреченно. Набирает воздух в легкие перед тем, как ответить. Они переводят взгляд на небо, усеянное звездами. Так ярко. Так празднично. Юи действительно не хочет сейчас говорить о грустном, но деваться некуда, поэтому она достаёт из кармана своей темной куртки небольшую коробочку, протягивая её Хаиру. — Брат просил передать это тебе. — Мне? — в замешательстве повторяет она, раскрывая её. Новые воспоминания, отдающиеся в душе более теплой волной нахлынувших чувств. Эта же улица, яркие фонари, много людей. Две фигуры в белых плащах, немного выделяющиеся в толпе, но не настолько, чтобы каждый обратил внимания, видимо, прогуливаются после долгого рабочего дня. Хаиру разжимает затекшие руки, сцепляя их в замок и то и дело плавно переводя редкие темы для разговора в свою милую болтовню. Коори уже не смотрит на нее с недопониманием, наоборот — с легкой улыбкой на лице, не прерывая и ничего не говоря, будто стараясь оставить в своей памяти её голос. — Коори-сэмпай! Мы же родились под одним знаком зодиака, верно? Мне кажется, было бы мило, будь у нас парные браслеты, цепочки или что-то типо того! — она тянет его руку к очередной витрине. Напарник уже даже не отбивается, с некоторой заинтересоватью рассматривая то, что девушка ему показывает. — Это и правда мило. И теперь такая же цепочка, на которую тогда Хаиру обратила внимание, лежала в этой коробочке. Она забыла об этой встрече. Дважды. И не вспомнила бы. Сейчас подарок казался чем-то из рода «чертовски сильно приятно, оттого и больно». Слёзы невольно выступили на глазах, и она уже была не в состоянии подавить их. Потому что поняла одну важную вещь. Хаиру Ихей не была влюблена в Ариму Кишо. Ни капельки. То, что она чувствовала к нему и сама для себя неправильно толковала, могло лишь обозначаться благодарностью и глубокой привязанностью. Всю жизнь Хаиру Ихей любила другого человека, в чём боялась признаться в первую очередь себе. Ей не хотелось чего-то менять. Она просто пустила всё на самотек. И̶ з̶р̶я̶. — Ты плачешь? — у Юмено в голосе явно слышатся нотки удивления. Она знала Хаиру достаточно давно. Но та Хаиру, которую она знала, не была способна на сентименты, как казалось на первый взгляд. — Я поняла что-то очень важное, — уклончиво отвечает она, всё ещё смотря на звезды и сжимая в руках цепочку. *** — С днем рождения, Хаиру. Коори почти потерял счёт времени. Час. Два. День. Неделя. Он не знает, насколько застрял здесь и выберется или вообще. Он позволил себе эту слабость. У него появилась причина вернуться. Ему есть, за кого волноваться. Обычно такие люди и умирают по классике жанра. Но он должен быть сильным. Должен выжить, чтобы признаться Хаиру в своих чувствах. Чтобы вновь увидеть сестру и мать тоже. Он не хочет умирать. И поэтому, смотря в ночное небо, сжимает в руках такую же цепочку, которую просил передать Хаиру, тихо и почти неслышно поздравляя её, хотя это не имеет почти никакого смысла, Коори в миллионный раз вспоминает все моменты с ней. Это так успокаивает. Он будет жить. Ради неё одной, если потребуется.