Тот, кто погас, будет ярче гореть

— Перечислять станции? Это что, игра такая? — Хаиру произносит это скорее убедительно, чем вопросительно, потому что уже точно знает: о таком способе времяпровождения она где-то слышала, а может быть и не только. На улице гаснут фонари, небо затягивается тучами, и всё это создаёт какую-то странную тёмную и пугающую атмосферу, начинается небольшой дождь, капли барабанят по чёрному зонту Коори, который в отличие от напарницы догадался его взять. Она о чём-то увлечённо рассказывает, и у него нет иного варианта, кроме как слушать её весëлый и всегда оптимистичный голос. Им всё равно на один поезд, а оставлять девушку одну, тем более без зонта, когда она элементарно может простудиться — не вариант. — Так вы джентельмен, Коори-семпай! Я, конечно, всегда догадывалась об этом, но теперь вновь убедилась, — такой была реакция Хаиру, когда он молча раскрыл над ними двумя зонт. Чисто из благих соображений. Ничего более. — Нам всё равно в одну сторону, — усталым голосом объясняет он, давая понять, что спорить не намерен: сил после длительного дня категорически не хватает, — не простудись. Хаиру, немного отстранившаяся от него и теперь с наслаждением идущая под дождем, останавливается, с каплей удивления в голосе спрашивая: — Вы что, волнуетесь за меня? Коори не отвечает, лишь подходя к ней ближе. Почему он волнуется за неё? Хаиру — его напарница, он, кажется, готов доверить ей свою жизнь, а она ему. Кажется, за неё действительно никто никогда не волновался. Детство в «Саду» оставило на ней неизгладимый отпечаток жестокости и недоверия к людям, которое девушка всеми силами пыталась замаскировать. — Нет, — лишь коротко бросает он. — Врёте же, — усмехается Ихей, однако, больше не говорит ни слова и не стремиться отойти от него подальше. Будто она чувствовала людей. Слышала их мысли. Могла предугадать состояние. Этот дар шёл вразрез с её природным отсутствием такта. — Перечислять станции метро? Это же детская игра, мы играли в неё с сестрой, когда были маленькими. — Не сомневаюсь, что Юи-чан всегда выигрывала. — Такое было редко, — сознается он, но всë равно ведется на её тонкую уловку, — ты первая. *** — Помнишь какие-нибудь станции? Ох, Хаиру, мне не с кем было играть в эту игру, пока ты была без сознания. Я сейчас вряд ли что-то вспомню, — Коори невесело усмехается, хотя не врёт: играть ему и правда было не с кем. И некогда. И вообще не до этого было. Он бы и не вспомнил о такой мелочи, если бы Юи не начала настоятельно советовать им прогуляться по знакомым местам. Но сейчас надо было как можно больше вспомнить фактов из их повседневных обязанностей. Чем-то напомнить о прошлом… Хаиру пытается вспомнить хоть что-то, но зарабатывает лишь усилившуюся головную боль. Нет. Она не может вспомнить ни одну из станций. И место, по которому они сейчас идут, кажется ей незнакомым. В этом мире ей всё чужое, непонятное. Не её. Ей словно пришлось переродиться в другом мире в теле совершенно другой девушки без единого воспоминания. Нет, воспоминания есть, но чаще всего они обрывочные и никак не связанные друг с другом. «Интересно, если мои воспоминания так и не восстановятся, они от меня не отрекутся? Так ведь?» — неожиданно думает она и тут же переводит взгляд на Коори, который в ответ вопросительно смотрит на неё проницательными фиалковыми глазами в ожидании ответа. Кто вообще этот человек? Почему он отчаянно желает помочь ей вернуть память? Кем они были друг для друга? — Скажите, Коори-сан… Почему Вы так хотите вернуть мне память? Кто Вы? — сжимая край больничного одеяла, спрашивает Хаиру у человека, которого если и помнит, то на подсознательном уровне. — Я надеюсь, ты сама вспомнишь это. Я не могу поступить иначе, понимаешь? — туманно спрашивает он, холодным взглядом фиалковых глаз скользя по белым стенам. Эти глаза. Эти прекрасные глаза… — Вы здесь по своей воле? — спустя какие-то несколько минут спрашивает Хаиру. Четкое понимание ситуации ответ не вернёт, ей просто нужно это знать. Для себя. — Скорее да, чем нет, — и снова размытый ответ. — У меня складывается впечатление, что мы с Вами играем в кошки-мышки, Коори-сан… *** — Не помню. Можно вас спросить, Коори-сан… — наконец решается спросить она, чувствуя, что в уважительном произношении что-то не так. Звучит почему-то нескладно, будто она обращалась к нему по-другому. Но как тогда? Если было бы хоть что-то, что может дать четкий ответ… — почему я всё-таки потеряла память? Вы так и не дали мне четкий ответ, когда я спрашивала Вас еще в больнице. «…и почему я так боюсь причинить Вам боль тем, что не помню Вас…» — добавляет мысленно, но не осмеливается произнести вслух. Вопросов много, слишком много, но задаст она их чуть позже. Как будто специально начинается дождь. Небольшой, зато более-менее теплый, не такой, от которого хочется сбежать и спрятаться куда подальше. Прямо как в тот раз. Даже зонт всё тот же. «Время идет, ничего не меняется.» — с легкой усмешкой думает Коори, раскрывая черный зонт над ними. Он думает, что прятать истину сейчас не имеет никакого смысла. Лучше она узнает всё от него, чем от кого-нибудь другого. — Хаиру, ты… Была следователем по гулям. Как и я. Мы были напарниками очень долго время, часто гуляли здесь, пока ждали поезд и старались поддерживать друг друга, — Коори замедляет шаг в попытке как можно четче объяснить то, что испытывает к ней, не наговорить лишнего и подобрать правильные слова, — я хочу помочь тебе. Я не смог уберечь тебя на одной из миссий, и ты чуть не умерла в итоге. Я не могу ещё раз потерять тебя, понимаешь? Едва изменившаяся интонация заставляет Ихей замолчать, проигнорировав едва не сорвавшийся с языка вопрос. Они были напарниками? Он боится потерять её ещё раз? — Второй раз Вы меня не потеряете. Юи-чан сказала, что с такими повреждениями я не смогу стать следователем вновь, — она цитирует слова подруги, — тем более, я не помню ничего. Не помню, что было до потери памяти. Вроде бы амнезия имеет свои последствия, а память возвращается со временем, однако, вернуться к прежнему образу жизни после того, как полгода балансировала на грани жизни и смерти у меня не получится, — усмехается она почти так же, как делала это раньше. Но все равно более обреченно. Сравнивать её прошлую и её настоящую — всë равно, что сравнивать двух абсолютно разных людей. И если раньше Коори бесила эта взбаломошность, вечное безумие, следовавшее за девушкой по пятам и пронзившее насквозь её сердце, то сейчас он бы отдал всё, чтобы увидеть её такой. Более живой. Вернуть все утерянные воспоминания. Сделать всё, чтобы она была счастлива, а не находилась в извечных поисках своего места в незнакомом мире. — Ты жалеешь об этом? — приглушенно спрашивает он. Сейчас это не тот вопрос, который ему хотелось бы задать, но узнать ответ явно не будет лишним, — что ты будешь делать, когда воспоминания вернутся? — Я не знаю. Я правда не знаю, я правда ничего не чувствую, Коори-семпай. Даже не сожалею почему-то, хотя должна, — Хаиру тут же прерывается, — простите, само вырвалось. Я не могу… — Всё в порядке, — отлично, прежнее отношение (почти) вернулось. Коори не может это не радовать, — видишь, ещë немного, и ты вспомнишь всё. — Прошлый раз, когда мы так гуляли под дождем, научил меня брать с собой зонтик, — не обращая внимания на его слова произносит девушка уверенным тоном. Звучало так, будто ей было противно его общество. Хаиру вздыхает от обиды на саму себя. Она совершенно другое имела в виду — в прошлый раз осознание того, что в этом прогнившем мире остались люди, которым она небезразлична, заставило её ещё раз усомниться в неправильности собственных выводов. И от этого было совсем капельку неприятно. На лицо возвращается прежняя улыбка. — То есть я хотела сказать, что… — Подожди, — Коори резко останавливается, оглядываясь. Оборачивается, вставая вперед и заслоняя её собой. Ему показалось, или кто-то только что шёл за ними? Разбираясь в себе, они оба забыли про главную опасность. Если это и правда гуль, то убить их ему не составит труда — темная, малоосвещаемая дорога, по которой мало кто ходит. А ещё они не вооружены куинке, и если есть хоть небольшой шанс, то он целиком и полностью состоит из навыков рукопашного боя. Опять же Хаиру больше него в опасности. Тело может двигаться на рефлексе, повторять изученные годами движения, но этого гарантировать никто не может. — Нам нужно уйти отсюда как можно скорее, — проговаривает он, всë ещё не решаясь сорваться на бег. А если всë это — всего лишь плод воспаленного сознания? Нельзя заражать этим и её. — Вы так за меня переживаете… Я ведь тоже была следователем, в конце-концов, — Хаиру послушно идет следом за ним. — Лучше не рисковать. Далеко уйти они всё же не успевают, гуль едва попадает мимо своим кагуне в стену здания только из-за того, что Хаиру вовремя реагирует, оттягивая Коори к себе ближе и пытаясь скрыться от преследования, бессознательно бредя по дороге. — Иди прямо, я отвлеку внимание на себя, если понадобится, — предупреждает он, удостоверившись, что Хаиру сейчас выйдет на улицу, полную людей и магазинов, куда можно заскочить, если что-то пойдет не так. — Но… А как же Вы? — Я, в отличие от тебя, прекрасно помню всё, так что беги, как можно быстрее, — последние слова он говорит машинально, о чём жалеет. Юи говорила им обоим не рисковать сильно, объяснив это тем, что до сих пор ставит состояние Хаиру под сомнение. Но у них нет другого выхода. Гуль, кажется, не преследует их, однако, Коори всё равно чуть задерживается на всякий случай. И потом, возвращаясь к Хаиру, надеется на то, что она в безопасности, и монстр не нашёл какую-нибудь лазейку, не проскочил мимо его взгляда. — Как ты? Никого не встретила? — спрашивает он, подходя ближе. Хаиру кажется целой и невредимой, что не может не радовать. Вот только отсутствие цветов кажется странным, но незначительным — Простите меня, Коори-семпай, но цветы… Если бы их у меня не было, гуль бы до сих пор гнался за мной, — невесело усмехается она, упуская то, что с особой жестокостью швырнула несчастный букет в лицо монстру, а после скрылась. — Несколько секунд без моего наблюдения, что могло случиться, — Коори страдальчески закатывает глаза, — и всё же, ты не меняешься… Хаиру хочет ответить, но почему-то не может. Ноги подкашиваются как результат непривычного быстрого бега, а горло словно кто-то сжимает, блокируя поступление кислорода. Она пытается рефлекторно ухватиться за что-нибудь, но не может, потому что в глазах стремительно темнеет. — Наверное, глупо говорить вам, но лучше избегайте перенапряжения, постарайтесь ни во что не ввязаться и не бегать от гулей. Это опасно, и я не могу подвергать Хаиру-чан такой опасности, — голос Юи эхом отдаётся в голове. Что будет? Она имела в виду летальный исход? Или что-то более мягкое, но больное? В любом случае, Хаиру сейчас действительно очень больно. Она не помнит, были ли у неё панические атаки до этого момента, но так ужасно чувствовать себя она бы не пожелала никому, тем более — себе в прошлом. Когда необъяснимый приступ тревоги заканчивается, оставляя место пустоте, девушка наконец может видеть более-менее четкую картину перед собой. А точнее, чувствовать, что кто-то прижимает её к себе, почти держа на руках. Что случилось? Она потеряла сознание? Хаиру пытается вырваться, но двигаться почему-то нестерпимо больно. — Я в порядке! Отпустите меня! — срывающимся голосом прохрипела она, закашливаясь. — Оно и видно, — Коори всё же разжимает руки, опуская её на землю и неловко глядя в другую сторону, — конечно, надо было слушать сестру и не бегать от гулей, — слегка раздраженно проговорил он, стараясь выкинуть из головы и забыть то, как только что прижимал полубессознательную Хаиру к себе, чтобы она не упала на землю из-за приступа панической атаки. — Но раньше мы не встречали здесь гулей, так? — девушка одергивает руку Коори, который всего лишь хотел ей помочь, видя, как неустойчивы движения, — нам просто чертовски сильно везёт. В висках всё ещё предательски пульсирует, но она может идти сама. Без чьей-либо помощи. С таким чувством неустойчивости и болезненной слабости она провела все свои дни в больнице, когда очнулась. И пусть ей сказали, что её жизни, в принципе, ничего не угрожает, Хаиру всё равно старалась быть более-менее осторожной. — Предлагаю пойти по домам, чтобы больше не на кого не натыкаться, — следователь, убедившись, что Хаиру не нужна его помощь, подумал, что действительно хорошо бы им сейчас разойтись. И не подвергать её опасности — это главное. — Хорошо. Вы тоже по пути ни на кого не наткнитесь, Коори-семпай, — с легкой усмешкой проговаривает она, когда они доходят до её дома. К ней постепенно возвращаются прежние черты, даже та самая улыбка, с которой Ихей обычно разговаривала с ним — только с ним. Не та, с которой она убивала гулей. Не та, с которой подшучивала над остальными. Её всегда смешили собственные чувства. И это было странно…