Тот, кто погас, будет ярче гореть

— Ты правда ничего не помнишь? Не помнишь меня или Юмено? И кого-то другого? — Хаиру отрицательно качает головой. Она без понятия, кто эти люди, а больше её пугает осознание того, что она, кажется, была очень дорога им. И даже чувствует себя неблагодарной из-за того, что не может припомнить что-нибудь, связанное с ними. — Коори-сан, меня не отпускает чувство, что мы с Вами уже где-то встречались, но я не могу сказать, что меня связывает с Вами! И почему-то Ваше имя кажется мне таким знакомым, — ей физически больно от осознания собственной беспомощности. Сейчас Хаиру не может вспомнить ничего, что было до того, как очнулась, не знает, вернётся ли память, или ей придется остаться с пустотой в душе навсегда, — я точно знала Вас раньше! Коори-сан… простите… — она и правда слишком опустошена, и даже, кажется, присутствие когда то важных для неё людей, не сможет хоть как то помочь ей. Слишком страшно. Слишком больно. Точно ли она хочет вспомнить это?.. В голове промелькнула новая мысль, заставляя ее только сильнее вжаться в постель и жалостливо искать поддержку в н̶е̶з̶н̶а̶к̶о̶м̶ы̶х̶ лицах. Лишь бы не молчать. — Простите… Но меня правда не отпускает это чувство! Мы ведь с вами знакомы, Коори-сан? Её речь обрывается из-за бессвязного потока мыслей. Если этот человек так проявляет беспокойство о ней, значит, они точно знали друг друга. Хаиру произносит это только из-за своих сумрачных догадок. И тепло чужой руки, нежно проводящей по её плечу, тоже кажется чем-то отдаленным и знакомым. Объятья получаются неловкими, как у старых друзей после долгой разлуки — Хаиру не может подобрать подходящее сравнение. В руках Коори она кажется совсем хрупкой, готовой сломаться в любой момент. Он старается как можно осторожнее прижимать её к себе, чтобы ненароком не сделать ещё больней. Он осторожно дотрагивается до нежно-розовых волос — будь всё иначе, она бы не позволила ему это сделать, вряд ли бы потерпела его объятья. Его напарница всегда была гордой и непреклонной, любила шутить, даже в такой момент нашла бы, что ответить. Но не сейчас. Хаиру, которую он сейчас видит — лишь тень той прежней версии себя, безвольная кукла в его руках. И всё же она ему доверяет. — Не извиняйся. Я рад, что ты хотя бы жива, — Коори едва выдавливает из себя слабое подобие улыбки, чувствуя, как девушка смотрит на него своим пустым взглядом, полным тоски. Наверное, ей очень больно сейчас. Она не может его вспомнить. Или кого-нибудь ещё. Хорошо, что Юи ушла из кабинета, сославшись на какие-то дела — если бы она увидела их сейчас, обнимающихся так, словно они вечность не виделись, подколов по этому поводу нельзя было бы избежать. Хотя это не самое страшное, что могло с ними сейчас произойти. — Почему я потеряла память? Я могу вспомнить ваши лица — они кажутся мне знакомыми. Но ни вас самих, ни моментов, связанных с вами, я… Они как будто стерлись из моей памяти. И я не знаю, вернутся ли они вновь. Не знаю, что мне делать дальше, — Хаиру сильнее утыкается в его плечо, судорожно сжимая белую ткань плаща, пытаясь не захлебнуться слезами. Она не знает, почему плачет. Не знает, почему ей так больно. Смущенно отстраняется, боясь сделать больнее физическим контактом. Она, определенно, была дорога этому человеку, как и он был дорог ей, поэтому даже на интуитивном уровне не может причинить ему боль. — Я не могу пока тебе всё рассказать, но мы найдем способ, как вернуть тебе память, обещаю, — Коори остаётся надеяться только на то, что способ существует. Юи говорила, что он точно есть, но было ли это истиной, а не дежурными словами поддержки и утешения? Хаиру слабо кивает, прикрывая глаза. Она действительно изменилась. Стала другим человеком. Даже этот прищур исчез, оставив после себя лишь изнеможенный из-за капельниц и прочих неприятных процедур, вид. Ему больно, очень больно смотреть на бывшую напарницу и проникаться её страданиями. И всё же, если другого выхода вернуть ей воспоминания нет, надо перепробовать всё. *** — Прогуляйтесь по знакомым местам что ли. Если не поможет, то хотя бы новых впечатлений оба наберëтесь, — Юи задумчиво смотрит в потолок, а потом переводит взгляд на раскрытое окно. Двадцать пятое сентября, а на улице всё ещё тепло и относительно светло, листва почти не пожелтела, но иногда всё же листопадом спадает на землю, кружась в последнем танце. На небе ни облачка, идеальное время для прогулки. На самом же деле Юмено хотелось помочь, сделать что-то, чтобы им обоим стало относительно легче — Хаиру могла бы вспомнить что-то, что связывало её с этими местами, Коори отвлекся бы от банальной тревоги, преследующей его по пятам. — Нет ничего плохого в том, что ты ей это предложишь! Брат, поверь, ты сейчас — единственный человек, кто сможет понять и поддержать её. Вы были весьма близки до того, что случилось полгода назад! — она, безусловно, знает историю их отношений. Юи сама была невольной свидетельницей этого, тем более, считала Ихей своей подругой. Приложила все силы, чтобы она выжила, буквально отдала душу нескольким бессонным ночам, чтобы лечение дало хоть какой-то плод. Волнение, как-никак — часть жизни. — Дело в другом. Я не знаю, что правильно, а что нет. Сколько я могу ей рассказать? Если в один миг всё так просто взвалить на неё будет только хуже! — Так не взваливай. В чем же проблема? Вечно ты себе что-то накручиваешь, — Юи подвигает брату чашку кофе, в которую исключительно из благих соображений подмешала валерьянку, — смотри и опирайся на факты. Хаиру нуждается в тебе. Ты знаешь её всяко больше меня, если не ты — то кто? Всяко лучше, если она услышит правду от тебя, а не от кого-нибудь другого. Расскажи то, что считаешь нужным. Слов поддержки катастрофически не хватает, но Юи старается сделать так, чтобы брат понял: она тоже боится и переживает, может, чуть-чуть меньше, но всё же. И этим не оставляет ему иного выбора, кроме как согласиться. *** — Ты думаешь, это может помочь? — Хаиру с несвойственным для неё скептицизмом смотрит на Юмено, которая с энтузиазмом излагает ей суть той самой прогулки. — Конечно! Если это не вернёт тебе память полностью, то хотя бы частично восстановишь свои воспоминания. Или наберешься новых. Последнее, кстати, более вероятно, — ухмыляется девушка, не так, как следовало бы сделать обычному врачу в ситуации. Вот только оставаться непричастной и бесстрастной Юи не умела. Особенно к самым дорогим людям в своей жизни. Она точно не помнила, когда познакомилась с Ихей, но чувствовала, словно знала её всю вечность, а может и больше. А ещё Хаиру, как оказалось, была очень дорогим человеком для Коори, и проигнорировать едва проскальзывающие чувства и эмоциональные нотки в разговоре с обычно равнодушно настроенным братом для Юмено казалось недопустимым. — Можно спросить у тебя? Кто для тебя Хаиру? Ты бы вряд ли переживал так, будь она для тебя просто коллегой и напарницей, — утверждающе произносит она, глядя в усталые фиолетовые глаза не менее усталыми своими — серыми. Да, наверное, в глазах было их одно из немногих различий. Этот разговор произошёл через несколько недель после роковой операции. Юмено была рада, что именно она сама следила за состоянием подруги и мимоходом — за братом. Хотя, скрывать от неё большую часть переживаний у него удавалось. — Наверное, ты права. Я понял, что Хаиру была слишком дорога мне. Нет. Я знал всегда. Но почувствовал это только недавно, — и девушка готова заткнуть уши, сделать всё, что угодно, лишь бы не слышать этот обреченный голос, в котором то и дело просказывают почти истеричные нотки, — я бы хотел сказать ей это сам, понимаешь? Я не смог… — Всё будет в порядке. Хаиру-чан обязательно выживет. Я сделаю всё, что смогу. — Шансы нулевые. Ты сама мне об этом говорила. — Это не отменяет того, что я всё равно буду пытаться. Она так и не получила четкого ответа. Но догадывалась и знала всё то, что Коори так тщетно пытался от неё скрыть. — Хорошо… И ещё, Юмено, — Юи рефлекторно морщится, когда Хаиру зовет её по имени, а не по сокращению. «Юи-чан» из её уст звучало куда милее и…естественнее, — ты правда знала меня раньше, — это не вопрос, они обе это понимают, — я смутно помню, но ты одно время была единственной, кто меня поддерживал. Спасибо. Юи так и застывает с очередной кружкой успокоительного в руке и расширенными глазами. Ну да, а чего она ожидала? Ей приходилось встречаться с такими случаями, как амнезия, только вот это несколько лет назад было, когда Юмено была только на практике. Воспоминания таких людей — обрывочны, чаще всего не поддаются объяснению. И то, что Хаиру вспомнила только начало их знакомства, когда она не питала ни к кому из своего отряда особо доверительных чувств не питала. И всё же для Юмено это было слегка… Непривычно? — Молодец. А что-нибудь ещё ты помнишь? Например, обстоятельства, при которых мы познакомились? — ставя чашку на стол и подходя ближе к подруге, спрашивает она. А ведь они ещё не говорили Хаиру, что она раньше была следователем. Да и стоит это ей говорить? — Нет. Прости меня, Юи-чан, — срывается с её языка, и Ихей тут же прерывается, — ой… Я не заметила, я не знаю, почему называю тебя так, что такое… — Нет, всё в порядке. Мне это сокращение больше нравится, — с улыбкой одергивает её Юи, — тем более, мы же с тобой подруги. Я рада, что всё плюс-минус обошлось, твоя память уже потихоньку возвращается к тебе. Хаиру сдержанно кивает. И теперь такое будет постоянно? Она часто чувствовала что-то странное, какое-то щемящее чувство в груди не давало ей покоя, а воспоминания то и дело проскальзывали эфемерными вспышками в голове, от этого было очень больно. Правда, такое странное чувство головной боли и головокружения длилось недолго, всего несколько секунд, но этого хватало. — Я тоже…рада, — неуверенно произносит она. *** Коори отца своего почти не помнил, но мать всегда ему говорила, что даму сердца надо осыпать цветами с головы до пят. Несмотря на то, что он ещё не до конца разобрался в своих чувствах к Хаиру, да и в том, что она о нем думает и чувствует ли что-то вообще, но после бессонных из-за необъяснимых приступов тревоги ночей и чуть ли не принятием веры в Бога он мог точно сказать, что не равнодушен к ней. Хоть и звучит странно, банально, но всё же. Делая очередную победу над собой и своими внутренними конфликтами, в коих твердо переплеталась утерянная давно вера в себя и свои действия вместе со скептицизмом и недоверчивостью, Коори всё-таки сделал решающий шаг к их сближению, смущенно прикрывая глаза и стараясь, чтобы Хаиру не видела его лицо, залившееся краской, как только он её увидел, следователь протянул девушке букет из белых роз. Если бы он сделал это ещё полгода назад, от напарницы скорее всего следовало бы ожидать невинной шутки в свой адрес. И если бы она была бы собой (н̶о̶ э̶т̶о̶ ж̶е̶ в̶с̶ё̶ е̶щ̶ё̶ о̶н̶а, д̶а̶? .) то наверняка бы посмеялась над ним. Без злобы. Просто потому что она привыкла так общаться. Просто потому что она такая. Была. И её голос звучал бы звонко, без капли стеснения, ехидно подмечая: «А вы оказывается романтик, Коори-семпай.» — Коори-сан? Вы… Ох… Я уж точно не ожидала такого, тем более — от Вас, — всё тот же голос, только менее…саркастичный? Да без разницы. Вырванный из самых темных и глубоких потоков тьмы голос, пусть даже утративший прежние веселые нотки, остаëтся всё тем же голосом Хаиру. Даже если её настоящая личность утрачена. Даже если воспоминания потеряны. Её голос можно сравнить с потухающим из-за сильного ветра огнём. Хаиру не менее смущенно утыкается носом в цветы, их аромат так успокаивает, вот только назойливые мысли всё сильнее рвутся наружу в бессознательном стремлении быть озвученными. — Так Вы расскажете мне, кем я была? Мои воспоминания обрывочны, и я не уверена в том, что могу воссоздать из них четкую картину, — произносит она, сама того не замечая, идя по тем улицам, по которым они гуляли раньше. Когда угасали фонари. Когда следователи только-только освобождались от работы и бесцельно блуждали по улицам, обсуждая всё на свете в ожидании метро. Именно с этими улицами у Коори были связаны самые теплые воспоминания… — Эти розы… Красивые. Но, скажите, зачем? Они могут мне о чем-нибудь напомнить? — в её голосе нет ни ехидной насмешки, ни открытого недоверия — только искреннее непонимание ситуации. — Коори-семпай! Вы когда-нибудь интересовались языком цветов? Каждый цветок — особенный, и он что-то означает. У них действительно прекрасная символика! — Хаиру с азартно блестящими глазами, казалось бы, ничем не утомленная после очередного рабочего дня, нетерпеливо дёргает его за край белого плаща, пытаясь переключить внимание на себя. — Язык цветов? Что за очередной бред? — Коори сейчас явно не до этого — когда на носу важная операция, болтать о цветах кажется глупым, но он всё равно её слушает, старается впитать в себя чудесный голос, п̶о̶т̶о̶м̶у̶ ч̶т̶о̶ н̶е̶т̶ г̶а̶р̶а̶н̶т̶и̶и̶, ч̶т̶о̶ о̶н̶ у̶с̶л̶ы̶ш̶и̶т̶ е̶г̶о̶ в̶н̶о̶в̶ь. — А мне вовсе не кажется это бредом! — тон девушки немного обидчив, но, к счастью, она сердиться не умела, — не самая важная вещь в жизни, но тем более! Мало ли, но всё равно надо знать, какие цветы следует дарить своей избраннице? — несколько шутливым голосом проговаривает она, — белые розы например. Это было произнесено в шутку, и они оба это понимали. Коори сейчас розы ей принёс не из-за символики, не из-за чего-то другого: просто в тот раз Хаиру так зациклила на них своё внимание, поэтому могла что-то вспомнить. Или нет? — Тебе ничего не напоминает? Не знаешь, что означает белая роза на языке цветов? Ты, кажется, разбиралась в этом. — Нет, — в её голосе фигурирует только грусть, тонко смешавшаяся с тоской, — розы мне что-то напоминают, как и многие объекты, которые я вижу. Но я не могу понять, что именно. Действительно ли можно вернуть утерянные воспоминания?..