Со скоростью смерти

      Снаружи послышались громкие голоса, они словно вывели Кораблева из транса, и он поспешил на улицу. Поравнявшись с Курочкиным, он поймал на себе его тяжелый и сочувствующий взгляд. - Там…внутри я нашел ее телефон. Вот, что осталось от него. А еще… - Пойдем, там что-то ребята звали.       Оба поспешили на звуки голосов – чьего-то старенького битого авто с открытым багажником. В этот момент один из патрульных метнулся за рацией к своей машине, чуть не врезавшись в Курочкина. - Что там у вас? – крикнул сбивчиво Леня. - Там труп, товарищ майор. Расчлененка. Все в крови, руки ноги практически отдельно. Как будто мясник с топором. Жуть, одним словом. Я сообщить в дежурку, пусть вызывают криминалистов.       Еще на слове «труп» у Лени потемнело в глазах. Дальнейшие слова лишь добавили его воображению ярких красок, хотя снаружи он побледнел как полотно. Даже Феде сделалось дурно от услышанного, но он старался держаться изо всех сил, ведь если и он расклеится, то ни Кораблеву, ни тем более Швецовой, никто не поможет. - Чей труп-то? Мужчина? Женщина? – крикнул вслед лейтенанту Федор, смотря на своего безмолвного товарища, который, казалось, сейчас потеряет или сознание или рассудок. - Мужик. Голова целая, опознать можно будет. Это были самые счастливые слова для обоих. Значит, Маша возможно еще жива, а значит, ее еще можно спасти. Кораблева отпустило, он даже не заметил, как похлопал Курочкина по плечу, а тот улыбнулся. И тут Леонида словно осенило: - Так, а чего мы тут топчемся? Что толку-то? - А куда мчаться? Что ты предлагаешь? - Если здесь нет ее машины, следовательно, он увез ее на ней. Черт, что ж я сразу-то не допер! Давай, быстро в перехват! Там на выезде с парка камеры висят, поехали живей.       Оба прыгнули в машину, Федор на ходу объяснял в трубку данные машины на перехват, а к Лене вернулась надежда – та самая, которую он только что почти безвозвратно потерял. Та самая, которая дает ему сил каждый день мчаться на край света, лезть на растяжки и под пули, приносить кофе и придумывать новые шутки. На выходе из парковой зоны действительно стояли камеры, к счастью, отсмотреть которые получилось практически сразу без особых затруднений. К слову, спорить или возражать Кораблеву в том состоянии, в котором он был, вряд ли бы кто-то рискнул. - Вот она, вот. Уходит на проспект. Давай звони патрулям, в то направление всех срочно! - Да понял, сейчас, сейчас!       Леня боялся как никогда в своей жизни. И больше всего его пугало собственное бессилие. А если этой информации будет мало – не заметят машину, что дальше? А вдруг он уже за городом? А вдруг он уже ее…       В эту секунду телефон Курочкина зазвонил, и по его реакции Леонид понял – машину засекли. - В трех примерно километрах по шоссе. ГАИшник на посту пытался остановить по ориентировке, но тот не остановился. Они за ним рванули. - Вот же гад, поехали! - Лень, ну не уйдет теперь! - Я его лично его же топором и кастрирую!       Федя понял, что в этом, похоже, его начальник даже и не шутит. Никогда прежде он даже представить себе не мог Кораблева таким возбужденным, таким агрессивным, но ранимым в то же время. Он знал, что неравнодушие к Швецовой безусловно скрыть сложно. Но теперь он убедился, что это не просто неравнодушие. Леня ее любит. Любит так сильно, что готов любой ценой обогнать саму смерть и вырвать из ее лап свою любовь.