Порка в Принстон-Плейнсборо

Он сидит на подоконнике в кабинете и ждет. *** — Сделайте гиперинсулинимический эугликимический клэмп-тест, — сегодня явно дерьмовый день. Воглер, Кадди, девочка эта, да еще и нога как будто разрывается на куски. Отвратительно. — Да, и еще, — он разворачивается, а команда замирает, выжидающе глядя на него. Форману, похоже, плевать на то, что он сейчас скажет, Кэмерон ожидает чего-то неважного, дурацкого, какой-то очередной шутки. И только Чейз слишком хорошо знает этот тон, поэтому смотрит выжидающе, готовясь к неприятным для всех новостям. Умница, златовласка. — Мне приказано до конца недели уволить одного из вас, — лицо Кэмерон вытягивается, Форман, кажется, просто удивлен, а вот Чейз приподнимает брови, чуть подаваясь вперед. Зря ждешь объяснений, малыш, зря. Ты ведь знаешь лучше других, что их не будет. — Новый шериф. Затягиваем пояса. Ну, вы понимаете, — чуть всполошенная мордашка снова превращается в каменную маску надменности. Молодец, Чейз. Молодец. — Ладно, действуйте. Он уходит к себе в кабинет, а команда тут же будто забывает о его существовании, как будто стены тут не стеклянные, а минимум из метрового слоя бетона. Только Роберт кидает на него короткий взгляд, явно подмечая местонахождение начальника. — Это какая-то игра. Версия подставы от Хауса, — Форман-Форман… Ну разве он когда-нибудь играл с ними так грубо? Нет, он бы придумал что-нибудь поизящнее, более изнурительное, издевательское. И без последствий для самого себя, да и для них тоже. Он всегда играет, только играет. Вот только это уже не игра. — Это не Хаус. Это Воглер, — тут же озвучивает очевидное Кэмерон. А Чейз подхватывает историю болезни, продолжая строить из себя гения невозмутимости. Неплохо, кстати, но вслух Хаус ему этого никогда в жизни не скажет. Ну, разве что если в качестве завуалированной подколки. — Нельзя разобщаться, нужно держаться вместе, — мать Тереза, боже… Это слишком противно, наивная девочка, замолчи. — Зачем? — выражает всю его неприязнь своим полуриторическим вопросом все-еще-умница-Чейз. — А по-твоему нужно начать друг друга резать?! — она восклицает так, как будто сказала абсолютно очевидную вещь, а все вокруг круглые идиоты, раз не поняли. — По-моему это игра без выигрыша, — оу, а сколько издевки в голосе… Определенно неплохо, принцесса. А теперь, на бис, еще раз! — Твой проигрыш — моя победа. — Этого Хаус и добивается, — ну, конечно… Идеальная команда, миссис Добро И Милосердие, чернокожий Обвини Хауса И Останься Без Проблем и самый удачный из всего выводка, хоть и тоже бесит временами, спасибо хоть на том, что реже всех. — Кэмерон права. Может, это и плохая стратегия, но так мы хотя бы не доставим удовольствия Хаусу, — да больно надо, идиот. Хотел бы уволить, давно бы это сделал. — Пошли. Больная девочка, забыл? — ха, Чейз, это камень в твой огород. Промолчишь и уйдешь? Отлично. Дело становится интересным. *** — И что, есть какие-то идеи? — о, опять рагу их этих дурацких овощных кубиков? Или это вообще салат? В любом случае, где мясо, Уилсон? О чем? О плане в секторе газа? — усмехается он, придерживая свой поднос. Сегодня много моркови, обычно кладут побольше зелени. — Кого ты уволишь? — да, Уилсон любит растягивать агонию. Сначала спросит отвлеченно, неточно, дав смутную надежду на съезд с темы, а потом стукнет по больному синяку в мыслях. — Попробую убедить Воглера, что прибыльнее оставить всех троих, — главное только потянуть время, только потянуть время, дать Воглеру найти слабое место и ударить, а потом… А потом посмотрим. Посмотрим. — Ну да, тебе, несомненно, это удастся, ведь миллиардеры не умеют считать, — онколог острит, а Хаусу больше ничего и не нужно. Если острит, значит надеется, что у него есть решение, верит. У них всегда были сложные отношения. Просто он сложный. И Уилсон это знает. — Будет прибыльнее, если я смогу хватать Кэмерон за задницу, Формана обзывать нигером, а Чейза… его я тоже схвачу за задницу, -усмехается он, подцепляя тарелку с металлической стойки больше наугад, чем по вкусу. — Ты очень талантлив во многих областях, но офисная политика не в их числе, — вроде бы остужает, но все равно есть подтекст, который поймут только они. — Не провоцируй Воглера. — Раздельно или вместе? — вклинивается девушка, кажется, Элен, но это не важно, Хаус просто обращает внимание на все подряд, припоминая детали, чтобы отвлечься. — Вместе. *** — Вы должны были следить за ее состоянием, а вместо этого спорили и делали ставки! — о, как же он ненавидит истеричных мамаш. Это отвратительно. Как, впрочем, и вся жизнь. — Простите, что не уделили должного внимания ваше дочери, но, уверяю вас, мы… — лепечет почти уже в панике Кэмерон. Форман украдкой закатывает глаза, а Чейз, уже заметивший подкрадывающегося Хауса, чуть сжимает губы, только этим и выказывая свое недовольство всей ситуацией. — Приберегите ваше жалкое лицемерие для вашего парня! — надрывается мисс Как-ее-там, а Кэмерон сжимается в комочек, чуть отступая от разъяренной женщины. — Вы не правы, — восстанавливает баланс во вселенной Хаус, останавливаясь в паре шагов. -Она искренна аж до жалости, и они не облажались. — А вы кто? — складывает руки на груди воинственная мать идеального ребенка. — Я из лаборатории, — спокойно лукавит Хаус, ведь он действительно пришел из лаборатории, что еще скажешь? — Судя по анализу крови у вашей дочери не было гипогликемии, а значит, психоз был вызван вовсе не действиями врачей, — команда заметно расслабляется, теперь цепляясь за него взглядами, как за спасательный круг. — Тогда что его вызвало? — боже, она что ждет от него объяснений? Люди — идиоты… — Понятия не имею. Но вы будете рады узнать, что это не лечится диетами и упражнениями, — он разворачивается и уходит, а троица в халатах послушными песиками следует за ним. — Что еще могло вызвать неконтролируемую ярость у девочки десяти лет? — да что же это такое, как же болит нога… — Ничего что могло бы вызвать и сердечный приступ, — чеканит Форман, но его почему-то плохо слышно. У Хауса кружится голова, но доска и маркер спасают положение, так проще сосредоточиться на одной точке. — Полагаю, мне не нужно напоминать, что сейчас для вас самое время отличится с помощью какой-нибудь выдающейся идеи, — почему бы не накалить обстановку и не облегчить Воглеру первую часть работы? Может, тогда все быстрее закончится. Как же все надоело… Почему все не может просто идти как всегда? Он чувствует на себе взгляд Чейза, краем глаза замечает, как на златовласку смотрит Форман. Это может быть увлекательно… — Гиперкоагуляция могла вызвать тромб, а тромбы могут вызывать сердечные приступы, — предполагает Чейз, и Хаус понимает — он действует вне рамок этих чудаческих соревнований, у него другая причина спорить и отстаивать свое мнение. Нет, это определенно будет весело. — Тогда у нее скорее был бы инсульт, а не психоз! — тут же выходит из себя Кэмерон. — Нет, ты не права, — срезает Чейз. — Тромбоз миндалевидного тела мог вызвать неконтролируемую ярость. — Ну конечно, все возможно, только множественный тромбоз у ребенка в десять лет не бывает! — он переводит взгляд с нее на Роберта, а перед глазами все плывет, ему уже с трудом удается держаться за нить разговора и не терять сути. — Она толстая! — кидается в атаку Чейз. — Ожирение тромбоз не вызывает! — парирует Кэмерон. — Но могла развиться жировая эмболия, — уже почти цедит он, а Хаус цепляется за сжатые в кулаки руки. В замутненном сознании всплывает прозрачная пока закономерность его претензий, но боль мешает все осознать до конца. — Ну да, после липосакции, которой у нее не было! — Откуда ты знаешь?! — Из ее анамнеза, потому что ни один пластический хирург в здравом уме не сделает липосакцию десятилетней! — Ты встречала пластических хирургов в здравом уме?! — язвит Чейз, кажется, еле сдерживаясь, чтобы не заехать Кэмерон по лицу. — У нее не было липосакции, — получается слишком спокойно, и он все еще тяжело опирается о доску. — Спасибо! — желчно выдает Кэмерон, а Чейз, мгновенно остывший от пылкого спора, переключает все внимание на него, смотря слишком уж пристально, и Хаус делает вывод, что изменение его состояния не осталось незамеченным. — Но, возможно, был какой-то другой нелепый способ борьбы с ожирением, — как можно менее умирающим голосом продолжает он, медленно отстраняясь от доски. — Например? — переспрашивает Форман. — Таблетки для похудания… — он делает мимолетную паузу, но тут же говорит снова. — …вызывают сердечные приступы и тромбоз. — Анализ на токсины чистый, — продолжает спорить Кэмерон. — Таблетки для похудания он не покажет. — Мать никогда бы ей их не дала! — какая же дура, о, господи, как можно вообще быть такой? — Да, ведь ее ребенок — само совершенство, — опять выражает его скептицизм Чейз, на несколько секунд отводя глаза от Хауса и давая сделать глубокий, но незаметный вдох. — Она лжет, — припечатывает уже гораздо привычнее, входя в роль «все-в-порядке». — Так, вы двое — гепарин и ворфарин, — он кивает Чейзу и Элиссон, просто в упор игнорируя косые взгляды златовласки. — Предотвратим новые тромбы. А ты найди таблетки, — он уже хочет было уйти в кабинет и отдохнуть, возможно даже что-нибудь кольнув себе такого, не по рецепту, но Форман, которому поручено было отправится на поиски ответа для диагноза, тащится за ним с явными претензиями и величественными предложениями. Хаус со вздохом открывает пузырек викодина и заглатывает сразу шесть таблеток — почти смертельная доза для обычного неподготовленного организма, но для него близко к норме. — Эти не для похудания, слегка расширь зону поиска, — усмехается он, кидая в мусорку опустевший пузырек. — И не спрашивай мать, раз до сих пор не сказала, значит… — Хотите одного уволить? — перебивает Форман. — Увольняйте. Но не делайте из нас лабораторных крыс, типа «кто дольше продержится»! — А что мне тогда делать? — и как еще развлекаться-то… — Да плевать я хотел. — Ну да, заметил твое полное безразличие, — боль начинает отступать, а вот желудок абсолютно беспардонно делает сальто. — Даже не слышал твое мнение на дифдиагнозах. Ты бы кого уволил? — Это не мне решать, — он разворачивается и идет было к двери, но вот сейчас Хаус как раз играет. — Хочу знать твое мнение, — почти не иронизирует диагност. — Хорошо, тогда это ты, — он разворачивается, слишком, пожалуй, резко для того, кто действительно собирался уйти. Он ведь тоже знает правила игры. Они ведь оба знают, просто так это все не закончить. Но он не Чейз, он не понимает, что основную партию ведет не Хаус. Воглер. — Или же выбери сам. — Чейз, — он даже почти не задумывается, как интересно. — Потому что наложал с ангиографией месяц назад? — да, Хаус удивлен. Но лишь в той мере, в какой это прозвучало в его голосе — на мельчайшую крупицу выделенного Форману отнюдь не огромнго доверия. — Любой может ошибиться, — противоречит сам себе, запутался. Хаус выиграл. Уже выиграл. — Ясно. Дело в деньгах, и тебя это бесит. По-твоему работа ему не нужна, — три тысячи ха! — Он ее не ценит! — это что у него там в голосе? Зависть? Обида? Непонимание? Бред какой-то, честное слово… Даже с Кэмерон легче, она хотя бы просто излишне милосердная и все. — Ради нее он выстоял три раунда против Кэмерон, — да, и еще кое-что, но об этом вот вообще никому знать необязательно. — Ему нужна эта работа, но он ее не ценит. Для него это просто интересное занятие, но тут для тусовок не место! — ох, какие взрослые речи, вы только посмотрите… Все люди — идиоты… Бесит, как же все бесит… — Я удивлен. — Думали, я выберу Кэмерон? — он тоже удивлен, удивлен этой фразой. Но Хаус развеивает все его мимолетные мысли о собственном благородстве. — Не думал, что вообще кого-то выберешь. *** — Считает себя выше склок, но на деле ничего подобного, — усмехается он, пока они с Уилсоном идут к лифтам. — Ты же его просто вынудил, — пытается вступится за Формана друг. — Боится потерять работу, как и все остальные, — Хаус говорит без презрения, но все же явно не радуясь удаче ученика своей академии сарказма и подлости. — Я тут подумал, ты ясно дал понять, что тебе тут плохо… — Мне тут не плохо, — прерывает Хаус явно заготовленную речь. Он давно привык вычислять, когда Уилсон говорит заготовками, а это, как правило, что-нибудь моралистично благородное. — Но ты и не счастлив, — слабо парирует онколог, предвкушая неудачу, но не сдаваясь. В этом весь он. — А ты счастлив? — с сарказмом усмехается Хаус. — По поводу работы да. — А я в точности там, где хочу быть, и делаю в точности то, что хочу делать, — ну да, ну да… — Ощущаю налет сарказма, — замечает Уилсон, но Хаус уже уходит с головой в какие-то бумажки. — А может, выберешь себя? — продолжает онколог. — Уволься сам. — Я ошибся, — невпопад сообщает диагност. — Насчет Воглера или Формана? — Насчет беременности миссис Херлендес. — Кто такая миссис Херлендес? — заглядывая через плечо друга в папку, переспрашивает Уилсон. — Либо она вынашивает ребенка инопланетянина, либо она твоя новая пациентка… *** Он стоит в холле, за углом, и вслушивается в разговор, на прямую касающийся его шкуры. — И сколько времени вы согласились дать? — Воглер спрашивает так, будто его действительно что-то заботит, но Хаус так не думает. Он тоже игрок, он отлично понимает, что неугодные фигуры с доски убирают. А если фигуры крупные — их выкуривают. — Неделю, — она стелится перед ним послушным ковриком. В этом вся Кадди. Всегда готова к компромиссам. — Он все сделает, — ну да, конечно. Он-то сделает, но она же сама в это не верит. — Он никогда не делает то, что ему говорят, почему теперь будет иначе? — а вот и пешка, ну-ка Кэмерон, задави его моралью… — Добрый день. Эдвард Воглер. Доктор Хаус сказал, что это я требую уволить одного из вас? Он, видимо, хочет вызвать ко мне неприязнь. — А вы чего хотите? — ух ты, как злобно… Болонка нашла слона. — Я на него давлю. Кого бы он ни выбрал, я помогу этому человеку с переводом. — Если чувствуете вину за ваше решение, есть простой выход, — молодец, девочка. Не подводи, будет от тебя хоть такой прок. — Я не чувствую вины. — Тогда зачем вы подошли и все это мне говорите?! — перестраивайся, Воглер, эта пикровка слишком интересна, чтобы вот так вот ее закончить. — Я не чувствую вины, но все это мне неприятно, — эй, да он настоящий уж! — Я богат, но я же человек. Просто хотел сказать, если будет нужна моя помощь, дверь всегда открыта… — Спасибо! — она направляется к лифтам, даже не обратив на слившегося со стеной клиники начальника внимания. Удачно. — Ищете источник? — почему-то такое ощущение, что Кадди улыбается, но она стоит спиной, и свои знания женской натуры Хаус проверить не может. — Думала, вы уже изучили Хауса достаточно. — Так и есть. Но еще не изучил его команду, — рыбка попалась на крючок. А вот теперь игра началась. *** Команда грызется не по-детски. Личные оскорбления, перепалки… И он замечает ту нить, которую упустил. Вот оно. Вот что задевает и бесит златовласку с самого утра все это время. Толстая. Интересно… А потом и Чейз входит в раж общего соперничества за место. Даже вспомнил свою давнюю привычку варить Хаусу кофе, а уже пару месяцев как благополучно забивает на это, да и диагност его особо не шмыряет, а тут вдруг сам… А потом Кэмерон с неизвестно сделанной или нет инъекцией гипорина, и вот это ее: — Подставляя меня, ты свое место не спасешь! Ну неужели они не понимают, сколько можно услышать сквозь стеклянную стену, если захотеть. А потом Воглер приходит к Форману. Хаус стоит рядом со стойкой, потягивая давно остывший кофе, приготовленный еще Чейзом. Удивительно, как у него получается делать это так вкусно, вроде кофе-машина та же, а все равно у златовласки получается без гадкой кислинки, от которой Хауса тянет сплюнуть в туалете. Сам разговор он не слышит, но Воглер выходит с таким видом, что диагност готов аплодировать Форману стоя. Потому что сидя аплодировать будет больно, нога чертовски ноет. Кэмерон что-то трещит о чувствах, увольнении и причинно-следственных связях по Фрейду, а его это чертовски бесит. А потом случается незапланированное. Уилсон видит Чейза. Входящим в кабинет Воглера. Слишком быстро. И сам. Гаденыш. Картинка складывается быстрее, чем он того ожидает, но так даже лучше. В конце концов, ему все равно, кто послужит наживкой — Форман, Чейз или Кэмерон, это не имеет никакого значения. Главное — выкурить врага. А потом уже разбираться с мелкими бунтарями, вроде вомбата. Но все же это чертовски интересно… *** Он идет по коридору и сразу же замечает засевший в кабинете вражеский отряд. — Неделя прошла, — начинает Кадди, стоит ему переступить порог. — Вообще-то даже больше, — усмехается Хаус. — Где вы были, ребята? — Кто? — давит она, чуть раскачиваясь на каблуках. — Чейз, — это выходит у него, как кодовое слово об опасности, но все равно звучит эффектно. — Нет, Чейз останется, выберете кого-нибудь другого, — встревает Воглер из-за спины главврача, а Хаус внутренне посмеивается. Сработало. — Договор был… — Договор изменился, — прерывает его мужчина. — Выберете кого-нибудь другого! — Нет. — Выберите другого, или я уволю весь отдел, — он угрожающе нависает над ним на несколько секунд и уходит, а могла бы дверь хлопать — выбил бы еще петли в придачу. Кадди послушной собачкой следует за ним, а диагност устало опускается в кресло, вытягивая ногу вперед. Сработало. Все-таки сработало. У него есть еще время. *** Время тянется бесконечно долго, а ситуация все метафоричнее и метафоричнее. Над головой сгущаются черные тучи, а точнее черный и тучный Воглер, грозящий увольнением. Чейз упорно от него бегает, а Кэмерон подписала заявление по собственному, что бы прекратить безумные гонки на увольнение. А сейчас в зале сидит совет директоров и отчаянно думает, как теперь быть. Вернее кого теперь уволить. Через какое-то время ему надоедает расхаживать под дверью и мозолить глаза секретарше Кадди и он скрывается у себя в кабинете. Команды нет, Чейз сбежал, Формана он отпустил домой. Новая серия «Клиники» и чашка — кислого, чтоб Чейза черти загнали — кофе, и час пролетает незаметно. А потом уставшей темненькой тенью вплывает Кадди, опускается в кресло и, прикрыв глаза, сообщает: — Ты выиграл. *** И вот теперь он сидит в кабинете и ждет. В засаде. Потому что Чейз забыл на столе ключи от квартиры и вспомнит об этом, когда будет доставать бумажник, чтобы заранее расплатиться с таксистом. Потому что надо поговорить. — Хаус? — он, кажется, даже не удивлен. — Вы меня ждете? — Похоже на то. Остались вопросы, — он кивает на кресло и седлает ближайший к нему стул. — Я… Это ведь должно было закончиться. Рано или поздно, — он оправдывается. Знает, что лучше уж говорить все. Все же умница… — Вы ведь знали, кто вас сдал, поэтому назвали меня? — пытается понять ход мыслей начальника, хотя итак уже до всего додумался. — Брось, златовласка, все и было изначально так спланировано. Я знал, что ты сподлючишь, — он врет. Но Чейз этого не видит. Пусть лучше думает, что Хаус всесильный и всерассчитывающий гений. Не стоит ему знать, что он был последним, от кого диагност ожидал подставы. Но это, черт возьми, было действительно интересно…