Шутка

Проснулась Руби от звука чьих-то шагов и шороха мантий. Приоткрыв глаза, она наблюдала, как мадам Помфри сопровождает до постели Ремуса Люпина. – Вот так, – шептала она с материнской заботой, помогая Люпину улечься. – Сейчас я принесу настойку, мой милый. Ох, Мерлин, первая ночь такая ужасная… Она пошла в свою комнату, которая тут же примыкала к палате, а Руби продолжила вглядываться в Ремуса. Выглядел он очень плохо: посеревшее лицо, с залегшими глубокими тенями под глазами, всклокоченные волосы, плотно сжатые губы, словно он сдерживает за ними огромную боль. Когда мадам Помфри вернулась в палату, неся в руках кубок с дымящимся зельем, Люпин машинально повернулся в её сторону и Руби внутренне содрогнулась – глаза его лихорадочно блестели, как в горячке, белки налились кровью, а во взгляде сквозила обреченность. – Вот, выпейте дорогой, – мадам Помфри поддержала голову Ремуса, пока он послушно глотал лекарство. – Вот и умница. А теперь вам надо поспать, отдыхайте. Она подоткнула его одеяло, покачала головой. Руби поспешно прикрыла глаза, чтобы не выдать себя. Она слышала, как мадам Помфри подходит к её кровати, чувствовала щекочущий ноздри запах лекарственных зелий и трав. Затем шаги, скрип закрываемой двери и тишина. Полежав для верности еще немного и, убедившись, что целительница больше не придет, Руби открыла глаза и осмотрелась внимательней. Больничное крыло заливал бледный осенний свет утреннего солнца. Кровати под белыми покрывалами, стоящие рядами, почти все пустовали – из пациентов были только она и Ремус. Откинув одеяло, Руби осторожно встала. Вывихнутая накануне нога еще болела, но теперь она могла уже ходить без посторонней помощи. По каменному полу потянуло сквозняком, от чего ступни моментально замерзли. Руби подошла к Ремусу, внимательно вглядываясь в его лицо. Она вспомнила, как примерно месяц назад столкнулась с ним и мадам Помфри на лестнице. Тогда он тоже выглядел болезненно, но не так ужасно, как сейчас. «Очень странная болезнь», – думала она. – «Буквально вчера на уроке он выглядел нормально. Слегка уставшим, но… Локинсонс еще отпустил в его сторону шуточку про прогулки… под луной!» Руби охнула от осенившей её догадки и поднесла ладонь ко рту. «Так, не нужно торопиться с выводами. Нападение волка, полнолуние и болезнь Люпина еще не обязательно связаны.» Ремус издал глухой стон, завозился в кровати и открыл глаза. Сначала он бездумно смотрел куда-то в пространство, пока, наконец, не сфокусировался на Руби. – Т-ты? – прохрипел он пересохшими губами. – Я. Как ты себя чувствуешь? Люпин поморщился. – Паршиво. Что ты тут делаешь? Руби задумалась. Она была почти уверена, что её догадка верна, поэтому сказала, внимательно следя за реакцией: – Гуляла вчера у Запретного Леса и на меня напал волк. – Что?! Лицо Ремуса напряглось, он дернулся, намереваясь подняться, но тут же рухнул обратно на подушки. Из-за слабости его возглас прозвучал тихо, но Руби все равно поднесла палец к губам – ей вовсе не хотелось, чтобы на шум пришла мадам Помфри. – Я… он тебя укусил? – прошептал Люпин побелевшими губами. – Нет, ты меня не укусил. Они сцепились взглядами на долгую минуту, показавшуюся вечностью. Потом Руби почувствовала, как ноги её окончательно замерзли, и забралась на соседнюю кровать, подтянув колени к груди и уперев в них подбородок. Ремус устало помассировал глаза. – Как ты поняла? – Меня насторожило, что Сириус, – а это он мне помог добраться до больничного крыла... Вижу, – прищурилась Руби, – тебя это не удивило. Солнечная полоса подступила уже близко к стене. Где-то вдалеке прозвенел колокол, возвещая наступление нового дня. Скоро обитатели замка потянуться на завтрак. Руби, следившая за реакцией Люпина, не дождавшись ответа, продолжила: – Меня насторожило, как настойчиво он пытался выяснить, укусили меня или нет. К тому же, что он делал ночью у Запретного Леса? И как раз недалеко от того места, где на меня напал… волк. Ремус посмотрел на Руби. – Кроме того твоя странная болезнь. Если бы ты болел чем-то серьезным, а выглядишь ты сейчас именно так, то тебя лечили бы куда лучше. И я слышала слова целительницы про первую ночь. И давно ты болен? – С детства. Мне было четыре, когда оборотень напал, – заговорил он тихо, словно исповедуясь. – К счастью, или нет, но мой отец успел спасти мне жизнь, однако… Можно ли назвать это жизнью? У меня никогда не было друзей, потому что родители скрывали меня от всех. Да и кто захочет дружить с оборотнем? А потом… потом на пороге нашего дома появился Дамблдор и предложил мне учиться в Хогвартсе. – И как он это устроил? – нахмурилась Руби. – Просто вышвыривает тебя ночью в лес? – Нет, – голос Люпина стал мрачнее. – Меня отводят в специально построенную хижину. Туда ведет охраняемый ход. В хижине нет ни окон, ни дверей. Это должно было стать хорошим укрытием… – Но, однако, не стало. Почему? Ремус снова прикрыл глаза, собираясь с силами. – Похоже, тут как-то замешан Сириус. Он знает кто ты и в лесу он был наверняка из-за тебя. Только я не понимаю. Оборотни не воспринимают людей, даже близких, как своих. – Руби, я прошу тебя, – Люпин даже приподнялся на локтях, чтобы заглянуть ей в лицо. – Ни Сириус, ни Джеймс ни в чем не виноваты. Это я подвел Дамблдора, наплевав на все правила. И только я один виноват. – Джеймс? – Руби удивленно подняла брови. – Его я не видела. И, кстати, почему ты не спросил, как мне удалось спастись от волка? Ты не можешь этого помнить… – Руби, это не только мой секрет, пойми, – взмолился Люпин. – Нет, – сказала она резко, – после того, как на меня напали, я хочу знать! Тем более Ричард живет с тобой в одной комнате. Откуда мне знать, что в следующий раз опасности не подвергнется он? Рассказывай мне все! Или я прямо сейчас пойду к Дамблдору и все равно все выясню. Люпин колебался. Тяжелая ночь вымотала его, спорить или как следует подумать просто не было сил. Руби видела его состояние, но отступать не собиралась – именно сейчас все карты были у нее в руках. И она не ошиблась. Тяжело вздохнув, Ремус заговорил. Голос его стал таким тихим, что Руби пришлось пересесть на его кровать и склониться поближе, вслушиваясь. Он рассказал о Мародерах, освоенной ими анимагии и что в обличие зверей они могли гулять вместе с ним по Запретному Лесу. Они считали, что не подвергнут никого опасности, ведь покидать гостиные по ночам было запрещено, да и кто в здравом уме пойдет гулять ночью по лесу, в который даже днем заходить опасно? – Так значит, олень, что меня спас – это Поттер? – присвистнула Руби. Владение анимагией – это продвинутый уровень освоения трансфигурации. Даже Ричард, который знал этот предмет намного лучше, чем Руби, еще не начинал осваивать этот раздел. – А Блэк и этот коротышка в кого оборачиваются? – Сириус в большого пса, а Питер – крыса. «Крыса!» – подумала Руби. – «Уж не та ли это крыса, что я видела в замке и вчера у Гремучей Ивы?» – Мисс Баттенберг! От неожиданности Руби дернулась и резко вскочила с кровати. В дверях стояла мадам Помфри с подносом, заставленным какими-то склянками, в руках и с негодованием смотрела на нее. – Сейчас же оставьте в покое мистера Люпина. Вы не видите, что ему нужен покой? – Простите, мэм. Руби поспешно отошла к своей постели, уступая место целительнице. Та поставила поднос на прикроватную тумбу рядом с Люпином и озабоченно положила ладонь на его лоб. – Безобразие! – пробурчала она. – Вот, выпейте снотворное. Вам нужно отдыхать. После того, как Ремус послушно выполнил все предписания, мадам Помфри подошла к Руби. Она деловито ощупала её ногу, померила температуру и зачем-то посмотрела горло. Затем сунула ей в руки пузырек с мазью. – Вот, втирайте её перед сном. А теперь больше не вижу смысла вам здесь задерживаться, мисс Баттенберг. «Мне показалось, или целительница и вправду на меня разозлилась?» –подумала Руби. Впрочем, выяснять это совершенно не хотелось, поэтому, быстро одевшись, она пошла в Большой Зал. Сейчас самое важно было найти Ричарда и убедиться, что с ним все в порядке. И только после этого устроить ему такую взбучку, что даже гигантскому кальмару в Черном Озере тошно станет! Руби так задумалась о предстоящей расправе, что не заметила, как прямо перед ней возник профессор Локинсонс. – Куда это вы так спешите, мисс Баттенберг? – спросил он с вежливой улыбкой, от которой Руби стало не по себе. – Не нагулялись еще ночью? – Простите, сэр, – холодно процедила она, – что вы имеете в виду? Профессор Локинсон чуть склонился, – он был на целую голову выше, – от него веяло мятой и холодной свежестью. Руби почувствовала, как внутри нее закипает злость. – Профессор Макгонагал и профессор Слизнорт обсуждали сегодня вашу с Сириусом Блэком ночную прогулку. Говорят, вы подвернули ногу. Она уже не болит? – Нет. Она смотрела в голубые глаза профессора и смутно ощущала, что он забавляется. Неужели, подумала она и ком подкатил к горлу, он имеет в виду совсем другую прогулку? – Не буду вас задерживать, мисс, – сказал Локинсонс. – Надеюсь, личная жизнь не помешает вам закончить обучение. И он пошел дальше, насвистывая песенку. Руби бросила ему в след разъяренный взгляд и, резко развернувшись, буквально влетела в Большой Зал. Ричарда она заметила сразу – он о чем-то болтал с Блэком и Поттером. Облегченно выдохнув, Руби направилась к нему. – Нам нужно поговорить, – проговорила она ледяным тоном и, видя, что брат собирается возразить, добавила: – Немедленно. Сириус и Джеймс напряженно переглянулись, а сидевший рядом с ними Питер Петтигрю подавился тыквенным соком и громко закашлялся. Ричард молча встал, и они вышли, под напряженными взглядами Мародеров. – И о чем ты решила так срочно поговорить? – спросил Ричард, когда они миновали вход в замок и направились в сторону Запретного Леса. – Ты разговаривал вчера с Локинсонсом? ¬– Ну да. Они отошли подальше и встали на возвышенности, с которой хорошо был виден замок, лес и Гремучая Ива. Руби повернулась к брату и нахмурилась. – И что он тебе рассказал? Ричард удивленно поднял брови. – Сказал, что, если я не сдам следующую домашку, он отправит меня на месяц помогать Филчу драить коридоры школы, – слегка раздраженно ответил он. – Руби, какого смердящего гиппогрифа, ты от меня хочешь? Руби поежилась от холодного осеннего ветра и скрестила на груди руки. Не сводя глаз с лица брата, она рассказала ему о подслушанном разговоре и о том, что отправилась проследить за ними ночью, а потом на неё напал волк, от которого чудом удалось спастись. Умолчала она только, что это был оборотень Люпин. Ричард слушал внимательно, не перебивая, и лицо его становилось все мрачнее. – Ты поперлась ночью в лес одна? – наконец прошипел он. – С ума сошла?! – А что мне оставалось? Ты же мне и слова не сказал о вашем разговоре. – Да не было никакого разговора! – вскричал Ричард. – Не было. – Но… – Руби непонимающе моргнула. – Я же сама слышала твой голос… Она нахмурилась, вспоминая подробности. Вот она слышит разговор, вот Локинсонс уходит, а потом она пытается найти Ричарда, но его нигде нет. Нехорошее подозрение заворочалось где-то внизу живота, как змея. – Рич, – протянула она, – волк, что на меня напал, был оборотнем. И похоже, это все подстроил Локинсонс. Удар колокола тяжелым звуком разнесся по окрестностям Хогвартса. Начинались занятия.