Алый феникс

      И когда это тишина стала такой оглушающей? Почему то, что должно приносить спокойствие и безмятежность, приносит лишь большие страдания? Как же перестать ощущать что-либо?       Это больно.       Очень больно. Так что хотелось ломать всё вокруг, не сдерживая силы. Это могло бы помочь на время отключиться от неприятного ощущения. А крики, которые вырывались из груди при каждом ударе, смогли, наконец, остановить надоедливый звон в ушах.       Перед глазами всё плыло из-за застывших слёз. Они, как туман, скрывали окружающее Мадару пространство. Нет! Это не было ещё тьмой. Но именно сейчас хотелось представить, что это всего-навсего сон. Один из его кошмаров. Вот-вот он проснётся и всё это просто исчезнет, возвращаясь на круги своя. И Изуна будет рядом — живой…       «Ты же знаешь что это не так!» — кричало ему сознание, возобновляя кадры последних событий. Беседа на скале о жизни и справедливости, просьба Изуны, недолгий осмотр и предложение о прекращении мучений. — «Теперь ты понимаешь, что ты один?» — не унимался внутренний голос. — «Братоубийца. Убийца! Сможешь ли ты теперь спокойно спать?»       Мадаре стало противно от таких мыслей. Ведь это всё правда. А ничего больнее правды — нет. А эта правда делает больно вдвойне. Ведь он теперь действительно один. — Один… — прошептал Мадара, прижимая к себе тело брата. — Это не так, — дрожащим голосом сказала Акане, сидевшая возле друга уже долгое время, не решаясь прерывать тишину. Ничего нет лучше в такой ситуации как тишина. Она не приносит ещё большей боли от пустых слов, но и даёт другому понять, что ты разделяешь её с ним и действительно скорбишь. Она считала это лучшим — дать ему осмыслить произошедшее. Да и ей нужно было подумать. Ведь это она предложила «помочь» Изуне избавиться от мучений. — Что? — переспросил Учиха, не сразу поняв, что ему сказала куноичи. Он явно соображал сейчас намного медленнее обычного. И потому, Мадара повернул свою голову в сторону, где сидя на коленях на него смотрела Акане. — Ты не один! Вот что я сказала, — повторила девушка, осторожно прикасаясь к руке Мадары. Сначала кончиками своих пальцев, которые слегка закололо от прикосновения к чужой коже, а затем легко скользя обняла его ладонь. Она хотела этим дать почувствовать, что он не одни на этой скале и что она, как друг, рядом и готова его поддержать.       Накрыв ладонь девушки своей, шиноби грустно улыбнулся. В груди будто была огромная дыра, именно в том месте, где должно быть сердце. И вроде бы больно, но в то же время как-то и пусто. Но этот незамысловатый жест от подруги и его ученицы, словно пытался спасти его от безумия.       «И как же я могу отвергнуть тех людей, которые готовы протянуть руку помощи, когда готов раствориться во мраке, Изуна?» — подумал Мадара, а сам сказал: — Спасибо. Это важно для меня. — Я знаю что такое потерять всех. Это больно. Поэтому прошу не смей замыкаться в себе! Не отталкивай меня. — сказала Узумаки, заглядывая в глаза Мадары. — Это уже мой выбор, не считаешь? — сказал шиноби, переводя взгляд на начинающееся утро. Желтый диск светила медленно поднимался, освещая темный лес внизу. Зеленые ветви деревьев от дуновения ветра шумели, создавая особую мелодию, успокаивая. Вот начали щебетать певчие птицы. Эхо разносило их голоса, поднимая ввысь. — Конечно, — прикрывая ладонью рот, зевая ответила Акане. — Но я не хотела бы, чтобы ты перестал общаться со мной, после того, как я не сдержала своё обещание. — Мадара непонимающее посмотрел на юную воительницу. — Ты уже забыл, да? Ещё в детстве, ты, я и Хаширама… — Не смей говорить о нем при мне, — прервал её обладатель шарингана. — И ни о ком из клана Сенджу. — Почему? — Не важно. — Нет, важно! Потому что я часть их клана. Они моя семья, — сердито сказала она, сжимая края туники. — Ты не прав в этом. — Думай как знаешь, но я не хочу снова слышать твои слова типа «вы же были друзьями», «мы ещё можем построить ту деревню, где все будут счастливы», «нужно заключить перемирие». Не смей об этом говорить вновь. Тем более сейчас, — он замолчал, чтобы посмотреть на Изуну, будто намекая, что если и говорить на эту тему, то не при нём. — Потому что это уже знакомая история, от которой я порядком устал… Они всё равно не принесут тебе успеха, Акане. Поэтому просто смирись. — А может я не хочу останавливаться. Ведь клятвы нужно сдерживать, — сказала Акане, собирая алые волосы в низкий хвост. Она твердо произносила слова, стараясь вложить в них нужный смысл. — Ха… Иногда нужно изменить своим словам, чтобы не показаться дураком. — Усмехнувшись сказал Мадара, неторопливо поднимаясь с места. Уже утро. Он и так провел здесь с братом всю ночь. Нужно возвращаться, пока их не хватились члены клана. — Уже уходишь? — Уточнила Акане, следя за действиями друга. — Да. И тебе следовало бы. А то тебя искать начнут. — Хочешь сказать что я настолько маленькая, что за мной нужен постоянный контроль? — Я ничего не хочу доказывать, просто говорю факт. — Сказал он, поднимая между тем тело с холодных камней. На услышанное Акане мысленно назвала его дураком, делая резкий вдох и скрещивая руки на груди. Неужели она действительно ребёнок, что в глазах названых братьев, что для Мадары? — Дурак, — она на мгновение замолчала, чтобы встать и сровняться с Учихой, — но наверное ты прав. Этому ребёнку уже пора уходить. А то братья ругать будут и на неделю дома запрут без прогулок, — проговорила Акане, слега махнув рукой на прощание. — Она точно ребёнок. Но это не моя забота. Хаширама о ней позаботится, а вот мне уже не о ком, — он опустил глаза, смотря на спокойное лицо Изуны. — Скоро мы будем дома. Не переживай, братец. И прости, что тебе пришлось стать свидетелем этого разговора.       Он сделал мощный толчок, летя вниз в сторону зелёных ветвей.

* * *

      «Ну наконец-то я дома!» — радостно подумал глава клана Сенджу, оставляя у порога обувь. Тихо ступая по прохладному полу, Хаширама уже по привычке прошел коридор, обходя сундуки и различные ящики, стоявшие возле стен. Дома было по-ночному тихо и довольно холодно. — «А может это просто я замёрз? Чайник ставить не хочу. Долго, да и могу разбудить Тобираму и Акане. А им нужно восстанавливать силы. Поэтому…» — В общем зале, где дотлевали угольки в очаге, Хаширама подошёл к своему тайнику в полу, — «где моё припрятанное саке? Вот оно!»       Довольный своей находкой, он уселся около очага на татами, откупоривая бутылку. Приятный аромат окутал молодого мужчину. Налив себе немного в деревянную чашку, он сперва долго держал её в руках, слега покачивая, чтобы усилить запах. Он заслужил эту небольшую вольность, посидеть в одиночку с саке, наслаждаясь тишиной и спокойствием. Эти дела главы клана столько требуют от него, что в последнее время он кажется совсем забыл, что значит быть предоставленным самому себе. И как его отец успевал делать все те дела и ещё обучать их навыками шиноби?       Вспомнив о детстве, он горько улыбнулся. Слишком много хорошего растворилось в петле времени, оставив после себя лишь проблемы и разбитые мечты… И хоть время бежит, не пытаясь хоть как-то замедлить ход, чтобы осмотреться, он понял, что любую проблему проще решать вместе. Хорошо, что рядом были его родные и клан. Он был им благодарен, и поэтому каждый день пытался стать лучше. И как бы ему не было печально вести свои войска на бывшего друга, он вёл их вперёд. К миру и процветанию. «— Это наступление было успешным для нас. Наши потери не так значительны, по сравнению с кланом противника, — заглядывая в свиток, сказал один из приближённых шиноби. Другие члены собрания утвердительно закивали головой. — Конечно без потерь не обошлось. — Зачитай список, — сказал Хаширама, чувствуя, как ком в горле мешает спокойно говорить. Это непросто терять членов клана. Он словно теряет ещё одного брата, или сестру. Хоть и девушек шиноби у них было мало…       Воин покорно открыл другой свиток, начиная читать: — Убиты Ичиро — ирьёнин, Дейки — сенсор, Акур — мечник, полностью убита семья Кадзуси и Иори.       Последнее им шиноби произнёс не глядя в записи. Потому что это был его брат близнец. Хаширама, коснулся его плеча, похлопывая. Он знает что такое терять близких. И каждый, кто находится здесь, это знает. — Семьи погибших обеспечить продовольствием на три месяца и подготовить прощальную церемонию…»       «Ну вот опять. Снова о делах задумался», — подумал Хаширама и опустошил чашку с саке. Алкоголь начал обволакивать его изнутри, медленно согревая. Чтобы ускорить эффект, он залпом выпил ещё одну чашку — «Нужно занять себя чем-нибудь. Спать не хочется совсем, и грустить тоже желания нет. Чем бы мне заняться?» — Он приложил кулак к подбородку, мысленно выбирая варианты дел, которые он может сейчас сделать.       Оставалось несколько свитков с докладами, пришедшие вечером. Их следовало прочитать, так как они были помечены желтой нитью, то их решение можно было отложить, заняв себя чем-нибудь другим. Оставался список членов клана, который следовало проанализировать, чтобы выбрать новых бойцов и провести тренировку по определению их военной принадлежности, но эти списки находились на другом конце деревни в зале собраний, под охраной. Тревожить бойцов в столь поздний час он не хотел. Поэтому Хаширама решил прочитать отчёты.       Поднявшись с татами, он слегка отряхнул кимоно зеленого цвета, в котором он ходил в мирное время, вместо военного облачения, и взяв с собой бутылку саке, направился в свою комнату, где он оставил свитки. Шагая, словно на ватных ногах, Хаширама осторожно, рассчитывая каждый шаг шёл по коридору. Обострившиеся инстинкты шиноби более остро улавливали любые объекты и присутствие людей в минки. Вот, возле комнаты брата, он почувствовал присутствие последнего. И действительно — стоило слегка отворить дверь, как в темноте комнаты, освещаемой лишь естественным природным светом луны, он увидел лежащий силуэт Тобирамы.       Он не лежал на боку, как обычно засыпал, отвернувшись от сёдзи, а лежал на спине, руки же его покоились на животе. Он размерено дышал. Но вот он невольно скривился.       «Наверное сломанные рёбра, всё ещё тревожат его сон… Хоть его и лечили с помощью чакры, но процесс восстановления всё равно не будет таким быстрым», — подумал Сенджу, также тихо закрывая сёдзи, оставляя брата спокойно спать.       Комната Акане находилась чуть дальше, но шиноби клана Сенджу не чувствовал присутствия там девушки. Но решив перепроверить, чтобы опровергнуть своё предположение, он также отодвинул дверь в сторону, заглядывая в темноту, чтобы разглядеть силуэт Узумаки, мирно спящей на лежаке возле окна, потому что она любила подолгу наблюдать за небом, прежде чем уснуть. Но внутри никого не было. А постель и вовсе была заправлена.       Хаширама сделал несколько шагов в сторону плотно плётеного мата и, присев на корточки, коснулся одеяла. — Холодное, — шёпотом подытожил Хаширама, понимая, что обитательницы этой комнаты нет уже довольно долгое время. — Чёрт! Акане!       Он рванул в сторону выхода, но остановившись на пол пути, направился к выходу на задний двор. Это аловолосая девчонка из клана Узумаки не настолько глупа, чтобы покидать деревню, выходя через основную дверь главного почти в деревне дома, чтобы быть замеченной.       На крыльце Сенжу взял несколько кунаев, используемые обычно во время тренировок, он направился в сторону леса, гадая куда же могла убежать его такая свободолюбивая имо-то.

* * *

      Акане, прикусив нижнюю губу и обхватив себя руками, медленно шагала по лесу в сторону деревни. Обдумывая то, что она успела наговорить Учихе, перед тем как прыгнуть с обрыва в низ, ей стало стыдно. Ей даже показалось, что её уши стали таким же цветом, что и волосы.       Возможно он даже не обратит внимания на её саркастическую фразу, поскольку его мысли наверняка заняты другим, но она не должна была его бросать. Она же его друг. Он сам ей это говорил много раз. Может не всегда словами, но жестами и действиями. — Какая же я дура… А ещё за дружбу борюсь. — Сказала Акане, тяжело вздыхая в конце.       Где-то совсем рядом журчал ручей и девушка направилась в его сторону, продолжая размышлять о произошедшем.       Среди этого зелёного массива, ставшего домом для многих обитателей, из камней, проделав трудный путь к свободе, журчал ключ. Его прохладные капли попали на лицо девушке, стоило ей присесть возле воды. Они холодили бледную кожу, полностью испаряясь через какое-то время. — Родник, скажи: В чём моё предназначение? Что я за человек такой? Воин или всё-таки друг? — Она обратилась к воде, убегающей прозрачной дорожкой вглубь леса. Ей хотелось с кем-нибудь поделиться тем, что было у неё на душе, вопросами, которые она к сожалению не может задать её близким. Потому что это всё было слишком сложным.       Ей всего шестнадцать, а она задумывается о таких вопросах, на которые даже отшельники, считающиеся самыми мудрыми в их мире, не смогут ответить… И всё для чего? Чтобы узнать правильно ли она делает, цепляясь вновь и вновь за прошлое. Где у неё было всё: семья, которая её любила, друзья, дом. Ну и пусть она связывает с прошлым, но зачем впутывать других?       Может потому, что несмотря на её внешнюю силу и уверенность, порой язвительность и грубость, она была всё же слаба. И ей крайне нужен тот, кто сможет её поддержать, подбодрить, направить в нужную сторону.       Продолжая сидеть возле ключа, она опустила руку в воду, словно желая слиться со стихией.       «Потому что ничего сильнее стихий нет. Они знают тайны силы и гармонии. О! Прошу. Поделись со мной хоть немного своей силой», — она закрыла свои глаза, чувствуя, как поток успокаивает её мысли, погружая в транс.       Но он длился недолго. Резко распахнув глаза, Акане прокручивала картинку увиденного. Нет. Это не было её привычной техникой сенсора, но девушке показалось, будто на мгновение она стала единым целым с природой, слепо доверяясь ей и её потоку жизни. Ей показалось, что она чувствует весь этот мир. Его силу и в тоже меру и беспомощность. Они находятся в одинаковом равновесии, создавая баланс силы.       Тот самый баланс, который она искала!.. — Люди глупы, думая что могут самостоятельно найти ответы на все вопросы. Иногда следует обратиться и к природе, которая существует намного дольше нас. — Она сделала небольшую паузу, осматривая окрестность. Словно соглашаясь со словами девушки, легкий ветерок, заиграл в алых волосах. Она мягко улыбнулась. — Кажется… Я знаю, что мне следует сделать. Сперва нужно будет попросить прощение, а после приступить к новым видам тренировок. Мне нужно развить свой дух. Может я и сильна физически, но я достигну гармонии только тогда, когда моё тело и дух будут равны по силе. Тогда я смогу справиться с любым препятствием…       Акане замерла. Прислушиваясь к своим ощущениям, которые начали усердно бить тревогу, она резко поднялась с земли, поворачиваясь в сторону противника. Кто-то стремительно приближался к ней. Смутно чувствуя характер чакры, куноичи внутренне напряглась. Ей не хотелось начинать бой, имея сейчас небольшой запас чакры.       Недолго размышляя, девушка отскочила в сторону большого дерева, скрываясь в его тени. Достав на всякий случай кунай и наложив несложную печать стихии Ветра, она стала ожидать неприятеля.       Где-то совсем близко послышался скрип, похожий на тот, когда деревья поваливают лесорубы.       Может это сказалась усталость и отсутствие сна, или не до конца восполненная чакра, но куноичи пропустила скрытую атаку, и была прикована к тому самому дереву, в тени которого она пряталась. — Чёрт! Я попалась, — прошептала Узумаки, узнав технику. — Хаширама. — Акане, — одновременно сказали войны, смотря теперь друг на друга. — Почему ты… — не успел произнести глава клана, как его перебила аловлосая воительница. — Я всё объясню. Но сперва… — она сделала небольшую паузу, чтобы попытаться сделать вдох, но из-за ветвей, которые её крепко удерживали, сделать это было довольно сложно. — Может ты меня освободишь? Дышать трудно… — Ой! Прости, — смутившись быстро сказал Хаширама, складывая нужную печать. Ветви деревьев, повинуясь технике мастера, вернулись на места, освобождая из деревянного плена девушку. Осев на землю, она тяжело дышала, восстанавливая дыхание. Подойдя к ней, Хаширама протянул ей руку, помогая подняться. — Я надеюсь не сильно тебя задавил ветвями? — Кхе… Н-ничего страшного, — медленно ответила Акане ему, принимая помощь. — Точно? — недоверчиво переспрашивая, обеспокоенно проговорил Хаширама. — Кажется я немного переусердствовал с силой… — Всё в порядке, — пыталась остановить брата, Узумаки уверенно встала перед ним, поднимая подбородок. Она вяло улыбнулось. — Я даже ничего не почувствовала.       Хаширама знал, что девушка не сказала правду, чтобы не разочаровывать его ещё сильнее. Он шумно выдохнул, притягивая Акане к себе. — Глупая сестра, — положив свою голову на аловолосую макушку, сказал Хаширама, заставляя девушку замереть от внезапного проявления чувств со стороны Сенджу. От него пахло алкоголем. Похоже, он немного выпил перед тем, как пошёл её искать. Лишь тяжело вздохнув, она уткнулась носом в его зеленое кимоно. «Наверное ему было неудобно бежать в нём по лесу». — Ты бы знала как я заволновался, когда увидел, что в твоей комнате никого… И как ты смогла сбежать, что Тобирама ничего не заметил? — Ну… — Она тянула. Сознаваться не хотелось. Да и что плохого было в её поступке. Это был просто чай. Но, кажется, молчание с её стороны старшего брата не устроило, поскольку он, отстранившись, теперь смотрел ей в глаза. Закатив в глаза, девушка продолжила, — я просто дала ему чай. Он походу так сильно устал, что уснул просто так. Так что я не причём. — Тебе всё равно не следовало покидать деревню как поздно, — заявил он, скрещивая руки на груди. — А что если бы ты попала в беду? Что если бы на тебя напал противник? Насколько я помню, запас твоей чакры был почти истощён. — Да… Но я не могла спокойно сидеть дома. Эти стены мне в последнее время крайне надоели. Мне нужно было отдохнуть. Вот и всё.       «А ведь сначала всё так и было. Мне хотелось просто отдохнуть. А потом я увидела Мадару. Ох… Не могу думать о том, что он где-то сейчас один, оплакивает брата. Всё-таки я поступила ужасно».       Заметив перемену во взгляде Узумаки, Хаширама хотел спросить её о случившемся. Она грустно смотрела вперёд, словно сквозь предметы, ничего не замечая. Возможно ему стоило спросить, как он того и хотел сперва, но он удержался. Быть может, она просто задумалась. Но это был не тот взгляд. Всё-таки что-то произошло. — Акане… — Прости, — тихо пробормотала Акане, отводя взгляд голубых глаз. — Но я немного устала и не способна на долгий диалог. Хочу домой, — резко заявила она, срываясь с места, тем самым оставляя позади опешившего от заявления сестры Хашираму. — Что-то определённо произошло, — подытожил Хаширама, догоняя недалеко убежавшую куноичи с алыми волосами.       Всю дорогу до дома они молчали. И даже будучи уже в деревне, сохраняли молчание. Но долго продолжаться это не могло… Хаширама схватил Акане за локоть, разворачивая к себе, чтобы видеть её глаза. — Что?! — воскликнула девушка, вяло смотря на Сенджу. — Что случилось? На тебе нет лица. — Ничего, — она отвела взгляд. — Акане, — более мягко проговорил воин, привлекая внимание сестры, — всё-таки что-то произошло. Мне больно смотреть, как ты вновь погрустнела. Что произошло? Поделись. — Я уже сказала — ни-че-го. Просто устала. Мне стоит немного отдохнуть и… — Мы снова увидим нашу Акане, бойкую и уверенную в себе, верно? — Конечно, — улыбнулась девушка, — конечно…