Алый феникс

      Комната была объята мраком, а закрытые ставни не пропускали заходящее солнце. Поэтому, когда Акане открыла свои глаза, она не сразу поняла, где находится. Но вот, глаза стали привыкать к темноте и девушка начала различать предметы, которые повторяли планировку её комнаты в доме Сенджу. Вот небольшой письменный столик, вечно заполненный разными свитками с техниками бывших мастеров различных кланов, в том числе и клана Узумаки, а у стены открытый шкаф, где лежали её вещи.       Чувствуя начавшуюся головную боль, возможно из-за долгого сна, аловолосая приподнялась с татами, опираясь о локоть и посмотрела в сторону окна. Не хватало свежего воздуха, чтобы развеять остатки сна, суть которого она уже и не вспомнит. Всё тело ужасно болело, отказываясь подчиняться своей хозяйке. И единственным объяснением этого Акане находила минувшее сражение. Она потратила почти всю свою чакру, несмотря на её врождённо высокий запас, излечивая пострадавших. Однако и техниками она тоже пользовалась… — Сколько же прошло времени? — Вслух спросила девушка, замечая, что солнце почти наполовину уже исчезло за горизонтом. Члены клана помогали своим родным, пострадавшим при наступлении, зайти домой. Деревня начинала готовиться ко сну. Но что делать ей, ведь она и так спала достаточно?       Выйдя в коридор, изредка опираясь о стену, аловолосая направлялась в комнату Хаширамы, чтобы с ним поговорить. Ей навстречу вышел Тобирма, туника которого была распахнута так, что можно было увидеть бинты, туго зафиксированные на его груди. — Тобирама, — слегка удивлённо проговорила Акане, заглядывая в глаза брата. Тот кивнув, остался стоять на месте. — Почему ты на ногах? — Ты же знаешь, что я и не с таким сталкивался, — спокойно ответил юноша, стараясь держаться относительно ровно. — Мне намного лучше. Но, похоже, броню нужно будет переделывать, после того удара, — хмыкнув продолжил беловолосый. — А как ты? Ты, несмотря на долгий сон, всё ещё выглядишь уставшей. — Ну, немудрено. Сколько же пришлось потратить чакры на то, чтобы вас, мальчики, подлатать, — усмехнувшись ответила ему Акане. — Хаширама у себя? — Как бы между делом поинтересовалась она. — Пока нет. Он занят. Что-то важное? Ты же знаешь, что можешь сказать об этом мне, если рядом нет нашего брата. — Помню. Просто хотела узнать, что я могу сделать для деревни, потому что я навряд ли смогу уснуть сейчас вновь. — Даже не думай, — произнёс Тобирама, поравнявшись с ней. Смотря на неё лишь краем бокового зрения, он продолжил, говоря тише, но не менее холодно и сурово. — Ты сейчас под моим присмотром. А это значит, что если я узнаю что ты вновь куда-то пропадёшь, да и ещё в таком состоянии, то я тебя найду и твоя жизнь будет ограничена территорией этого дома. Всё ясно, имо-то?       Акане лишь молча стояла на месте, не зная как стоит ей поступить сейчас. Слова Тобирамы звучали с одной стороны оскорбительно. Она способна за себя постоять. Разве вчерашняя битва не является тому доказательством? А с другой, она не хотела ему возражать, ведь понимала, что это его обязанность как старшего брата — забота и защита младших.       Любивший держать любую ситуацию под контролем, Тобирама был уверен, что его угроза смогла подействовать на юную Узумаки. Не получив на свои слова какой-либо реакции со стороны девушки, Сенджу отошёл от неё, прижимая руку к груди. — Может тебе сделать обезболивающий чай? — Не оборачиваясь, а чувствуя брата, предложила свою помощь. «Ну, уж нет. Я не останусь сидеть сложа руки дома и найду способ выйти. А это и есть мой шанс». — Если считаешь нужным, — коротко ответил он ей, отодвигая сёдзи.       Заварив чай с мелиссой и имбирём, девушка поспешила предложить напиток своему названному брату. Младший Сенджу недоверчиво понюхал янтарную жидкость и, под настойчивым взглядом ниндзя-медика, выпил горячий напиток. Акане стоило лишь немного подождать, когда шиноби заснёт под действием сонной травы.

* * *

      Полный боли вопль содрогнул стены. Все медики деревни пытались всеми силами помочь младшему брату Мадары справиться с болезнью. Их знания были не слишком обширны, ведь времени на развитие способностей и увеличение знаний почти не было.       Тоши, средних лет шиноби, проверял пульс Изуны. Он просил полной тишины, чтобы сконцентрироваться на больном. «Это не хорошо», — подумал про себя Учиха, считая слабые удары сердца. Результаты были плачевны.       Изуна умирал. — Как он? — Стараясь говорить обычным голосом, поинтересовался Мадара. Вот уже целые сутки без сна он сидит в этом душном домике, подальше от любопытных глаз, ожидая… чуда? — Господин, — заикаясь от волнения и страха перед главой клана ответил Тоши, — прогнозов никаких. Мы не можем вылечить Изуну, его рана была слишком опасной…       Боясь услышать эти слова, Мадара не хотел верить в реальность. «Этого не может быть!» — Твердил он себе. Страх об очередной потере перебил его душу, заставляя его проклинать этот мир вновь и вновь. — Должен же быть выход. Найдите его! — Он потряс за плечи худощавое тело Тоши, гневно выкрикивая слова. — Вы должны сделать всё возможное! Вы же ирьенины, мать вашу! Сделайте хоть что-нибудь!       Трясясь от страха, Учиха вернулся к своим коллегам, обсуждая их дальнейшие действия. Их разговор почти не был слышен, однако Мадару не волновала их болтовня, ему нужен был только результат. — Ма…да…ра, — тихо позвал его Изуна, не открывая глаз. Усаживаясь возле него и взяв раненого за руку, глава клана удивился. «Какая холодная». — Ты замёрз? Или что-то беспокоит? — Встревоженно спрашивал Мадара, смотря как по лицу брата скатываются капельки пота. — Или тебе мешают эти люди? Если да, то я их сейчас же прогоню. — Просто побудь со мной… — «Как в детстве, когда мне было страшно».       Позади послышался шум от быстрых шагов по комнате и звон глиняной посуды. Целители нашли способ, хотя и возможно не по действующий, но это будут хоть какие-то действия по спасению Изуны Учихи. Они перетирали лесные ягоды, травы, обладающие обезболивающим и выводящим токсинами эффектом, заливая одни порошки кипятком, в другие добавляя немного молока. — Разрешите, — осторожно позвал Учиху пожилой целитель, держа в руках небольшую мисочку, до краев наполненную кашеобразной зелёной массой. Когда глава клана слегка отстранился, старик, откинув одеяло и приподняв край туники Изуны, начал наносить массу на рану.       Шипя от боли, Изуна хватался то за край одеяла, то за руки старца, в то время как глава клана не знал куда ему смотреть. Глава Учих не мог смотреть на эту процедуру и на то, как мучается его брат. — Можешь не усердствовать, старик. Мне уже ничего не поможет, — грустно, но всё же с сарказмом произнёс Изуна, отворачивая свой взгляд и смотря в деревянный потолок.       Ирьёнин ничего не ответил. Ему было невыносимо слышать эти слова, тихо срывающиеся с бледных губ молодого человека. Его голос звучал так тихо, так обреченно, но оставлял в себе нотки холода и неприязни к происходящему. Остановив трясущиеся руки, он нанёс остатки мази и поклонившись отошёл в сторону. — Как же я устал от этого всего. Ненавижу, — выругался младший из сыновей покойного Таджимы. — Не говори так, придурок! — Ударяя по татами, на которой лежал умирающий, сурово произнёс глава клана. Он быстро посмотрел в сторону медиков, всем своим видом призывая их убраться от сюда, оставляя их одних. — Я устал уже за эту неделю… Просто устал. — Изуна, — ошеломлённо начал Мадара, заглядывая в черный глаза брата, — прошло только чуть больше суток. — Да? Кажется как будто намного больше. — Он глубоко вздохнул. — Как душно. Мне так хочется пройтись и взглянуть на этот несправедливый, населенный несчастными людьми мир. — Ты действительно хочешь этого? — Да. Пока я ещё в сознании…       Недолго думая Мадара поднял брата и, придерживая его руки и ноги спереди, вышел из минки. Кругом стояла тишина, прерываемая лишь шелестом листвы. — Ну, какие будут предпочтения? — Стараясь немного развеселить своего пассажира, спросил Учиха, осматривая окружающее пространство. — Самая высокая точка, — словно ребёнок, ответил Изуна, пытаясь слабо улыбнуться.

* * *

— Ну вот, — довольно улыбаясь, прикрывая дверь в комнату брата, внутренне ликовала Акане. — Свобода.       Быстро проходя в комнатку, где у неё хранились травы для изготовления лекарств, аловолосая схватила большую сумку и, перекинув её через плечо, вышла на задний двор.       Светила полная луна. Изредка трещали сверчки. На заднем дворе царило спокойствие, будто природа уже успокоилась от недавнего горя. Тряхнув головой, Акане направилась в сторону темнеющего леса, бросающего длинные тени.       Боясь быть замеченной, она постоянно оглядывалась. Не хотелось провести свою жизнь взаперти под надзором старших братьев, без возможности доказать им, что и она чего-то да стоит.       Это желание — доказать, что ты сильная и можешь за себя постоять, появилось ещё тогда… Когда её только привели в дом Сенджу. Воспоминание первой встречи всплывали быстрыми картинками. Мурашки по спине от голоса Бацумы, его презрительный взгляд, когда он узнал что среди выживших осталось лишь она. А ещё его постоянные упрёки, что она слишком слабая.       Как же это её в детстве расстраивало, заставляя днями напролёт, помимо домашних обязанностей, увеличивать запас чакры, улучшать техники и оттачивать удары. Порой она засыпала поздно ночью, просто проваливаясь в пустой сон.       И единственными людьми, которые могли её поддержать были Мадара и Хаширама. Подумав о последнем, у девушки невольно появилась улыбка на лице.       Хаширама хоть и был порой странным, быстро меняя своё настроение, но от него исходила сила и ум, которые вдохновляют её. И даже его взросление не повлияло на характер. — Пусть он остаётся дольше таким добряком, которые если нужно сможет разбить и парочку носов.       Правда в последнее время Сенджу стал всё реже появляться дома, занимаясь делами клана. Он ведь теперь глава, от которого зависит, к чему в итоге придёт их большая семья. Вот и сейчас, когда она хотела поговорить, он был занят. Да и вряд ли вернётся до утра.       «Глупый Хаширама, — подумала про себя девушка, приближаясь к знакомой полянке. — Угробит своё здоровье в первый же месяц правления».       Опустившись на колени, девушка начала перебирать травы, освещённые лунным светом. Возможно она найдет среди этих растений и то, которое поможет нормализовать сон у старшего брата.

* * *

— Как бы я хотел сделать этот мир лучше. Сделать так, чтобы он стал совершенен. — После долгого лицезрения на мир простирающийся там внизу, произнёс тяжело вздыхая младший Учиха. Не зная причину выбранного места, юноша был удивлён, что раньше не замечал этого места. — Но теперь, братец, я хочу, чтобы это завершил ты. Дело, начатое ещё нашими предками. Стань истинным Учихой и приведи наш клан к миру. Однако запомни: не смей связываться с Сенджу! Они лживы и надменны. Они пускают слишком много пыли в глаза. Знаю, ты слишком упрям, чтобы слушать нотации младшего брата, но прислушался ко мне хоть раз. Прошу.       Изуна говорил медленно, растягивая слова, словно пытаясь таким образом повлиять на брата, что внимательно смотрел на уставшее лицо молодого война. Мадара, услышав просьбу, скрепя сердце пообещал исполнить его, чему бы это ему не стоило. Он отвернется от протянутой руки Хаширамы, ради принесения мира своему клану. Будет сложно? Да. Долго будет ещё вестить эта битва? Возможно. — Наш клан славится силой своих глаз, но со временем они начинают тускнеть. Твои тоже почти уже перестали видеть, братец. — О чём ты? — Возьми после смерти мои глаза. В той пустоте, куда я попаду, они будут без надобности, однако помогут тебе разглядеть правду.       На какое-то время воцарилась тишина. Братья думали о своём, пытаясь запечатлеть последние минуты совместного времяпровождения.       Они могли бы так сидеть до наступления рассвета, если бы не шум упавшего камня.       К ним кто-то приближался. Изуна напрягся, не готовый, чтобы его видели в таком унизительном для выжившего на поле битвы шиноби, пожираемым смертью. Мадара, росший же во время войны, и имевший при себе всегда какое-то оружие, достал кунай. Но через секунду, и даже через десять никто перед ними не появился. — Сзади, — не оборачиваясь прошептал Изуна. Послушавшись слов брата, Мадара метнул оружие в указанном направлении. Вглядываясь в зелень густого кустарника, Учиха приготовил ещё один клинок, готовясь к схватке, пока через мгновение от туда не появилась рука, держащая кунай за лезвие. — Если бы ты кинул его сильнее, то я могла бы пораниться, — знакомым голосом шутливо произнесла девушка. — Акане?! Что ты тут делаешь? — Раздвигая ветви, торопливым шёпотом спросил Мадара. На него смотрела она. Своими ещё порой детскими голубыми глазами. Её алые распущенные волосы собрали несколько листиков и веточек.       Он протянул ей руку помогая выбраться из зеленого плена. Только сейчас он заметил очертание медицинской сумки на её плече. — Что она тут делает? — Медленно повторил вопрос Изуна, который задал ещё его брат. — Я собирала травы и почувствовала знакомую чакру, — спокойно ответила девушка, освобождая свою руку. Разумеется она знала, что помимо чакры Мадары здесь был и его брат. Это было двойным везением. Она может и поговорить с Мадарой, о том, что он почти согласился с предложением Хаширамы, и помочь Изуне. Пусть даже они и враги.       Она готова помочь ему просто так. — Ты не должна здесь находиться, — строго произнёс Мадара, смотря в глаза Акане. — Это моё право. Где хочу, там и хожу, — обиженно складывая руки на груди, пробубнила девушка. — Ты совсем как мои братья. — Значит правильно они поступают, что приглядывают за тобой. Ты ирьёнин и в первую очередь должна заботься о собственной безопасности, чтобы помочь другим, а не лезть в драки. Уж тем более ты не должна намеренно идти к Учихам, неприятелям Сенджу. — Я довольно сильная! Или ты забыл? — Вопросительно посмотрела Акане на брюнета с длинными растрёпанными волосами, который на услышанное изменился в лице. Его брови поднялись вверх, а от напряжения глаз начал подёргиваться. «Дура! О том, что я тебя учу никто не знает! Здесь же мой брат», — подумал про себя Мадара, сдерживая себя, чтобы не отвесить наглой девчонке хороший подзатыльник. Однако ничего после этого не последовало. Возможно Изуна был занят размышлениями о жизни. — Но раз уж речь зашла об ирьёнинах, может я смогу чем-нибудь помочь? — Уже без былого задора и усмешки, серьёзно спросила юная Узумаки, потирая руки, чтобы согреть начавшие замерзать пальцы. Здесь на вершине знакомой с детства скалы было прохладно. — Будучи на поле боя я предлагала свою помощь, но твой брат отказался. Поэтому я предложу тебе помощь ещё раз. — Она ненадолго замолчала, рассматривая обеспокоенное лицо Мадары, который сразу же посмотрел в сторону Изуны. — Возможно, ещё есть шанс.       Но Мадара знал, что шансов просто нет. А призрачная иллюзия, которую предлагает ему Акане, только делает его душе больнее.       Нежное, едва ощутимое касание руки в области груди отвлекли его от раздумий: — Мадара, дай мне хотя бы попробовать исправить то, что натворил мой неугомонный братец Тобирама.       Она быстрым движением оказалась возле Изуны, который от бессилия смог лишь скривить своё лицо от прикосновений ненавистного человека.       Кто бы мог подумать, что спустя столько лет, стольких встреч на поле боя и желания прикончить эту аловолосую девчонку из клана Узумаки — именно она стала тем, кто пытается вернуть его на этот берег жизни. Её руки были такими горячими, что Изуне, чьи руки были холодны как лёд, показалось, что она его сожжёт. Она аккуратно взяла его запястье и прикрыв глаз стала вслушиваться в ритм его внутренней энергии. Её ресницы часто подёргивались, а губы были зажаты в тонкую розовую полоску.       Мадара лишь стоял в стороне, стараясь не смотреть в их сторону. Но его взгляд снова и снова возвращался туда. Однако он не может показать, как ему больно и страшно. Это всё ради Изуны. — Дай я взгляну на твою рану… — Тихо и печально произнесла Узумаки. Пульс говорил о самом страшном исходе, но она должна постараться. Когда рана была открыта взору девушки, она не издала никакого звука. Ни удивления, ни отвращения. Осмотрев рану, по краям которой была ещё какая-то травяная мазь, ирьенин осторожно поднесла свою руку, окутанной зеленоватым свечение чакры и попыталась заживить её. Для концентрации она закрыла глаза, но даже ничего не видя, чувствовала, как ткани не хотят затягиваться, а токсины, проникают в плоть лишь сильнее. «Так я его только убью быстрее!» — она резко отдёрнула свою руку, прикрывая ранение тканью рубахи. Встав с земли, Акане подошла к брату Изуны. Боясь начать говорить, она лишь кусала свою губу, изредка пересекаясь с глазами юноши.       Мадара цыкнул, понимая всё и без слов. — Прости, — одними губами сказала Акане, поднимая глаза. — Мне всё-таки стоило настоять тогда на помощи. Время уже упущено.       Неосознанно прижав одну руку к телу, брюнет стал сжимать свои пальцы в кулак. Из-за спины аловолосой послышался кашель. — Ты можешь ему помочь? — Нет… Н-но могу помочь уснуть. Без боли…       Тяжело вздохнув, Мадара подошёл к подруге, протягивая руку. Он не даст ей это сделать самой. Достав из сумки склянку с тёмной жидкостью, она вложила пузырёк, сжимая на мгновение его руку в своих, чтобы передать всю боль, что она с ним разделяла.       Каждый шаг в сторону младшего брата, были словно шаги в сторону бездны и тьмы. А дальше всё было как отдельные эпизоды.       Вот он приподнимает брата, говоря, что это поможет ему освободиться, Изуна выпивает половину пузырька, так что по его коже от уголка рта бежит маленькая тёмная капелька, и его улыбка на прощание. — Изуна!.. — Прижимая к груди тело брата, прокричал Мадара на рассвете.