Алый феникс

      Солнце уже начало спускаться к линии горизонта, окрашивая небо в оранжевые цвета. Его лучи, падая на речную гладь, отражались и переливались.       Слегка прищурив один глаз, юная Узумаки взглянула на своего соперника, чьи волосы были темнее цвета вороньего крыла. Им предстояло сейчас сразиться друг с другом, но она не желала брать на себя право «первого хода». Мадару же подобные сомнения не терзали, и он, возможно уставший от ожидания, слегка поворачивает ногу на каменистом берегу, готовясь к прыжку. Мгновение, и битва дала своё начало.       Увернувшись от атаки, Акане отпрыгнула назад, доставая кунай, захваченный ей перед самым уходом, по настоянию Сенджу. Проскочив рядом с Учихой, она почти задела его, клинок прошёл мимо, буквально в паре сантиметров от плеча шиноби.       Придав себе ускорение, Мадара решается пойти на уловку, пробежать вокруг девчонки, подняв тем самым клубы пыли. Они в мгновение скрыли противника от Акане. — Это не честно, Мадара, — прозвучал голос Хаширамы, что внимательно наблюдал за спаррингом.       Сложив печать стихии Ветра, аловолосая развеяла песок, вновь обретая способность видеть Учиху. Хмыкнув, он тоже сложил нужные печати, создавая воздушные сюрикены, что сразу же полетели в цель. Наложив чакру на кунай, Акане попыталась отбить летящее на неё оружие, пару из них у неё даже получилось развеять, но, отвлекшись на эту технику, пропустила подножку и упала на песок, больно ударившись копчиком. — Похоже, я выиграл, — протягивая руку девочке, произнёс Мадара, то ли снисходительно, то ли добродушно ухмыляясь.

* * *

      Хаширама в это утро был особенно взбудоражен предстоящей встречей со своим другом. С самого восхода солнца он носился по дому, стараясь быстрее закончить с поручениями отца, попутно несколько раз сбив Акане с ног и вызвав недоумение у всех домочадцев. Едва он освободился, схватил новоиспеченную сестру за запястье и поволок в сторону речки. Узумаки и не думала сопротивляться, разделяя восторг Хаширамы и весело топала за ним по лесной чаще. — Мадара! — Закричал брюнет, увидев своего знакомого, и, отпустив руку Акане, подбежал к нему, — я придумал офигеннейшую технику!       Аловолосая медленно подошла к приятелям, попутно отряхивая пыль после утренней уборки. Ей не удалось сделать этого раньше из-за темпа Сенджу, с которым он тащил её по лесу. — Да ну? — С сомнением в голосе поинтересовался Учиха, приветствуя взглядом подошедшую. — А ну-ка покажи. — Это суперсекретная тайдзюцу техника! Супер огненные иллюзии двойного гигантского сюрикена! — С возбуждением тараторил брюнет, на ходу складывая никому не понятные печати.       Акане звонко засмеялась, тыча пальцем на своего брата. — Я ничего не понял, — с раздражением в голосе ответил Мадара, — что это вообще такое, тайдзюцу или гендзюцу? Да и название слишком длинное, — он развернулся спиной к Хашираме и Акане, — как такое запомнить? — Я сейчас объясню, — ответил брюнет, улыбнулся и развёл руки в стороны. — Да пофиг! — Воскликнул Мадара. — Сегодня мы будем взбираться на скалу! — Он указал рукой вверх, и Сенджу с Узумаки проследили взглядом за его пальцем, отмечая про себя примерную высоту отвесной скалы, находившейся рядом с ними. Брюнет заметно расстроился и в своей излюбленной манере сел на землю, утыкая лицо в колени и обвивая их руками. — Хватит расстраиваться по пустякам! — Раздосадованно отозвался Учиха, переводя взгляд на подругу, — Акане, скажи ему!       «Брат» и «сестра» одновременно злорадно засмеялись, после чего брюнет молниеносно вскочил на ноги и помчался по вертикальной поверхности скалы. — Что?! Эй, ты! — Мадара рывком схватил Акане за руку, чтобы она не осталась не у дел, и помчался вслед за брюнетом.       «Сегодня всем так и неймётся потащить меня куда-нибудь», — как можно более флегматично старалась размышлять девочка, смотря в упор на их с Мадарой сцепленные ладошки. Однако, все попытки отстраниться от подобной неясной дружелюбности, исходившей от Мадары сегодня, терпели крах, и мысли то и дело возвращались к перевариванию ощущений от его холодной руки и сравниванию их с теми, что испытывала Акане, держа за руку Хашираму. У Сенджу рука теплая, хватка слабая, он всегда будто дает право выбора, право вырваться, отказаться, пойти самой. Хватка же Мадары была стальной, и по крепости и по температуре. В ней ощущалось всё властолюбие и бескомпромиссность юного наследника шарингана. Он то и дело дёргал руку, поторапливая Акане, которая едва успевала бежать за ним по скале, концентрируя чакру в ступнях. Однако, подобное не вызывало у девочки неприязни или отторжения, ведь собственную защищённость она чувствовала в равной степени и от Мадары, и от Хаширамы.       Хаширама весело смеялся, смотря то вперед, то на пытающихся догнать его детей. — Увидимся наверху! — Дразнил их брюнет. — Ты жулик! — Кричал Мадара. — Ой… Ай! Блин! — Возмущалась Акане, то и дело натыкаясь на торчащие сучки или от попадания в ноги пыли с камнями из-под ног бегущего впереди Сенджу. — Я победил, — констатировал брюнет, сидя на вершине отвесной скалы и тяжело дыша. — Да ты начал бежать раньше меня! — Возмущался Учиха, — к тому же, мне пришлось тащить за собой ещё и эту… — Он перевел взгляд на Акане за его спиной, которая лежала на земле, схватившись за живот, и жадно глотала воздух ртом, при этом издавая звуки умирающего животного. — Эй, — он слегка толкнул девчонку в плечо, — ты чего это? — Ой… — Сильнее схватившись за живот, Акане засмеялась. — Вы такие смешные, ребята. Постоянно соревнуетесь, стараясь узнать кто же лучше, хотя и знаете, что силы у вас равны. — Я за справедливость! — Фыркнул Мадара, усаживаясь на край обрыва. С двух сторон от него сели Хаширама и Акане. Они долго смотрели на зеленеющие маковки деревьев, что расстилались ковром с высоты скалы. — Как красиво! — Заворожённо проговорил брюнет. — Просто фантастика. — Ага, — вторила ему Акане, обнимая свои колени. — Согласен… Всё видно, как на ладони… — Учиха взглянул на друга, придумав новое состязание. — А хочешь потягаться со мной в наблюдательности? — Упершись сзади на ладони, он усмехнулся. — Хотя ты сразу проиграешь, потому что у меня шар…       Учиха моментально замолчал, обрываясь на полуслове. Он только что чуть не раскрыл свою личность.       По спине пробежался холодок, от осознания своего поступка. «Как же это сейчас глупо смотрелось со стороны!» — Думал он, - «а вдруг они догадаются, если, конечно, не уже… Отец прав, я не умею ещё пока держать себя в узде…» — Ты… уверен в своих глазах? — Брюнет с удивлением приподнял брови и уставился на своего друга.       Мадара заметно помрачнел от вопроса друга, опустил голову и бесцветным взглядом уставился куда-то вниз. Подобная перемена в его состоянии сразу была уловлена его другом и Хаширама напрягся, всё ещё внимательно смотря на Учиху. После полуминуты молчания, брюнет снова подал голос: — Что-то случилось? — Ничего не случилось, — хмуро отозвался Мадара, — обычные у меня глаза. — Не похоже на тебя, — брюнет захихикал, — впервые слышу от тебя такое. — Если бы я был так хорош, мои братья не погибли бы, — пояснил Учиха, всё ещё смотря куда-то вниз.       В компании повисла тишина. Хаширама нервно сглотнул, чувствуя, на какую тонкую дорожку вывел их этот разговор. Акане толком и не понимала, как реагировать и что говорить. Её ситуация сильно отличалась от судьбы мальчишек, и винить себя за недостаток силы и неспособность спасти родных, она ещё не научилась. Всё ещё обнимая коленки руками, она уткнулась в них щекой, томным взглядом смотря на друзей, не решаясь сказать и слова. Создавалось стойкое ощущение собственной отчужденности от происходящего, ощущение того, что здесь и сейчас, она — лишняя в их обществе. — Так все твои братья погибли? — Осторожно поинтересовался Хаширама. — Нет, остался один, младший, — чуть менее безжизненно ответил Мадара, и, выдержав паузу, сжал руку в кулак, — и его-то я уж точно защищу любой ценой! — Решительно продолжил он.       Хаширама добродушно улыбнулся. — У меня тоже остался младший брат, — молвил он, переводя взгляд с собеседника на Акане, — и младшая сестрёнка, — с теплотой добавил брюнет, — и их я тоже буду защищать, что бы ни произошло.       Мадара едва округлил глаза. Он и не подумал о маленькой красноволосой куноичи, что на данный момент нуждалась в защите и поддержке больше, чем его любимый брат. И не только из-за того, что была слабее него, но и потому, что была более одинокой, чем Изуна. Хаширама раскусил подобное сразу, и почти моментально вознёс незнакомку в ранг сестры, человека, самого близкого для брюнета, после его родного брата. С одной стороны, подобное казалось Мадаре глупостью, основанной на чрезмерной доброжелательности Хаширамы, но с другой… Учиха не до конца понимал ту «другую сторону», у которой было даже своё «но» на все его аргументы. Не настало пока ещё то время, когда Мадара признается себе в том, что так же, как и свой друг, хотел бы защитить и поддержать маленькую девочку.       Аловолосая рывком вскинула голову, таким же удивлённым взглядом осматривая Хашираму. От искренности и теплоты его слов, в маленьком детском сердечке начало щемить, а к уголкам глаз подступили слёзы. Да, он спас ей жизнь, он дал ей дом, дал семью, которую она потеряла. Поддержка Хаширамы была неоценима, но признание маленькой Узумаки собственной сестрой было чем-то другим, неким совершенно иным уровнем признания, доверия и любви. Ещё неокрепший разум десятилетнего ребёнка вычленил фразу, брошенную «старшим братом», и отложил так глубоко, как только мог, чтобы не дай бог не забыть и не потерять.       Заметив удивлённые взгляды друга и сестры, Хаширама лишь вновь улыбнулся. — Я решил! — Радостно воскликнул он, — мы построим деревню прямо тут! И эта деревня станет тем местом, где детям не придется убивать друг друга. Построим школу, чтобы учить их и тренировать, назначать им миссии, которые лучше всего подходят их навыкам…       Сенджу приводил ещё огромное множество сказочных эпитетов о счастливой жизни в будущей деревне, а Узумаки и Учиха лишь периодически переглядывались, стараясь уловить каждое слово брюнета. — Не пойму я, провидец ты, или душевнобольной, — подытожил Мадара, дослушав, наконец, пламенную речь своего друга, — но мне нравится эта идея. — Тогда решено! — Сенджу победно повёл кулаками. — Да, — довольно согласилась Акане, впервые за время диалога подавшая свой голос, и улыбнулась, — с этой скалы я смогу следить за вашими братьями. Тогда с ними точно всё будет в порядке.       Парни переглянулись и ответили на улыбку девочки собственным смехом. Каждому из них хотелось верить в реальность подобной мечты, в реальность того, что войны можно закончить, и что наконец они смогли бы зажить мирной жизнью без вечного страха.       Переведя взгляд со спорящих о новой деревне друзей, юная Узумаки всматривалась в горизонт, к которому приблизилось солнце. Вдруг, Акане будто ударило током, а после — парализовало. Ее способности сенсора, оттачиваемые до предела во время изнурительных тренировок с братьями Сенджу, забили тревогу. Она с опаской повертела головой по сторонам в попытках отыскать того, кого почувствовала, но, разумеется, он был не виден ее глазам. Акане подорвалась с места, стараясь не выдать своей растерянности. — Куда ты? — Поинтересовался Хаширама, наблюдая за метаниями Акане. Девочка сглотнула. «Рассказать ему, что здесь… он?» — Размышляла она, переводя взгляд с Сенджу на Учиху и обратно. Вновь посмотрев на Мадару взглядом загнанной в угол жертвы, она решила: «нет! Не при нем. Хаширама просил меня не рассказывать Мадаре лишнего…» — Хаширама, нам нужно домой, — подойдя к Сенджу, Акане нервно потрепала его за плечо. — Мы и так сегодня задержались. — Ты же со мной, — потрепав аловолосую по голове, он улыбнулся. — Но отец… — Сглотнув ком, Акане вновь потянула его за рукав, глядя на него с некой мольбой. — Что, отец строгий? — Поинтересовался обладатель шарингана, с интересом наблюдавший за всей этой картиной, развернувшейся перед ним. — Да, — одновременно произнесли Сенджу и Узумаки, первый при этом погрустнел на привычный манер и поднялся с места. — Ты права, Акане, нужно вернуться домой. — Да уж, — Мадара фыркнул, — похоже все отцы одинаковы. Кстати, мне тоже уже пора. Ну что, кто первый спустится вниз? — Я пас, — проговорила Акане, сжимая подол своего сарафана и походя к краю скалы.       После посиделок на краю обрыва и беседе о нереальном в их мире будущем, все трое шли по тропинке, возвращаясь к месту их встречи. Расстояние небольшое, но каждый был погружён в свои раздумья.       Хаширама продолжал выстраивать в своей темноволосой голове деревню будущего, продумывая всё в мельчайших деталях.       Акане размышляла о настоящем. Ее сильно обеспокоило Его присутствие. «Не к добру это…», — думала девочка, все сильнее сжимая в руках подол своего платьица. Она пыталась отвлечь себя мыслями о том, что ей повезло с такими друзьями, как старший Сенджу, ставшим для нее настоящим старшим братом, и Учихой, от которого веяло силой, целеустремленностью, и… безопасностью. «Нужно скорее вернуться домой», — подытожила у себя в голове девочка, предчувствуя сложный разговор с членом её новоиспеченной семьи.       А Мадара думал о прошлом, совмещая его с идеями своего друга. «Сколько ещё должно пройти лет, если не веков, прежде, чем люди одумаются и взглянут на огромные кладбища? Сколько ещё должно полечь братьев и сестёр?» — Сжав с силой руки в кулаки, так, что ногти впились в огрубевшую от частых боёв кожу, он медленно приходил в своей голове к размышлениям о том, как бы можно было это остановить. — Ну, вот и пора нам прощаться, — нарушил висевшую тишину Хаширама, протягивая руку товарищу, не заметившего его ладонь.       Юная Узумаки почувствовала, что Мадару волнуют какие-то мрачные размышления, как и её осознание того, что за ними следили. Сделав шаг, она обняла, замершего в удивлении от столь неожиданного жеста, темноволосого друга из вражеского клана, стараясь развеять все печали Учихи. — Кто-то говорил, что опаздывает домой, а сам лезет обниматься, — пытался отшутиться Мадара, скрывая за смехом смущение. Его никогда никто не обнимал, кроме матери, но и это было очень давно. — Прости, — отходя, молвила Акане, стараясь скрыться за спиной брата, что вновь протянул руку Мадаре, которую тот охотно пожал. — Тогда, до завтра, ребята, — произнёс Учиха, махнув на прощание рукой, и исчез в темноте леса.

* * *

      Прохладная ночь опускалась на лес. Минки клана Сенджу медленно погружались во мрак. В них, одна за одной, зажигались свечи. Акане, в молитвенном жесте сведя руки у груди, беспорядочно сновалась по округе в поисках того, кого ей удалось учуять сегодня днём. — Акане, — раздался знакомый мальчишечий голос из-за спины. — Тобирама, — Узумаки обернулась, убеждаясь в своем предположении. — Нам нужно поговорить! — В одночасье сказали оба ребенка и так и застыли на месте, смотря друг другу в глаза.