Невеста палача

Кабош появился в лавке знахарки только под вечер. Его задержали дела во дворце. Из-за того, чем ему приходилось там заниматься, он часто ходил мрачнее тучи, но его настроение всегда менялось в лучшую сторону, как только встречался со своей возлюбленной. Лучезарная улыбка Мэри была способна развеять любую печаль. Колокольчики, задетые дверью, родили легкий звон. Зайдя в лавку, Кабош совсем по-детски произнес: - И кто это тут у нас сидит, скучает? Хозяйка лавки улыбнулась и поправила прядь волос. - Я уж думала, что забыл свою Мэри. – она одернула черный передник, одетый поверх пурпурного платья. - Как прошел день? - Ужасно. – Ответил юноша, протягивая возлюбленной букет из пяти роз, которые он срезал в дворцовом саду. Девушка взяла букет, спрятала в бутонах носик и глубоко вдохнула сладковатый аромат. - Он чудесны! – Мэри навалилась на прилавок и поцеловала Кабоша. – С каких пор дозволено срезать розы в королевском саду? - С тех самых, - ответил сын мясника, - как в этих краях появилась ты. При упоминании твоего имени садовник сам показал мне клумбу и даже дал свои ножницы. Еще он передавал тебе поклон и благодарность. Гадалка на несколько мгновений скрылась за дверью, ведущей в жилое помещение, и вернулась с глиняной вазой, наполненной водой. Цветы заняли свое место на столешнице. Девушка еще раз подивилась красоте букета, снова понюхала его и посмотрела на возлюбленного. - Если ты окончательно освободился от дворцовых забот, тогда можешь мне помочь. - Все, что угодно! – Здоровяк облокотился на стойку. – Жду указаний, моя госпожа. Мэри кивком указала на деревянную кадку, стоявшую у входа возле вешалки. - Там вода и тряпка. Необходимо протереть все полки и все, что на них стоит. До верхних я не достаю, а то б сама сделала. Кабош нахмурился. - Я-то думал надо что-нибудь сломать или починить. - Он постучал кулаком по ладони. – И, кажется, я забыл что-то сделать во дворце. Точно, надо… Здоровяк развернулся и совсем по-детски стал красться к двери. Потом резко развернулся и заливисто засмеялся, глядя на Мэри, которая стояла, скрестив руки на груди, и покачивала головой. - Пошутил? Теперь давай работать. Вон, сколько пыли, я уже чихать начала. Долгое время влюбленные наводили порядок в лавке. Они протерли все полки, склянки, шкатулки, книги. Мэри вымыла окна, полы, собрала паутину в углах, которую за неделю сплели старательные пауки. Кабош сильными руками вытряхнул половики, которые Мэри смастерила из разноцветных лоскутов. Естественно, все сопровождалось звонким пением. Юноша и девушка на два голоса пели одну из любимых своих песен. И получалось у них, надо сказать, очень неплохо. Тонкий звенящий голос Мэри лился, как горный ручей, а Кабош исполнял свою партию глубоким грудным баритоном. - Какая ночь, мой милый граф, Луна так ярко светит. И шепот листьев, Шелест трав усиливает ветер. Навеки вашей стать мечтаю я, И в этот час пускай моя любовь коснется вас!" - В подвалах замка у меня сокровища хранятся. К твоим ногам, любовь моя, сложу я все богатства. Моей ты станешь госпожой, тебе я вечность подарю. Поверь, все будет так, как говорю! Утро станет сном, и будет вечно длиться ночь! Мы одни в огромном тёмном мире. - Кровь закипает в сердце! - Я смогу тебе помочь! Небеса становятся всё шире. - Какой у вас глубокий взгляд, как он влечет и манит. Я не могу себя понять: меня к вам сильно тянет. Мой граф таинственный, заворожили вы меня, и в вашей власть плоть и кровь моя! - О, сколько их, готовых кровь, отдать за наслажденье! В них есть блаженство и любовь, как сон и пробужденье. Но граф всегда один, под леденящим сводом тьмы, О смерти обожает видеть сны. Утро станет сном, и будет вечно длиться ночь! Мы одни в огромном тёмном мире... - Кровь закипает в сердце! - Я смогу тебе помочь! Небеса становятся всё шире… Одна песня сменяла другую, дело спорилось, и пара не заметила, как на Броумен опустился вечер. Даже в свете масляных ламп внутреннее убранство лавки сияло чистотой. Мэри устало опустилась на стул за прилавком. Кабош, выплеснув грязную воду на мостовую, поставил кадку в угол и прикрыл дверь. - Пора закрываться. - Рано, еще пушки не было. Юноша подошел к девушке, опустился на колени и взял ее ладони. - Звезда моя, и когда же ты соизволишь стать моей женой? Знахарка улыбнулась. - Милый мой, а что скажет твой отец? Кабош отмахнулся. - Много лет назад я тебе пообещал, что ты станешь моей женой, несмотря ни на что. Это мое решение, и никто на него не повлияет. Ни отец, ни сам король! Так когда? Мэри воздохнула и на мгновение прикрыла глаза. Она знача, что ожидает ее любимого, как только объявит о своем решении отцу. Тот хоть и уважительно относился к ней, но точно не захочет, чтоб его сын связал семью мясника родственными узами с простой знахаркой. Но зная упертость Кабоша и его характер, можно точно сказать – он не отступит. - В купальскую ночь, - строго ответила гадалка. - Так долго ждать?! – расстроился юноша. - Долго? В следующем месяце! – Удивилась Мэри. Сын мясника поднялся и почесал подбородок. - Я надеялся, что мы это сделаем в конце седьмицы. - Экий ты скорый! – Девушка вскинула руки. – Ты думаешь, это так просто?! Это очень важный день! К нему надо готовиться. Именно в купальскую ночь духи находятся на пике могущества своей силы, и браки, заключенные в это время, самые крепкие. Мне надо все подготовить к обряду. Мэри встала, обвила руками шею Кабоша и нежно поцеловала того в губы. - В купальскую ночь, не раньше. Надеюсь, ты не передумаешь, - прошептала она. Кабош пожал плечами. - Ну не знаю, если никакая другая красавица не предложит взять ее в жены, так и быть, возьму тебя. Девушка надула губы и играючи ударила жениха кулачками в грудь. - Ах так?! Тогда я выйду за первого, кто войдет в мою лавку! В этот самый миг зазвенели колокольчики, и в лавку зашел последний на сегодня посетитель. Влюбленные обернулись. На пороге стоял Нэвил Олдстамп. Одет он был как обычно: коричневый колет, такого же цвета штаны и сапоги, белая рубаха и широкополая шляпа с пером. Складывалось впечатление, что другой одежды у него нет, хотя Нэвил принадлежал к одной из самых богатых прослоек населения Броумена. - Мое почтение, дорогая Мари, - Олдстамп приподнял шляпу и в знак приветствия кивнул Кабошу. - Доброго вечера, - произнесла девушка, а ее возлюбленный кивнул в ответ. – Я собиралась закрывать лавку. Еще немного, и вы бы напрасно совершили столь долгий путь. Чем могу помочь? Ювелир терпеть не мог сына мясника только потому, что тот стоял на его пути к сердцу знахарки. Как и многие богатеи, он считал, что деньгами и властью можно добиться всего. А если не помогают ни деньги, ни власть, то на помощь приходят угрозы и шантаж. - Дорогая Мэри, я просто шел мимо, - старик немного замялся, - и, честно говоря, думал, что вы одна. Но я ошибся. Мне неловко, право, но я случайно услышал, что кто-то выходит замуж. Утолите мое любопытство. Нэвил повесил шляпу и трость на вешалку и подошел к прилавку, смерив Кабоша презрительным взглядом. Тот посмотрел на посетителя сверху вниз и ухмыльнулся. - Сплетни вам расскажут торговки на базаре. - С вами никто не разговаривает, молодой человек. Сразу видно, что вам не знакомо воспитание, - сказал Олдстамп. Кабош выпрямился и засунул кисти рук за поясной ремень. - А вы, я вижу, не понимаете намеков. Вам ясно сказали, что мы собирались закрываться. Так что или покупайте, за чем пришли, или выходите. - Прекратите ссору. Кабош, нагрей воды, пожалуйста. Здоровяк хмыкнул и, задев нахального старика, скрылся из виду. Он старался не шуметь, так как продолжал вслушиваться в разговор, который состоялся в лавке. Нэвил прокашлялся в кулак. - Прошу меня простить, Мэри, но я не люблю таких неотесанных простаков, как этот… сын мясника. Девушка выставила вперед руку, обрывая собеседника. - Господин Олдстамп, - Мэри оуперлась обеими руками в стойку, - да, Кабош из низкого сословия, да, он бывает несдержанным и грубоватым, но это никому не дает права отзываться о нем подобным образом. Даже вам. Вы ведь не знаете, какой он на самом деле. Он просто заботится обо мне, переживает. Он добрый и ласковый, хоть и выглядит… Он очень хороший, в противном случае я не согласилась бы выйти за него. После этих слов старик побагровел и сжал кулаки до хруса в суставах. - Вы? Замуж? За этого? Да у него за душой нет ни ржавой монеты. Он вам не пара, Мэри, прости мне мою откровенность. Вы достойны лучшей партии. Такой алмаз, как вы, моя дорогая, требует соответствующей оправы, которую сын мясники не сможет вам дать. А я смогу. Мэри от удивления открыла рот. - Я не совсем понимаю вас. Старик отмахнулся. - Вы все поняли, Мэри. Я сказал, что могу дать вам все, что пожелаете, стоит вам только захотеть. Я выгодная партия. Может, вам покажется это странным, но… Я предлагаю свою кандидатуру в качестве вашего жениха. Посмотрите правде в глаза. Что вы получите, став женой этого… молодого человека? В лучшем случае –возможность вставать ни свет, ни заря и убирать хлев, кормить скотину и тому подобные вещи. Мэри, дайте свое согласие, и я вас озолочу. -Уходите, господин Олдстамп. Этот разговор ничем хорошим не закончится. Сделаем вид, что его не было вовсе. - Вот как? – Нэвил чуть ли не развалился на прилавке. – А мои подарочки-то вы с удовольствием принимали. Девушка достала из-под прилавка шкатулку, в которой хранила все, что ей подарил ювелир. - Вот, забирайте, мне ничего не надо от вас. Можете не проверять, тут все-все. - Вы думаете, я просто так прихожу сюда каждый день? Не буду скрывать, вы мне нравитесь. - Уходите, - повторила знахарка. – Я устала. Но старик не унимался. - Подумайте, Мэри… Договорить он не успел. В торговую комнату вошел Кабош. - У вас плохо со слухом? Вам сказали, уходите. Вы сами покинете лавку, или вам помочь?! Нэвил Олдстамп побагровел, сжал кулаки и воскликнул. - Ты смеешь мне угрожать?! Да одного моего слова достаточно, чтобы разорить твоего папашу и эту лавчонку. Мэри в ужасе закрыла лицо ладонями. Такого поворота событий она неожидала. Кабош вплотную подошел к старику и показал ему кулак. - Одного моего удара будет достаточно, чтобы раскроить череп быку, что говорить про человека. Олдстамп прищурился и попятился к выходу. - Напрасно, напрасно. Вы крепко пожалеете, юноша. А вы, Мэри, подумайте над моим предложением. Девушка отняла руки от лица и отрывисто ответила. - Я никогда и ни за что не буду вашей, Нэвил. Вы можете обещать золотые горы, что угодно. Уходите и забудьте сюда дорогу. - И забери свое барахло, - добавил Кабош, - впечатывая шкатулку в грудь старика. Ювелир крякнул от боли. - Тебе на это барахло работать десять жизней! Ну ничего, вы сто раз пожалеете. Оба. Никто не смеет так… Никто! Он снял с вешалки шляпу и трость и вылетел из лавки, громко хлопнув дверью. Мэри опустилась на стул Она выглядела опустошенно. Девушка понимала, что этот мерзкий старикан может испортить жизнь любому, кто живет за пределами дворцовых стен. - Что теперь будет? – произнесла знахарка. - Все будет хорошо, - Кабош запер дверь на ключ и подошел к возлюбленной, - скоро мы поженимся, обзаведемся дюжиной детишек. Мэри вяло улыбнулась. - Чует мое сердце, случится что-то плохое. За что мне все это? Может, мне покинуть Броумен? – Она задумалась, и по ее щеке побежала слезинка. Юноша наклонился и поцеловал девушку в макушку. - Бежать из-за какого-то старого похотливого мухомора? Пусть только сунется еще раз, я ему ноги переломаю. Мэри со вздохом поднялась и обняла Кабоша. - Настроение безнадежно испорчено. Сын мясника поднял девушку на руки. - Любовь моя, у меня есть то, что вернет тебя к жизни. Ручаюсь! *** Нэвил Олдстамп брел по улицам Броумена, освещенным тусклым светом луны. Наконечник его трости громко ударялся о булыжники мостовой, иногда высекая искры. Ноздри ювелира раздувались, как кузнечные меха. - Я вам покажу! Вы пожалеете, что перешли мне дорогу! О, моя месть будет страшна. Ни чьей женой ты не станешь, грязная потаскуха. А этот щенок будет рыдать и ползать на коленях. Я этого так не оставлю, не будь я Нэвилом Олдстампом!