Take me home

— Что с ним, Брюс? Тони внимательно наблюдал, как Беннер осматривает Питера, проверяя его так и не зажившую рану от пули и измеряя температуру. Парень отключился пару часов назад, и Тони, решивший, что ему просто нужен отдых, не сразу вызвал доктора. Но когда Пит начал стонать во сне, а всё его тело покрылось потом, он больше не мог ждать. Брюс прибыл почти сразу и без лишних вопросов начал изучать состояние ребёнка, задумчиво хмуря брови. — Когда, ты говоришь, он получил ранение? — спросил он, снимая очки и оборачиваясь к Старку, который все это время маячил за его спиной. — Неделю назад. Он сказал, что регенерация справится за пару часов, поэтому я не стал сразу обращаться к тебе. — Регенерация? — удивленно переспросил Беннер, — Кто он, Тони? — Человек-Паук. — Ты издеваешься? — буквально зашипел на него Брюс, и такая реакция совершенно не удивила Старка, — Он же ещё ребёнок. Мужчина замер, через плечо друга смотря на сына, который спал, укрытый несколькими пледами. Его брови иногда подрагивали, видимо, из-за снившихся ему снов, и Тони хотелось прижать его к себе и забрать все его страдания, но он не мог, и всё, что ему оставалось, это с беспокойством смотреть на него. Питер казался таким маленьким сейчас. Будто бы они снова вернулись в то время, когда мальчику было не больше пяти лет. Его кудряшки разметались по подушке, длинные ресницы отбрасывали тени на щёки, а губы чуть дрожали, будто бы он силился произнести что-то. Несколько месяцев назад Тони принял решение не вмешиваться в жизнь сына, когда тот стал Человеком-Пауком, потому что думал, что парень повзрослел, стал самостоятельным и не нуждался в опекающем его отце. Питер стал героем не благодаря, а вопреки ему. Его желание помогать простым людям казалось таким мудрым и ответственным, и Тони решил, что и сам Пит был таким. Как он, чёрт возьми, ошибался. Перед ним лежал маленький, потерянный, глупый ребёнок. Его ребёнок. И Тони никогда не сможет простить себя за то, что случилось с Питом, пока он избегал его. Каждая царапина, каждый синяк, каждое ранение были на совести мужчины. И это он молчал о том, какая огромная рана зияла в душе сына. Он был весь пропитан своей болью и обидой, которые заставляли его совершать отчаянные вещи. Питер сбежал от тёти и дяди, находясь на гране своих сил, чтобы… Чтобы что? Парень сказал, что они с Мэй поссорились, но это же не причина умчаться на несколько десятков километров в его Башню? Из-за этого можно хлопнуть дверью и закрыться в своей комнате или уйти к другу, но не прийти к родному отцу, которого Пит ненавидел. Должен был ненавидеть. После всего, что он сделал, по-другому быть не могло. «Мэй сказала, что я не нужен тебе…» Нужен. Безумно нужен. Тони отдал бы всё, чтобы вернуть время вспять, но он не мог исправить того, что сделал. Единственное, что он мог — это доказать Питеру, что он заслуживает его прощения. Но даже, если он сделает это, он вряд ли сможет вернуть себе сына. — Пап, — Питер беспокойно заметался по подушке, и Тони, вздрогнув, обогнул Брюса и присел на край дивана, проводя ладонью по его волосам. Ресницы парня затрепетали, и он открыл глаза, смотря на отца и, кажется, совершенно не осознавая, кто перед ним. — Все хорошо, малыш? — Мне жарко, — Питер попытался откинуть одеяло, но лишь сильнее запутался в нём, — Я должен идти домой… Папа, пожалуйста… — Тебе никуда не нужно идти, — Тони надавил на плечи сына, который пытался встать с дивана. — Нет, папа придет за мной… Я должен ждать его, он обещал забрать меня… — Эй, малыш, — мужчина обхватил лицо Питера, заставляя смотреть на себя. На секунду парень испугался и еще сильнее стал вырываться из его хватки, но потом, почувствовав мягкие поглаживания по своим щекам, всё-таки заглянул ему в глаза, — Я здесь, с тобой. Все хорошо.  — Мэй приготовила пасту, но я не хочу есть, — Пит снова заметался по подушке, и Тони обеспокоенно оглянулся на Беннера. — Кажется, он бредит, — произнес Брюс, и Старк попытался встать с дивана, чтобы уступить ему место, когда сын схватил его руку и, несмотря на болезнь, с нечеловеческой силой сжал её. — Не оставляй меня, — произнес он. Тони замер, пытаясь удержать уголки губ на месте. Улыбка так и норовила растянуться на лице, хотя напряженная обстановка в комнате совсем не способствовала этому. Питер был в бреду, и даже тот факт, что он вряд ли осознавал, кто был перед ним, не мог удержать то тепло, что распространялось где-то в области сердца мужчины. Он не должен был испытывать этого, его сын лежал почти без сознания с высокой температурой, и поводов для счастья совсем не было. Тогда почему он чувствовал себя таким счастливым? Уже много-много лет он не мог избавиться от ощущения пустоты в душе. Он улыбался, острил, создавал видимость довольного жизнью человека. Ведь как иначе? Он ведь Тони Старк и не может позволить себе быть слабым, чтобы другие люди увидели его боль, которая была, кажется, размером с Питера. Он был той частью, которой Тони всегда не хватало, и без которой он не мог чувствовать полноценного счастья. Но здесь и сейчас он позволил себе это. Пусть раненный, пусть больной и обиженный, но Пит был с ним. И, даже зная, что это скоро закончится и парень снова сбежит от него, Тони был счастлив. — Я никогда не оставлю тебя, — так тихо прошептал мужчина, чтобы его услышал только Питер, и провел ладонью по его кудряшкам, убирая их с лица мальчика, ресницы которого тут же затрепетали, и он провалился в сон. — Он звал тебя папой, — через несколько минут произнес Брюс, заставив Тони быстро отнять свою руку от сына и встать, подходя к другу. — Он не понимал, что происходит, — произнес он, скрещивая руки на груди и уверенно смотря на Беннера, который только качнул головой. — Как скажешь, Тони, — неловко улыбнулся он и, прокашлявшись, из друга снова превратился в врача, — Судя по тому, что ты рассказал, с ним всё в порядке. Наверное, он просто переутомился, и регенерация не справлялась с ранением. — Ты уверен? — Здесь нельзя быть полностью уверенным, — развёл руками Брюс, — Я первый раз сталкиваюсь с такой силой, как у этого парня, но судя по тому, что его рана уже выглядит лучше, а температура падает, единственное, что я могу прописать — покой и отдых. — Ладно. Спасибо, Брюс, — Тони кивнул мужчине, и он, улыбнувшись, ушел на этаж Мстителей, где у них были личные комнаты. А Старк, убедившись, что Питер снова крепко заснул, подхватил его на руки. Гостиная не лучшее место для сна, учитывая, что, сколько бы Тони не приказывал Пятнице не пропускать сюда никого, тут был проходной двор. То Наташа заявится посмотреть какое-нибудь шоу, заявив, что в их комнате отдыха мужчины постоянно отвлекают её. То Стив придёт по какому-то «очень важному» вопросу, который никак не может подождать до… никогда, например. Тони был бы счастлив сильнее, чем от осознания, что сын снова рядом, если бы капитан Америка перестал докучать ему разными проблемами. Он построил им целую Базу, но все Мстители почему-то предпочитали торчать в Башне, немало нервируя его этим. К тому же, к нему без предупреждения любил заглядывать Роуди в самый неподходящий момент. И это он ещё молчал о Пеппер, которая и вовсе жила здесь. Тони и сам не понял, в какой момент его жизни его стало окружать так много людей. Даже больше — друзей. И сколько бы Старк не говорил, что его раздражает такое количество людей в его доме, он был рад тому, что рядом постоянно кто-то был, иначе он бы давно погряз в пучине самокопания и алкоголя. Но дабы избежать лишних вопросов от всех этих людей, любящих совать свои носы в его дела — хотя Пеп, конечно, была исключением, и ей точно придётся рассказать о ребёнке, который так неожиданно вернулся в его жизнь — Тони отнёс Питера в его комнату. Накрыв его одеялом, мужчина присел на корточки рядом с кроватью, всматриваясь в его лицо. Он знал каждую его чёрточку по фотографиям. Он часами мог рассматривать изображения сына, впитывая их в себя. Закрыв глаза, он легко мог сказать, сколько веснушек у него было и где они находились. Ему казалось, что он выучил Питера по этим фото, но сейчас перед ним был совсем незнакомый парень. Он по-прежнему знал каждую деталь его внешности, но это не делало сына хоть на каплю ближе к нему. Тони не знал его. Он пропустил грёбанные десять лет его жизни. И ведь честно думал, что этим делает лучше Питеру, и самое страшное — он думал так до сих пор. Он сделает всё, чтобы убедить этого глупого ребенка, решившего, что своими выходками он сможет привлечь внимание отца, что ему ничего не нужно делать, чтобы Тони любил его. Это было прописано на генетическом уровне, и сколько бы он не пытался забыть, оставить всё это в прошлом, он не мог перестать думать о сыне. И так будет всегда. Наверное, это крест каждого родителя — до последнего своего вздоха думать о своем ребёнке. И Тони никогда не сможет стереть это из себя, он всегда будет отцом Питера. Но он всё равно должен его отпустить. На этот раз он всё объяснит парню, и Пит поймет, что для него самого лучше будет не быть частью той сумасшедшей жизни Тони. Они будут общаться, мужчина поможет ему с его геройской деятельностью и обязательно сделает костюм, который бы защищал ребёнка, они даже могут видеться иногда, но не больше. Это было больно — видеть сына и знать, что он имеет права зваться его отцом. Это резало его сердце на мелкие кусочки, но ведь так делают все родители? Они защищают своих детей, даже если детям это не нравится. А Тони должен спасти Питера от самого плохого, что может быть его в жизни, — от себя. — Тони, — тихий голос Пеппер вырвал его из размышлений, и, обернувшись, он увидел женщину, с тревогой смотрящую на Питера, — Что с ним? — Брюс сказал, переутомление, — произнес Тони, вставая и подходя к Пеп, — Ты не удивлена, что он здесь. Почему ты не удивлена? — подозрительно спросил он, на что женщина усмехнулась, закатив глаза. — Если ты думаешь, что ты хорошо скрываешь свои эмоции, то должна тебя расстроить. Я ещё давно поняла, что ты вышел на связь с Питом, а сегодня Пятница доложила мне, что он здесь. — Ты не злишься? — кивая на дверь, спросил Тони. Они вышли в коридор, и Пеппер тут же обняла его, мягко поглаживая по спине. И это было именно тем, в чём он нуждался весь этот вечер — поддержка. — На то, что он здесь? Или на то, что ты не рассказал мне обо всём сам? — мужчина не видел, но мог поспорить, что она улыбается, спрятав лицо в изгибе его шеи. — На всё. — Я расстроена, что ты не поделился со мной этим, — честно призналась Пеппер, — Но я счастлива, что Пит дома. — Это не его дом, — качнул головой Тони, чуть сильнее сжимая женщину в объятиях. — Я позвонила Мэй. Знала, что ты даже не вспомнишь о том, что надо сообщить ей, что с Питером все хорошо. — И когда она придет за ним? — стоило ему произнести это, Пеппер напряглась в его руках и тут же отстранилась, обеспокоенно смотря в его глаза, — Что? — Она… — Говори, Пеп, — нетерпеливо сказал Тони, едва сдерживаясь, чтобы не встряхнуть замолчавшую женщину. Она поджала губы и опустила глаза, которые подозрительно заблестели. — Она не придёт. Тони замер. Что? В смысле, не придёт? Хотелось переспросить, правильно ли он всё расслышал, но по взгляду Пеппер и так все было понятно. Мэй не собиралась забирать Питера. И что ему с этим делать?

***

Когда Питер открыл глаза, было темно, поэтому он не сразу понял, что находится в своей комнате. В смысле, она не была его, но мистер Мишка, который лежал под боком, и несколько рамок с фотографиями создавали видимость, что он жил здесь всегда. Это была спальня в Башне Старка, которую он уже видел некоторое время назад, и от той картинки, что он запомнил, ее отличало одно — кровать была раскурочена, и на ней, по всей видимости, он проспал всё это время. Последним, что он помнил, был взволнованный взгляд отца, когда он начал терять сознание, а после — темнота. Видимо, его организм просто не справился с тем грузом переживаний, которые он носил в себе на протяжении нескольких недель. Хотя, если подумать, это продолжалось гораздо дольше — с тех самых пор, как он понял, что отец не придёт за ним. Питер сел на кровати, с радостью обнаружив, что плечо больше не беспокоит. Голова была легкая, и он впервые за долгое время понял, что чувствует хоть что-то помимо боли и слабости. — Пятница? — осторожно позвал искусственный интеллект парень, смотря вверх, будто так мог увидеть её. — Я вас слушаю, юный мистер Старк, — раздался голос, в котором явно слышались заботливые нотки, и Питер вздрогнул от такого обращения и не смог сдержать едва заметную улыбку. — Просто Питер, — произнес он, закусывая губу. — Хорошо, Питер. — А ты не знаешь, где мой… где мистер Старк? — В мастерской. Мне сообщить ему, что вы проснулись? — спросила Пятница, и Питер энергично затряс головой, сам не зная, почему не хочет, чтобы отец приходил сюда. — Нет, я сам пойду к нему, — сказал он, поняв, что Пятница вряд ли могла видеть, что он отрицательно качнул головой, — Только не говори ему. — Слушаюсь, Питер. Парень откинул одеяло и только сейчас понял, что был одет в широкие штаны и футболку, которые явно принадлежали не ему. От осознания того, что отец — он надеялся, что это был его отец, а не чужой человек — переодевал его, пока он был без сознания, лицо покрылось красным пятнами. Свою одежду он обнаружил, высушенную, на кресле, но переодеваться не хотелось. От футболки исходил слабый, едва слышимый запах парфюма и машинного масла, принадлежавший Тони, и расставаться с ним он не был готов. На секунду задумавшись, Питер взял игрушечного медведя и, прижав его к себе, вышел из комнаты, чувствуя себя крайне неловко. Теперь, когда его сознание пришло в норму и он мог здраво мыслить, он чувствовал себя полным идиотом. Всё, что он делал вечером, казалось далеким сном. Не мог же он, в самом деле, сбежать из дома и прийти к отцу? Но то, что он сейчас был в пентхаусе Тони, говорило об обратном. Он повел себя как глупый мальчишка, и было безумно стыдно и перед Мэй с Беном, и перед отцом. Но у Питера было оправдание: он был не в себе, и единственное, что, как он думал, могло помочь ему, — это разговор с папой. И, как оказалось, он был прав. Пусть они нормально и не поговорили, но даже то, что он просто был рядом с ним, помогло его разуму понять, что он может, наконец, расслабиться и позволить регенерации сделать свое дело. Он чувствовал себя относительно хорошо, если не считать того факта, что он боялся того момента, когда ему придется уйти. — Здравствуй, Питер, — парень вздрогнул, посмотрев в сторону Пеппер, которая сидела на тёмной кухне с планшетом в руках. Женщина встала со стула и подошла к нему, ласково улыбаясь на то, что он обнимал игрушку. Но Питеру было всё равно на то, что он выглядел глупо. Ещё с детства медведь был его постоянным спутником, и только с ним он чувствовал себя смелым и уверенным, и сейчас он будто бы снова помогал ему с этим. — Простите, я не хотел мешать, я просто… — Пит, ты не мешаешь, — произнесла женщина, положив руку ему на предплечье, — Я так рада видеть тебя, ты даже не представляешь. — Да, я тоже рад, Пеппер, — улыбнулся Питер, наконец, смотря в глаза помощницы отца — а ныне гендиректора его компании и невесты, если верить жёлтой прессе. Пеп сильно изменилась, но её взгляд был по-прежнему такой же добрый и нежный. От неё всегда веяло теплом и уютом. В том огромном доме в Малибу она была единственным его другом. Ей никто не платил за то, чтобы она занималась с мальчиком, она сама, по своей воле, заботилась о нем. Питер бы никогда и никому не признался в этом, но порой он представлял себе, что именно такой и была бы его мама — добрая, мягкая, ласковая, она никогда не повышала голос и не ругала его, всегда находя правильные слова, чтобы утешить его и поддержать. Однажды Питер сильно обиделся на неё, когда узнал, что Пеппер работала на его отца, и он платил ей деньги. Он накричал на неё и заявил, что она любит его только потому, что ей за это платят, тогда женщина единственный раз, что он помнил, вышла из себя. — Мне никто не говорил более обидных слов, Питер. — Ты уйдешь, когда тебе предложат более высокую зарплату, и забудешь меня. — Предложи мне все деньги мира, я бы не оставила тебя. Я всегда буду тебя любить, и глупые зеленые бумажки этого не изменят. Но она соврала. Да, это было не её решение отдать Питера в другую семью, но она ничего не сделала, когда Тони затаскивал ребенка в машину. Она просто стояла рядом и со слезами на глазах смотрела на него. — Я могу тебя обнять? — Питер качнул головой, отгоняя воспоминания, и посмотрел на Пеппер, которая, совсем как прежде, улыбалась ему, и он кивнул, чувствуя, как глаза начинают щипать. Как бы он не был обижен на неё, она была той частичкой его прошлой жизни, которую он так хотел вернуть обратно. И он не был готов отказаться от тех тепла и заботы, которые она давала ему сейчас. Пеппер сделала шаг и крепко прижала его к себе. Мэй часто обнимала его — на праздники, когда он получал награды и выигрывал олимпиады, а иногда и просто так — но её объятия не были такими. Чаще всего Питер тут же вырывался из них, чувствуя себя глупо и нелепо. Но в кольце рук Пеп он на минутку снова оказался в своём детстве, когда она каждый день перед тем, как уйти домой, заходила к нему и обнимала на прощание, желая спокойной ночи. — Прости меня, милый, — женщина отстранилась от Питера и быстрым движением вытерла слёзы, выступившие на глазах. — Ты ни в чём не виновата, — натянуто улыбнулся он, пытаясь уверить в этом, в первую очередь, себя, — Ты не знаешь, как найти… — перевёл тему парень, но запнулся, не зная, как назвать Тони. Папа? Имеет ли он право после всего звать его так? Мистер Старк? Тони? Это было слишком отчужденным, будто бы он говорил не о самом родном человеке в мире. Одно дело говорить так Пятнице, которая, вряд ли, много что понимала в чувствах и эмоциях, а другое — Пеппер, которая всегда отличалась особой проницательностью. — Тони заперся в мастерской со вчерашнего вечера, — и без его слов догадалась, о ком он спрашивает, Пеп, — Он пару раз выходил, чтобы проверить тебя, но всё остальное время провел там. — Со вчерашнего вечера, — задумчиво повторил Питер, но потом, взглянув в окно, за которым была глубокая ночь, резко вскинул голову, — Постой, а сколько я проспал? — Почти сутки, — поджав губы проговорила Пеппер, — Ты здорово нас напугал. — Прости. — Ты не виноват в этом. Просто пообещай, что больше не будешь доводить свой организм до такого истощения, — попросила женщина, на что Пит неуверенно кивнул, — Мастерская вниз по лестнице, — женщина махнула в сторону поворота, за которым, по всей видимости, и находилась та самая лестница, — Может, он, увидев, что ты очнулся, согласится выйти оттуда. Питер кивнул и поплёлся в мастерскую отца, едва переставляя ноги. Было страшно увидеться с ним лицом к лицу. Предыдущие разговоры не считались, тогда они оба были в масках — Пит в маске Паука, а Тони в маске человека, который притворялся, что он был для него незнакомцем. А вчерашний вечер он помнил только обрывками и с трудом мог сказать, о чём они вообще говорили. А сейчас масок не было, и он чётко понимал, что происходит. Возникло желание снова сбежать. Но бегать больше нельзя. Как бы не было страшно, он хотел увидеть отца, а дальше будь, что будет. Питер спустился вниз и замер на последней ступеньке. Лестница приводила прямо в мастерскую, не было никаких коридоров и дверей, поэтому парень сразу увидел отца, склонившегося над столом с инструментами и деталями. Привычного рок-н-ролла не звучало из колонок, но Тони, видимо, был настолько погружён в себя, что не услышал шаги сына за своей спиной. — Привет, — его голос звонко прорезал тишину, и мужчина вздрогнул, выронив отвёртку из руки. — Чёрт, Питер, — он обернулся к парню, запуская ладонь в волосы, — Ты напугал меня. — Простите, я не хотел. — Я думал, ты спишь, — произнес Тони, делая несколько шагов к сыну и замирая на месте, так и не доходя до него, — Как ты себя чувствуешь? — Хорошо, — смотря куда угодно, но не на отца, ответил Питер, — Спасибо… Спасибо, что позволили остаться, — с заминкой произнес он, обнимая себя руками. — Ты не сказать, что оставил мне выбор. Не выносить же тебя спящего на улицу, — усмехнулся Тони, видимо, надеясь так разрядить обстановку, но парень лишь сильнее напрягся, сжимаясь под его весёлым взглядом. — Простите, я не хотел доставлять неудобств. — Хорош извиняться, Пит, — устало проговорил мужчина, разворачиваясь и подходя обратно к своему столу, — Проходи, чего замер на пороге. Питер, несколько секунд потоптавшись на месте, всё-таки прошел вглубь мастерской, устраиваясь на высоком стуле около барной стойки, которая, конечно же, была тут. Тони усмехнулся, смотря, как он неуклюже залез на него, но скрыл это за кашлем. Он облокотился на свой стол и, сложив руки на груди, с прищуром посмотрел на сына. — Мило смотришься с медведем. Рядом не было зеркала, но Питер был уверен, что его щеки заалели под насмешливым взглядом отца, из-за чего он быстро опустил голову, чтобы не смотреть на Тони. — Когда я оказался у мистера и миссис Паркер, я не мог спать без него, — он чуть улыбнулся, заглядывая в глаза-бусинки на лице мишки, — Жаль, что вы не дали мне его вместе с другими вещами. — Не дал? — от резкого тона Тони Питер поднял глаза. Мужчина свел брови на переносице и смотрел на него так, будто бы он сказал какую-то глупость. — Да, — неуверенно подтвердил он, — Вы же тогда собирали мои вещи… — Пит, я дал тебе медведя, я же знал, что ты не спишь без него. Но ты кинул его в меня и сказал, что он тебе не нужен. Питер резко поднял лицо, смотря на отца. Он не помнил этого. Когда это было? Когда он уже сидел в машине и рвался из неё? Или ещё раньше, в доме? Воспоминания о том дне будто бы были вырезаны из его памяти. Он помнил пляж, няню, воздушного змея, а потом они вернулись домой, и Питер увидел отца, рядом с которым стоял чемодан. Этот момент разрезал жизнь маленького мальчика на «до» и «после», а всё, что было после, будто было кем-то заботливо стёрто, чтобы не причинять большую боль. Кажется, он не плакал. Не мог плакать, потому что знал, как отец относится к слезам. А может он всё-таки не сдержался и заревел, заслужив его презрительный взгляд. Питер не помнил. Он, честно, всеми силами пытался восполнить то тёмное пятно в воспоминаниях, но ничего не удавалось. Но отец ведь не мог врать, правда? Если он сказал, что Пит сам вышвырнул мистера Мишку, значит так оно и было. Зачем Тони придумывать такое? Тем более его взгляд, в котором плескались болезненные воспоминания, подтверждали его слова. — Я не помню этого, — едва слышно произнес Питер, чувствуя, как головная боль возвращается. А потом сознание пронзила вспышка. А не сделал ли он в тот день ещё чего-то настолько глупого, что только укрепило решение Тони отдать его? — Я сделал что-то ещё? — мужчина быстро отвёл взгляд от него, что заставило сердце Питера забиться в несколько раз быстрее. Он оказался прав. Он совершил что-то ещё, что по сей день причиняло его отцу боль. Это ранило его, и, может, Питер, сам того не подозревая, стал причиной, по которой Тони отгородился от него. Но что он мог сделать? Сделать, или, может… Сказать? — Я что-то наговорил тебе тогда? — Пит и сам не заметил, как перешел на «ты». Обрывки воспоминаний будто бы мелькали в его голове, но он никак не мог зацепиться за них. Их особняк. Пеппер, прячущая слёзы в рукаве пиджака. Чёрный большой автомобиль, и Хэппи открывающий ему дверь. Его крик. Мистер Мишка. Отчаяние в глазах отца. «Ненавижу!» Это слово так резко прорезало всё его существо, что он задрожал, чувствуя, как глаза начинают щипать непрошенные слёзы. — Ты не сделал и не сказал ничего такого, чего бы я не заслужил, — мягко проговорил Тони, будто бы догадавшись по сгорбленной фигуре сына о том, что он всё вспомнил. — Нет, я… Я ведь так не думал. И сейчас не думаю, — быстро проговорил он, вскакивая со стула и оставляя на нём медведя. Питер быстро преодолел то расстояние, что разделяло их с отцом, и остановился в нескольких шагах от него. — Что ж, а зря, — с грустной усмешкой развёл руками Тони, — Я вот себя ненавижу. Питер вздрогнул и обнял себя руками. Хотелось закричать, что он и должен ненавидеть себя после всего, что он сделал с ним… с ними. Вся их жизнь была перечеркнута из-за Тони, и Пит потерял всё, что он знал и любил. Его выбросили словно нашкодившего щенка — благо, что не на улицу — и обставили всё так, будто это было единственными правильным решением. Но оно не было. Были тысячи других вариантов исхода, но его отец выбрал самый простой. Он не приложил ни грамма усилий, чтобы бороться за сына, и просто сослал его в другую семью. Разве после этого он не должен винить себя? А Питер? Почему, несмотря ни на что, он пытается найти Тони оправдания? И даже сейчас он не чувствует злости или ненависти. Он столько лет прощал отца и надеялся, что тот придет за ним. И даже когда понял, что он не собирается забирать сына домой, он испытал лишь боль и глубокую обиду из-за того, что его предал единственный человек, которого он любил. Любил. Он любил папу даже спустя столько лет. И до безумия хотелось, чтобы Тони улыбнулся, совсем как прежде, и сказал, что все эти годы не имеют значения. Питер бы кинулся к нему, обнимая за шею и утыкаясь носом в футболку. И прошлое навсегда осталось бы в прошлом, а они попытались снова стать теми, кем они были всё это время — отцом и сыном. Но Тони продолжал стоять около своего стола, скрестив руки на груди, а Питер смотрел куда-то в область его груди, не в силах вынести его тяжелый взгляд. — Мне не найти оправдания для того, что я сделал, — произнёс мужчина, сдавливая уголки глаз у переносицы, которые подозрительно блестели, — Но меня успокаивает одна мысль. У тебя были замечательные родители и… — Мэй с Беном хорошие люди, и я благодарен им за всё, что они сделали для меня, — прервал отца Пит, уже зная, что он хочет сказать, — Но они не мои родители, и они не могли дать мне то, что я хотел. — И чего же ты хотел? «Тебя» — Питер буквально прокричал это в своей голове, но ничего не произнес вслух, лишь качнул головой. Смысл говорить то, что и так было очевидно? А если Тони сам не понял этого, значит просто не хотел или был не готов делать это. Питер не хотел становиться той палочкой-выручалочкой, которая объяснит отцу, что его вина была не в том, что он отдал сына в чужой дом, в другую семью, а в том, что он лишил его единственного родного человека. Он должен сам понять это, и только потом они могут попытаться построить свои отношения с чистого листа. — Мистер Старк, можно я пойду? У меня снова голова раскалывается, — у парня даже получилось выдавить подобие улыбки, делая вид, что недавнего разговора просто не было. — Я надеюсь, больше ты не сбежишь? — устало уточнил Тони, — По крайней мере, до тех пор, пока не разрешит доктор. — Хорошо. Только я должен позвонить Мэй, чтобы она не волновалась… если после всего, она вообще волнуется за меня. — Пеппер уже позаботилась об этом. Мэй сказала… — Тони запнулся и как-то странно посмотрел на него, будто бы решаясь что-то сказать, — Она сказала, чтобы ты поправлялся. На секунду Питеру показалось, что мужчина хотел сказать что-то другое, но он так быстро отвернулся, возвращаясь к своей работе, что не дал возможности понять его выражение лица. — Не забудь своего медведя, — произнес он, когда Пит направился к лестнице. — А вы не пойдете наверх? — неуверенно спросил парень, — Пеппер ждала вас. — Чуть позже, малыш. Иди, отдыхай. Тони так и не обернулся к нему, так что Питер, забрав мистера Мишку, вышел из мастерской, думая о том, что всё это казалось таким нормальным и правильным, будто так было всегда. И сердце было готово разорваться от осознания того, что уже очень скоро это закончится, и ему придется вернуться к Мэй и Бену. Никто не позволит ему остаться здесь. Паркеры слишком плохого мнения о его отце, чтобы доверить ему ребёнка, которого они воспитывали столько лет, даже после того, что парень наговорил им. А Тони просто не нужна такая ответственность. Он не был готов забрать сына, и Питер это отлично понимал. Как и понимал то, что в тот момент, когда он снова потеряет отца, он навсегда лишится возможности обрести дом и стать, наконец, счастливым.