Мы опять поменялись?!

      Летние лучики солнца пробивались сквозь окна и светили Аните прямо в глаза, как бы намекая, что уже давно утро. Она нехотя ворочалась в кровати и накрыла голову подушкой, лишь бы только ещё немного отдохнуть. Ей снился чудный сон, в котором все было совсем иначе. Романтическая линия закончилась совсем не так, как в реальной жизни, её окружала семья: любящий муж и ребёнок. Это была мечта ещё с детства, что же случилось теперь?       Тем не менее сон девушки все равно был прерван чувством вибрации рядом с головой. Стоило Аните чуть-чуть приоткрыть глаза, как яркий свет от экрана тут же заставил её зажмуриться. Она готова была послать любого, кто ей позвонит, а если ещё и новости плохие пожелает сообщить, так девушка бы просто прибила. Нита даже не посмотрела на абонента, только лишь заспанным голосом возмутилась.       — Кто столь умный звонит в такую рань? — девушка отбросила подушку в сторону и кое-как заставила себя приподняться с уютной постели.       — Да, я знаю, что нужно было позвонить в другое время, но вчера было уже поздно, а через полчаса я буду у… У врача. — Анита уже хотела грубо перебить его, поскольку голос Алекса с самого утра хотела слышать меньше всего, но то, что он сказал, скорее удивило девушку, чем вызвало злость, — в общем, тебе же разрешено видеться с Луизой? Я слышал, тебя должны пустить. Сходи к ней как можно скорее, умоляю. Ей совсем плохо, она ничего не ест, у неё идёт истощение. Кроме того, Лу даже не спит по ночам, нянечки вынуждены давать ей снотворные. Я переживаю за неё, но меня не пускают, они разрешат только тебе. Поговори с ней, прошу. Возьми любимую выпечку и какую-нибудь из игрушек. Если у тебя нет ничего с собой, можешь зайти к нам в дом, запасные ключи все там же, в горшке с кипарисом. В ближайшие три часа меня все равно дома не будет, так что можешь не волноваться. Я… Я не попадусь тебе на глаза. — Саше особенно тяжело было произнести последнюю фразу. Ему до безумия хотелось увидеться с ней, но он также понимал, что не должен этого делать. Он все ещё опасен, а оттолкнуть Аниту ещё сильнее, хотя дальше уже, казалось, не было, он не хотел.       — Откуда ты знаешь про Луизу? — Девушка была поражена, неужели парень все-таки помнил о дочери и тоже переживал.       — Слышал разговор двух воспитательниц, когда приходил проситься, чтобы меня пустили. И, Анита… — мужчина вдруг замолчал, видимо, обдумывая, как сказать, — я понимаю, что тебе тяжело, но прошу, расскажи мне потом, удалось ли ее покормить. И ещё… Не упоминай о том, что у вас с Тимом там какие-то отношения, по крайней мере сейчас. Она не выдержит, — Анита приметила, что настроение Громова заметно ухудшилось, но в голосе не было агрессии по отношению к сказанному, а вот у самой девушки она, кажется, появилась.       — Что? Какие отношения? — Нита в недоумении подпрыгнула с кровати и даже продумала, что мужчина окончательно сошёл с ума.       — Я… — Алекс снова задумался, — это не мое дело, это исключительно твой выбор и… мне пора, в общем, пока.       — Но… — Анита не успела договорить, Громов сбросил звонок, ощутив, что ещё совсем капелька, и он снова совершит ошибку.       Девушка подошла ближе к окну. На улице кипела жизнь — в зданиях то появлялись, то исчезали люди. Она наблюдала за всем происходящим и испытывала угнетающую пустоту внутри. Как бы не старалась Анита возненавидеть мужчину настолько сильно, чтобы никогда больше не ждать от него звонков где-то, а глубине души, ей не удавалось. Слова психолога заставили девушку подумать о том, что некогда любимый действительно может измениться.       Она открыла его фотографию на смартфоне и смотрела на эти глаза, выглядевшие такими радостными снаружи, а прямо за этой пеленой творилось настоящее безумие. Теперь девушка подмечала это в каждой его фотографии. Не выдержав больше ни секунды, она смахнула картинку в корзину и с грустью заключила, что если он не начал меняться сейчас, то не сделает того никогда.       Анита заметила, что ей почему-то стало обидно больше, чем больно. Внутри скорее прожигало чувство одиночества, чем несчастной любви. Она поняла, что потеряла стабильность и что делать теперь — не знала. Девушка всегда боялась упустить стагнацию: сбывшаяся подростковая мечта, муж, ребёнок, стабильный заработок — это и была главная ее проблема.       Любила ли она Александра? Данный вопрос мучал её уже очень долго и ответ на него она боялась найти. В течение большей части своей жизни она мечтала о кумире. Загадывала на день рождения и Рождество глупые желания быть с ним вместе, являлась тем самым типом фанаток, которые видят идеала в кумире и мечтают выйти за него замуж. И каково же было удивление и счастье, когда телами Анита поменялась именно с ним. Пелена какого-то детского счастья и сбывающегося желания закрыла глаза. Она не видела настоящего Сашу, лишь только свою мечту, за которую и схватилась, как за спасательный круг, чтобы не потерять веру в чудеса.       Как сделал это и Алекс. О чем же он мечтал в тот период своей жизни? Семья, дети, любящая девушка. Завидев в Аните идеальную для того кандидатуру, его захлестнуло чувство отчаяния. Если не эта девушка, то кто тогда? Самым необдуманным поступком в жизни обоих была свадьба и ребёнок. В желании довести собственные грезы до конца, они совершили эти шаги, которые и разрушили все окончательно. Могла ли быть любовь между той Анитой и тем Алексом, которые существовали много лет назад? Нет. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Симпатия и влюбленность? Возможно, но этим чувствам никогда не суждено было перерасти в нечто захватывающее дух от ощущения кайфа рядом с человеком. Вся их, так называемая, любовь — это было не больше чем просто иллюзия. Они не подходили друг другу во взглядах на жизнь, интересах и всех остальных мечтах, кроме семьи.       Привязанность. Вот, чем они сами себя заключили в кандалы. Страх разрушить то, что так долго хотели получить. Оба были бы гораздо счастливее, не зная друг друга или расставшись тогда, когда Анита дала обоим шанс спастись, не сразу согласившись на свадьбу, когда проверяя чувство и накинувшись на него прямо с порога, поняла, что это не он. Не он «тот самый». Дело было в чем-то внутреннем, словно девушка уже заранее чувствовала, как все закончится. Между ними не появилось особой связи, какая появляется при настоящей любви. Они ощущали трепет лишь по инерции, убеждая самих себя в том, что не испытывать ничего было бы неправильно.       Был ли у них хоть малейший шанс на счастье? Трудно сказать. Для этого им нужно было действительно полюбить друг друга, но как это сделать, если они не подходили друг другу по характерам, по образам жизни и взглядам даже на самые обычные вещи. Однако они упорно продолжали играть роль по уши влюблённых голубков. На деле же, с каждым разом молодые люди испытывали только отвращение друг к другу, убивая даже то, чего и так почти не существовало.       Из сложившейся ситуации у них было только два выхода — расстаться и больше не мучать друг друга или вновь Аните забить внутри гордость и шанс на счастье, вернувшись к парню. Ей тяжело давался этот выбор и, засыпая, каждую ночь она думала написать ему, чтобы сохранить то, чего в принципе не существовало. Чтобы вернуть дочь и чувствовать, что рядом есть человек, которого она знает как свои пять пальцев. Однако, просыпаясь, она корила себя за слабость и глупое желание стабильности, которое может уничтожить их обоих.       Но вот в чем проблема — в тот момент, когда Анита решилась признать факт того, что она никогда его не любила, Алекс вдруг по-настоящему влюбился. Это произошло совершенно случайно и неожиданно. Взгляд на девушку по-новому заставил его ощутить легкое покалывание в животе. Все дело было в том, что Анита уже не принадлежала ему, не была зависима от кого-либо. Он осознал, что это не просто знакомая до каждого волоса кукла, которая будет с ним всегда, а живой человек с чувствами и эмоциями, ее могут любить, и она не прибежит по первому требованию. У девушки есть характер, который та сама в себе подавляла, лишь бы только сберечь то, что с трудом можно было назвать семьей. Она — не игрушка, она — личность, и парень впервые увидел настоящую Аниту. Не стелющуюся, чтобы ему угодить, а ту Измайлову, которой она была на самом деле, и это его зачаровало.       Новая девушка не была рождена для семьи, она существовала для свободы. Для того, чтобы вкушать жизнь сполна. Анита была далека от материнства и заботы о ком-то, кроме себя. Девушка не подходила под его обыденные установки и именно поэтому вызвала эмоции и чувства, ведь чаще всего мы влюбляемся в тех, о ком изначально думаем «ну уж нет». Конечно, влюбленность — это ещё не любовь, но самое страшное для самого Алекса заключалось в том, что он уже начал превращать маленькое чувство в огонь, сжигающий все плохое и неподходящее внутри до тла. Он начал меняться и не забросил это в ту самую секунду, когда захотел пойти в бар, только потому, что искорка, которая, как казалось, была мимолетной, разгорелась до небольшого огня из-за поцелуя девушки с бывшим другом. Чувство, ещё в момент зарождения подвластное ему, сейчас разрасталось абсолютно безостановочно. Саша теперь ничего не мог с этим поделать. Осознавал, что горел не в собственной мечте, а в пламени чувств, что ему не нравилось, но уже было необратимо. Возможно, все сумело бы потухнуть, вернись Анита к Алексу прямо сейчас, оденако делать она того не собиралась, а значит Громов был обречён на мучительную боль от невзаимных чувств.       Анита не знала об этом и даже не чувствовала изменений в мужчине. Собственно, их было и не так много. Куда больше ее сейчас волновало своё здоровье: как ментальное, так и физическое. По совету Феди она записалась на комплексное обследование, которое как раз должна начать проходить сегодня. Сильнее всего Нита боялась узнать что-то страшное о своём организме. Именно поэтому оттягивала все как можно дольше. Она частенько чувствовала себя очень плохо, поэтому идти к врачу становилось ещё страшнее. Тем не менее, девушка уже была записана к некоторым специалистам, а значит выбора уже не было — страх нужно преодолевать.       Анита решила, что сначала сдаст необходимые анализы и до начала приема остальных специалистов сходит к ребёнку. Она знала, что с девочкой все не очень хорошо, но только благодаря парню узнала насколько.       Отправившись в душ, девушка настолько задумалась о Луизе, что совсем забыла взять одежду, а осознала это только когда пришло время одеваться. Еще и мысль о том, что она до сих пор не смогла понять, кто вообще такая Анита, заставила настолько сильно погрузиться куда-то глубоко в себя, что для неё уже не существовало этой квартиры, душа — только странное ощущение потерянности и бессмысленности существования.       — Вот черт! — ругнулась Анита, борясь с желанием врезать самой себе. Делать было нечего, ей пришлось прикрыть оголенное тело полотенцем и покинуть ванную комнату.       — О, ты уже прос… — Андерсен замолчал, погрузившись в некоторый ступор и шоковое состояние. Мозг в этот момент словно заморозился, ну или наоборот расплавился от ощущение жара, подкатившего к груди.       Перед Тимом была привлекательная молодая девушка. С влажных волос упало несколько капель воды на оголенные ключицы. От неё исходил аромат спелых яблок и и корицы. Бархатная кожа была такой чистой и вызывала желание прикоснуться, особенно, если молодой человек, перед которым и возникает столь неоднозначная картина, по уши влюблён. Она быстро дышала, от чего ткань сдвинулась чуть ниже, но по прежнему не позволяла наблюдать лишнее. Тем не менее, полотенце было довольно узким, из-за чего парень не мог видеть только самые интимные места, зато его взору открывались прекрасные женские ноги.       У Андерсена настолько перехватило дух, что телефон выскользнул у него из рук и, соприкоснувшись с полом, раздался характерный звук разбитого экрана. Вот только парень не сразу бросился проверить свои потери, он не мог оторвать от Аниты взгляд. После их недавнего поцелуя, все стало намного хуже для Тима. Он вспомнил это прикосновение к ее губам, от чего часть тела начала приятно пощипывать.       — Тим, твой телефон! — Совсем незадумавшись, девушка подошла ближе и собиралась поднять предмет, для чего резко наклонился и Андерсен. Его рука накрыла Анитину, и парень не сумел сразу убрать конечность. Да и сам он того не хотел.       Девушка приподняла глаза на молодого человека, и их взгляды пересеклись. Только сейчас она заметила, что все лицо Тима стало пунцовым. Между ними было совсем небольшое расстояние, поэтому Анита также почувствовала, какое сбитое и прерывистое дыхание у молодого человека. Он определённо нервничал, что было так непохоже на привычный образ.       Вдруг, его рука сжала женскую ладонь сильнее, от чего девушка ощутила странное чувство нежности и любви со стороны, как она до последнего думала, друга. Конечно же, то, что Андерсен был влюблён, казалось, так просто понять, но только не для лучшей подруги, которая в себе-то разобраться не может. Не выдержав больше ни секунды, парень двинулся чуть вперёд и коснулся губ Аниты с поцелуем. Ее ноги словно превратились в тяжелые, грузные камни, придав тело к одному месту, Нита попробовала шокировано отшатнуться, но не сумела. Одной рукой она по-прежнему придерживала полотенце, а другой отпустила ладонь Тима, сжимая пальцы так сильно, чтобы ногти неприятно сдавливали кожу и оставляли ее в реальности.       Вот, он все-таки отпускает ее, перенося ладони на Анитину талию, а она все также не в силах сделать шаг назад или наоборот навстречу. Для девушки эти чувства совершенно ничего не значили. Она не рассматривала Андерсена кем-то большим, чем просто друг. То, что происходило сейчас, она вообще осознавала не до конца. Анита просто ощущала, сколько эмоций вкладывал в это Тим и боялась сделать что-то, что причинило бы ему боль, ведь он так добр к ней, разрешает жить у себя и нанял лучшего адвоката для дела Лу.       Наконец, он осторожно закончил поцелуй, заглядывая Ните в глаза. Завидев в них смятение, все внутри сжалось и на смену теплу мимолетного удовольствия пришёл холод.       — Извини, я не должен был. Не знаю, что на меня нашло и… — Молодой человек моментально стал оправдываться, отойдя от девушки подальше. Хотя это ему не помогло. То, как Андерсен вспотел и у него тряслись руки, было видно невооруженным глазом.       — Это тоже неудачная шутка? — У Аниты это вырвалось совершенно случайно. На губах осталось приятное послевкусие мяты — это было так в стиле Тима: вечный пунктик насчёт запаха изо рта, а на талии все ещё сохранилось ощущение его робких прикосновений. Он совсем не был похож на Алекса даже в этом, ведь некогда муж в самый первый их поцелуй держал ту довольно крепко. Теперь и мысль о том, что Алекс и Тим похожи, сформированная ещё очень давно, также рушилась, как и все остальные.       — Я… Анита, прости, правда, прости, — в глазах мужчины девушка видела то, чего никогда не замечала у Громова — сожаление. Он и впрямь испытывал чувство вины за содеянное. Весь внешний вид Аниты вскружил ему голову, и он совершил самую непростительную для себя вещь — позволил чувствам завладеть над разумом. Обычно Тим умел отстраняться от чувств, становясь совсем сухим и холодным, но теперь что-то явно шло не по плану.       — Все нормально, но… Прошу тебя, мы только друзья, — Нита сделала определенный акцент на слове «только», чтобы парень окончательно это понял.       — Навсегда? — Вдруг спросил Андерсен, тут же дополнив, — я понимаю, что ты только вырвалась из неприятных отношений и все эти обязательства сейчас не для тебя, однако я не принуждаю тебя к чему-либо. Лишь предлагаю попробовать. Если ничего не выйдет, мы так и останемся в статусе друзей, для тебя ничего не измениться, — было видно, что мужчина говорил абсолютно серьезно. Не смеялся над Анитой и не был в отчаянии. Андерсен принял бы любой ответ и не собирался скандалить с ней из-за этого.       Девушка смотрела молодому человеку в глаза, пытаясь понять, зачем ему это нужно. Не похоже на то, чтобы просто насолить Алексу и совершенно не звучит как «девушка просто так, чтобы была». Она видела, что молодой человек был искренним с ней.       — Не знаю, мне нужно все это обдумать. — Нита развернулась и ушла к себе в комнату, где пыталась перевести дыхание. В душе она была ещё таким подростком, не способным самостоятельно разбираться со своими проблемами, от чего, наверное, и были все ееё беды. Да, талантливая, да, красивая, ещё и готовит прекрасно, но характер жертвы и полная несамостоятельность создавали серьёзную преграду для счастья.       Её разрывало странное чувство лести и вместе с тем ощущение жутчайшей ответственности. Было приятно думать, что она может кому-то нравится, но с другой стороны этим кем-то был Андерсен. Конечно, ничего против него она не имела, но все время, что знает его, считала немножечко не от мира сего.       Время в раздумьях летело с поразительной скоростью. Девушка так быстро ушла из квартиры, словно опасаясь увидеть Андерсена вновь. Затем сдала необходимые анализы в больнице и сразу же направилась к Луизе. Ее впустили, правда так ничего и не сказали о состоянии малышки, хотя Анита и без слов поняла, когда увидела ребёнка. — Луиза! — девушка крепко прижала к себе дочь, когда только ее впустили в комнату с ней. Громова младшая и правда выглядела плохо. Здоровый румянец сменился бледно-зелёными тонами, разбавлявшимися лишь темными синяками под глазами. Она дрожала, словно последний лист на сухом, увядшем дереве. Того детского счастья, которое было ранее, и следа. На долю девчонки выпало так много, что она стала взрослой не по годам, хотя и в серьезном взгляде можно было увидеть смятение и ложное понимание ситуации, страх потерять все, что дорого. — Мама… — девочка начала плакать. Капельки стекали с чуть впалых щёк, оставляя на толстовке Ниты влажные следы. Она шмыгала носиком, пряча голову под материнскую руку, а с губ срывался испуганный лепет о том, как ей плохо здесь. Эта детская истерика и слезы заставляли что-то неприятно жечь в груди Аниты. Когда только девушка начинала встречаться с Алексом, то даже подумать не могла, что все закончится именно так. — Лу, детка моя любимая, прошу тебя, не плачь, — ее голос обрывался на скрипучее пищание, а затем вновь становился тихим и слабым. Наблюдать за состоянием дочери, быть сильной и не создавать для ребёнка ещё больше поводов для беспокойства — все это Анита не могла вынести стойко. Стержень силы и стойкости к любым ситуациям очень быстро прогибался и терял былую мощь. Попытки найти позитив больше не увенчивались успехом. — Я думала, ты никогда не придёшь… Они… Они говорили, не допустят этого, потому что тебе нельзя доверить ребёнка. — Грудная клетка Софии-Луизы судорожно сжималась, а хрупкие ручки обнимали маму как можно сильнее. — Не верь им, слышишь? Я… — вдруг Нита задумалась, — мы с папой обязательно сделаем так, чтобы ты снова была с нами. Да, для этого нужно время, но все образуется, обещаю тебе, — Громова старалась уверить ребёнка в этом, хотя и сама теряла надежду в геометрической прогрессии. Было тяжело допускать мысли о хорошем, когда вокруг творится непонятный хаос и все больше напоминает какую-то антиутопию, чем право на счастье. — У папы появилась новая жена? — голос прозвучал испуганно, словно одно только допущение этого приводило к неминуемой гибели. Лицо Луизы скривилось в гримасе отвращения то ли к сказанному, то ли к упоминаемому персонажу.       За окном раздался свист ветра, а следом за ним, как оплеуха, выводящая Аниту из состояния потерянности, громкий удар молнии. Погодное явление поражало своей яркостью и неожиданным приходом. Казалось, что туч не было ещё десять минут назад. Ну или девушка, погрузившись в отрешённость от всего, просто не заметила как чистейшее голубое небо сменилось синим пеплом и местами отливало колоритом темного ириса. — Что? С чего ты взяла? — Нита присела рядом с малышкой, придерживая ее мягкие ладошки и потирая их с особой материнской заботой. — Я слышала, как воспитательницы говорили об этом. А еще они говорили, что вы разводитесь из-за него. И вообще все из-за него, — в девочке выражалось то самое чувство, которое всегда напоминало в ней Алекса — категоричность. Она рубила с плеча, ни в чем не разобравшись до конца, делала какие-то свои выводы, бывающие иногда правдивыми, но в большинстве своём ложными. В данном случае, как бы странно это не звучало после всех событий, она ошибалась. Молодые люди оба виноваты в случившемся. Громов в том, что позволял себе отвратительные вещи, а Анита все терпела, боясь изменить чувству стабильности. — Нет, Лу, не смей так говорить об отце, — девушка по-прежнему испытывала отвращение к мужчине, но предпочитала не вносить предвзятое мнение в Луизин образ отца. Он являлся для неё неоспоримым авторитетом и королем, с которым она ощущала себя крошечной принцессой. — Никто из нас с отцом не виноват. Просто так бывает в жизни — люди понимают, что не могут быть вместе. Это не значит, что кто-то из них плохой… — Он кричал на тебя и даже ударил, — все с той же упрямостью девочка не дала матери договорить. — Луиза… — Анита тяжело вздохнула, — запомни лишь одно — ты не должна терпеть такого отношения к себе ни при каких обстоятельствах. В нашем с твоим папой случае, все несколько сложнее. Я не оправдываю его, но это не повод тебе так отзываться о нем. Папа любит тебя и ужасно скучает, но ему не позволяют видится с тобой. Я хочу, нет, я требую, чтобы ты относилась к нему уважительно и даже не думала оскорблять или выдумывать, будто он плохой, — девушка поступала мудро. Она знала, что Алекс всегда любил дочь. Это прослеживалось в каждой фразе или прикосновении к Луизе, поэтому лишить Громова ребёнка, а Луизу отца было бы непростительно. — Ты говоришь правду или просто меня успокаиваешь? — Во взгляде играли нотки недоверия, от чего она прищурилась, мило сморщив нос и уставившись на девушку в упор. Анита легонько поправила прядь волос дочери и нежно поцеловала в щеку. — Лу, детка, запомни: твой папа любит и ценит тебя, ты очень ему дорога, намного дороже, чем кто-либо другой. Он беспокоится за твоё состояние, говорил мне, что ты совсем не ешь, это так? — теперь уже Анита строго взглянула на ребёнка, а Луиза отвернулась, сложа руки на груди и как бы показывая, что данная тема ей не нравится. Для матери все сразу же стало понятно по ее противному поведению — Алекс прав. — Я не хочу. — для столь юной девчонки Луиза сказала это особенно резко и четко. Во всей ее позе наблюдалось поразительное желание показать себя главной и доказать, что ее протест — это не просто детская шалость, а настоящий одиночный пикет.       В своих мыслях она выглядела очень важно, хоть и слабость от отсутствия необходимых растущему организму витаминов, а также тупая, скручивающая боль в желудке, шли вдобавок к нарастающей агрессии и дикости. Асоциальное поведение, как казалось девочке, было лучшим способом получить желаемое, вот только под корящим маминым взглядом все: и бойкот, и голодовка, и фраза «если вы не вернёте меня к родителям, я помру. Делайте потом, что хотите» звучали глупым и бессмысленным криком отчаяния. Миниатюрные ушки покраснели от осознания своего бессилия перед суровой системой, не составляющей исключения даже для самых маленьких, а все надежды на освобождение с крахом рухнули в и без того израненной детской душе. — Луиза, это не дело. Ты же не хочешь попасть в больницу? А для этого необходимы еда и сон, — эти слова звучали так по-родному, ведь девочка уже не раз слышала их, когда не хотела есть или спать. В тех случаях Луиза всегда недовольно соглашалась, а потом ещё обиженно надувала губы, но быстро ее сердечко оттаивало, когда Нита предлагала съесть мороженое и посмотреть фильм. — Здесь невкусно, и я в принципе не могу тут кушать. Можно я вернусь домой? Пожалуйста, мне плохо здесь, — она впервые разговаривала с девушкой так серьезно, на равных. Это говорило Аните о многом, в особенности о том, что за короткий промежуток времени ее ребёнок вырос. Родители часто не замечают, как растут дети — это сложно увидеть, когда они каждый раз рядом с тобой, а сейчас, когда прошло несколько недель с момента их последней встречи, Луиза совсем изменилась. В некогда беззаботных чертах лица появилась суровость и стойкость, в глазах полыхал гнев и несогласие со всем происходящим. Она перестала быть той воздушной маленькой девчонкой, которая должна была играть в спектакле принцессу, теперь ей больше походила роль снежной королевы, сердце которой все быстрее леденело, не оставляя следа от прежнего добродушия и воодушевленности. — Боже, Лу, если бы все зависело от меня, тебя никуда и не забрали бы, но мы ничего не можем сделать. Нужно просто ждать, и я не хочу, чтобы за это время ты умерла с голоду. К тому же, я принесла твои любимые кексы, — Нита совсем слабо улыбнулась, что делают обычно, когда пытаются разрядить обстановку, и достала из сумки коробку с вкусным десертом, хотя ни одна сладость в мире не могла бы заставить уйти это ощущение горечи внутри. — С вишней? — в глазах малышки появился маленький лучик заинтересованности. Это заставило девушку облегченно выдохнуть. Вот только ей не следует знать, чего стоило девочке собрать все свои актерские способности и сделать вид, что у неё действительно появился аппетит. Малышка просто видела, что если не покажет улучшение в состоянии, то маме будет намного хуже. — Конечно, как ты любишь, — Анита протянула девочке один кексик, вспомнив, как Алекс частенько заходил в пекарню, чтобы купить любимую сладость дочери. Ком подкатил к горлу, и сдерживать жгущие глаза слёзы становилось все тяжелее. — Мам, мне кажется, я обидела папу, — прекратила есть девочка, специально стараясь увести тему от еды. Софию-Луизу тошнило от одного только вида пищи. — Он специально приходил, чтобы узнать, как мое самочувствие, а я накричала на него, — виновато опустила взгляд в пол Луиза. Узнав, что все слухи про отца ложные, девчонка испытала сильнейший стыд за собственное поведение. — Не переживай, солнце, думаю, он понял, что ты тоже нервничала. Только ему разве можно было к тебе? — Анита помнила слова Алекса о том, что его не пускают, и в голове возник вполне логичный вопрос, каким образом они тогда увиделись? Неужели он в очередной раз соврал ей. — Нет, он подкараулил на улице, за забором, пока нас выведут на прогулку.       Очередной удар молнии, заставляющий Аниту нервно дернуться. «Алекс правда переживает о ком-то кроме себя?» — Ниту явно шокировал тот факт, что Громов не забыл про ребёнка и делает всяческие попытки увидеться с дочерью. В душе появилось непонятно откуда взявшееся чувство тепла просто от того, что его заботит родная частичка. Хотя бы любовь к Луизе к него была настоящей.       Сквозь плотный ливень пробился совсем тусклый лучик света, создавая блеклую цветовую гамму радуги. Колорит такого обычного явления выглядел совсем иначе на фоне темных туч — радуга олицетворяла хорошую полосу. Может все не так уж отвратительно? — Вот видишь, а ты говорила, что папа плохой. Смотри, на что он пошёл ради тебя. Разве стал бы он нарушать правила, если бы не любил тебя? — сразу же в памяти всплыли воспоминания, среди которых не было ни одного подвига, совершенного для Аниты. Он ни разу не сделал чего-то труднопреодолимого ради девушки… — Мама, ты только не сердись, но что у вас с дядей Тимом? — совершенно неожиданно спросила Луиза, поставив молодую маму в тупик и весьма неловкое положение. — Луиза, Тим просто хороший человек и помогает мне во многом. Мы хорошие друзья и… — Нита легко покраснела, понимая, что весь сегодняшний разговор с молодым человеком повествовал об обратном. — И ещё ты нравишься ему. — Лу сказала это настолько утвердительным тоном, что Анита допустила тот факт, что Тим и ребёнок могли поговорить об этом по-секрету, но потом поняла, что Андерсен никогда бы не стал разговаривать о таком с маленькой девочкой. — С чего ты взяла? — легкая дрожь в голосе, заставляющая Луизу усомниться в корректности данного разговора. При этом дочка абсолютно не собиралась закрывать эту тему просто так. — Ты записана у него в телефоне с красным сердечком, а ещё он сразу нервничать начинает, когда видит тебя, — Анита покраснела, даже не представляя, что нужно сделать или сказать Лу наиболее понятным способом. — Как бы то ни было, между нами ничего нет. И не находишь, что ты ещё слишком маленькая, чтобы задавать такие вопросы? — девушка привстала с места, подойдя к окну, но тут же вновь вернувшись к малышке. Они и так не будут рядом очень долго, поэтому хотелось как можно больше насладиться моментом, когда Анита спокойно может обнять ребёнка или подержать ее за руку. — А когда ты придёшь? — Луиза в очередной раз перевела тему, осознавая, что все заходит в тупик. — Я не знаю, все зависит от того, когда мне разрешат это сделать, но я хочу, чтобы ты всегда помнила — и я, и папа тебя любим и ни за что не оставим тут, слышишь? Мы сделаем все возможное, чтобы ты как можно скорее вернулась домой, я клянусь тебе, — Нита прижала дочку к себе, так и не выпустив бы из объятий, если о времени не напомнила одна из воспитательниц.       Аните сказали уйти и уговоры «ещё пять минут» — не работали. Девушке оставалось только поцеловать ребёнка в щеку и, пытаясь удерживать эмоции в себе, выйти из помещения. Но прежде она решила заглянуть к заведующей детским домом. Анита хотела убедить женщину, что родителям и ребёнку просто необходимо видеться чаще. Более того, она даже хотела попросить, чтобы Алекса тоже впустили к Лу. Однако все ее планы разрушились, когда вместо желаемого результата, она лишь услышала то, чего так боялась: ребёнка им не вернут ни при каких обстоятельствах, поскольку « такие родители принесут девочке лишь психологические травмы и ничего полезного»       Нита все еще держалась. Слёзы уже застряли жестким и душащим комом где-то внутри. Ее скручивало отвратительное ощущение тошноты и слабости. Из достаточно молодой девушки будто высосали все и даже сверх того, что было. Она морально разбивалась о скалы суровой и жестокой реальности, которая, как ей казалось, не приносила ничего, кроме трагедий и несчастья. И вот, наверное, ее можно было бы пожалеть и сказать, какая же она бедная — все в ее жизни не так, однако это будет самым неверным путём. Жалость к девушке, которую испытывают все вокруг, лишь только усугубляет и без того незавидное положение. Она привыкла к образу печальной девочки и уже нуждалась в сочувствии, как в обычной потребности. Именно поэтому у неё и было столько проблем. Именно поэтому она не могла почувствовать счастливой, ведь хотела только мозгом, а не душой.       Анита кинула ключи на тумбочку в прихожей с поразительной агрессией. В этот миг она ощутила себя Алексом — ей захотелось крушить все в радиусе километров. Вместе с тем, заметив, что в квартире она одна, это чувство моментально испарилось. Стало просто пофиг и единственное желание, которое она испытывала — сон. Но прежде Нита вспомнила, что обещала позвонить Алексу и поведать о встрече с Луизой. Отсутствие дома Тима позволило ей сделать это в спокойной обстановке, а не под неодобрительным взглядом молодого человека. — Ты был прав, там и правда все плохо, — именно с этой фразы начала разговор девушка, заставив парня тут же засыпать ее сотней вопросов, подобно многим другим переживающим людям. — Она такая бледная и напуганная, говорит, что ей там плохо, Алекс, я… — будто по старому и заигранному сценарию, она вновь начала лить слезы. Кажется, это становилось обыденностью, избавляться от которой Нита не горела желанием.       А Алекс переживал и действительно считал, что девушка плохо себя ощущает не потому, что так хочет, а потому что не может иначе. Ему хотелось успокоить любимую, прижать к себе и не отпускать, лишь бы только она была счастлива, но этим мог только усугубить ситуацию. — Анита, я прошу, все образуется. Они обязательно вернут ребёнка. Я приложу все усилия, клянусь. Знаю, что моим словам ты уже не веришь, но именно сейчас прошу поверить. Лу поела? — как бы то ни было, он был заботливым отцом. Состояние дочери волновало его даже больше, чем то, что Саша чувствует сам. — Да, мне удалось скормить ей ее любимые кексы, и она пообещала мне, что впредь будет есть и спать. Лу… Она ещё говорила, что чем-то обидела тебя и чувствует за это вину… — Алекса передернуло. Он и подумать не мог, что малышка вообразит себе, будто он обиделся. Да, все сказанное было неприятно, но парень признавал каждое сказанное девчонкой слово. — Боже мой, пускай даже не думает об этом, я все понимаю и абсолютно согласен с тем, в чем она меня упрекнула. Ей нужны нервы, чтобы переждать это время, а не тратить их на меня. — Алекс говорил это настолько ласково, что в мыслях Анита его не могла даже оскорбить. Он поступал мужественно, и теперь Нита чувствовала себя ещё хуже. — Ей ещё столько всего наплели. Мол, они не отдадут ее, потому что нам нельзя доверить ребёнка. Говорили, что нам нет до неё никакого дела, что у тебя уже новая девушка, и Луиза тебе не нужна. Она же ребёнок, сыграть на ее психике — плёвое дело. Эти люди, они настраивают ее против нас и тебя в особенности. Лу говорила, что ей частенько говорят о тебе столько плохого, и… Алекс, они не вернут нам ребёнка. — опять трагедия и пессимистичный настрой. Можно подумать, что она уже просто похоронила все связанное с ребёнком и даже тот факт, что ситуацию ещё можно исправить. — Даже не смей так говорить! — Громов истерично вскрикнул, и Анита могла слышать, как мужчина заходил по комнате. Он действительно переживал и то, что говорила молодая девушка, пугало его ещё больше. — Заведующая мне намекнула, что у нас никаких шансов, а первое слушание уже через три дня. — Анита, прекрати истерику, тебе тяжело, я знаю, но это не повод терять веру. Послушай, не делай поспешных выводов. — Да тут спеши-не спеши, а они не позволят вернуть ребёнка в семью, где нездоровая атмосфера и отец, который может ее ударить. Прости, но я не верю, что у нас есть шансы на что-то большее, чем видеть её раз в неделю, — прошептала Нита, сбросив звонок так быстро, что молодой человек не успел ничего возразить. Она уткнулась носом в подушку и тихо заплакала, сжимая в руках повестку в суд и отчаянно бормоча «это моя вина, это моя вина».