Мы опять поменялись?!

      Алекс читал учебник по психологии для студентов первого курса. Вся эта тематика сильно заворожила его. Парню действительно стало интересно, как работает человеческая психика, да и не только. Рядом с кроватью также лежали учебники по анатомии и физиологии. Обучение отвлекало от навязчивых мыслей о предыдущих вредных привычках. Мужчина погрузился в учебу с головой и даже записался на курсы по психологии. Тело человека привлекло молодого парня. Он без устали записывал основные моменты и частенько узнавал много нового о собственном организме. Например, Алекс теперь знал, что тело ни раз сообщало ему о том, что необходимо прекратить курить и пить. Парень прошёл полное обследование и, как выяснилось, ещё немного и его вредные привычки нанесли бы непоправимый вред здоровью. Из-за курения у мужчины появилась отдышка, а легочные стенки стали совсем тонкими. Ну и алкоголь нанёс, наверное, самый серьёзный ущерб. Ещё немного и сердце Громова совершенно поплохело бы. У него уже появилось больше рисков инфаркта, чем у многих других сверстников. Теперь, занявшись вопросом здоровья вплотную, он знал, к чему все может привести, поэтому желание вернуться к прежнему образу жизни не просто ушло, а испарилось окончательно.       Саша остановился на параграфе «эмоционально-волевая сфера личности». Дальше как раз должно было начаться самое интересное, но глаза уже безумно болели, поскольку всю ночь он провёл в обучении. Прикрыв книгу, мужчина потёр переносицу и оглянулся. Он взглянул на наручные часы, которые ему подарила Анита и заметил, что уже пять часов. «Ого-о, надо сделать перерыв» — подумал Саша, глубоко зевнув и закрыв глаза.       Он предавался мечтаниям. Таким простым и совсем наивным занятием Алекс спасал себя в моменты тоски по всем, кого любит. Мужчина продумывал различные версии того, как сможет все вернуть. Они были глупыми и совершенно нереальными, например, он представлял, как спасёт ее из горящего здания или как она, услышав песню, которая будет посвящена ей, моментально растает. Они поцелуются и, признавшись друг другу в любви, останутся вместе до конца жизни.       «Наверное, слишком влюблён…» — пробубнил себе под нос парень и задумался, где же слышал эти строки. Они казались ему чрезвычайно знакомыми. Парень стал листать ленту свой галереи на телефоне, желая отыскать то, что вызвало такие тёплые воспоминания.       На глаза попалось видео, где Анита, Алекс и Тим отправились в поход. Дочку молодые люди оставили на родителей Саши. Тогда им обоим думалось, будто они ещё успеют провести время с Луизой, ведь впереди ещё так много лет. Они точно не знали тогда, что когда-то их родную частичку заберут. Тогда все было иначе.       Громов запустил видео. Было довольно темно, свет исходил только от костра и Луны. Вокруг только лес, палатки и ничего больше. Вот, между Алексом и Тимом сидит Нита с гитарой в руках. — Давай, сыграй что-нибудь, я запишу на видео и ты увидишь, что все прекрасно! — заговорил Саша и направил камеру точно на девушку.       Анита начала перебирать пальцами струны, наигрывая безумно красивую мелодию. Она часто тогда ее слушала, это была одна из самых любимых песен девушки. Наверное я слишком влюблён Я снова начал слушать Земфиру Листая твои фото в альбомах Вникая в тебя тысячу раз Я слишком влюблён Ты в каждой моей мысли, ты — вирус Я снова буду ждать тебя дома В бессмысленном поиске глаз — Нита, это прекрасно, — восхищенно смотрел на нее Тим. Это было уже после болезненных для Андерсена событий. Тогда Саша не замечал того, что заметил сейчас. Глаза друга — после столь долгого промежутка времени, они уже выглядели для Громова совсем по-другому. Он смотрел на «подружку», с которой и отправился вместе с друзьями не так, как на Ниту. — Что это значит? — задумался молодой человек, увеличив изображение и приметив покрасневшие щеки друга. Это был не просто румянец…       Теперь уже Алекс искал фотографии, на которых был не только он и Анита, но и присутствовал Тим. И что же он видел? Вот, случайно сделанная фанатами фотография, Громов отвлёкся на уведомление в телефоне, а Андерсен уже наклонился ближе к девушке и с улыбкой что-то заинтересованно рассказывал.       Вот, на дне рождения, Анита дарит ему подарок и по-дружески целует в щёку, а молодой парень покраснел и выглядит бесконечно смущенным. И ведь весь вечер тогда он болтал с Нитой, нервничал и говорил совершенно глупые вещи, от чего Алекс только хихикал, не думая о чем-то другом. А вот, Анита переговаривается с Андерсеном, и он слушает ее так внимательно, как ни разу в жизни не слушал кого-либо еще.       День рождения Аниты, Алекс дарит ей макбук, ведь старый ноутбук девушки уже ни на что не годился, а Тим, вместо обычного, чисто символического дружеского подарка, преподносит девушке безумно красивый кулон в виде сердца с гранатом. «Для самой-самой лучшей подруги?» — спросила тогда девушка, и Андерсен отрицательно махнул головой. «Любимой» — улыбнулся молодой человек, но никто, в особенности Алекс, не воспринял это всерьёз.       А что насчёт того вечера, когда случились события, о которых они с Тимом больше никогда не говорили. Молодой парень пришёл даже не к Алексу за утешением и поддержкой, он пришёл к Аните. Он обнимал Её, держал за руку, заснул после успокоительных именно у девушки на коленях. Громов же будто ничего не замечал. — Вот черт, а это уже не смешно… Он что, влюблён в Аниту? Да быть такого не может, это же Андерсен! — воскликнул Саша, даже подпрыгнув с кровати.       «Нит, просто помни, что я всегда буду рядом… Так не хочется уходить, Анита, ты самый лучший собеседник из всех, кого я знаю. Да ты вообще самая классная! Мы не просто друзья, у нас, похоже, особая связь… Я не позволю тебе её обижать, если узнаю, что ты опять заставил ее плакать, тебе несдобровать, поверь. Она мне не чужая! Нита-а ты самое прекрасное солнышко, успокойся, тебе безумно идёт это платье. Эх, не будь ты замужней девушкой, думаю, я не упустил бы шанса. Шучу! Хотя ты и правда безумно интересный человек, таких я ещё не встречал»       Алекс уже не сомневался в том, что друг питает чувства к его, пока ещё, жене. И именно Тим мог стать максимально серьезной помехой для Алекса. Андерсен постоянно находился рядом с Нитой и, как бы то ни было, знал девушку намного лучше, чем сам Саша. Ведь это Тим находился рядом с ней в самые тяжелые и самые счастливые моменты. Раньше Саша никогда не воспринимал это серьезно, как и бесконечное шипперство Аниты и Тима фанатами. Ему казалось это глупым, сейчас же Алекс ещё больше удостоверился в том, что глупый-то только он. — Ты до сих пор считаешь, что у нас ничего не получится? — с усмешкой спрашивал Громов, заметив осуждающий взгляд Тима. — Да, я до сих пор так считаю. — серьезно и совсем без юмора отвечал друг. — Интересно узнать, почему? — Алекс уже не злился от всего этого. Он просто привык к вечному неодобрению друга. — Потому что ты ей не пара. Посмотри на Неё и на себя, ты абсолютно ничего не смыслишь в Аните. Она — другая и рядом с тобой зарывает себя так глубоко, как это возможно. Извини, но я никогда не буду рад тому, что вы вместе. — Тим поднялся с кресла и покинул кафе, что казалось Саше обыденным       После всех этих воспоминаний, в душе Громова творился настоящий пожар. Его даже трясти начало от страха, боли и злости. До ужаса парень мечтал врезать Андерсену, но по методу терапии пытался сдерживаться. Выходило с трудом: он то направлялся к двери, чтобы все-таки набить красивое личико друга, то останавливался, щипая себя за руки и стараясь избавиться от гнева. Хотя в конкретно данном случае ревность и негодование были вполне себе естественными, Алекс пытался успокоиться. Он постоянно бормотал что-то вроде: «Да быть такого не может, это же Тим!», но потом вдруг осознал страшную для себя вещь — Андерсен тоже парень и у него тоже есть чувства. Да, открытие, конечно, поразительное, а про проницательность и говорить было нечего, но для Саши это и впрямь был шок. Он никогда ранее не задумывался о таком стечении обстоятельств. Ему стоило ревновать Аниту не к психологу, а к их общему лучшему другу.       Ещё сильнее закипать он начал, осознав, что он сейчас здесь, а Анита там, рядом с Тимом и чем они сейчас занимаются, ему абсолютно неизвестно. Что, если прямо в это мгновение он признаётся ей в чувствах, а она говорит, что они взаимны? Что, если они уже лежат в одной постели или болтают на миллиардном свидании? Не мудрено, что подобные мысли не покидали голову и совсем не могли сопровождаться положительными эмоциями.       «Вдох-выдох, вдох-выдох» — бормотал Саша себе под нос, но ничего не получалось. Спокойствие все равно не заполняло его разум, напротив, он становился ещё злее. «И на кой черт тогда мне эта терапия, если этот идиот, вероятнее всего, прямо сейчас отбивает у меня жену!» — Громов ударил кулаком по столешнице, моментально схватившись за руку. Все-таки боль для него была весомым аргументом прекратить крушить дом. Федя был прав, когда говорил о цели. Желание вернуть свою семью — не то основание, которое позволит Алексу измениться. По меньшей мере, если бы парень выбрал именно такую цель, то сейчас с легкостью мог забросить все свои преображения, потому как шансов на Анитино возвращение оставалось все меньше и меньше.       «Нет, терапия нужна мне, потому что я сам хочу измениться, потому что я хочу уметь контролировать свои эмоции. Я не хочу быть монстром, не хочу быть монстром» — твердил Алекс, постепенно расслабляясь, благодаря дыхательной технике и таблеткам, которые в порыве злости он все-таки успел запихнуть в рот. Ощущение тяжести в голове заставило парня сесть на диван. Он закрыл лицо руками, стараясь собрать мысли и попытаться что-то придумать. Вместо этого ему хотелось лишь напиться. Сдерживался он только благодаря тому, что понимал — тогда все лечение пойдёт насмарку, и Аниту он уже точно никогда не вернёт.       Парень осознавал, что перестаёт справляться своими силами. Гнев все равно нарастал с ещё большей силой. С трудом понимая происходящее вокруг, он набрал номер психолога, включив громкую связь и отложив телефон в сторону, чтобы у него имелась возможность параллельно, оперевшись на столешницу руками, пытаться выполнять дыхательные техники. — Я не справляюсь, я не могу, у меня безграничное желание врезать этому подонку! Врезать прямо сейчас! — Громов весь покраснел, на шее появилась венка, показывающая на то, насколько сильная злость вселилась в Алекса. — Так, спокойно, какому подонку? Давай, ты расскажешь, что произошло. — в голосе Феди не присутствовал страх или волнение. Он прекрасно понимал, что не все даётся с первого раза, достаточно будет выслушать мужчину, чтобы хоть немного его успокоить и позволить совладать с эмоциями. — Да что тут говорить! Этот урод, он…! — И все-таки, что случилось? По-порядку. — Я думал, что мне стоило ревновать пока ещё жену к тебе, но, как оказалось, сволочь была ближе, чем я думал. Выяснилось, что мой лучший друг уже давно влюблён в Аниту, и сейчас она, вместе с этим самым другом, она живет у него, считая, что тот просто добродушен к ней. По факту же он влюблён. Что будет, если ему удастся влюбить ее в себя? Я считал его своим лучшим другом, а теперь получается, что этот кретин только и жаждал, пока мы расстанемся. Я все думал, чем же ему так не нравится наша пара, почему он не забывал напоминать о том, как мы не подходим друг другу каждую свободную минуту в первые несколько лет совместной жизни с Анитой. Да потому что ревновал! Нет, ты понимаешь! Мой лучший друг в эту самую минуту пытается отбить у меня все ещё жену! А если она согласится быть с ним? Если ей он покажется лучше меня? Конечно, у него же нет никаких проблем! Он не насильник и не псих! Единственный его недостаток — вечный гундёж по любым вещам, которые он считает неправильными. А я… да даже говорить нечего! — Гнев Алекса действительно немного притупился, зато паника нарастала все сильнее. — Да уж… — голос в трубке на время замолчал, обдумывая все вышесказанное, — ты уверен, что это не обычный поток ревности? — Нет, поверь, это не тот случай. Здесь все куда серьезнее. — По упадку настроения Алекса и всем тем эмоциям, которые Тим слышал, он понимал, что все и впрямь не так легко. — А я же… Я люблю ее, понимаешь? Или мне уже кажется, что люблю… Я не понимаю! Мне всегда казалось, что любил ее, но недавно, когда увидел совершенно в другом состоянии нежели всегда, внутри все так всколыхнулось. Я будто испытал что-то новое. Нет, это не было простым возбуждением, не думай, что все так пошло. Не знаю, возможно, мне кажется, но со мной начало творится что-то другое и причём намного сильнее, чем раньше. Все внутри так запорхало, и я посмотрел на неё иначе. Она… Анита так прекрасна, не мудрено, что Тим обратил на неё внимание и… Федь, что мне делать? — Наконец завершил выкладывать все, что лежит на душе Алекс. Стало одновременно и тяжело и легко. Он избавился от того состояния, что было прежде, но теперь впал в отчаяние. — Давай начнём с того, что те шаги, которые связаны с ментальным здоровьем, ты уже предпринял. Я же в свою очередь обещаю сделать все, что в моих силах чтобы по этому направлению не было никаких нареканий. Что касается твоего друга и Аниты… Ты же понимаешь, что Нита свободная девушка и вправе сама распоряжаться своей жизнью? Она не твоя вещь. — Да все я понимаю, но хочу, чтобы она была со мной. Как можно взять и просто смириться, что твоя возлюбленная сейчас находится рядом с парнем, которому она небезразлична? Ты бы смог сидеть спокойно? — Нет, не смог бы, но все равно это не повод размахивать кулаками. Алекс, пойми, ты ничего не изменишь, если что-то произойдёт. Это только ее выбор. Ты не вправе указывать ей как поступать или бить морду человеку, который влюбился. — конечно же психолог понимал, что все это тяжело. Он не был черствым сухарем, знал, каково это — смотреть как к девушке, в которую ты влюблен, подкатывает такой же влюблённый парень. Федя несколько минут сомневался, стоит ли ему говорить одну мысль Алексу или нет, ведь не знал, каким образом все воспримет молодой человек. Вдруг, он поймёт не так, как следует. Однако решил, что лучше пусть у него будет больший энтузиазм к терапии, чем просто изменится «для себя». — Зато ты вправе действовать другим методом. — В смысле? А есть какой-то другой способ? — заинтересованно переспросил Громов. — О-о, поверь, ничуть не хуже, чем помахать кулаками. Слушай, она недоверяет тебе и не верит, что ты сможешь пройти эту терапию достойно. Докажи ей обратное, докажи, что ты умеешь и можешь любить, ну и что она может тебя не бояться. Тогда, уверяю, ты смело сможешь сказать, что сделал все, чтобы вернуть Ниту. — Федя улыбнулся, это почувствовалось даже через смартфон. — Так я готов, я… докажу ей, что мне можно верить. — уверенно произнёс молодой человек, чем воодушевил даже психолога. — Отлично! Ну, а первый шаг к этому ты уже сделал — ты успокоился. Более того, я тут знаю кое-что, что может тебе помочь. Ты не забыл про собственную дочь? Анита очень переживает, ведь думает, будто тебе плевать на ребёнка. Докажи ей обратное. — Я переживаю! Я собирался навестить ее сегодня, хотя меня и не пустят. Они не позволяют нам видеться с Луизой до первого суда. — с грустью вздохнул Алекс. — Все равно сходи, может, в этот раз что-то измениться. В свою очередь, как психолог, который ведёт Софию-Луизу я гарантирую, то смогу убедить их разрешить встречи с ребёнком. А сейчас, Алекс, у меня другой клиент, но звони, если потребуется еще помощь.       Громов отложил телефон в сторону. Перед глазами по-прежнему стояла отвратительная картина: Анита и Тим целуются. По телу пронеслась легкая дрожь. Теперь уже Алекса заполнило чувство отвращения. Хотелось что-то сделать, как-то исправить сложившуюся ситуацию, но пока все, что он мог — исправно выполнять предписания психолога.       Отбросив все негативные эмоции, Алекс вспомнил о дочери. То, как печальна и одинока она, а он даже сделать ничего не может. У Софии-Луизы не было с собой ни единой вещи, напоминающей о доме, и парень решил это исправить.       Переодевшись в толстовку и джинсы, мужчина схватил игрушечного крольчонка, с которым девчонка никогда не расставалась, и направился к детскому дому. Ему было страшно, потому как он прекрасно знал, что его не пустят, а, значит, действовать придётся другим путём. Вот только каким — ему ещё предстояло придумать.       Но прежде он, уже ни на что не надеясь, решил попытать удачи. Мужчина зашёл в главное здание и уже собирался направиться в кабинет заведующей, как вдруг услышал свою фамилию в разговоре двух нянечек. Это заинтересовало молодого человека. Притаившись, Алекс прислушался. — Громова? Та, у которой отец Александр Громов? Быть такого не может! — удивлялась одна из девушек. — Я тоже сначала не поверила. Вроде такой порядочный человек, да и жена у него молодая, красивая, а подумай, ведь сколько же она терпела. Это ещё хорошо, что у неё хватило смелости уйти, очень тяжело это сделать. — отвечала другая. — Да уж, но как теперь ребёнок — без отца и без матери? Переживает же, наверное. — Да, бедная девочка, совсем есть перестала. Ни с кем не разговаривает, молчит, держится поодаль и плачет постоянно. Даже представить не могу, какой сволочью нужно быть, чтобы вот так свою семью разрушить. И, ведь, понимаешь, ему уже роман приписывают с какой-то там певичкой. — Алекс зациклился на состоянии Луизы. Ему и до этого было страшно за дочь, а теперь стало ещё хуже. — Уже?! Погоди, у него же жена совсем молодая. Анита Громова, сколько ей там? Двадцать семь? — Ага, исполнилось недавно. Любила его безумно, представляешь? Не каждый согласится бросить все и уехать в совершенно чужую страну только ради парня, а она согласилась. Поженились меньше чем через год отношений. — Нет, ну здесь и ее вина есть. Разве можно так быстро, совсем не зная человека… — Ой, не знаю, может, по залету. София-Луиза же совсем быстро родилась. Ну только не выглядели они несчастными. Конечно, может, на публику играли, но со стороны казались любящими друг друга. В любом случае, Александру было грех жаловаться, жена моложе на тринадцать лет, а все туда же, по девкам шляется. — Да, Эмма, а девочку все-таки жалко. Совсем ничего не ест? — Совсем! Уже и психологи с ней разговаривали. Только с одним разговорилась немного, теперь он ее и ведёт, молодой парнишка из школы, а так даже словечка не скажет. Исхудала малышка, за пару недель минус шесть килограмм и это при ее-то врожденной худобе. Кое-как ей сегодня яблоко скормила, а в остальном ни в какую. Несколько дней назад вообще в обморок упала. Ей даже тогда пирог дали вкусный, Нелли сама пекла, а ты знаешь, она у нас кудесница — И? — И ничего! Не притронулась! Отвернулась и заплакала. Ей бы, конечно, с родителями повидаться… Глядишь, рядом с ними аппетит бы проснулся, а ни в какую. Сказали, матери можно зайти, поговорить немного, а отца не впускать не при каких обстоятельствах. Вот так вот, понимаешь, а мне что делать? У меня на участке ребёнок, который уже не ест не знамо сколько, не разговаривает ни с кем. Да что уж там, даже не спит! Сама-то малышка красивая, генетика хорошая, а такие мешки и синяки под глазами, что страшно становится. Но я приловчилась — приношу ей на ночь молоко и добавляю туда пару капель снотворного, пусть хоть спит хорошо. — Ну да-да, молоко же ещё калорийное, хоть какая-то энергия — Вот и мне так кажется. — А все-таки, думаю, известный же человек, не абы кто с улицы, да и родители у него самого такие воспитанные… — В семье не без урода, как говорится… — Тут уж Алекс не выдержал. Он итак еле сдерживался, когда они говорили про Аниту и ребёнка, но этого вынести уже не смог. — А вы вместо того, чтобы сплетни разводить, лучше бы за ребёнком следили! Да я на вас в суд подам! Снотворное подливать! В обморок упала, а родителям даже не сообщили! — Алекс говорил это достаточно серьезным тоном, чтобы девушки несколько напряглись. — Вы, родитель, лучше бы не допускали такой ситуации, а не нам претензии предъявляли, — воспитательница фыркнула, собираясь уйти в детскую, проверить ребят. — Дайте мне увидится с ребенком, я должен поговорить с ней! — Алекс отчаянно произнёс это прямо девушкам вслед. — Не положено, — ответили они, и дверь за ними закрылась.       Громов невольно чертыхнулся. Нет, он понимал, что Луиза далеко не от счастья прыгает, но даже представить не мог, насколько все серьезно. Его дочь очень скоро могла себя до могилы довести. Алекс был убеждён, что им нужно поговорить. В конце концов они всегда были близки раньше.       Решив воплотить не самый лучший план в жизнь, Алекс покинул здание и дождался вечерней прогулки. У него возникали сомнения, что Луизу выведут вместе с остальными, но вот она выходит из здания и сразу же прячется ото всех на скамеечке прямо рядом с местом, где стоял Громов. Тогда он понял, что можно действовать. — Лу… — подзывал девочку Алекс, наблюдая, чтобы никто из воспитателей не оказался рядом, — Луиза! — Сказал он чуть громче, после чего девочка удивленно обернулась и заметила отца. На лице её не отразилось радости, что Громов приметил очень быстро. Для него это было как минимум поразительно. Он думал тут же увидеть появившийся в ее глазах огонёк, но от пламени остались лишь угольки.       Дочка небольшими шажками направилась к Саше. И чем ближе она подходила, тем больше Громов ощущал холод, исходящий от его собственной дочери, его частички. — Родная моя, ну как ты? Мне нельзя с тобой видеться, они запрещают. Но я слышал, что ты ничего не ешь? Я понимаю, сейчас всем тяжело, однако так нельзя. Голоданием ты ничем не поможешь, только хуже сделаешь. Посмотри, совсем же исхудала… — Зачем ты пришёл? — Вдруг спросила София-Луиза, чем поставила Алекса в ступор. — В смысле? Я… Я думал, ты скучаешь и… Я принёс тебе твоего любимого кролика… — Громов ощущал, что с девочкой что-то не то. В её глазах не было блеска радости. Напротив, она стала ещё более грустной, когда увидела его.       Алекс вытащил из сумки игрушку и аккуратно протянул Луизе через забор, но она не взяла любимую вещь. Даже отошла чуть дальше. Девочка совсем не была настроена к отцу положительно. В её глазках застыли слёзы, а под ними были огромные синяки. Она не спала и уже не первую ночь. И без того худенькие ручки стали совсем тонкими. София чахла прямо на глазах. — Мне ничего не нужно, тем более от тебя. — Серьёзно заявила малышка. — Луиза, ты чего? — Алекс непонимающе приблизился к решётке ещё сильнее, стараясь быть как можно ближе к дочке. — Я не хочу тебя видеть! Все, что случилось, произошло из-за тебя! И забери свою игрушку. — Девочка ударила по кролику, от чего он выскользнул из рук Громова и упал на землю. Ее любимая игрушка.       София-Луиза заплакала и убежала внутрь здания. Алекс же сидел, не признавая произошедшее. «Моя собственная дочь сейчас заявила, что не хочет меня видеть. Это как вообще?» — Спрашивал у самого себя Громов. Ему было до ужаса больно где-то внутри. Он надеялся, что найдёт поддержку хотя бы в девчонке, но и здесь ощущал лишь опустошение.       Схватив детскую игрушку, Саша прижал крольчонка к груди и застыл на месте, не в силах даже двинуться. Луиза была права, во всем виноват только он сам, но как теперь это исправить Алекс не имел ни малейшего понятия…