юность

По брезенту беспощадно били тяжёлые капли дождя. Кот Нуар проворно передвигался вдоль бортика крыши, собирая насквозь промокшие искусственные розочки. Вода под ногами противно хлюпала — радовало хоть, что костюмы не пропускали влагу. Очередной схваченный цветок развалился в руке так, будто по нему ударили катаклизмом. Кот взглянул на размякшие розовые комья в ладони и тяжко вздохнул. Сжал их в кулаке, нелепо взмахнул рукой, безуспешно пытаясь стряхнуть, и, в конце концов, вытер ладонь о железный бортик. Рюко сразу сказала, что считает эти розы ненадёжными, и теперь, с жалостью глядя на бесформенные остатки когда-то изящных роз, он мысленно соглашался с ней. Эта покосившаяся крыша заброшенного дома была их тайным пристанищем вот уже около года, с тех пор как Кот Нуар впервые попытался пригласить Рюко на свидание. Она, конечно, пыталась быть ответственной: мол, они супергерои, и лишние чувства могут закончиться очень плохо, но он мог поклясться, что с того дня Рюко стала гораздо теплее к нему. Кроме того, они договорились использовать это место как незамысловатое обиталище; может, укрытие. Свечи Рюко заменила на светодиодную лампу, хотела и розы повыбрасывать, чтобы окончательно избавиться от флёра романтики, но Кот Нуар попросил оставить, заверив, что они вовсе не намекают на его чувства. Со временем крыша обживалась всё больше: они продолжали таскать туда всякие мелочи вроде посудины или бело-голубых полосатых шезлонгов. После первого ливня пришлось обзавестись брезентом. Им очень гордился Кот Нуар, не забывая напоминать, что именно он придумал, как защитить их уголок от дождей. Кот Нуар ещё раз огляделся — крыша была мокрой и непривычно пустой. Несмотря на брезент, когда с неба начинало капать, всё равно приходилось бежать сюда: крышу беспощадно затапливало, и всё то, что не стояло на кофейном столике, могло намокнуть и испортиться. Он всегда приходил сюда первым; Рюко же словно не беспокоилась о сохранности вещей. Хотя, может, она просто далеко жила. Кот самодовольно ухмыльнулся, довольный своей работой, и устало побрёл к шезлонгу, чтобы в спокойствии передохнуть пару минут перед возвращением домой. Или же кого-то подождать. Рюко с тихим всплеском приземлилась за его спиной. Он резко обернулся — рефлекс. Вместо приветствия она стремительно юркнула под спасительный брезент, провела ладонью по влажным холодным волосам, плюхнулась на шезлонг и только тогда позволила себе улыбнуться краешками губ. Осмотрелась. С глубокомысленным кивком оценила изменившуюся обстановку. — Пришла как только смогла. Но ты уже всё убрал, — заметила Рюко, кивком приглашая его сесть на соседнее место. Опомнившись, Кот Нуар просиял и опустился на шезлонг. — Я тоже опоздал. И, кажется, теперь мы будем без роз, — поделился он будничным тоном, хотя в голосе мелькнуло расстройство. Пусть ей и было глубоко наплевать на цветы, она сочувственно покивала, зная, как он любил их. И всё-таки теперь, когда от них остались одни ошмётки, будет лучше. Каждый раз, случайно видя развешенные вдоль всей крыши розы, Рюко задерживала взгляд на миловидных лепестках, затем отворачивалась — слишком поздно — и вспоминала Кота Нуара. Его признание, попытки понравиться и бессмысленные жертвы. И каждый раз думала — чувствует ли она что-то? Скорее да, чем нет. Но были это романтические чувства, которые испытывал к ней Кот Нуар, или дружеские? Никто не объяснял ей, как отличить дружбу от влюблённости. Никто не объяснял ей, как распознать симпатию. Никто не объяснял ей это и не собирался. Неужели сейчас, когда ливень распотрошил цветы, станет легче? Кот Нуар подогнул ноги под себя. Рюко задумчиво взглянула на него, подперев голову рукой. Вспомнила признание, попытки понравиться, бессмысленные жертвы. Едва слышно выдохнула. Нет, легче не будет. И дело не в розах. — Новые купим, если хочешь, — предложила она скорее из-за внезапно нахлынувшей жалости, чем из-за своего желания. Кот Нуар оживился и повернулся к ней, но сник, не увидев в её янтарных глазах энтузиазма. Помедлив, он закусил нижнюю губу и кивнул. В последнюю очередь ему хотелось слышать от неё неискренних слов. Он прикрыл глаза и представил Рюко. Представил, как она предлагает ему снова обзавестись розами, но потому что этого хочет она, а не он; как она в предвкушении рассматривает голые бортики, будто бы уже видя на них алые цветы, и при этом улыбается, да так, что уголки губ смотрят вверх, и в глазах сверкают весёлые искорки; словом, представил, как она любит его. Это была какая-то шутка: после всего пережитого им одиночества девушка, в которую он влюблён, не отвечала ему тем же. Кот Нуар открыл глаза и взглянул на реальную Рюко, откинувшуюся на спинку шезлонга. Она выглядела уставшей и глубоко задумавшейся о чём-то серьёзном, несомненно, очень важном для неё — ни намёка на улыбку или искорки в глазах Кот так и не смог увидеть, хотя очень пытался и надеялся. Неужели ей с ним настолько плохо?.. Глупости. Он драматизирует. Серое небо, непрекращающийся дождь и голые деревья с торчащими в разные стороны ветками не ассоциировались ни с чем хорошим, вот и теперь Рюко кажется ему особенно отдалённой и безразличной. — Я пойду, наверное. Когда ливень закончится, разберём эту свалку, — наконец собрался с мыслями Кот Нуар, поднимаясь с насиженного места. Чего ради они здесь молча сидят? Сплошная неловкость. Рюко встрепенулась и вскинула голову, глядя на него. — А-а, ладно, — не сразу ответила она, всё ещё раздумывая о своих проблемах, а может, просто не до конца очнувшись от полудрёмы, навеянной успокаивающим дождём. Ей тоже пришлось жить в одиночестве, только её никто не отвергал, и, в сущности, она (почти) не была влюблёна. Он кивнул и потянулся к шесту, чтобы не передумать, но Рюко неожиданно окликнула его. — Может, останешься? — она привстала и даже дёрнула рукой, но так и не протянула её, чтобы удержать напарника. Кот Нуар этого не увидел. Он замер на безмерно длительную секунду, будто искал в себе силы отказаться, а когда, не найдя их, повернулся, Рюко была такой же спокойной и собранной, как и всегда, и ничто в ней не напоминало о минувшем мимолётном порыве. Кот пожал плечами и, не сводя с неё внимательного — почти подозрительного — взгляда, вновь опустился на шезлонг, жалобно скрипнувший под его весом. Рюко встревоженно покосилась на Кота Нуара — надо бы завести отстранённый, но увлекательный разговор, но о чём?.. Она осмотрелась. Дождь забарабанил громче. От толстых капель по полузатопленной крыше расходились волнующиеся круги — как-то совсем нехорошо получалось, так сильно это место ещё не заливало. — Думаешь, надо переезжать? — спросила Рюко, разглядывая каждую трещинку и выбоину по-новому. Жаль будет это всё терять. Во-первых, этот район не пользовался популярностью у туристов и оттого их никто не беспокоил, во-вторых, придётся переносить все их накопленные полезные и не очень вещи, а проблем у них и без этого хватало, в-третьих — «переезжать». Она тут же пожалела, что использовала именно это слово. Они ведь даже не живут здесь, разве что коротают свободное время. Иногда в одиночестве, иногда, если повезёт — друг с другом, но сути не меняет. Несмотря на сто и одну беду, прощаться со ставшей по-своему родной крышей не хотелось. — А куда? Это лучший вариант, уж я-то знаю, — Кот Нуар вздохнул, вспоминая, как исследовал весь Париж в поисках идеального места, где им никто не сможет помешать и откуда обязательно будет видно Эйфелеву башню. Рюко нахмурилась и взглянула на него, уловив нотки горечи в его голосе. На её лице проскользнуло понимание, но ворошить больную тему не хотелось. — Верю. Она поболтала ногами в воздухе, чтобы мелкие капли воды разлетелись в стороны, и уселась по-турецки. Кот Нуар вдруг оживился, повторил её позу и по-кошачьи нахально ухмыльнулся. — Эй, феникс. Рюко не сдержала усмешки. — Ну чего? — теперь-то в её глазах заплясали долгожданные весёлые искорки. Он знал, как легко раззадорить её, несмотря на весь её напускной холод, и успешно пользовался этим. Она и не была против. — У тебя красивые волосы, — короткая пауза и подёргивающиеся от едва сдерживаемого смеха уголки губ. — Даже когда мокрые и свисают как сосульки. — Дурак, — фыркнула Рюко. — У тебя тоже. Они рассмеялись: пусть шутка и не была смешной, расслабиться наконец получилось. Они сидели и смеялись, вслушиваясь в стук чьих-то туфель по лужам; такие открытые друг перед другом, такие искренние и настоящие, но с возведённой их собственными руками стеной из тайны личности. Когда смех затих, что-то показалось ей неправильным, из ряда вон выходящим. Рюко запоздало заметила странный блеск в его пронзительных зелёных глазах и вдруг осознала, что уголки его губ дёргались вовсе не от попытки сдержать смех. — Что? — снова спросила она, уже куда более серьёзным тоном, но ещё не перестав улыбаться. — Почему ты захотела, чтобы я остался? Рюко резко выпрямилась. Простой вопрос мигом разрушил всю идиллию момента. Он пытался застать её врасплох? Что ж, у него получилось. — Потому что… Она замялась, на языке заперчило невысказанное. Потому что мне стало тебя жаль? Потому что ты мне нравишься? Потому что мне одиноко? Потому что… — Феникс? — негромкий голос вытащил её из вороха собственных мыслей. Прозвище эхом отозвалось в ушах и ухнуло куда-то вниз. — Потому что мне захотелось побыть с тобой, — отрезала Рюко. Смело вскинув голову, она встретилась с напарником испытывающим взглядом. Кот Нуар моргнул. Только сейчас он заметил, что неосознанно наклонился к ней, полностью захваченный интригой ожидания ответа, и теперь смущённо отодвинулся. — Извини. За что именно — нарушение личного пространства или выбивающий из колеи вопрос — он не уточнил, а Рюко не стала спрашивать. — Всё в порядке, — ответила она, помолчав. Кот Нуар не поверил и окончательно поник, однако исподтишка косился на неё, раздумывая над смыслом её слов. Рюко отвернулась, хмурясь: и снова они вернулись к вопросу о её чувствах, чтобы разбиться о неопределённость. А может, об их героические обязанности, из-за которых проще давить всё в себе. Не сегодня, подумала она, сегодня мы оба заслуживаем лучшего. — Жди здесь, — попросила Рюко. — Дракон ветра, — она даже не раздумывала над этим шагом. Лонгг говорил, что использовать суперспособности в своих личных целях нельзя, но сейчас ей было наплевать на глупые правила и запреты. Суперспособности нужны для помощи людям — сегодня в помощи нуждается Кот Нуар, только и всего. К тому же, пусть она никогда и никому не призналась бы, ей не хотелось спорить с самой собой, а ветер, к счастью, думать и уж тем более спорить не умеет. На мгновение Коту показалось, что ветер ласково пробежался по его щеке, прежде чем раствориться в пелене ливня, и, уверившись, что никакого ветра поблизости нет, он вздохнул. Не выдаёт ли он желаемое за действительное?.. Вернулась Рюко через четверть часа с термосом, полным горячего чая, и крафтовым пакетом из булочной Дюпэн-Ченов. Кот Нуар сидел на шезлонге, бездумно глядя вперёд, и, завидев её, приободрился. Она облегчённо выдохнула: боялась, что не дождётся. — По какому поводу пир? — поинтересовался он. Рюко внимательно вгляделась в его лицо, но не смогла разглядеть ни раздражения на неё или на самого себя, ни боли от провала. Привык. От этой мысли её передёрнуло. Она развернула пакет, поставила на кофейный столик и переложила на него шоколадные эклеры; Кот Нуар одновременно с ней потянулся за ним, и их ладони столкнулись. Прежде, чем он успел понять, что произошло, Рюко вложила угощение в его полураскрытую ладонь. Спандекс не пропускал человеческого тепла, но прикосновение жгло. — В честь красивых и мокрых волос, которые свисают, как сосульки, — провозгласила она. — Крошится сильно, аккуратнее. Удовлетворенный этим ответом, Кот Нуар счастливо фыркнул и отправил эклер в рот. Наверное, ему просто показалось.