***
Сестра оторвалась от него так, что рукой не схватишь, но ее длинные светлые волосы едва не касаются его лица. Вот бы остановить время и оставить ее такой навечно! Обремененной только смехом да игрушечным мечом. Ведь сестра и мать — самое ценное, что у него есть в мире. Они — его дом. Авалин оборачивается, продолжая задорно хохотать. Понимает ли, что Абель поддается? Поддается ли ему сама? Оружия в руках сестры нет, но в ее голосе звучат нотки стали, которой не отыщешь в деревянном мече. Абель замедляется, а после останавливается. Авалин простывает и след — больше она не обернулась, и лишь ее задорный смех отзывается от холмов эхом металла, сливаясь с шумом волн. Авалин растворяется за горизонтом туманной дымкой, Абель остается с песнями мечей и дыханием моря наедине. Выдох вырывается паром, но юноша не замерз — его согрел бег, собравшийся в груди привычным жаром. Под осторожным шагом хрустит застывшая в изморози трава, и Абель опускает взгляд. Морозы уже наступили, но снег еще не пошел, и вся влага укрывается льдом. Вся, кроме моря. Сделав еще шаг, Абель замечает, что хрустит под ним не трава, а лужа. Тонкий лед раскололся и обнажил чистую, незамутненную воду — кристальную воду, в которой отражается небо и собственное лицо. Воду, гладь которой неподвижна, но которая шелестит песней волн. Всматриваясь в свое отражение, Абель осознает, что стоит посреди бескрайнего моря. И проваливается в него.***
Никого не волновало, что чувствует пленник, которого волокли по льду, ведь он — лазутчик, подосланный вражеской страной, а врагам в северной империи уготована особая расправа. Пленник, предвидевший свою судьбу, не проявлял страха — он был готов к такому исходу. Его спокойствие то ли злило, то раззадоривало его палачей, резко дергающих веревку. Они жаждали скорее оказаться у места казни, чтобы полюбоваться, как исказится нынче безмятежное лицо врага, которого они однажды посчитали другом. Вскоре они остановились, но пленник за чужими спинами и отеками на избитом лице не разглядел, подошел ли конец пути и его мучениям. Но верно одно — его путь окончился в миг, когда он согласился на эту миссию. Если он и сожалел о чем-то, то о том, что своей смертью огорчит родных или — что хуже — обречет их на вечное ожидание. Но благодаря его жертве, капле в кровавой реке, война окончится, и мирные семьи продолжат жить, пусть и в горе. Палачи расступились, и взору пленника открылась прорубь, зиявшая чернотой прямо посреди замерзшего моря. Один из палачей связал ноги лазутчика, привязал к ним камень и подтолкнул в спину. К самому краю над бездонной морской пропастью. Но палач медлил, и пленник возжелал прыгнуть сам, лишь бы закончить мучительное ожидание. — Хочешь напоследок маленький секрет? — едкий шепот обжег ухо. — Наше войско уже внутри твоей страны. И знаешь где? Прямо у границ твоей деревеньки. И когда в груди вспыхнул пожар, пленник не понял, ледяная вода его обожгла или же ужас. Невозможность увести семью или невозможность сделать вдох.***
Когда-то на этом берегу стояло село, теперь же волны бьются о выжженную землю, приютившую тлеющие руины домов и трупы. Захватчики, боясь позора, никому не расскажут, сколько их товарищей покоится здесь и как яростно мирные жители сражались за свободу, не уступая обученным воинам. Но многие запомнят сумасбродную девчонку, которая сразила многих противников, прежде чем убила себя сама, спасаясь от пленения.