Тридевятое царство

Восточное княжество, Муром

С момента злополучной помолвки как-то незаметно прошёл целый месяц. Все в княжеском дворце, так или иначе, готовились к предстоящему событию. Княгиня закупала без меры у заморских купцов драгоценности, ткани и наряды, как для приданного дочери, которое если быть честным и так было богаче и обширней некуда, так и для предстоящего пира. Под неустанным контролем Властемилы десятки швей, рукодельниц и ювелиров трудились над нарядами княжеской четы. В одном можно было не сомневаться – никто из них мог не опасаться ударить в грязь лицом перед царской семьёй. Князь Владимир был мрачен и замкнут, меньше обычного общаясь с домочадцами и уделяя особо много внимания неотложным делам, которые до коего момента не значились в списке жизненно важных. После отбытия царевича он лишь единожды поговорил со старшей дочерью, пытаясь понять мотивы её поступка, но уловил из разговора по сути лишь то, что даже его любимица Василиса к их общей беде была, так или иначе, подвержена слабостям, присущим многим другим девицам её возраста. Как бы его это не огорчало, но её желание составить хорошую партию, не приносило ему удовлетворения в сложившейся ситуации. Владимир всячески старался избегать упоминания о предстоящем пире, но это казалось решительно невозможным. Супруга ежедневно была занята приготовлениями, о чём могла говорить ему ежечасно, если бы он не скрывался от неё, ссылаясь на княжеские дела. Но даже деловые письма, в которые он хотел бы уйти с головой, и те, пестрили поздравлениями с предстоящей свадьбой дочери. А наличие в его дворце царского воеводы, волхва и дружинников не позволяло забыться вовсе. Дни же Василисы проходили в занятиях с волхвом, от которых проку было меньше чем, если бы она тратила это время на рассматривание вида за окном. Он должен был обучать её этикету, манерам, тонкостям взаимоотношений под крышей царских палат. Из всего того, что он говорил, интерес представлял разве что последний пункт, в остальном княжна и так была более чем достаточно образована. Но именно то, что касалось внутренних интриг и тонкостей взаимоотношений из уст волхва звучало так сухо, что можно было подозревать, что он и сам в этом не особо что-то понимал. В остальное время Василиса была занята тем, чтобы разобраться со своими княжескими обязанностями. Её предстоящее отсутствие должно было сильно сказаться на управлении княжеством. Она старалась подготовить почву для того, чтобы её уход из отчего дома стал не таким болезненным. У неё был впереди ещё целый год, но она не привыкла оставлять дела напоследок. Необходимо было перераспределить обязанности, дать наставления, подготовить дружину и наместников. Ей бы в этом деле пригодилась помощь батюшки, но он словно нарочно избегал старшую дочь. Если оставалось немного свободного времени, то Василиса по обыкновению старалась уделить его занятиям магией, но по правде говоря, ей не хватало часов в днях, чтобы сделать всё остальное, поэтому ведьмовское искусство против обыкновения отошло на второй план. Велимира же всюду сопровождала сестру, стараясь лишний раз не попадаться на глаза матушки. Ей, конечно, попало за ночной побег и к ней приставили дружинника, чтобы следить за передвижениями княжны денно и нощно, но предстоящий праздник достаточно отвлёк Властемилу от проступка дочери. Девушка чувствовала свою вину перед сестрой за происходящее, но Василиса совсем замкнулась в себе, не давая Велимире даже шанса понять, что происходит в её душе. В тот день, на который был назначен пир, во дворце Восточного князя творилось форменное безумие. Челядь суетилась под неустанным оком хозяйки дома, дружинники в лучших своих рубахах важно расхаживали по залам, больше путаясь под ногами, чем принося пользу, в опочивальнях княжён толпились чернавки и портнихи, доводя до совершенства их наряды и причёски. Велимира прибывала в приподнятом настроении в ожидании первого в её жизни царского пира, где ей выпал шанс блистать своей красотой. Матушка заказала для неё прекрасное платье из золотой и бирюзовой заморской парчи. Глубокое декольте, корсет, пышные нижние юбки – всё как любила княжна. Густые светлые локоны были собраны в высокую прическу, а ожерелье с топазами прекрасно смотрелось на молочно белой коже. Все в один голос говорили, что она выглядит прекрасно и рискует затмить своей красотой даже саму царевну. Кое-кто из чернавок даже шептался, что она выглядит как невеста царевича в отличие от своей старшей сестры, которую природа обделила такой восхитительной красотой. И правда, Василисе было не сравниться с младшей княжной во внешности, но она и не пыталась. У будущей царицы с матушкой в последний месяц шла борьба почти не на жизнь, а на смерть по поводу наряда на предстоящий праздник. Княгиня настаивала на шикарном наряде под стать сестринскому: десятки метров шикарной парчи, множество юбок, жутко неудобный корсет. Но Василиса была непреклонна. У неё были десятки таких платьев, годами томившиеся в шкафах и сундуках, там им было самое место. Она в них не могла двигаться и дышать, напоминая себе бабу на чайнике. Выдержать в таком приспособлении для пыток целый вечер было для неё невыносимо. Поэтому ей удалось отвоевать в этот день стального цвета платье из шёлка и шифона, расшитого вручную нитями из настоящего серебра. Оно пусть и не скрывало, но и не подчеркивало излишнюю худобу. А лёгкая накидка, которая ниспадала до самого пола, придавала воздушности и лёгкости, совершенно ей несвойственной. Пшеничного цвета волосы были собраны в свободную прическу из локонов, несколько из которых обрамляли лицо, добавляя женственности острым и резким чертам лица. Матушке даже удалось уговорить её подкрасить губы вишнёвым магическим отваром, придававшим им яркий оттенок. Румяна из сушёных ягод она решительно отвергла, с ними она казалась себе скорее больной лихорадкой, чем здоровой и румяной. В общем и целом, Василиса была довольна своим внешним видом, лучше выглядеть она не могла бы при всём желании. В тот момент, когда чернавки и портнихи закончили последние детали, и княжна спускалась с постамента перед огромным зеркалом в золоченной резной раме, в опочивальню зашла Властемила. Хотя правильнее наверно сказать вплыла, так плавно и грациозно она двигалась в своём шикарном алом платье с широкими в пол рукавами. Критически оглядев дочь, она произнесла: – Ты похожа на меч из закаленной стали, а не на нежную и невинную невесту царевича. Но надо отдать должное, моя дочь будет самым красивым произведением из стали и серебра, которое видывали царские палаты. Как всегда похвала матушки была так близко переплетена с неодобрением, что отделить одно от другого не представлялось возможным. Хотя Василиса и отдавала себе отчёт, что это, пожалуй, самый большой комплимент её внешности, который ей приходилось слышать от княгини за всю свою жизнь. – Нам пора спускаться, с минуты на минуту должен открыться портал, – произнесла Властемила, поторапливая дочь. – Одно мгновение и я буду готова, – с этими словами Василиса потянулась к дубовой полочке на стене, где хранились её магические артефакты в те редкие моменты, когда она их снимала. Это был магический усилитель в виде подвески с изумрудом и серебряный браслет с полусферой из горного хрусталя, который выступал как накопитель магии. – Оставь их, они не подходят к платью, – произнесла Властемила, увидев, за чем именно тянется дочь. Василиса хотела было начать очередной долгий и бессмысленный спор, но решила, что сегодня для этого не время. Матушка в тысячный раз будет говорить о необходимости скрывать свою магию, вести себя прилично и не таскать повсюду магические артефакты. Хотя сама княгиня почти никогда не расставалась с собственным магическим усилителем – золотыми серьгами с крупными рубинами, даже сегодня они были на ней, впрочем, превосходно гармонируя с её нарядом, чего было не отнять. – Хорошо, идёмте, – смиренно произнесла Василиса, выходя вместе с матушкой из опочивальни. В главном зале их уже ждали батюшка в парадном облачении, Велимира, волхв, царские и княжеские дружинники. Воевода Черномор вернулся в столицу ещё дюжину дней назад и должен был сейчас открыть для них портал напрямую в царский терем на пир. Когда все собрались и выстроились согласно установленному порядку, князь активировал маяк, повернув по часовой стрелке большой опал, украшающий его кафтан. Спустя несколько мгновений открылся портал, пространство перед собравшимися покрылось рябью и замерцало. Первыми на другую сторону шагнули дружинники, следом князь с княгиней, потом их дочери, замыкали процессию волхв и ещё одна пара дружинников. В царском тереме прибывших приветствовал Черномор. Они перенеслись в богато украшенный коридор к огромным резным позолоченным дверям. По ту сторону была слышна музыка и характерный для пиров шум от разговоров собравшихся сразу в одном зале десятков, если не сотен людей. По сигналу царского воеводы дружинники распахнули двери, а волхв, первый пройдя в притихший зал, громогласно объявил: – Великий князь Восточного княжества Владимир с супругой Великой княгиней Властемилой и дочерью Великой княжной Велимирой. После этих слов родители княжны под руку неспешно шагнули в зал, за ними на некотором отдалении буквально проплыла сквозь двери сестра. Василиса не сомневалась, что Велимира произведёт сегодня фурор, влюбляя в себя всех и каждого. Её всю жизнь держали в отдалении от царского двора, чтобы в один момент покорить сразу все сердца высшей знати красотой, молодостью и обаянием младшей восточной княжны. Властемила могла не сомневаться, что в ближайший год удачно выдаст замуж обеих своих дочерей. Ещё некоторое время после того, как вся её семья вошла в зал, Василиса стояла за дверями в тени, дожидаясь своего часа, пока родителей и сестру, как полагается, поприветствует царская семья. Её появление должно было стать апофеозом этого вечера, хотя она сама была бы рада пройти сквозь эту толпу вместе с сестрой и матерью, которые бы перетянули на себя львиную долю внимания. Но по старым традициям ей было положено предстать на суд общества в гордом одиночестве, чтобы все и каждый могли оценить будущую царицу. И вот, наконец, волхв объявил: – Невеста Его Высочества наследного царевича Ивана – Великая княжна Восточного княжества Василиса. После этих слов Василиса вышла из тени за дверью и с высоко поднятой головой шагнула в переполненный зал. Людей было намного больше, чем ей приходилось когда-либо прежде видеть на пирах. Шикарно одетые в свои лучшие наряды знатнейшие подданные Тридевятого царства с нескрываемым любопытством наблюдали за невестой царевича, которая шла по проходу в центре зала. Василиса чувствовала себя ужасно неуютно, но не показывала этого, с лёгкой улыбкой двигаясь шаг за шагом по направлению к царскому трону на противоположной стороне комнаты. Ей понадобилась вся её выдержка и грациозность, чтобы не опозориться на этом пути, запутавшись в подоле собственного платья под всеми этими взглядами. В толпе она видела знакомые лица наместников батюшкиных земель со своими семьями, знатных особ из других княжеств, с которыми она была знакома, а при приближении к концу этого, казалось, такого длинного пути Василиса увидела старших морских царевен и собственную семью, чьё присутствие давало ей сил пережить этот вечер до конца. Княжна не любила быть в центре внимания, но сегодня иного выбора не было. И вот, наконец, Василиса дошла до двух тронов, расположенных в самом конце её пути на высоком постаменте, к которому вела лестница. Она остановилась у самого её основания и склонилась в поклоне. На огромном золотом троне, обитом алым бархатом, восседал царь Берендей. Его можно было назвать величественным, то ли за счёт того, что находился как бы над всеми присутствующими на своём постаменте, то ли оттого что казался довольно огромным. Хотя если приглядеться поближе, то Василиса отметила про себя, что он был скорее тучным человеком, на чьём лице уже отражался возраст и склонность к излишнему употреблению вина. На соседнем же гораздо более скромных размеров троне, выполненном, однако, в том же стиле, что и первый, сидела царица Евдокия, с которой княжна уже была знакома. На контрасте с мужем она казалась гораздо моложе, за что спасибо молодильным яблокам, разумеется, и довольно хрупкой. За её спиной стояла царевна Елена, в том же положении находился и царевич Иван за отцовским троном. Жених выглядел просто восхитительно в чёрно-золотом кафтане, который подчеркивал его статность. Пожалуй, он был даже более красивым в этот вечер, чем княжне помнилось по прошлой встрече. Василиса не могла не отметить про себя, что царская семья выглядит действительно величественно, словно сойдя с картины талантливого художника. И в голове промелькнула неуместная мысль, что ей среди них не место. – Приветствуем, Великая княжна, – голос царя, похожий на раскаты грома, эхом отразился от стен. – Поднимайтесь к нам, чтобы мы могли Вами полюбоваться. Василиса послушно разогнула спину и, приподняв слегка подол платья, поднялась на постамент, представ лицом к лицу перед царской четой. – Для меня великая честь предстать перед Вами, Всемилостивейший Государь, – вежливо произнесла княжна, обращаясь к царю. Неожиданно Берендей рассмеялась таким низким, раскатистым смехом и сказал, обращаясь уже к сыну: – Что ж Иван могу сказать, что твоя стрела оказалась удачней многих. Знатна, воспитана, красива. Мало кому так везёт с женой. Про красоту он, конечно, приукрасил, но Василисе всё равно было приятно услышать похвалу. Надо же находить преимущества в её положении, когда она похожа скорее на кобылу на ярмарке, чем на Великую княжну. – Слыхал, что Вас кроме прочего величают Василисой Премудрой? Так ли это? – До меня тоже доходили такие слухи, Ваше Величество. Я бы, разумеется, хотела, чтобы это было правдой, а не только людской молвой. Но не мне судить о таких вещах. Боюсь, я не могу быть достаточно беспристрастной в этом вопросе, – ответила Василиса, мечтая, слезть уже с этого треклятого постамента и скрыться с глаз толпы. Но она стояла там и исполняла ту роль, что была должна. Царь снова рассмеялся, княжне показалось, что он уже успел прилично пригубить вина до начала пира. – Очаровательно, абсолютно очаровательно. Что ж, Иван, забирай свою невесту, и начнём уже, наконец, пир. Берендей видимо потерял интерес к Василисе и хотел уже приступить к более насущным делам – вину и танцам. Княжна была ему искренне благодарна. Заиграла музыка, гости, не стесняясь, заговорили в голос, а царевич подошёл к княжне, протянул руку и произнёс: – Рад Вас видеть, Ваша Светлость. Весь месяц я с нетерпением ждал этого дня. Иван, наверно, лукавил, но Василиса решила, что надо постараться понравиться друг другу, в конце концов, им всю жизнь предстояло провести вместе. Взяв его одной рукой под руку, другой приподняв подол платья, спускаясь по лестнице, княжна с улыбкой сказала: – Я тоже рада нашей встрече, Ваше Высочество. Боюсь, что у Вас была вероятность потерять невесту до этого знаменательного дня, слишком много угроз для моей жизни было в прошедший месяц. – Что же это были за угрозы? Воевода не докладывал о происшествиях, – немного нахмурившись, произнёс царевич. – О, это были угрозы немного иного толка, но уверяю Вас, не менее серьёзные. Я была уверена, что либо потеряюсь в горах своего приданного, которое грозилось рухнуть на меня из всех щелей во дворце, либо умру от скуки на уроках у царского волхва. Василиса не умела кокетничать с мужчинами, скорее только отдавать приказы или обсуждать дела, но она постаралась вызвать у царевича улыбку. Кажется, ей это удалось. – Я Вас очень понимаю, мы с сестрами сами годами мучились на его скучнейших уроках. Во всяком случае, от этой беды я в состоянии Вас спасти. Поговорю с батюшкой, чтобы волхва отозвали обратно. – Не представляете, как я Вам буду признательна. – Мой долг – делать Вашу жизнь лучше. За время разговора они успели спуститься с постамента и оказаться в толпе гостей. Как оказалось многие хотели поговорить с ними и поздравить с помолвкой. Василиса с огорчением подумала, что это будет длиться целую вечность, но натянув приличествующую случаю улыбку, обернулась к гостям.