Эйфория прошлого

***

Когда все дороги заходят в тупик, когда разрушены все иллюзии, когда ни один луч не блеснет на горизонте, тогда в глубине души каждого человека остается проблеск надежды.

      Дамблдор с минуту внимательно изучал подростков, сердца которых отбивали бешеный ритм, боясь, что их последняя надежда рухнет, как неудачно сложенный карточный домик. Одно неловкое движение, один лишний вздох — конец. Дамблдор выглядел удивленно. Гарри сумел отметить про себя, что таким озадаченным он не видел директора ни разу за все пять лет обучения в Хогвартсе. Он, смахнув со лба пряди серебристых волос, все также не отрывал взгляда от мальчика, так похожего на Джеймса, и незнакомой девушки.       Гермиона находила их заявление абсурдным, а ситуацию — безвыходной.       Наконец, профессор поднялся на ноги и непринужденно, стараясь скрыть истинное удивление, спросил: — Что вы сказали, мистер Поттер?       Гарри шумно выдохнул, стараясь сфокусировать растерянный взгляд на чем-нибудь одном. Кабинет, как и прежде, был самым интересным из огромного множества тех, что удалось повидать ему. Это была круглая и очень просторная комната, наполненная шепотками портретов бывших директоров и другими тихими-тихими посторонними звуками. Но это не отвлекало Гарри так, как отвлекали его многочисленные серебряные колбы и приборы, отливающие на солнце и ненароком отражающиеся от стекол его очков. Они стояли на вращающихся столах; некоторые жужжали, выпуская небольшие клубы дыма, другие пыхтели и звякали.       Взгляд Гермионы был сосредоточен на огромной библиотеке, которая считалась личной собственностью профессора Дамблдора. Сам Гарии, бывая в этом кабинете и раньше, никогда не замечал магические фолианты и рукописи, старинные книги в крепких обложках и совсем старые издания, грозящиеся в любой момент развалиться. Грейнджер находила библиотеку самым лучшим в кабинете директора, игнорируя даже феникса, который, как решил Гарри, недавно только-только возродился.       Но любование кабинетом не могло длиться долго, поэтому Гарри решил, что нужно что-то сказать. В голову упорно не приходило ровным счетом ничего, он не мог доступно объяснить происходящее, но был уверен, что Дамблдор поверит ему.       — Понимаете, директор, — неуверенно начал Гарри, переминаясь с ноги на ногу и стараясь уверенно смотреть в глаза Дамблдору, — меня зовут Гарри Джеймс Поттер, — на несколько секунд он замолк, чуть ссутулился и уже менее уверенно продолжил, — я... сын Джеймса Поттера и Лили Эванс.       Дамблдор молчал. На его лице не дрогнула ни едиеная мускула, хотя, признаться честно, не часто ему приходилось выслушивать подобное. Он спокойно ждал, когда Гарри пояснит сказанное.       — Пятнадцать лет назад я… — Поттер снова запнулся, не зная, как лучше преподнести информацию. Сказать, что победил? Но это не будет правдой, потому что он не сделал ничего, тогда он не умел даже палочку в руках держать. Гарри вздохнул. За все время разговора с Дамблдором он так и не отвел взгляд от его глаз, надеясь прочитать в них хоть что-то. — Тогда меня не смог убить Волан-де-Морт.       Альбус Дамблдор изогнул бровь, чуть отодвигая очки от глаз, которые — как отметил Гарри — были такими же выразительными, как и в их времени, в будущем. Он несколько раз кашлянул в кулак, поджал губы в узкую полоску и скрестил длинные пальцы в замок на груди. Гарри узнал один из перстней на его пальце. Дамблдор не усмехался, не шутил и до сих пор не вышвырнул их вон из кабинета. Это вселяло друзьям крохотную надежду на то, что директор сумел поверить в ужасно смехотворную (но, к удивлению, абсолютно правдивую) историю мальчика из будущего.       Когда Гарри назвал имя Темного Лорда, Дамблдор быстро и незаметно приподнял брови вверх, но поспешил исправиться и вновь предал себе спокойный вид. Он не знал как должен отреагировать на подобное заявление. Волан-де-Морта уничтожил годовалый ребенок? Бессмыслица. Ведь именно сейчас с ним борются легендарные волшебники своего времени, но не приходят к успеху.       — Надеюсь, вы понимаете, как неправдоподобно звучат ваши слова, мистер Поттер? — только и сумел выговорить директор.       Гарри прикрыл глаза. Ему придется приложить неимоверные усилия, чтобы заставить Дамблдора поверить его словам и помочь им с Гермионой выбраться из прошлого. Почему-то Поттер думал, что это будет сделать несколько труднее, чем победить тролля, убить Васелиска, спасти гиппогрифа и собственного крестного и выиграть Кубок Огня.       — Да, но… — он умолк, не зная, как доказать, что его слова — самая настоящая правда, которая ждет каждого через несколько десятков лет. Гермиона отвлеклась от любования книгами и перевела взгляд на Гарри, который, кажется, терял веру в то, что они сумеют найти нужные (неопровержимые) доказательства и получить помощь, а не сыворотку правды, влитую в горло насильно.       — Профессор Дамблдор, — вмешалась Гермиона, умоляюще глядя на волшебника, — нам нет смысла обманывать вас, — она начала сминать мантию в районе карманов, нервничая и надеясь успокоить себя таким образом, — нам нужна ваша помощь, потому что иначе может случиться что-то ужасное. И здесь, и в будущем.       Дамблдор покачал головой, совершенно не понимая, что происходит и какую реакцию они ждут от него. Он знал одно — этих двоих он раньше никогда не встречал, а также у него не было сомнений, что они не врут. Отличать ложь, даже самую умелую, от правды он, к своему огромному счастью, умел бесподобно.       Директор, наконец, расцепил руки, размял ладони (костяшки пальцев хрустнули, и Гарри захотелось сделать также, потому что его собственные руки давно занемели, но он сдержался) и взглянул сначала на Гермиону, а потом на Гарри.       — Мне хочется верить вам, правда, — спокойно сказал он. — Пусть ваши слова звучат весьма… забавно, — он добродушно улыбнулся, демонстрируя ямочки, присущие большинству людей его возраста.       Конечно, улыбка была несколько натянутой. Скорее, Гарри назвал бы это поднятием уголков губ вверх. Молодые люди на мгновение почти одновременно прикрыли глаза, думая над тем, что будет дальше. Они снова на краю неизвестности. В очередной раз ступают на тропинку, которую до этого не осмеливался пройти даже самый смелый путник.       И, если честно, это уже не пугало — интриговало.       — Как вы можете подтвердить свои слова? – продолжал директор. — Я верю вам, но вы должны меня понять. Признаться, ко мне впервые входят двое юных волшебников и заявляют, что они прибыли из будущего.       Они прекрасно понимали. Доверять кому-то на слово невозможно, потому что это могло стать самой большой оплошностью, которая запросто может привести к краху. Друзья переглянулись. У них почти нет доказательств. Вряд ли одежда, надетая на них, убедит профессора.       — Простите, но мы не можем доказать это… — Гермиона поежилась, чувствуя себя очень неловко.       Она, возможно, впервые не знала решение задачи, поставленной перед ними.       Неловкая пауза поглотила комнату на какие-то секунды, длившиеся для всех словно долгие и муторные часы. Тишина отражалась во всем: в портретах на стенах, которые с интересом наблюдали за происходящим, сохраняя молчание, в зеркальных шкафах, скрывающих за собой множество секретов Дамблдора, начиная от старых книг и заканчивая омутом памяти.       Внезапно Гарри заострил свой взгляд на том самом шкафчике, за которым скрывался небольшой сосуд с ярко-серебристым содержимым.       Он нашел их единственный шанс.       — Профессор, я знаю, как доказать вам! — громко воскликнул Гарри, взмахнув руками.       Директор, уловив взгляд Гарри, недоуменно вскинул брови. Мальчик неотрывно смотрел на шкаф, который долгие годы хранил в себе омут памяти.       — И как же вы собираетесь доказать мне, мистер Поттер? — он нервно кашлянул.       — Омут памяти, профессор! — выпалил юноша, уже направляясь к каменному сосуду. – Пойдемте!       Дамблдор покачал головой, но все же обошел Гермиону и подошел к шкафу вместе с Гарри. Грейнджер наблюдала за всем происходящим со стороны. Она читала о подобных вещах, но никогда не видела в живую и, тем более, не пользовалась. Поттер остановился и решительно взглянул на Дамблдора. Тот выглядел непринужденно, но вел себя крайне сдержанно, не предпринимал попыток помочь Гарри разобраться с омутом. Гарри тихо фыркнул и приоткрыл дверцу шкафа. Знакомое яркое свечение встретило его, отчего он непроизвольно поморщился, но не остановился. Обычно Дамблдор делал все сам, и он понятия не имел, как вытаскивать из головы необходимые мысли. Он неуверенно вытащил волшебную палочку из кармана (рука Дамблдора в этот момент дрогнула, но он не извлек свою) и аккуратно коснулся ею поверхности. Содержимое начало быстро вращаться, а молочно-белая поверхность стала прозрачной.       Шумно выдохнув, Гарри нагнулся над сосудом, в очередной раз убеждаясь, что дна там и быть не может. Он поднес палочку к виску, на мгновение задумался и... не поторопился. Ему казалось, что он должен хорошо подумать прежде, чем показывать Дамблдору свои воспоминания. Представить, вспомнить все в мельчайших деталях. Не оплошать. Он крепко-крепко зажмурился, держа в воспоминаниях свое первое прибытие в Хогвартс. Нагнувшись чуть ниже, он коснулся кончиком носа своеобразного стекла, одновременно с этим потихоньку отрывая палочку, за которой тянулась тонкая нить, от виска.       Кабинет покачнулся, и Гарри полетел головой вперед внутрь сосуда, успев ухватиться за рукав мантии профессора.       Это вернулась профессор МакГонагалл. Она строго посмотрела на привидения, и те поспешно начали просачиваться сквозь стену и исчезать одно за другим.       — Выстройтесь в шеренгу, — скомандовала профессор, обращаясь к первокурсникам, — И идите за мной!       У Гарри было ощущение, словно его ноги налились свинцом. Он встал за мальчиком со светлыми волосами, за ним встал Рон, и они вышли из маленького зала, пересекли зал, в котором уже побывали при входе в замок, и, пройдя через двойные двери, оказались в Большом зале.       Гарри даже представить себе не мог, что на свете существует такое красивое и такое странное место. Зал был освещен тысячами свечей, плавающих в воздухе над четырьмя длинными столами, за которыми сидели старшие ученики. Столы были заставлены сверкающими золотыми тарелками и кубками. На другом конце зала за таким же длинным столом сидели преподаватели. Профессор МакГонагалл подвела первокурсников к этому столу и приказала им повернуться спиной к учителям и лицом к старшекурсникам.       Перед Гарри были сотни лиц, бледневших в полутьме, словно неяркие лампы. Среди старшекурсников то здесь, то там мелькали отливающие серебром расплывчатые силуэты привидений. Чтобы избежать направленных на него взглядов, Гарри посмотрел вверх и увидел над собой бархатный черный потолок, усыпанный звездами.       — Его специально так заколдовали, чтобы он был похож на небо, — прошептала опять оказавшаяся рядом Гермиона. — Я вычитала это в «Истории Хогвартса».       Было сложно поверить в то, что это на самом деле потолок. Гарри казалось, что Большой зал находится под открытым небом.       Гарри услышал какой-то звук и, опустив устремленный в потолок взгляд, увидел, что профессор МакГонагалл поставила перед шеренгой первокурсников самый обычный на вид табурет и положила на сиденье остроконечную Волшебную шляпу. Шляпа была вся в заплатках, потертая и ужасно грязная. Тетя Петунья сразу бы выкинула такую на помойку.       «Интересно, зачем она здесь? — подумал Гарри. В голове его сразу запрыгали сотни мыслей. — Может быть, надо попытаться достать из нее кролика, как это делают фокусники в цирке?»       Он огляделся, заметив, что все собравшиеся неотрывно смотрят на Шляпу, и тоже начал внимательно ее разглядывать. На несколько секунд в зале воцарилась полная тишина. А затем Шляпа шевельнулась. В следующее мгновение в ней появилась дыра, напоминающая рот, и она запела.*       — Довольно! — разнесся голос Дамблдора по комнате, а в следующее мгновение они снова оказались в круглой комнате. — Этого достаточно, чтобы я поверил вам. Ваше первое пребытие в школу... Похвально, мистер Поттер.       Дамблдор отошел от омута и взмахнул рукой. Омут памяти снова сложился и исчез за дверьми шкафчика. Профессор направился к столу. Сомнений в том, что теперь он им верит на все сто процентов, не было.       Гарри облегченно выдохнул, проведя рукой по вспотевшему лбу и дотрагиваясь до шрама. Привычка. У него получилось! Он сумел справиться с омутом памяти и показал именно то, что хотел. Гарри был горд собой и, наверное, Дамблдор из будущего тоже гордился бы им.       — Ваш друг… — протянул директор, присаживаясь в свое кресло и смотря на Гермиону. — Вы же друзья с тем рыжим мальчиком?       Грейнджер кивнула.       — Я думаю, он может помочь нам вернуть вас в ваше время.       Гарри подошел к подруге и встал на свое прежнее место. Он и Гермиона переглянулись, не понимая, о чем толкует волшебник. Точнее, не понимал Гарри и искренне надеялся, что Гермиона, которая обычно отвечает за мозговую деятельность их трио, знает разгадку и вытащит их отсюда как можно скорее. Пережить еще одну встречу с Питером Петтигрю Гарри не желал.       Гермиона не была уверена, что знает наверняка, но догадывалась. Ответ скрывался на поверхности.       — Конечно! — после недолгих секунд раздумий воскликнула Грейнджер. — Маховик времени! Рон может переместиться сюда и, главное, вернуть нас всех назад.       Дамблдор улыбнулся, кивая в знак согласия. Эта улыбка была настоящей. Гарри тоже улыбнулся. Скоро они снова будут дома.       — Вы очень умны, мисс Грейнджер, — сказал Дамблдор. — Думаю, раз вы знаете о маховике, то пользовались им ранее, а это значит лишь одно — профессор Макгонагал доверяет вам.       Гриффиндорка смущенно улыбнулась в ответ, переведя взгляд на портреты в огромных рамах. Прошлые директора все также не сводили с них заинтересованного взгляда. Самый большой из портретов — бывший директор — висел прямо за креслом Дамблдора и видел все с лучшего ракурса. Он не переговаривался, как портреты над ним, но одобрительно кивал, словно соглашаясь с каждым словом Дамблдора. Гермиона, конечно же, знала, как звали мужчину на портрете.       — Спасибо, профессор, — сказала Гермиона.       По ее мнению, не могло быть ничего лучше, чем похвала от Дамблдора.       — Это все, конечно, замечательно, но как мы передадим послание Рону? — вмешался Гарри, ероша темные волосы. Он знал о маховике, пользовался им вместе с Гермионой, но понятия не имел, что нужно делать, чтобы Рон забрал их из прошлого.       Снова тишина охватила кабинет. Думали все (за исключением Гарри, который нетерпеливо буравил Гермиону взглядом), но пока не находили доступный способ. Гарри изредка ловил на себе взгляд Дамблдора, но не реагировал, делая вид, что занят глубоким мыслительным процессом. Он догадывался, куда смотрел профессор.       Шрам.       — Я думаю, вы должны знать о чарах… — начал Дамблдор после пяти минут абсолютной тишины, но был сразу же перебит Гермионой.       — Да! Я поняла, о чем вы, профессор! Гарри, я знаю, что мы будем делать! — она светилась от радости и была практически готова запрыгать от радости на месте.       Гарри тоже был счастлив.       — Хорошо, хорошо, мисс Грейнджер, — Дамблдор подавил смешок, а потом абсолютно серьезно продолжил. — Потребуется время, поэтому я представлю вас сегодня за обедом, как учеников, прибывших из Дурмстранга. Только с вами, мистер Поттер, будут проблемы. Видите ли, ваш так называемый отец… Будет странно, что вы настолько похожи, да и фамилии, но, надеюсь, все обойдется. До обеда вы можете подождать здесь, заодно расскажите, как там, в будущем, — он хохотнул.       Гарри оцепенел, словно на него наложили заклятие. Им придется знакомиться со всеми? Им предстоит видеть людей, судьба которых известна лишь им двоим? Гарри был готов поклясться, что это станет самым страшным испытанием в его жизни. Но... Он увидит родителей. Живых, молодых, свежих и не знающих, что он их сын.       — Спасибо, профессор, — поблагодарила директора Гермиона, коснулась ладонью локтя Гарри, выдергивая его из дум, и села в большое кресло у стола. Так же поступил и Гарри, сев в другое сидилище.       Он был странно бледен, но держался и не протестовал против представления их ученикам Хогвартса времен его родителей.       — И что вы хотите узнать в первую очередь? — спросил Гарри, не узнавая собственный голос.       Волнение выдавало его.       Но Дамблдор не интересовался, что случилось. Его волновал другой вопрос, и Гарри даже догадывался какой именно.       — Откуда у тебя этот шрам, мальчик?…