О тех, кто защищает порядок

По летнему небу неторопливо плывут облака. Ярко светит послеполуденное солнце, но не печёт — будто жалеет утомлённых двухнедельным зноем жителей Сиродила. Гран закрывает глаза. Мягкая трава приятно щекочет шею, а по руке ползёт какая-то букашка, которую он не спешит сгонять. На сердце спокойно и хорошо. Приоткрыв один глаз и приподняв голову, Гран смотрит на широкую спину, в кои-то веки не облачённую в парадный доспех. Воспользовавшись погожим моментом и единственным в этом месяце выходным, Гран вытащил Йеро на природу, подальше от Имперского города и опостылевшего шума. Ради этого пришлось преодолеть несколько препятствий: во-первых, долго и упорно упрашивать Филиду поставить им с капитаном Лексом выходной на один день. Во-вторых — и это самое сложное — объяснить Йеро, что в выходной принято отдыхать, а не продумывать подробности очередной сложной операции по поимке Серого лиса. Решающим аргументом стало обещание показать цветочную поляну, достойную того, чтобы быть запечатлённой на картине, и напоминание о том, что без регулярной практики навыки теряются. В конечном итоге Йеро поддался на уговоры — и Гран надеялся, что согласился он потому, что действительно не против прогуляться, а не затем, чтобы его скорее оставили в покое. Однако, когда дошли до заветного места, сомнения развеял восторженный возглас. Йеро восхищался цветовой гаммой: говорил что-то о мягкой зелени травы, лазурной нежности неба и яркой синевы васильковой поляны, что разрослась аж до самого леса. Гран хоть и слушал внимательно, но толком ничего не понял — однако, из слов друга сумел вычленить главное: ему здесь нравится. Успокоившись, Гран опустился в траву и прикрыл глаза. В кои-то веки сосредоточенный не на поимке Серого лиса суровый капитан, наконец, определился, где и как поставить мольберт. Ещё какое-то время провозившись с художественными принадлежностями, Йеро приступил к рисованию. Гран не знает, сколько времени он провёл лёжа в траве и глядя на рисующего друга. Гран с восхищением наблюдает за манипуляциями Йеро и думает, что есть в процессе рисования толика волшебства. Ведь не Изменение ли это — превращение скучного листа в захватывающий пейзаж, красочный натюрморт или наполненный жизнью портрет? Сам Гран в магии рисования не сведущ. Затёкшая спина заставляет сесть. Бросив взгляд на погрузившегося в рисование Йеро, он начинает плести венок, вдыхая цветочно-травяной аромат и периодически снимая невесть откуда берущихся на штанинах букашек. Процесс не занимает много времени, и вскоре Гран с ухмылкой во всё лицо бесшумно подкрадывается к далёкому от этой реальности Йеро и водружает ему на голову васильковый венок. — Хм? — лицо строгого капитана Имперской стражи приобретает рассеянное выражение. — А это зачем? Гран пожимает плечами. Вопрос застигнутого врасплох Йеро заставляет растеряться его самого. — А? — У этих цветов есть какое-то значение? В голосе Йеро звучит любопытство, которое, впрочем, Гран не может удовлетворить. — Не знаю. Наверное. Значение цветов всегда казалось чушью. Глупостями, придуманными писаками ради красивых абзацев в их скучных книжках. Единственные значения, которые Грана интересовали в растениях — алхимические, но Иероним Лекс, очевидно, слишком долго никого не допрашивал. — Если нет, придумай. — Ну... — Не ленись, Витериус, — в голосе строгого капитана звучит опостылевшая серьёзность, — тебе надо тренировать фантазию и красноречие. Он скрещивает на груди руки и смотрит в глаза, дожидаясь ответа. Гран садится в траву и закрывает глаза. Сопит. А спустя некоторое время начинает рассказ. — Легенда. Дело было давно, ещё до периода Междуцарствия. В тот период имперские мудрецы любили собираться на свежем воздухе. Они устраивались на лежанках, ели мясо и рыбу, пили вино и рассуждали обо всём, что только может существовать. Речи имперских мудрецов были столь длинны и сложны, что выдержать их мог далеко не каждый. За это прозвали древних мудрецов занудами, а так как проводили они свои встречи в основном под открытым небом, то и голубой цвет начал с ними ассоциироваться. Так васильки стали символом зануд, которым даже в положенное для отдыха время надо придумать какую-нибудь сложн... эй, ты чего хохочешь?! Йеро не отвечает. Гран не настаивает. Покачав головой, странный лучший друг возвращается к рисованию, а Гран вновь ложится в траву и ничего не говорит. Он наслаждается моментом, пока есть такая возможность.