Непредвиденное обстоятельство

Румпельштильцхен был изумлен, но в приятном смысле этого слова, когда внук позвонил, чтобы пригласить его на ужин. Все мысли о Белль тут же оставили его голову, и быстро закрыв лавку, он переместился к дому, где теперь обитали все его родные. Последняя его, во всех мирах, плоть и кровь. Уже около двери он на миг замер. Это глупо, но Темный вдруг почувствовал, что вот именно сейчас, именно сегодня, как только он переступит порог этого дома, его жизнь окончательно изменится и пути назад больше не будет. Глупо, да? Ведь в последние месяцы его жизнь и так сделала столько поворотов, и столько всего изменилось… Как в хорошую сторону, так и в плохую, но все же… Лишь стоя здесь, возле порога, Румпельштильцхен ощущал, что вот-вот подведет невидимую черту в своей длинной жизни и шагнет в неизвестность. Он вздохнул и оглянулся на улицу позади себя. Пустую и безлюдную. «Прямо, как моя жизнь в последние столетия», — подумал он, и решительно отвернувшись, постучал в дверь. Постучал в жизнь, которая его ждет за порогом и которая будет какой угодно, но не пустой и унылой. — Открыто! — крикнула Эмма откуда-то из глубины дома. Румпельштильцхен тихо усмехнулся и не колеблясь вошел в дом, оставляя позади себя груз своих ошибок и прочих проблем за порогом. По крайней мере, на сегодня. Внутри его сразу встретило тепло и довольно вкусный аромат идущий из кухни. Он удивленно огляделся и снял пальто. Эмма каким-то образом буквально за день смогла принести в дом странный уют и ощущение обжитости, которого здесь для полной картины и не хватало. Честно говоря, он давно уже не ощущал этого приятного чувства. Чувства, что он дома. Темный замок всегда был холодным местом и никогда не ощущался как дом. Ему вообще, после потери Бейя, все места казались лишь временным перевалочным пунктом, а родным местом, туда, куда хотелось бы вернуться, такого места… Его просто не было. Но… В этот момент, стоя в холле особняка, по которому витал запах домашней еды, а из соседней комнаты доносился тихий звон детских погремушек, сопровождаемый счастливым лепетом, он, наконец, ощутил это чувство. На миг Румпельштильцхен замер и прислонившись к стене, рядом с вешалкой, прикрыл глаза, просто впитывая в себя это чувство. — Ну, ты идешь? А то мы тебя заждались, — сказала Эмма, выглянувшая из соседней комнаты в холл, ища их запоздавшего гостя. Колдун открыл глаза, и повернув голову, посмотрел на блондинку, которая тепло смотрела на него, прислонившись к косяку. Румпельштильцхен еще никогда ее такой не видел. Обычно Эмма была такой боевой, такой… Спасительницей, что сейчас он даже удивился ее виду. На ней было простое домашнее платье до колена, а ее волосы были собраны в небрежную косу. Сейчас Эмма, как никогда, непривычно выглядела для его глаз. Так мило и по-домашнему. Так, как он представлял бы себе свою жену. Мать его детей. Родную и уютную. Его губы против воли расплылись в улыбке, и оттолкнувшись от стены, он подошел к ней и ласково коснулся ее щек. А вот Эмма нахмурилась и спросила: — Что у тебя с губой? Да и с щекой тоже? И колдун только сейчас вспомнил, что от следов «визита» Белль так и не избавился. Он хмыкнул и коснулся ее лба губами, после чего сказал: — Да, так… Наткнулся по дороге сюда на одну… фурию. Блондинка подняла бровь. — Фурию? — спросила Эмма, совершенно не веря его словам, и прищурившись, дразняще сказала: — Мне нужно уже искать свои наручники? Я же вроде как еще шериф… Румпельштильцхен открыл рот в притворном возмущении и сказал: — На меня напали и меня же арестовать хочешь? Эмма хихикнула. — Зная тебя, именно «фурия» оказалась пострадавшей стороной, — несмешливо сказала она, погладив лацкан его пиджака. Мужчина обиженно надулся. Вот так всегда. — Все, не дуйся, — ласково сказала блондинка и хлопнула его по груди. — Лучше снимай свой без сомнения дорогой пиджак и топай в столовую. Я уже накрыла на стол, и если повезет, Генри еще не начал без нас. Хотя, по тому, как громко ворчал его желудок, это весьма сомнительно. Колдун издал фальшивый тяжкий вздох и сказал: — Ладно, уговорила. Кстати, что у нас на ужин? — Паста, салат и персиковый пирог, — деловито сказала Эмма через плечо и исчезла в стороне кухни. — Звучит аппетитно, — пробормотал Румпельштильцхен и пошел следом за ней, на ходу стягивая пиджак. В столовой вкуснейшие ароматы были еще сильнее. — Привет, дед, — сказал Генри, уже сидящий за столом, на миг оторвав взгляд от приставки, чтобы посмотреть на него, прежде, чем вновь вернуться к игре. — Здравствуй, Генри, — с едва заметной улыбкой сказал колдун, подойдя к одному из стульев, чтобы бросить на спинку пиджак, и увидел переносную колыбель, по другую сторону стола, с близняшками, которые что-то ворковали друг другу. Подойдя ближе, он наклонился к девочками и коснулся щеки одной из них. — И вам тоже здравствуйте, мои принцессы, — нежно сказал он, любуясь своими девочками. Каждый раз, когда Румпельштильцхен их видел, он не мог сдержать своего удивления. Что вот они, здесь, настоящие и живые малышки. Его девочки. Кареглазые очаровашки, которые в будущем обещают вырасти в белокурых красавиц. Как и их мама. Ох, он уже с ужасом ждет того дня, когда они станут старше. Теперь колдун начинал понимать, почему некоторые короли в Заколдованном лесу сажали дочек в высокие башни. Как вот можно спокойно смотреть, как какие-то однозначно недостойные юнцы пристают к твоей принцессе? А у него их две. «А точнее три», — подумал он, краем глаза заметив, как к столу подошла Эмма, неся салатницу. Еще одна, как он надеялся все больше, его принцесса. Боевая, независимая и весьма красивая принцесса. Хотя сама этого и не признает. Упрямица… — Все, — удовлетворенно сказала она, поставив свою ношу и оглядев стол, добавила: — Вот, теперь можем садится. Посмотрев на сына, Эмма немного нахмурилась и уперев руки в боки, произнесла: — Генри, отложи приставку. Хоть на пару минут. Она никуда не денется. Ей богу, лучше бы уж он вновь таскал с собой везде свою бесценную книжку, вместо этой игрушки. И дернул же ее черт подарить эту штуку ему на Рождество. Он уже скоро спать с ней будет. — Генри!.. — вновь строго сказал она и хмуро на него посмотрела. — Ну, мааам… — протянул мальчик, но получив легкий подзатыльник, сделал, как ему велели. А ведь остался всего уровень, эх… Вечно эти взрослые все портят. Колдун, наблюдая за этой картиной, вновь ощутил непривычное спокойствие и ощущение принадлежности. Ощутил, что у него вновь есть семья. Есть дом. И что еще может быть нужно?..