Непредвиденное обстоятельство

— Ооо, вы не спите, мои злобные псинки, — издевательски пропела Зелена, спустившись в подвал. — Это хорошо. Я как раз хочу, чтобы вы пошли со мной. — Куда это? — резко спросила Эмма, все еще придерживая поясницу, и попыталась сморгнуть мушки, внезапно появившиеся у нее в глазах. — Отобедать, конечно, — сказала Зелена, закатив глаза. — Ты мне здоровая нужна, а не замореная голодом. По крайней мере, пока. — Что-то ты за последние дня этак четыре об этом не думала, — язвительно сказал Румпельштильцхен. — Оу, смотрю вместе с твоим здравомыслием вернулась твоя способность скалиться, — с ядовитой ухмылкой сказала она, и презрительно скривившись, добавила: — Мне не нравится. Зелена вернула свое внимание к Эмме и взмахнула рукой. Запястье блондинки на миг окутало зеленая дымка, которая рассеявшись оставила после себя широкий золотой браслет с странными символами. — Что за черт? — хмуро спросила Эмма, безрезультатно попытавшись снять браслет. — Это гарантия, что ты не станешь творить глупости. Приведи себя в порядок. У тебя будет полчаса, — холодно сказала Зелена и вновь взмахнула рукой. Теперь дымка охватила все тело Эммы, а когда она исчезла, девушка пропала вместе с ней. — А теперь ты, — сказала ведьма, повернувшись к Румпельштильцхену, который все еще смотрел на место, где только что была Эмма, и вытянув кинжал, добавила: — Тебя это тоже касается. Иди со мной. Она открыла клетку и приказала ему выйти. Выбора у него особо не было. Они молча вышли на улицу и пошли в сторону дома. — Что, даже не спросишь, что я все это время делала? Вдруг я была на похоронах твоего сыночка? — спросила Зелена, не способная долго молчать, открывая в дом дверь. После того, как здесь порыскали местные «герои», ей пришлось заново накладывать защитные чары, чтобы они более не смогли отыскать дом. Столько мороки. Тем временем, плененный колдун сжал кулаки и оскалившись, гневно сказал: — Пошла ты к черту. — Фу, как грубо, — поморщившись, сказала Зелена и указала кинжалом в сторону двери, перед которой они остановились. — Иди-ка тоже, приведи себя в порядок. Я люблю, когда мои гости выглядят опрятно. Румпельштильцхен язвительно поднял бровь. — То-то ты, за почти девять месяцев, ни разу не позволила мне не то что душ принять, одежды новой не дала. Кстати, о чем ты? У тебя в жизни гостей-то не было, — и чуть наклонившись к ее лицу, ехидно добавил: — Добровольных. Зелена вся покраснела до корней волос от злости, и резко подняв руку, ударила его по лицу. Голова Румпельштильцхена от удара дернулась, но его эта вспышка лишь рассмешила. Он тихо засмеялся и прикоснулся к разбитой губе. — Полегчало, истеричка? — спокойно спросил он и не дожидаясь ответа, вошел в комнату. Захлопнув дверь прямо перед перекошенным лицом ведьмы, благо она этого запретить ему не догадалась, он на секунду прислонился к двери и откинул голову. Его сердце болезненно сжалось. Слова Зелены о похоронах сына, которые он пропустил, больно резанули по его измученной душе, открыв новые раны. Он и так много всего пропустил в жизни Бейя, а теперь даже проводить его по-человечески не смог. Ровно настолько, насколько сильно ему это причиняло страдания, в нем так же сильно крепла решимость не пропустить ни минуты в жизни своей дочери, которая вот-вот родится. «Но для начала нужно ее, вместе с матерью, отсюда как-то вызволить…» Он глубоко вздохнул и осмотрел комнату, в которую его привела Зелена. Комната была по сути пуста. Кровать и зеркало в полный рост были единственными предметами интерьера. Была еще одна дверь в другом углу комнаты, которая, вероятно, вела в ванную. Больше здесь осматривать было нечего. Оттолкнувшись от двери, он подошел ближе к кровати, на которой заметил чехол для одежды. Слегка наклонившись, Румпельштильцхен поднял чехол и расстегнул его. Внутри оказался один из его собственных костюмов. «Чертова ведьма, она еще и по моим вещам порыскать успела, — раздраженно подумал он, и его передернуло от отвращения из-за того, что Зелена касалась его одежды. —  Ну, в этот раз хотя бы мне удалось избежать сомнительного удовольствия быть побритым этой извращенкой». Он всегда подозревал, что Зелена каким-то своеобразным образом была в него влюблена, она даже один раз заставила его себя поцеловать. Ему, только от одного воспоминания об этом, хотелось вымыть рот с мылом, слава богу, большего она от него не потребовала, а то его и без того расшатанная психика никогда бы уже не оправилась. Здраво рассудив, что ждать долго эта стерва не захочет, он направился к двери, что вела ванную, положив на изгиб локтя чехол, надеясь, как можно скорее покончить с этим и узнать, что там с Эммой. Тем временем блондинка, которая оказалась в той же комнате, в которой и очнулась в прошлый раз, размышляла примерно в том же направлении. Быстро приняв душ и смыв с себя грязь последних дней, Эмма с неохотой переоделась в темно-зеленое платье в пол, которое нашла в чехле, что висел на двери. Она отчаянно пыталась придумать, как же ей выбраться. Эмма уже какие только варианты не рассматривала, но все одно — выхода найти не могла. А еще и этот браслет… Что он может сделать, одной только Зелене известно, вдруг он навредит ребенку? Эмма была в полной растерянности. Ровно через полчаса дверь без стука открылась и на пороге появился… Уолш. — Ты? — ошарашенно сказала Эмма, невольно сделав шаг назад. Мужчина поджал губы. — Иди за мной, — холодно сказал он и развернувшись пошел прочь, явно ожидая, что она последует за ним. Эмма могла бы заупрямиться, но решила, что сейчас не подходящий момент, да и она слишком для этого истощенна, поэтому молча последовала за свои неудачливым ухажером. Тот, как раз сделал остановку у соседней двери, из которой спустя мгновение вышел Голд, в уже куда более привычном ей виде. Гладко выбритый, в новом идеально выглаженном черном костюме и такой же черной рубашке. Галстука на нем не было, но ему так даже больше шло. Его волосы были еще слегка влажными, вероятно он только, как и она, принял душ. Выйдя из комнаты, он не сразу ее заметил, а с приподнятой бровью посмотрел на Уолша, который невольно съежился под его взглядом. Навык заставлять людей чувствовать себя идиотами при помощи одного взгляда, он, даже в находясь в плену, явно не растерял. Эмма против воли слегка улыбнулась. Уолш тем временем немного оправился и закатив глаза, велел им идти за ними. Наконец, Голд посмотрел на нее и на секунду, она могла поклясться на чем угодно, его глаза расширились, но этот взгляд быстро исчез с его лица, и ухмыльнувшись, он хрипловато сказал: — Вы прекрасно выглядите, принцесса Эмма. И драматично поклонившись, приглашающе протянул ей руку. — Не окажете ли вы мне честь? Эмма закатила глаза, и отчаянно игнорируя румянец, вспыхнувший на ее щеках оттого, как он назвал ее королевским титулом, к которому она наверное никогда не привыкнет, вложила свою ладонь в его руку. — Так и быть окажу, сударь, — с фальшивой помпезностью сказала она и гордо вскинула голову, а потом, смотря в спину Уолша, язвительно добавила: — Вы все же лучше, чем обезьяна с крыльями. Спина ее несостоявшегося ухажера, который на миг замер, одеревенела, а кулаки сжались по бокам, поняв, что насмешка была направлена именно в его сторону. Тем не менее, он промолчал и продолжил идти к лестнице. Румпельштильцхен фыркнул. — Я в любом случае намного лучше, а уж тем более, я лучше, чем летучая мартышка, — преувеличенно громко сказал он, что их «сопровождающий» непременно это услышал. Тот глухо зарычал, остановившись на две ступеньки вниз от начала лестницы, но к ним так и не повернулся. Эмма тихо хихикнула. — Идите за мной! — рявкнул Уолш, наконец не выдержав. Колдун ей подмигнул и повел к лестнице. Внизу, около входа в столовую, Уолш, красный, как рак, от злости, оставил их, и они переглянувшись, вошли внутрь.