Непредвиденное обстоятельство

Последующие пару дней, из подвала судить было трудно, сколько времени или дней прошло, они провели в основном разговаривая друг с другом. Уснуть Эмма, в большинство своем, кроме недолгих моментов, так и не смогла, а Голд, как Темный, вообще почти не спал. К тому же, ее жутко замучил голод. Эта мадам не удосужилась оставить своим «гостям» какой-либо еды, и с учетом того, что Эмма в последний раз ела еще где-то часов за пять до похищения, то она была голодной уже не первые сутки, а в ее состояние, когда есть хочется чуть ли не каждые пять минут, это мягко говоря дурно сказалось ее на способности уснуть. Одна радость, эта «Зеленка» удосужилась наколдовать небольшую уборную, как при кратком осмотре своей новой тюрьмы смогла обнаружить Эмма. Она сначала не обратила внимание на небольшую дверь в деревянной стенке своей клетки, тусклый свет лампы едва ли освещал лестницу и небольшой пяточек перед их тюрьмой. Но даже не лучшая на вкус вода из крана, который там обнаружился, как и небольшой умывальник, едва ли мог подавить голод сильно беременной женщины. А так, как тишина с каждой минутой становилась все более невыносимой, а понять день сейчас или ночь было невозможно, из-за чего Эмма немного потерялась во времени, им ничего кроме как разговаривать и не оставалось. У них еще не разу с начала их знакомства не было столь длинных бесед. — …есть ли хоть одна ведьма в Заколдованном лесу, да и не только там, которую учил не ты? — с усмешкой спросила Эмма, когда в один из таких разговоров узнала, что Зелена, которая и впрямь оказалась старшей дочерью Коры, была бывшей ученицей Румпельштильцхена. Тот с прищуром посмотрел на нее и фыркнул. — Я что, виноват, что кроме меня там и учить-то больше некому, — пробурчал он и скрестил руки на груди. Эмма тихо хихикнула. — Да ты еще и скромник, каких поискать, — сказала она, с трудом сдерживая еще один смешок. Она сидела на своей койке, прислонившись плечом к стене, а колдун сидел напротив нее, на единственном предметом мебели имеющимся в его собственной клетке — небольшой табуретке. Прясть ему впервые за всю жизнь совсем не хотелось, хотя он и чувствовал, как в нем все больше нарастает беспокойство, которое прежде он бы успокаивал, крутя колесо. Румпельштильцхен никогда не жаловался на слух и прекрасно мог слышать, как урчит в животе у блондинки, а так как Зелена похитила ту по его примерным подсчетам дня четыре назад, она должно быть зверски была голодна. Такой срок голодовки ничем не навредили бы ей, кроме может небольшой слабости, не будь она на последнем месяце беременности, когда ей и малышке, как никогда будут нужны в скором времени силы в виду предстоящих родов, а с учетом того, что она еще почти не спит, его беспокойство росло в астрономической прогрессии. Благодаря тому, что эта зеленая мерзавка владела его кинжалом, он ничего сделать не мог, кроме как хоть немного отвлечь Эмму разговорами. Он давно уже, если быть совсем честным, ни с кем так долго не говорил. Даже с Белль. — Но чего она хочет-то? — спросила Эмма, устало склонив голову к стене. Она жутко устала и не хотела шевелится. — Наверное того, чего она думает, что заслуживает иметь больше, чем Реджина, — ответил Румпельштильцхен, немного наклонившись вперед и оперевшись локтями на бедра, свесил перед собой сцепленные в замок руки. Эмма покачала головой. — Черт! Все еще поверить не могу, что старшая сестра Реджины, Злая Ведьма Запада из всех людей, ну и не людей тоже, — сказала она и обняла руками живот. Колдун иронично поднял бровь и выразительно посмотрел на нее. — Говорит дочь Белоснежки и Прекрасного Принца… — …которая беременна от Румпельштильцхена, — закончила Эмма и закатила глаза. — Да, да, я поняла, что ты имеешь ввиду… Ну так что она хочет-то? — Понятия не имею, — пожав плечами ответил он. Блондинка прищурилась. — Ты что, издеваешься? Он поднял руки и невинно сказал: — Конечно же нет. Ты же меня знаешь. Эмма закатила глаза. — Дурак, — раздраженно сказала она и уже куда серьезнее спросила: — У нее твой кинжал, да? Румпельштильцхен нахмурился. — Да. Это она обманула… Бейя, чтобы он меня освободил. Зелена подкинула ему подсказку, через одного проклятого ею человека, вот только сделала так, что он не знал, что придется заплатить за это жизнью… — он на миг замер и прикрыл глаза, не желая снова проливать слезы, по крайней мере не сейчас, а потом хрипло продолжил: — Когда я увидел, что он натворил, я… Поглотил его, но я не мог держать одновременно кинжал и его, поэтому… — Стой, стой, — изумленно сказала Эмма, и тряхнув головой, непонимающе спросила: — То есть, в каком смысле, ты его… поглотил? Колдун сглотнул. — В прямом. Я слил наши тела в единый организм. Правда это стоило мне разума… В большинстве дней главенствовал я, но порой это был Бей… В один из таких моментов он и послал пирату весточку… — …с зельем, — растерянно закончила Эмма. — Верно, оно вернуло тебе память… — Нет, — сказала Эмма и покачала головой. — Зелье выпил Генри, а не я… Румпельштильцхен нахмурился. — Но, как ты тогда… — ...все помню? — подняв бровь закончила Эмма, все еще не переварив новость, что это Нил помог оказаться здесь, а не Крюк, внезапно решивший стать героем. — Вообще-то я не знаю… Хотя теперь думаю, что это все благодаря малышке. Ведь сначала я и впрямь ничего не помнила, лишь только те воспоминания, которые нам наколдовала Реджина. Но потом, месяцев через четыре, я по дороге домой хлопнулась в обморок и оказалась в больнице, где и узнала, что каким-то чудесным образом забеременела, в тот же день и начались сны, оказавшийся моими истинными воспоминаниями… — Чудесным? — уточняющие спросил Румпельштильцхен и ему показалось, или Эмма немного покраснела? — Неужто других парней, даже в ложных воспоминаниях, не было или уже после? Он тщательно скрыл нотки ревности в голосе. Ему не хотелось знать, что Эмму кто-то трогал после него. Он — собственник и уже не раз в этом признавался. А Эмму он считал исключительно своей. — Вообще-то нет, — хмуро сказала она, надеясь, что темнота скроет ее румянец. — Я тогда чуть голову не сломала, ведь Нил был первым и… последним моим мужчиной. — Ндааа?.. — протянул он, вопросительно подняв бровь. Ему с трудом верилось, что такая красивая женщина, как Эмма, испытывала нехватку поклонников. — А это по ложным воспоминаниям или?.. — Он и ты — это все мои кавалеры, других в реальности больше и не было, понятно? — сердито выпалила Эмма и ехидно добавила: — Гордись… Все мои мужчины, исключительно представители твоего семейства… Теперь взлетели вверх уже обе брови мага. — Что, правда?.. Ни с кем и никогда, кроме?.. — Да! — рявкнула Эмма, еще больше покраснев. Она сложила руки на груди и насупилась. Она была уверена, что этот мудак теперь об этом до конца ее жизни об этом не забудет. Румпельштильцхен слегка усмехнулся, видя ее ребячество, чувствуя, как где-то в глубине души довольно урчит его внутреннее чудовище, изощренно радующееся тому, что кроме Бейя и его самого никто более не трогал его Спасительницу. — А как же бывший шериф?.. — не удержался от вопроса он. Между Охотником и Эммой определенно были искры, как бы ему это, даже уже тогда, не нравилось. Эмма тихо вздохнула и печально сказала: — Грэм… Он был хорошим парнем… — и горько усмехнувшись добавила: — Но в тот единственный раз, когда мы поцеловались, он и скончался у меня на руках. Что, как бы это жестоко не звучало, не улучшило мою самооценку. Он был первым парнем, которого я готова была впустить, после предательства Нила, и… — Он умер, — тихо закончил Румпельштильцхен. Он знал, что бывший шериф умер на руках у Эммы, но он не знал, что тот умер после поцелуя с Эммой. — Да… Знаешь, ведь он все вспомнил… За секунду до того, как… Как он умер, Грэм вдруг будто очнулся ото сна и поблагодарил меня… Тогда я не поняла за что, лишь только когда проклятие пало, я поняла, что к нему память вернулась… И именно за это он сказал мне спасибо… — она покачала головой. — До сих пор не могу избавиться от чувства, что это все моя вина, может если бы я поверила раньше, может тогда он был бы жив… — Это не твоя вина, Эмма, — тихо сказал Румпельштильцхен, вновь ощутив легкий укол ревности. Ведь в глазах блондинки было столько печали, когда она говорила об Охотнике. — Реджина все равно бы его убила, тем более раз ты говоришь, что он начал вспоминать свою истинную жизнь. С минуту они помолчали, а потом Эмма еле слышно спросила: — Так как же тогда Нил умер, если?.. — В тот день, когда ты здесь очнулась. Тогда он вновь занял главенство в нашем теле и смог сбежать, ведь приказы, данные с помощью кинжала на него не действовали… А там… Он отправился в Сторибрук… Он не помнил как и все, что с нами произошло. Зелье, которое мне дала Зелена, чтобы я мог сохранить память, подействовало на него лишь частично… Поэтому он даже не знал, что мы едины… — Так это все-таки Зелена всем память стерла? — перебила его Эмма. Колдун кивнул. — Ну так вот, я сам, когда Бей главенствовал, погружался словно в дрему, не видел и не знал, что он делал… Судя по всему, твой отец и Реджина нашли этот чудесный подвал… — То есть они могут знать где мы? — вновь перебила его Эмма, слегка воспрянув духом. — Не думаю, что они смогут сюда вернутся, теперь, когда они знают кто такая Зелена… Она скорее всего наложила вокруг сильные чары… — с сожалением сказал он и продолжил свой рассказа: — И вот, вероятно, узнав, что я здесь, он отправился искать меня, но в какой-то момент нам стало трудно… Такое поглощение не естественно и весьма нестабильно… Две души не могут сосуществовать в одном теле подобным образом… — он вздохнул, поняв, что стал бессвязно бормотать. — В общем, он все понял, что с ним произошло, и что я сделал… Поэтому попросил Реджину разделить нас, чтобы я мог сказать имя Злой Ведьмы Запада, он-то его не знал… И… — И он погиб, — грустно закончила Эмма. — Вот почему ты тогда плакал… Он только вновь кивнул и низко опустил голову, чтобы скрыть слезу, которая все же упала из его глаз. — Бедный Генри… — с ужасом выдохнула Эмма. — Значит, он уже может знать… — Он был там, — с неохотой сказал Румпельштильцхен. Он не хотел ее еще больше расстраивать, но и смысла лгать не видел. — Что?.. — воскликнула Эмма, закрыв руками рот. — И он видел?.. — Да. Бей умер у него на руках, — тихо сказал колдун, подняв глаза на девушку. — Нет… Мой бедный мальчик… — прошептала Эмма и прикрыла руками лицо. Господи! Ее бедный сын! Как же ему должно быть сейчас плохо, сначала она пропала, теперь его отец умер, да еще и на его руках!.. Может Генри и старается казаться взрослым, но он все еще лишь мальчик, у которого в жизни уже было слишком много потрясений!.. А она даже утешить его не может, застряв в этом дурацком подвале!.. Тут мучавшая ее последние пару дней боль в спину, вдруг на миг обострилась, и Эмма не смогла сдержать глухой стон. — Эмма?.. — обеспокоенно спросил Румпельштильцхен и, встав со стула, подошел ближе к решетке, которая их разделяла — Ничего, — прошипела она и тоже тяжело встав положила руки на поясницу. — Просто спина болит. Колдун лишь прищурившись посмотрел на нее, абсолютно не веря ее словам. Тут он услышал, как лязгнул замок на двери подвала, и из распахнувшихся наверху дверей хлынул дневной свет, осветивший лестницу, ведущую вниз.