Непредвиденное обстоятельство

— А вот и мои гости, — громко сказала Зелена, широко улыбаясь насквозь лживой улыбкой, уже сидя за столом. — Садитесь. — А у нас есть выбор? — с сарказмом сказала Эмма и села на один из стульев, который стоял напротив ведьмы. Второй занял Голд, мимолетно кинув взгляд на лежащий по левую руку от Зелены кинжал со своим именем. Эмма тоже его заметила, но быстро схватить его у нее не было бы шанса. От запаха еды, стоящей на столе, у нее против воли заурчало в животе, а ее доча довольно сильно пнула ее куда-то в район печени, явно намекая, что им не мешало бы подкрепится. Но Эмма, если честно, не хотела есть что-либо, к чему прикасалась Зелена. — Ешьте, — с все той же приклеенной к лицу улыбкой сказала Зелена, но когда ни один из них даже не пошевелился, ее лицо исказилось от злости и схватив кинжал со стола, она сквозь зубы прошипела: — Ешьте, я вам приказываю. Тут Эмма вскрикнула, почувствовав, как ее руку, на которой был проклятый браслет, обожгло словно кратковременным разрядом тока. Она пару раз попадала под действие электрошокера и это было весьма похожее чувство. Голова рядом сидящего колдуна резко повернулась к ней, а его глаза потемнели от злости. Его рука рефлекторно потянулась к ножу. — Плохая идея, — прошипела Зелена ему. — Положи на место. Румпельштильцхен злобно оскалился. — Ты уж определись. Мне есть или нет, — насмешливо сказал он. — Я всего лишь хотел на тост масло намазать. Все сидящие за столом прекрасно понимали, что это не так. — Что это за дрянь? — холодно спросила Эмма, смотря то на браслет, то на ведьму. Та невинно похлопала глазами. — Всего лишь красивое золотое украшение, — с притворным непониманием сказала она, и указав кинжалом, который все еще сжимала в руках на колдуна, добавила: — Между прочим, сделанное из нитей, которые он напрял. Румпельштильцхен тем временем скрипнул зубами, теперь, в более ярком, свете разобрав руны на украшении, и повернувшись к Эмме, тихо ответил на ее вопрос: — Это браслет неповиновения. Не будешь слушать того, кто его сделал… — …То получишь разряд тока? — понятливо закончила Эмма и кинула на ведьму ненавистный взгляд. Та вновь похлопала ресницами. — Всего лишь маленькая предосторожность, — сказала Зелена и как ни в чем не бывало принялась есть салат. Эмма чувствовала, как ее сейчас разорвет от злости, но тут на ее руку легла горячая ладонь колдуна. Он предостерегающе посмотрел на нее и кинул взгляд в сторону ее тарелки. Живот Эммы продолжал безжалостно ворчать на нее за такое свинское отношение к себе, особенно, когда рядом есть еда и она тяжко вздохнув, все же решилась поесть. Кто его знает, когда еще ведьма решит ее накормить, а если та хотела ее убить — уже б убила. Пару минут они ели в гнетущем молчание. — Ну как малыш себя чувствует? — с интересом спросила Зелена Эмму, нарушив тишину и отпив глоток сока из стакана. — Толкается? — Не твое дело, — прищурившись, сказала Эмма и тут же почувствовала еще один разряд. В этот раз она лишь поморщилась, не желая показывать ведьме свою боль. — Ай, яй, — укоризненно покачала головой Зелена. — Неправильный ответ. Эмма глубоко вздохнула. — Какого черта ты вообще хочешь от меня? — резко сказала она. Зелена наклонилась вперед и с маниакально улыбкой сказала: — Ну, как же… Малыша твоего я и хочу. Сначала хотела взять того, что носит твоя мать… Но зачем мне ее слабенький выродок, когда есть ты, а точнее твой уже столь могущественный ребенок. Сердце Эммы в ужасе сжалось, а ее руки рефлекторно обняли живот. Краем глаза она увидела, как глаза Голда стали совершенно черными, а бокал в его руках вдруг со звоном треснул. Зелена посмотрела на своего бывшего учителя и с притворным участием спросила: — Что с тобой, Румпель? Не уж то проникся сочувствием? — и издевательски добавила: — Если конечно твое черное сердце еще на него способно? Или ты перенес свою привязанность со своего утраченного отпрыска на этого ребенка? Румпельштильцхен еще крепче сцепил зубы. Он понял, что Зелена не в курсе, что он отец ребенка, которого носит Эмма и он хотел, чтобы так и оставалось. — Оу, я забыла, — протянула Зелена, продолжая издеваться. — Этот малыш же приходится сестрой или братом твоему внучку. Генри, кажется?.. Эмма дернулась, намериваясь встать и воткнуть вилку этой дряни как минимум в глаз, но рука Голда вновь ее остановила. — Не смей говорить о моем сыне, — прорычала Эмма, сев на место. Ох, как же она жалела, что у нее под рукой не было ее верного пистолета. — Сыне, которого ты бросила, а моя жалкая сестрица подобрала? — продолжала глумится Зелена, некрасиво скривив рот. Сердце Эммы пронзила боль. Каждый раз, когда она думала о том, что оставила Генри, ее душу наизнанку выворачивало в мучительной агонии, особенно после того, как он вернулся в ее жизнь. Все десять лет, до их воссоединения, не было и дня, чтобы она не думала о своем мальчике. А когда она его узнала поближе и прикоснулась к нему… Господи, ну почему она тогда отдала его?.. — Ты ничего не знаешь, Зеленка! Я отдала Генри, потому что любила и не желала ему своей жизни!.. И твоя сестра, какой бы она не была, любила его и я ей даже за это благодарна! Ведь меня в детстве никто не любил, даже с малой толикой того, как она относилась к моему сыну!.. И ему не пришлось испытать все то, что довелось пережить мне!.. — крикнула Эмма, почувствовав неожиданный прилив сил. Ведьма покраснела и подорвалась со стула. — Думаешь, только ты страдала?! — закричала она в ответ. — Да моя мать выбросила меня, как ненужного котенка, когда узнала, что мой отец на самом деле не королевских кровей!.. Она хотела замуж за принца, а не за садовника!.. И она вышла, а потом родила Реджину!.. А чем она лучше, чем я?!.. Почему?.. — тут она повернулась лицом к колдуну и истерично добавила: — Даже ты выбрал ее!.. Вдруг, она резко обошла стол и склонилась над Румпельштильцхеном, опираясь на спинку стула, на котором он сидел. Она, с безумным блеском в глазах, посмотрела на него и сказала: — Но ничего, я все исправлю. А ты мне поможешь, ведь ты теперь в моей власти… И я могу делать с тобой все, что мне захочется!.. — она наклонилась еще ниже к отпрянувшему от нее колдуну и резко добавила: — Поцелуй меня! Я ПРИКАЗЫВАЮ! Румпельштильцхен, что есть силы, вцепился в подлокотники стула и отчаянно стал сопротивляться этому приказу. Он не хотел целовать эту психопатку, в которой буйным цветом цвели лишь самый худшие качества Коры, помноженные на безумие и жуткую зависть, которая в других мирах окрасила кожу ведьмы в зеленый цвет, настолько завистлива она была. Все тело буквально свело от боли, и лишь силой чистого упрямства он держался, не давая лишенному воли телу коснуться уст этой ненормальной. Ну, еще и странное желание: не делать этого на глазах у Эммы. — Хватит! — крикнула Эмма, увидев, как у Голда из носа потекла кровь от приложенных им усилий, что противится этому аморальному приказу, и оттолкнула ведьму. Та потеряла равновесие и упала, но кинжал сжимать не перестала, хотя и потеряла концентрацию и ее приказ перестал давить на разум Румпельштильцхена, он резко обмяк. Эмма отвернулась от ведьмы и наклонилась к колдуну. Она аккуратно приподняла его голову и отвела прядь волос с лица. Тот весь побелел и стал мелко дрожать, выпуская рваные вдохи и выдохи, было видно, что это кратковременное сопротивление лишило его всей энергии. — Румпель?.. — тихо позвала она его, впервые назвав его так. Он перевел рассеянный взгляд на нее и медленно облизал кровь с губ. Эмма обеспокоенно провела рукой по его волосам, а другой обхватила щеку. — Эмма… — тихо просипел он, невольно наслаждаясь ее теплым прикосновениям. Румпельштильцхен с трудом разогнул пальцы, которыми вцепился в подлокотники. Судя по тому, как дергало некоторые пальцы, он сломал себе пару ногтей, настолько сильно он сжимал несчастное дерево. — Ну, какая прелесть… — выплюнула Зелена, встав с пола. — Меня так целовать не захотел… В этот раз… — и ткнув пальцем в Эмму, она ехидно спросила: — А ее?.. Ее бы захотел?.. Или тоже стал бы сопротивляться?.. Стараешься, обретя разум, хранить верность своей подружке? Как ее там звали?.. Берта?.. Белла?.. — она скривилась и указав на Эмму, глумливо добавила: — А ну-ка, поцелуй-ка ее, а то я немедленно найду твою девку и вырву ей сердце!.. Блондинка видела, что Зелена была в истерике и в таком состоянии могла натворить все что угодно, а Голд не выдержит еще одного раунда сопротивления. Может ей не очень-то и нравилась Белль, но она не хотела мучить колдуна, как и не желала смерти девушке, хотя в тайне, чем больше проходило дней, все больше завидовала ей. Она зыркнула на ведьму и прежде, чем Голд сам выбрал сопротивляться приказу или выполнить его, Эмма прижалась губами к его губам.